bannerbannerbanner
Размах крыльев.

Надежда Волгина
Размах крыльев.

Полная версия

Глава 5

Утро началось с традиционного омовения и плотного завтрака. Странные они тут все какие-то. Я вот полночи промучилась. Сначала мысли мешали уснуть, а потом от нашествия горгулий отбивалась и снова сон потеряла. Забылась уже под утро с головной болью. И что бы вы думали. С утра пораньше с меня стащили одеяло. Я даже глаза толком открыть не успела, как несколько когтистых лап принялись снимать с меня сорочку, а потом подхватили и бесцеремонно погрузили в воду. Конечно, я покривлю душой, если не скажу, что ароматная горячая ванна – наиприятнейший способ пробуждения. Но бесцеремонность меня просто выбесила.

Платье в этот раз мне приготовили еще более шикарное. Облачаясь в него, я чувствовала себя королевой, ну или главной фрейлиной оной. Правда, белья мне опять не предложили. И этот вопрос я поставила ребром, потребовав его у Лемеха.

– Не положено, – получила лаконичный ответ.

– Не положено кем и почему? – пристала я к нему, решив что не сдвинусь с места, пока он мне не разъяснят всю дикость этого утверждения.

– Женщины Асмодея белья не носят.

Вот как? И сколько же у него женщин? А еще интереснее, что он со всеми ними делает? Себя я к его женщинам точно не относила и решила, если что, сражаться не на жизнь, а на смерть. В конце концов, я не просила, чтобы меня проигрывали какому-то уроду, да и папа, думаю, уже все локти себе искусал.

– Личную жизнь демонов обсуждать запрещено, – выпрямил Лемех спину и посмотрел на меня как-то уж больно угрюмо и серьезно, так что мне даже стыдно стало, неизвестно почему. – За это нас могут покарать смертью. Поэтому, прошу не задавать больше моим людям таких вопросов.

Час от часу не легче. У них тут, оказывается, еще и казнями промышляют. Я посмотрела на своих суетящихся горгулий и внезапно испытала приступ жалости. Даже слезы на глаза навернулись. Неужели я успела к ним прикипеть душой? Только этого мне и не хватало. Но вопросов больше задавать не стала. Без белья, так без белья. Благо, юбок на мне хоть отбавляй.

Что меня больше всего удивляло, так это то, что несмотря на строгую заведенность и правила, не считая утренних процедур, часов обеда и ужина, все остальное время я была предоставлена самой себе. Ни горгулий, ни кото-то еще совершенно не интересовало, чем я занята. Вот и сегодня, после вынужденного как всегда плотного завтрака, я отправилась воплощать свой план – искать нулевой уровень. Даже не знаю, что именно меня так зацепило. Наверное, таинственность, связанная с ним. Интересно, что же это за уровень такой, про который мне даже думать запрещалось? Теперь главное, не наткнуться на Федора. Но что-то мне подсказывало, что мой друг черт был занят с утра.

Я шла по уже знакомой анфиладе комнат, повсюду натыкаясь на горгулий, чертей… Как и в прошлый раз, навстречу мне попадались и люди. Все они куда-то спешили. Даже закралась мысль, что от безделья тут страдаю я одна, все остальные заняты какими-то очень важными делами.

Одна из девушек мне показалась менее озабоченной и более симпатичной, чем все остальные. К ней я решила подойти с вопросом:

– Не подскажете, как пройти на нулевой уровень?

Что стало с ее лицом! В тот же миг оно из красивого превратилось в жуткую маску из эмоций. Чего там только не было – и гнев, и растерянность, и крайний испуг, граничащий с ужасом, и еще много чего-то, что я даже отказывалась определять. Она замерла на месте, словно на нее наложили заклятие остолбенения. Лишь таращилась на меня и вращала ставшими неестественно большими глазами.

– Девушка, с вами все в порядке? – решилась уточнить я и коснулась ее руки.

В следующий миг ее словно ветром сдуло. Только что была рядом, а потом ее просто не стало. Мое любопытство разыгрывалось все сильнее. Я по-прежнему не испытывала страха, наверное, потому что не верила во всю эту чертовщину. И реакция девушки показалась бы мне смешной, если бы не вызвала раздражения. Ладно, не хотите облегчить мне задачу, я решу ее сама. Но к людям я больше обращаться не рисковала, двигалась дальше, разумно рассудив, что рано или поздно выйду куда-нибудь, что подскажет мне, в каком направлении идти дальше.

