Наг Стернин
Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3
6
За закрытым порталом послышалась какая-то возня, шум, возмущенные крики: "Куда прешься без доклада, солдафонское рыло! " Мембрана портала раскрылась, и в кабинет ввалился краснорожий и донельзя рассерженный Стратег, на плечах которого чуть ли не висела не менее краснорожая и рассерженная Ответственная секретарь-референтша Виктора. Стратег был твердо намерен войти в начальственный кабинет, а ОСР не менее твердо была намерена ему в этом воспрепятствовать.
Стратег стряхнул, наконец, с себя возмущенную девушку, в два прыжка подскочил к столу начальства и тут же запустил начальственный компьютер.
– Смотри! Смотри, что я накопал!
Виктор смотрел на экран и ничего не мог понять. На экране отображалось какое-то помещение, сплошь заляпанное красной краской, с разбросанными по нему… позвольте!.. что это?.. это же…
Сзади раздался сдавленный писк. Виктор оглянулся. ОСР, зажимая обеими руками горло, неверными шагами покидала помещение, изо всех сил пытаясь подавить рвотный рефлекс.
– Ты с ума сошел! – заорал Виктор, скандализованный до пределов возможного. – Ты что себе позволяешь?
– Я позволяю? Я?! Я позволяю себе думать и сопоставлять! Смотри сюда. Растерзанное тело, что у тебя сейчас на экране, обнаружил биопий развод при смене караула в санатории при ЦУПе. Работал явно маньяк…
– Один?!
– Откуда мне знать? Так вот эти останки, это была биопша, здоровенная бабища, к тому же в прошлом спецназовка. Убедительная картинка? Но это еще семечки. Что я себе позволяю… Не отделываться рассылкой дурацких ориентировок я себе позволяю. Ты только не волнуйся и обещай держать себя в руках. Запомни, ничего плохого не произошло, и мы все сделаем, чтобы… Вот, гляди сюда. Это в тот же день, и место действия то же самое. Практически. Тот же санаторий при ЦУПе. Я решил просмотреть записи с камер наружного наблюдения. На всякий случай. Вдруг что увижу. И увидел. Смотри.
Стратег переключил экран и… Виктор вскочил, с грохотом опрокинув стул.
На экране две девушки и чуть приотставший от них парень со всех ног удирали от банды мародеров. Преследуемым очень повезло, что дожидался их открытый кабриолет "моденстар". Девчонки просто впрыгнули в машину и за руки втащили в нее своего приотставшего кавалера, после чего "моденстар" рванул с места с такой скоростью – каскадеры телетаксерные отдыхают! Одним словом, компаша очень вовремя дала деру.
Самое же главное во всей этой истории заключалось в том, что девица в полосатой санаторной робе, так лихо управлявшаяся и со спутниками, и с машиной, вне всякого сомнения, была Сурия.
…О зубы Виктора больно стукал стакан, который кто-то назойливо совал ему в рот. В кабинете было полно народу, все орали и размахивали руками. Сам Виктор почему-то даже не мог пошевелиться, единственное движение, которое было ему сейчас доступно, так это отворачивать голову от назойливого стакана. Сзади в ухо тоном, каким, наверное, успокаивают идиотов в психбольницах, чей-то знакомый, но никак не идентифицируемый голос умиротворяюще бухтел:
– Виктор, Виктор, все в порядке, с нею ничего не случилось, и мы ничего не допустим, не волнуйся…
И тут Виктор понял, что сзади его крепко держат, что на экране компьютера торчит все та же страшненькая картинка из биопьей кордегардии, что стакан запихнуть ему в рот пытается его собственная ОСР – повезло ему с девочкой, очень повезло, и совсем не в постели дело. Главное, что верная она, как цепная собака, любого в клочья порвет, только укажи – а распоряжается в его кабинете и всех гоняет не кто-нибудь, но сама Полномочный представитель вице-короля в Городе госпожа Лиза Дуна, тушите свет, откуда она-то тут взялась? Впрочем, Лиза при малом конверторе, так что вопрос отметаем, как глупый.
– Отпустите меня, болваны! – взревел Виктор, окончательно приходя в себя, – Немедленно! Вы что тут все рехнулись, что ли? И уберите с экрана эту гадость.
Экран монитора послушно потух. Госпожа Дуна мановением руки удалила из кабинета всех не то, чтобы посторонних, но излишних, при этом стакан из рук ОСР ей пришлось буквально выдирать силой.