Липкий холодок страха прокатился по спине, когда я вновь оказалась в комнате с ведьмами. Те, как и в первый раз, сидели несколькими кругами и что-то бормотали. И как тогда, одна из ведьм припечатала меня взглядом. Только на этот раз со мной не было Федора, и я поняла, что не могу двигаться, загипнотизированная ее желтыми глазами. А потом она и вовсе подняла костлявый палец с длинным загибающимся ногтем и поманила меня к себе.

Ноги сами понесли меня к сборищу этих старух, одетых в лохмотья. Как я ни старалась, остановиться смогла лишь в центре их самого малого круга, в аккурат посередине.

– Кто ты? – прокаркала старуха, что заманила меня. Глаза ее по-прежнему не разрешали мне отвести взгляда.

– Алина, – как робот ответила я.

– Алина… – послышалось со всех сторон. Они произносили мое имя и противно так хихикали. А я уже к тому моменту задыхалась от вони, что тут царила. Не моются они что ли совсем?

– А что ты тут делаешь?

– Ищу нулевой уровень, – оставалась я предельно честной.

Реакция ведьм меня удивила даже больше, чем испуг той девушки. Если бы они не смотрелись до такой степени гротескно и противно, я бы сказала, что они все, как одна, покатились со смеху. Но в тот момент мне показалось, что вокруг тормозят сразу с десяток поездов. Я почти оглохла от скрежета и скрипа, что издавали их беззубые глотки. И сильнее всех скрипела та ведьма, что заманила меня.

– А ты смелая, Алина, – наконец, отсмеялась она и снова припечатала меня взглядом. – А еще ты дура набитая. Именно такая нам и нужна. А теперь, пойдем-ка, прогуляемся… Дамы, нам пора, – обратилась она к своре лохматых подруг.

И я пошла с ними. Шла, как положено быстро, даже бодро. Временами обгоняла старух, тогда меня ведьма-гипнотизер притормаживала, хватая за рукав и с силой дергая назад. Пару раз я упала от такого торможения, но неизменно вставала и топала вперед.

Мы уже удалились на приличное расстояние от дома, размеры которого я даже примерно не могла определить. Даже с такого расстояния он казался огромным, правда низкорослым. Как большая лепешка, населенная всякими существами. Я захихикала от такого сравнения.

– Говорю же, дура, – пробормотала старуха, что выполняла роль стражницы при мне, та что затеяла все это.

– Так отпустите меня, – бросила я ей, очень надеясь, что та снимет невидимые путы с моих ног, что заставляли двигаться вперед. – Зачем я вам такая?

– Так известно, зачем. Пустим тебя в расход – принесем в жертву.

Вот тут даже гипноз не помог – мои ноги подкосились, и я повалилась мешком в траву, такую жесткую и острую, что больше напоминала торчащую вверх солому, правда зеленого цвета.

– Васька, ты зачем ей раньше времени рассказала? – накинулась на ведьму другая, еще более страшная и грязная старуха. – Что теперь прикажешь, на себе ее тащить?

Васька? Уж не производная ли это от Василиса? А разве у таких страшных существ может быть такое прекрасное имя? Так рассеянно думала я, валяясь на земле и безучастно за всеми наблюдая. Двигаться я не могла, спасибо страху – полностью парализовал меня.

– Уймись, Карла, – пробормотала горе гипнотизерша, виновато поглядывая на сестер по несчастью. – Сейчас я ее на крыльях отправлю.

– Не забудь отрегулировать скорость, – вторила ей все та же, исполняющая роль прокурора. – А то улетит, ищи ее потом…

Надо мной простерлись костлявые руки и старческий голос что-то монотонно забормотал. С удивлением осознала, что неведомая сила оторвала меня от земли и понесла по воздуху. Ну вот, теперь я знаю, что испытывают те, кто умеет летать.

Впрочем, парила я совсем недолго, и посадку мне могли бы устроить помягче, а не шлепать с размаху о камень. Зато от удара ко мне вернулись ясность мысли и возможность двигаться. Недолго думая, я соскочила с камня и рванула, куда глаза глядят. Пробежала не больше метра, как меня снова приложило к камню, на этот раз боком, да так больно, что в глазах потемнело. И завалилась я снова на злополучный камень.

Не знаю, как надолго меня вырубило, только очнулась я от протяжного подвывания и грохота, будто кто-то у меня над ухом бил в барабан. Попробовала пошевелить ногами или руками и поняла, что крепко к чему-то привязана. А вой все усиливался, как и барабанная дробь.

– У-у-у… наставник всемогущий, – отчетливо донеслось до меня. – Возьми нашу жертву, дай нам силы и способностей для задуманного. Ты всемогущ, а мы твои верные слуги, что восхваляют и будут восхвалять тебя вечно. Кровь жертвы омоет камень, впитается в землю и доберется до тебя. А мы будем ждать твоей милости молча и послушно.

Чья кровь и какой камень? Уж не про меня ли идет речь и не про то ли на чем я лежу? Судя по тому, как я замерзла, подо мной точно камень. Не успела я как следует даже подумать об этом, как увидела над собой занесенную руку с огромным ножом. Вот тогда я заорала, что было мочи. От собственного вопля у меня заложило уши, и я не сразу различила еще чей-то крик.

– Ах вы старые кошелки! Чего еще надумали? Хотите, чтобы Асмодей вам бошки отвинтил, да забор у себя в саду ими украсил? Вы зачем его наложницу уволокли?..

Федор еще что-то кричал, а я могла лишь счастливо улыбаться. Какой же он замечательный! Самый лучший черт в мире!

– Чего разоряешься тут почем зря? – вновь прислушалась я. – Асмодей даже не заметит ее отсутствия. У него таких, как она, полцарства. У самого хозяина столько нет. Так что, проваливай давай отсюда и не мешай нам колдовать и приносить жертву.

Этого я уже стерпеть не могла, тем более что и Федор сохранял молчание. Мозг мой решил, что он согласился с ведьмами и убрался восвояси. Тогда и я больше решила не участвовать в этом фарсе и потеряла сознание.

Очнулась я от мерного покачивания. Сначала мне показалось, что я на прогулочном лайнере, с родителями в Сочи. И вот-вот у меня начнется морская болезнь. И лишь почувствовав под щекой жесткую шерсть и услышав непритязательную песенку, напеваемую голосом Федора, вспомнила все и поняла, что спасена.

 

– О-о-о, Алина-малина! Наконец-то ты пришла в себя, – сгреб меня в охапку Федор, чем чуть не раздавил.

Я огляделась. Мы с ним, вернее, он со мной на руках, сидел в какой-то части сада, куда, по-видимому, я еще не забредала. Тут не наблюдалось разнообразие. Все заросло карликовыми деревьями, усыпанными бутонами, формой и цветом напоминающими мак. Только размером превосходящие последний в несколько десятков раз. Но тут было так чудесно, что я моментально прониклась настроением этого места и решила, что на досуге попрошу Федора показать мне сюда дорогу.

– Федор, – подняла я к моему спасителю счастливое лицо, – как же я люблю тебя! – и прижалась к его груди.

– Я тоже тебя люблю, Алина-малина, – как-то слишком серьезно ответил он и погладил меня по голове.

Какое-то время мы просто сидели молча. Я слушала биение сердца в мохнатой груди, А Федор… он, наверное, о чем-то думал, периодически поглаживая меня по голове, словно малого ребенка.

Так хорошо было, спокойно в этой части сада. Даже дома, в привычной жизни, не помню когда еще испытывала настолько полную безмятежность. Диковинные цветы источали тонкий аромат. Мне он нравился, дурманил совсем чуть-чуть, внося трепетную струю в мое настроение. Отчего-то сжималось сердце, словно только что я стала свидетелем невиданного чуда. Не хотелось куда-то идти или что-то делать. Вот так сидела бы вечность, и плевать, что жизнь проходит…

– Послушай, Алина-малина…

Голос Федора нарушил тишину, выдергивая меня из нирваны. Так неожиданно он заговорил, что я даже вздрогнула. Отчего-то сразу же в душе промелькнуло беспокойство. Я подняла голову и встретилась с его серьезным взглядом. Сейчас в глуби его глаз не плясали маленькие чертики, как обычно. Напротив, я видела в них затаенную грусть.

– Я понимаю, что ты попала в тяжелую ситуацию. Все для тебя здесь чужое, непривычное…

Он говорил медленно, растягивая слова и разглядывая мое лицо, которое я и не думала отводить, напряженно ловя каждое его слово. Беспокойство в душе росло, и настроение мое стремительно портилось.