– Я тут заглянула на шум, – сказала она Виктору с извиняющейся улыбкой. – Ты что это так разбушевался?
– Разбушуешься тут, – буркнул Стратег из-за Викторовой спины. – Это я, дурак, виноват. Взял с большого ума, да и сопоставил ему две картинки. Но я-то подумал, что меры надо принимать немедленные. С такими маньяками шутки плохи. Нельзя доверять расследование третьему управлению санации, хоть генерал Жарко и уперся – маньяк, мол, прикончил их человека. По части начистить кому рыло или демонстрацию какую несанкционированную разогнать – самая биопья работа, тут гоблинам цены нет, но в этом-то деле работа нужна ювелирная. Тут нужна даже не безопасность, а четвертое управление, то есть контрразведка. Интуитивистов надо пристегивать.
Лиза пожала плечами.
В кабинет с видом решительным и непреклонным – плевала я на ваши секреты! – снова вплыла ОСР, вооруженная огромным подносом с кофейником и кофейными чашками. Она водрузила перед Виктором огромную фарфоровую чашку, налила в нее – до краев – даже на вид кошмарно горячий и крепкий черный кофе и повернулась к Стратегу, демонстративно игнорируя Лизу.
– Виктор Карлович пьет кофе без сахара. Если кому-то, – она пренебрежительно дернула ноздрей в сторону госпожи "Представителя", – нужны сладости, скажите. Я распоряжусь.
Помедлив в ожидании распоряжений – совсем чуть-чуть, какую-то долю секунды – она круто развернулась и решительным шагом вышла из кабинета.
Виктор сидел, свесив нос над чашкой в глубокой задумчивости, и ни на что не реагировал. Лиза, проводив госпожу Ответственного секретаря веселым взглядом, повернулась к Стратегу и, кивнув ей вслед, сказала:
– Это даже как-то трогательно. Я даже, пожалуй, слегка завидую. Эй, Виктор, слышишь? Завидую я тебе, мне бы такого ОСРа… Что касается банды маньяков, я думаю, ты, Стратег, сгущаешь краски. Задачка как раз для биопов. Рожи бандитов на экране вполне себе различимы. Охранка сейчас весь город, извините, мальчики, за грубое выражение, раком поставит. Нет-нет, поимка банды дело ближайших дней, а может быть, даже и часов.
Стратег покосился на Виктора.
– Боюсь, что все не так просто. С чего Вы решили, Лиза, что это, – он ткнул пальцем в экран монитора, – обязательно дело рук той банды?
– Вот именно, – хмуро пробормотал Виктор.
– Но… мне казалось, что это очевидно, – растерялась Лиза, но Стратег отрицательно покачал головой.
– Это не очевидно и, может быть, даже неверно. Мы в училище проходили. В Городах то и дело появляются подобные маньяки, причем не только наверху, но и на нижних уровнях тоже, да-да. И – заметьте! – их далеко не всегда удается поймать и обезвредить. Должен Вам сказать, Лиза, что, как правило, это одиночки. Возможно, есть и исключения, но мне они не известны. Разве что секты какие-нибудь?
– Мальчики, давайте будем друг с другом полностью откровенны. Дело не только в этом убийстве. Маньяк или маньяки – это страшно, он или они должны быть пойманы как можно быстрее, пока не натворили тут черт знает, чего. Я немедленно потребую от Жарко, да что там от Жарко, от самого Стаса Ховрина организации в системе санации специальной группы "целевым назначением", так сказать. Но заниматься эта группа должна будет не только маньяком, но и поисками Сурии. А то разослали ориентировку и успокоились. В конце концов, это не только дело Бюллеров, и не только им нужно. А в начальники этой группы предложу назначить капитана санации Владимира Стратега, даже – если потребуется – отложивши в сторону все его прочие контрразведывательные сверхважности. Кстати, Володя, рада тебе сообщить, что со вчерашнего дня тебя зовут "Стратег" совершенно официально. Курсантскому прозвищу за особые заслуги его носителя, то есть тебя, специальным указом Антикризисного комитета, подписанным его председателем, Координатором Ховриным, присвоен статус фамилии.
Стратег вспыхнул от удовольствия.
– Можешь взять к себе в группу кое-кого из старых корешей.
– Дюбеля и Банзая.
– Ну, ты совсем оборзел. Может, тебе еще и Гронкса выделить?
– Гронкса не надо, ну его, Гронкса, он капитан, не нужны нам капитаны, а вот лейтенантов Дюбеля с Банзаем обязательно.