– Но ты должна смириться. Послушай, – прижал он палец к моим губам, не давая заговорить. Из меня же рвался протест – почему я должна с чем-то мириться?! – Подожди, не перебивай, пожалуйста. Я лишь хочу уберечь тебя от опасности и попытаться хоть чуть-чуть скрасить твою жизнь здесь.

Он снова замолчал и отвел взгляд от моего лица. Какое-то время смотрел в даль, о чем-то сосредоточенно думая.

– Ты должна пообещать мне, что ничего больше не предпримешь одна. Я не призываю тебя сиднем сидеть в комнате, понимаю, что это не в твоем характере. Да и так можно точно сойти с ума. Я прошу тебя не искать приключений вот на это место…

В следующий момент я взвизгнула, получив увесистый шлепок мохнатой рукой по попе. Пока я копила возмущение, собираясь дать достойный ответ, Федор продолжил:

– Давай договоримся, если ты захочешь куда-то пойти, что-то проверить или кого-то найти, сначала посоветуешься со мной. Лады? А уж потом будешь решать, проявлять тебе самостоятельность или нет, после того, как я тебя предупрежу об опасности.

Он смотрел на меня и явно ждал ответа. У меня же слова застряли в горле, губы упрямо сжались, а глаза прищурились и пытались прожечь его насквозь. Вот как? Значит, все-таки я здесь пленница? Ну тогда не дождешься ты от меня больше ни слова, раз переметнулся на сторону стражников.

Я демонстративно отвернулась и попыталась избавиться от его рук и его самого.

– Да постой ты! – крепче прижал он трепыхающуюся меня к себе. – Алина, посмотри на меня.

Даже не собираюсь. Я вывернула голову так, что едва не вывихнула шею. Даже больно стало, так ее прострелило.

– Дурочка ты, маленькая, – ласково так, с улыбкой на губах проговорил Федор, поворачивая к себе мое лицо и поглаживая по щеке. – Я же твой друг и желаю тебе добра. У тебя целый сад в распоряжении. Гуляй, сколько угодно. Только вовремя возвращайся в свои покои и старайся не попадаться никому на глаза. Ведь в следующий раз меня может не оказаться рядом, – совсем тихо добавил он.

Я чувствовала, как глаза мои наполняются слезами. И всему виной была жалость, что читала сейчас в глазах Федора. Ну зачем ты меня жалеешь так, словно я самая пропащая на земле? Я же просто хочу нормально жить, пытаться извлекать прелести хоть из такого существования. А получается, что даже этого я не могу себе позволить.

– Не плач, Алина-малина, маленькая глупенькая девочка, – вытер он мои слезы и крепко прижал к себе. – Я очень постараюсь, чтобы тебе было здесь хорошо. Не обещаю, что смогу защитить тебя от всех опасностей, – тут голос его заметно дрогнул, – но очень постараюсь.

И снова мне не захотелось ему отвечать. Да и что я могла сказать? Что верю ему? Я верила, всей душой, понимала, что он единственный мой друг. Что последую его предостережениям и стану послушной затворницей? Наверное, нет… Ну, не могу я ему этого обещать. Не так уж и сильно я ценила такую жизнь, чтобы за нее бояться. Вместо этого я спросила, просто чтобы перевести разговор на другую тему:

– А что это за место? Наверное, оно очень далеко от дома. Я сюда не доходила…

– Дальше, чем ты думаешь, – усмехнулся Федор. – Оно вот здесь, – и постучал пальцем по своему лбу.

– В смысле?..

– В самом прямом. Это мое личное воображаемое место, куда постороннему вход воспрещен. Когда я хочу остаться один, всегда ухожу сюда.

– А… а как ты уходишь, стесняюсь спросить?

Я чувствовала себя все тупее. Вот уж не ожидала, что виртуальная реальность, если я правильно поняла, может выглядеть такой настоящей.

– Закрываю глаза и представляю его.

– А как я сюда попала?

– А вот этого я и сам не понял. Такого не должно было случиться. Но ничего лучше я не придумал, чтобы спасти тебя от этих злодеек. Ведь если к ним кто попадает в лапы, то живым уже не выбирается. Это их жертвоприношение уже у всех, как кость в горле. А когда я схватил тебя, то, наверное, сильнее обычного захотел оказаться здесь. Вот и получилось…

Я снова замолчала, пытаясь переварить услышанное. И такое тут случается?