Лиза повернулась к Виктору.
– Не нервничай, Витя, не знаю, как маньяка, но Сурию эти парни теперь отыщут на счет "раз". Зацепки есть. Вот увидишь, все будет тип-топ.
– Я ничего не понимаю, – горячо и возбужденно заговорил Виктор. – Раньше, это ладно. Мы были по разные стороны баррикад. Но теперь-то? Теперь? Все как будто поменялось до наоборот. Она же вернулась в Город, мне Юри Граб все уши прожужжал. И – на тебе! Живет форменным анахоретом, ни с кем не общается. Вы знаете, что у нас дома делается? Беспредельный кавардак и бедлам. Отец бегает по потолкам, спотыкается о люстры и вопит нечленораздельное. Мать кувыркается из обморока в обморок. Но хуже всего это Лайана. Если она и раскрывает рот, то только чтобы разъяснить мне какой я бесчувственный, бессердечный, безразличный и безжалостный тип, что до сих пор не поставил на уши всю городскую санацию и самого вице-короля. Причем в выражениях она не только не стесняется, но и ни разу еще не повторилась, представьте, докеры отдыхают, где она только такого набралась? По-моему, она уже просто забыла все приличные слова. Я отказываюсь понимать Сурию. Зеленое движение сотрудничает сейчас с новой городской администрацией весьма охотно, не говоря уже об администрации вице-короля. В чем дело?
Лиза поглядела на Виктора, перевела взгляд на Стратега, вздохнула и сказала с комическим отчаянием в голосе.
– До чего же вы, мужики, народ тупой, заскорузлый, нечуткий и… бестолочи вы, вот и все о вас. Я не спрашиваю, куда подевались ваши мозги, но ведь уши-то у вас есть, вот они, ваши уши торчат, я их вижу и, признаться, очень хочу по ним надавать или надрать их, на худой конец. Что вы хлопаете глазами? Все рассказы о Рексовых приключениях в Городе мы слушали не раз. И вместе, и по отдельности. Что вам непонятно, олухи? Пересеклись тогда их дорожки самым тесным образом, вот и все. Здесь. В Городе.
– Чьи? – тупо спросил Виктор.
– Рекса и Сурии, дубина! Не знаю, что уж там между ними вышло, но, судя по всему, что-то она тогда сделала не то, за шпиона его приняла, может быть, я знаю? Короче, отказалась она ему помогать, когда он в этой помощи больше всего нуждался, не сладилось у них тогда. Пришлось ему, чтобы вниз попасть, прибегнуть к помощи Боди. А поскольку эта особа по части мужиков кому угодно даст сто очков вперед… да-да, именно сто очков и именно кому угодно, так что нечего тут мне иронически скалиться… то вот Сурия и навоображала себе черт знает, что. Теперь они оба в растрепанных чувствах, первого шага никто сделать не желает. Ей и стыдно, и ревниво, и… башку бы себе, кажется, разбила от обиды и злобности, и не понимает она, почему он ничего не предпринимает со своей стороны. Откуда ей знать, в самом деле, что нету его сейчас на Азере, и появится он тут не раньше конца нелели, да и это еще совсем не факт? Ну, что вы уставились на меня, как слопсы на сковородку? Думаете, я вам репу за пазуху сую?
Лица обоих ее собеседников представляли собою зрелище настолько обалдело – комическое, что Лиза, не выдержав, расхохоталась в полный голос. Отсмеявшись, она заявила:
– Ладно. Придется мне брать проблему в свои цепкие женские руки. Если оставить все на самотек, или на вас, мужиков… что, впрочем, одно и то же… девочка устанет ждать, окончательно разочаруется и вообще умотает с Азеры к чертовой матери. Володя, ты мне только эту красотку… извини, Виктор, я нечаянно, я не хотела… ты мне только ее отыщи. А там уж я найду способ столкнуть этих двух упрямцев. И не только лбами, совсем даже вовсе и не лбами, и нечего мне тут понимающе скалиться, говорю, чем надо, тем и столкну… пошляки!
7
Ресторан был забит до отказа: ни одного свободного столика, к обеим автопоилкам – не говоря уж о вип-баре – протолкнуться нечего было и думать. Бродвейская праздношатающаяся публика не желала пропустить ни единого штришка из разыгрываемого перед нею бесплатного шоу: за сдвинутыми посреди зала столиками пила, жрала, орала фьюты (немузыкально?!) и в промежутках во все горло с шиком материлась элита и эксклюзив тутошней рекламы и культурки, азерские шоу-звезду́ли и звездюки, так сказать, соль, сахар и чупи-чупс планеты.