– А давай как-нибудь еще попробуем сюда переместиться вместе? – через какое-то время предложила я. – Мне тут очень понравилось.

– Обязательно! – широко улыбнулся Федор. – И спасибо тебе!

Глава 6

И потянулась череда похожих друг на друга дней. Не то чтобы я решила послушаться Федора, но от пережитого стресса навалилась апатия и высовываться какое-то время мне не хотелось. Нет, конечно же я не сидела дома, большую часть времени проводила в саду. Я все лелеяла мысль, что если буду идти долго-долго, на сколько хватает сил, то наконец-то дойду до конца сада. И каждый день я забредала все дальше, но впереди маячило все то же многообразие экзотических деревьев и кустарников. По всей видимости, кроме этого дома-лепешки и сада тут вообще больше ничего не было. И еще всегда одинаковое небо над головой – низкое пузыреобразное мутно-серого цвета. Оно, конечно, больше всего отравляло настроение, и на него я старалась не смотреть вообще.

Лемех, видя мое унылое настроение, как мог, пытался разнообразить мои будни. От него я много узнала про горгулий. Оказывается, эти неказистые на вид существа отличались особой гордостью. Их ни в коем случае нельзя было оскорблять. За обиду они платили жестокой местью, потому что страдала их гордость, а ее они ценили превыше всего. Лемех поведал мне историю, как кто-то из его сородичей наказал хозяйку, за то что она унизила его прилюдно, обозвав редким уродцем. Он заманил ее в сад (в какую из его частей, я даже думать не хотела), очаровал песней (забыла сказать, что горгульи, все, как один, обладали исключительными вокальными данными, их песнями можно было заслушаться) и заставил дотронуться до ядовитой плесени. Как уж он это сделал, я не знаю, да и Лемех об этих подробностях умолчал, только красавица после этого была обречена. На нее напала проказа, справиться с которой не смогли даже гарпии, которым по силам было многое из области целительства. Девушка медленно загнивала, изолированная от всех обитателей этого места. Мало того, ей даже никто не прислуживал, так как болезнь эта считалась заразной. Финал истории мне Лемех не поведал, но, думаю, умерла она скорее от голода, нежели от проказы.

Думаю, Лемех не зря мне все это рассказал. Таким образом он меня предупредил, чтобы вела себя с ними осмотрительно. И я ему за это была благодарна, хоть и не собиралась никого унижать.

А еще, чем ближе я его узнавала, тем больше поражалась широте его души и высокому интеллекту. Он мне часто рассказывал об истории древнего Рима, откуда считал себя выходцем. От него я узнала о жестокости бестиариев, устраивающих кровавые зрелища с животными на потеху зрителям. Сколько боли было в его речах, когда он подробно описывал, как стравливали этих бедняг на арене, как зверски убивали потом. Именно он поведал мне о предназначении горгулий. В их задачу входила защита этого мира от хаоса, строгое дозирование зла, что, как поняла, здесь процветало повсеместно. Вот почему, когда Лемех узнал о проделке ведьм, рассвирепел до такой степени, что я даже спряталась под кровать от страха. Думала, что гнев его направлен на меня, и сейчас от меня останется только мокрое место, ну или бесформенные останки. Но он тогда вылетел из моей спальни со словами, что устроит этим идиоткам Варфоломеевскую ночь. Я, конечно, тоже все еще была зла на свору оборванок, но полного истребления им не желала. Все же они считались полноправными обитателями этого места.

И я почти полюбила своих личных горгулий за ежевечерние концерты. Когда они строем заходили в мой комнату, кто с лютней, кто со свирелью, и затягивали какую-нибудь песню, с раскладкой на несколько голосов, моя душа плавилась в прямом смысле слова. В такие моменты я закрывала глаза и мечтала, что нахожусь далеко-далеко отсюда, в своем привычном мире. Рядом мама и папа, мои друзья… И все опять, как раньше. Неизменно они доводили меня до слез своим пением, но каждый раз я была им благодарна за возможность мечтать. В другое время у меня это не получалось.

В общем, зря я думала раньше, что горгульи исполняют тут исключительно роль прислуги. Сейчас я понимала и ценила их гораздо больше.