В эпицентре бродвеетрясения находилась эстрадная звездуленция местного разлива Анабель Гламурофф, по-эстрадному Аба, владычица подиумов, императрица клипов и аудиокоролева. Певица гуляла.
Певица гуляла давно, обстоятельно и очень-очень шумно. Что именно отмечалось, не помнил уже никто, включая и саму виновницу торжества, особу основательно зрелую формами, крупными не столько от природы, сколько от пластических хирургов, несколько обделенную вокальными данными, зато на всю Азеру прославленную экспрессивностью лексикона и скандальностью нрава. День рождения? Возможно. Юбилей какого-нибудь прославленного рекламой и давно забытого публикой фьюта? Не исключено. А возможно это был и просто-напросто рекламный трюк, долженствующий подогреть угасающей интерес публики. Время от времени звездуля принималась орать на весь зал: "Гуляю всех! " Впрочем, в реальную выпивку для этих самых "всех" сии вариации для голоса без оркестра отнюдь не трансформировались.
Дина и Ван переступили порог и нерешительно остановились. Эстрадное гулевание спутало им все карты. Договориться-то о встрече они договорились, да разве в таком бедламе можно было кого-нибудь отыскать? Кто ж ожидал, что этот обычно тихий ресторанчик вдруг заделается средоточием бродвейской ночной жизни? Глаза слепли от перекатывающихся по залу цветных вспышек умопомрачительной яркости, перемежающихся чуть ли не полной темнотой, а в ушах, забивая и подавляя музыкальные всхлипы, грохотал голос певички, пусть и – по уверению конкурентов – противный, зато, без сомнения, очень сильный.
– Ты че, Юри, с хвоща упал? Как это – сколько наливать? У стаканà кррраев не видишь?
– Аба, я тебя умоляю, – пыталась соответствовать бородатая гнутость с бутылкой в дрожащих руках. – Любовь без дыма, то здесь, то мимо, неутолима, тысызыть, моя любовь!.. за Абу! Два крррротких один длннннный, урррра!
– Лей, зараза, – мегаорательствовала звездуля, правда, другими, более экспрессивными словами, – гуляю всех!
– Ну, и что нам теперь делать? – сказала Дина, растерянно глядя на Вана, но в это время неведомо откуда вдруг материализовался давешний офицер с удивительным именем Стратег и подхватил Дину под локоток, а Вану довольно ощутимо вцепился в бицепс.
– Слава богу, вы пришли, – сказал он с видимым облегчением и поволок их вглубь зала. – Мы уже начали волноваться. Тут такая накладка получилась, – он кивнул головой в сторону разгулявшегося "эксклюзива". – Но столик мы-таки захватили. Где Сурия?
– Придет, не волнуйтесь. – Дина уже оправилась от смущения, и вся сияла от приобщенности к тайнам сильных мира сего. – Она, знаете, какая? Ее никакая Аба не испугает и даже не смутит.
А звездуля орала, надсаживаясь:
– Юри, ты гений! Я тащусь с твоей рекламы чипсов. Эт-т-о что-т-то! А песенку про отравиться и видом, и вкусом я – да! Я – пела! Это правда, но знал бы ты, за сколько. Даже "Мухобойка", даже "Заголись, баба", и то меньше бабок принесли … если не учитывать дисков, понятно. Горррдись!
Столик был неподалеку от эпицентра, не отдельный, правда, но прочие, сидевшие за ним, были настолько поглощены гулеванием элиты, что появление новых соседей прошло для них совершенно незамеченным. Вся троица офицеров была улыбчивой, дружелюбной и тут же – тушите свет! – выставила выпивку.
Вообще-то, парни сразу понравились Дине, особенно самый большой из них со свойским усатым лицом. Нет, хороши были все трое, но этот особенно. Лапищи у него были впечатляющие. Такими бы лапами, да к тебе бы в… м-да. Приходилось все время гнать от себя разные вольные мысли. Тем более, что и возрастом парни были не старше Вана, а – поди ж ты – вон какие поручения выполняют. Правительственные. Усатый и второй, что с раскосыми глазами, уже старшие лейтенанты, а третий, который Стратег, и вовсе капитан. Этого, впрочем, Дина даже не пробовала к себе примерить – и ухватишь, так не сумеешь удержать. Всякой девушке следовало знать свой потолок. Дина полагала, что свой она знает.
– Не могу поверить, – сказала она, подсунувшись к парням вплотную. – Конечно, Сурия необыкновенная девушка, это сразу видно, но чтобы такой человек был к ней… неравнодушен?
– Это точно, – вторил ей Ван, простая душа, – у меня с вашего рассказа башка кругом идет, как в центрифуге, и от перегрузок мозгả зашкаливает.
– Она, вообще-то, говорила, что был в ее жизни мужчина, после которого подпустить к себе близко другого просто не получается… – с мечтательной завистью вздохнула Дина.
– Это когда-это? – подозрительно насторожился Ван. А Дина, напропалую кокетничая, и, как бы случайно зацепив под столом коленом ногу усатого, с комическим отчаянием вздела кверху руки.
– У девушек свои секреты, дорогой.
– Что-то она запаздывает, – не без нервозности сказал капитан. – Она точно придет?
– Не сомневайтесь, – с важностью изрек Ван. – Мы договорились, а Сурия слово держит.
В кармане у капитана мяукнул коммуникатор. "Это Лиза, – забился в ухе знакомый энергичный голос. – Только что обнаружена вторая жертва маньяка. Почерк тот же самый. Это неподалеку от вас на Бродвее. Жертва, похоже, наемный убийца. Стратег, будь другом, смотайся туда, вот адрес. Осмотришься, может, найдешь зацепку. Говорят, там видели какую-то женщину. Скажи парням, что я буду с минуты на минуту, пусть задержат Сурию как угодно, хоть силой. Ох, не мне бы с нею разговаривать!..
Стратег сунул коммуникатор в карман.
– Второй случай, парни. Здесь, поблизости. Я побежал, у меня приказ. Самого ждут на планете с минуты на минуту, Кулакофф вот тоже вдруг куда-то пропал. Дюбель, до прихода госпожи Дуны ты за старшего, она вот-вот появится. Смотрите, появятся они тут, не появятся, но Лиза должна встретиться с Сурией, костьми ложитесь.
Пробормотав все это на одном дыхании, Стратег исчез.
– Что он сказал?.. С кем встретиться?.. Дуна?.. он сказал Лиза Дуна?.. – сомнамбулически бормотала Дина, а в голове ее билось обалделое: куда?.. на какие такие заоблачные высоты забросил тебя, красотка, счастливый случай?
И тут она увидела, что оба офицера смотрят куда-то поверх ее головы с выражением туповатого восторга на резко поглупевших лицах. Что тот, усатый, со странным именем Дюбель вскакивает с места и отодвигает от стола так тщательно оберегавшийся до сих пор свободный стул. Что второй, со слегка раскосыми глазами и не менее странным именем Банзай, начинает вдруг откровенно облизываться. И тут над ее головой знакомый, но какой-то удивительно безжизненный и бесконечно усталый ломкий голос произнес:
– Я, кажется, немножко припоздала? Извините. Что это тут творится такое? Гламур пропивает ноту си?
Ана-Сурия опустилась на придвинутый ей Дюбелем стул, даже не заметив всех его стараний… и, боже мой, какой у нее был вид! Пару-тройку раз Дина попадала в компании, баловавшиеся наркотиками. Так вот, рядом с сегодняшней подругой любой ширянт из этих компаний мог отдыхать. Полное впечатление, что подруга была под кайфом, да еще каким! Заторможенная, расслабленная, развинченная даже… но особенно поражали ее глаза. Они совсем не имели зрачков. Точнее, зрачки были расширены чуть ли не на всю радужную оболочку. Как она умудрялась еще что-то видеть?
– А тебя тут ждут, – пробормотала Дина и снова поразилась, на этот раз перемене, что за какую-то долю секунды произошла в облике подруги. Сурия вскинулась, подобралась, насторожилась – даже зрачки ее мгновенно сузились до размера булавочной головки – и вонзилась взглядом в обоих офицеров, ну, прямо, как ножом.
– Санаторы? – Ана-Сурия с кривой ухмылкой покачала головой. – Ну, и оперативность.
– Это мои люди, – раздался за ее спиной женский голос. – Искала Вас я. Нам с Вами очень нужно, просто необходимо поговорить. Банзай, друг мой, организуйте мне стул, пожалуйста.
Ана, разумеется, видела ее на экранах инфора и телетаксера, но чтобы вот так, глаза в глаза… Лиза Дуна, полномочный представитель вице-короля в Городе, и так далее, и так далее, и так далее, очередная околорексовая красотка. Правда, эта красуля имела умные и жесткие глаза, непростая была девица, это точно. И как это так чертов Рекс всегда умудряется устроиться, чтобы лучшие бабы вселенной смотрели ему в рот и готовы были повыпрыгивать из трусиков по первому знаку?
Обе девушки смотрели друг на друга открыто, прямо, ничуть не маскируя одна – острого и жадного интереса, другая – резкого и непримиримого отторжения.
– Вы, как я понимаю, для его величества ближайшая и довереннейшая… как бы это выразиться… ах, да, слово такое есть хорошее на все случаи жизни, сотрудница. Идеальная дефиниция для разнополых, если так можно выразиться, партнеров, – сказала Ана-Сурия, выделяя слова "сотрудница" и "партнеров" со всей возможной ядовитостью. – Ведь Вы – Лиза Дуна, правильно? Я не ошибаюсь?
– Ну, заранее я знала, что разговора не получится, – досадливо скривилась Лиза. – Не будет в таком деле женщина слушать женщину, а этих чертовых мужиков никогда нет на месте, если они позарез нужны. И где только их черти носят, ведь оба уже на Азере, просила же срочно разыскать и прислать сюда хоть кого ни будь? Вот они-то сумели бы все объяснить и про Ваши закидоны, и про… про все Вам вдолбят, одним словом. Прямо в голову Вашу глупую красивую запихнут, какая Вы, простите, ненормальная дура. И сопротивляться не советую, все равно не получится, неоднократно проверено на собственном несуразном примере и опыте… Слава богу! Наконец-то. Эй! – замахала она руками, углядев кого-то в толпе. – Рекс! Мы здесь! Сюда! Сюда!
Рекс?!
По Ане прокатилась резкая, острая, пьянящая волна возбуждения. Каждая жилка, каждый нерв, каждое нервное окончание сладостно завибрировали в бешеной силе чувственной разрядки, волны которой, наплывая друг на друга, странным образом трансформировались и вздымались всепоглощающими валами новых нестерпимых возбуждений и разрядок, давящих, сминающих, в клочья рвущих сознание и даже всяческое – малейшее! – соображение. Внешний мир отключался, оплывал, гас, и судорожно скрючились пальцы, готовые вонзить ногти в мягкую податливую плоть, бороздить ее рваными ранами, терзать ее и рвать, рвать, рвать! Все вокруг вдруг окрасилось нестерпимой яркости красным цветом, уходящим на периферии зрения в глубокое бордо. Ана дернулась, глаза ее остекленели, увидев наконец-то, вблизи, здесь, рядом заслонившее весь мир огромное красивое такое милое лицо самого ненавистного в мире и такого притягательного для нее человека. Пальцы со страшной скоростью рванулись к этому лицу и… ничего не произошло. Ана прекрасно видела, как открылся рот и вытаращились глазищи у сердечной подружки Дины, как инстинктивно рванулись заслонить Его собою оба санатора, Рекс был прямо перед нею, но вот руки, ее руки почему-то пролетели его тело насквозь. Ее ядовитые ногти встретила пустота.
Пустота.
Пустота везде, снаружи, внутри, ошеломляющая пустота, лишь легкая дрожь ее собственного тела, сменившая чудовищную бурю чувственных содроганий.
И слабость.
Руки в бессилии падают на стол. И вдруг…
Вдруг, вдруг, вдруг – как озарение, как… Все. Приехали. С чего она взяла, что сможет убить его? Эти, вокруг, они еще ничего не поняли, рты имели открытые и вытаращенные глаза, впрочем, у красотки Дуны в буркалах ее волооких уже появлялось осмысленное выражение.
Ах, Генрик, Генрик, не дошло до тебя мое послание, мой крик о помощи, мой призыв… Не дошло… Когда-нибудь, возможно, Координатор вновь оживит меня… ее… и даст новое тело – убийцы были, есть и будут в цене у сильных мира сего. Но та "она" ничего не будет помнить и знать о единственном человеке на свете, который был к ней добр. Как это горько! Что ж, Генрик, пусть тебе повезет больше.
Ана вскинула руки к голове, вцепилась пальцами в… нет, не в волосы, откуда у фантома волосы, в парик-компьютер она вцепилась и рванула его, как учил Генрик, вперед и вверх. Со всех сил. Последнее, что ей довелось услышать перед щелчком в ушах, подведшим итог всей ее многогрешной неправедной жизни, был истошный вопль эстрадной звездуленции: "Гуляю всех! "