А еще я занималась исследованием внутреннего устройства этого странного дома. Каждый день в послеобеденные часы, вместо того чтобы наслаждаться приятной негой, как делали тут многие, я отправлялась на разведку. Так я поняла, что дом разделен на огромные отсеки. Каждый из них принадлежал какому-нибудь важному демону. В этих отсеках жили люди, черти, горгульи, гарпии и другие демонические существа, находящиеся с собственности хозяина. Временами численность его челяди разрасталась до такой степени, что он и сам уже не знал, кто ему принадлежит. Тогда он поручал произвести перепись. Вот именно об этом мне и пришел как-то рассказать Федор.

Я его не видела к тому времени уже несколько дней и ужасно обрадовалась визиту. Правда сразу же скисла, заметив угрюмое выражение на его лице.

– Что еще случилось, о чем мне страшно даже спрашивать?

Догадывалась, что каким-то образом новости касаются именно меня.

– Асмодей решил произвести перепись и поручил это сделать своему секретарю. Списки будут готовы через несколько дней.

Федор не смотрел на меня. А потом и вовсе вышел из комнаты. Правда, через несколько минут вернулся с полным бокалом, в котором плескалась янтарная жидкость. Почему-то мне показалось, что это коньяк.

– Ну и что?..

Подумаешь, перепись. Ну стремится мужик к порядку. Ничто в сообщении Федора меня пока не настораживало.

– Он захочет познакомиться со всеми новичками, – припечатал он меня хмурым взглядом.

– И что?..

Я по-прежнему не понимала, что до такой степени его раздражает.

– Как что?! – взбеленился Федор. – А то, что он увидит тебя!

– И что будет, когда он увидит меня?

Я старалась, чтобы голос мой звучал ровно, хоть и чувствовала, как на голове зашевелились волосы от страшной догадки.

Федор подлетел ко мне, схватил за плечи и тряхнул как следует.

– А ты не догадываешься?! – выкрикнул он мне в лицо, и я тупо зафиксировала, что не ошиблась – пьет он коньяк.

Федор ослабил хватку и прошелся руками от моих плеч до локтей и обратно. А потом обхватил шею, поглаживая скулы большими пальцами, и заставил посмотреть на себя.

– Ты хоть осознаешь, насколько красива? – в голосе его появилась хрипотца, а глаза стали еще чернее, если это только возможно. – Да стоит ему только увидеть тебя, как он захочет обладать тобой.

 

От напряжения, с каким я всматривалась в его лицо, глаза мои начали слезиться, и горло сдавило железная рука страха.

– Он так ужасен, да? – прошептала я.

Лицо Федора исказила гримаса боли, и он выпустил мое лицо. Снова схватил бокал и осушил его одним махом. И лишь потом заговорил, не глядя на меня:

– Это самый жестокий демон темного царства. А еще самый похотливый. В его собственности находится больше всего женщин. Каждую ночь, когда он не на работе, они греют его постель. А потом долго восстанавливаются после его страсти… Он очень жесток с женщинами, Алина-малина.

Федор опустился в кресло и закрыл лицо руками.

– Я так хотел оградить тебя от него, – глухо произнес он.

– Что же нам делать? – приблизилась я к нему и опустилась на корточки.

– Иди ко мне, – убрал он руки от лица и посадил меня к себе на колени. – Мы что-нибудь придумаем, моя Алина-малина, – положил он мою голову себе на плечо и принялся укачивать, как малое дитя. – Обязательно придумаем…

Я почувствовала, как губы его прижались к моей макушке, но лишь на долю секунды. Его грусть передавалась мне и затапливала с головой. Даже страх отошел на второй план. В его руках было уютно, но в душе поселился дискомфорт и мешал мне со страшной силой. Все и так не очень весело в моей жизни, и я отказываюсь еще и мыслям о предстоящих бедах убивать себя. И потом, я верила Федору, как самой себе. Он обязательно что-нибудь придумает, чтобы не допустить моей встречи с Асмодеем.

Нужно было срочно сменить тему, чтобы развеселить и его, и себя. И я придумала, о чем мы можем поговорить. Тем более что этот вопрос я уже давно хотела ему задать, только подходящей возможности не подворачивалось. Вот уже несколько ночей подряд я слышу музыку, наподобие той, что звучала в день моего прибытия сюда. Волнующая, выворачивающая душу наизнанку. Я просыпаюсь среди ночи и вслушиваюсь в эти чарующие звуки. Они затрагивают самые потаенные струны моей души. Одновременно хочется и рыдать, и смеяться. Никогда раньше во мне музыка не рождала столь сильные эмоции. Об этом я и спросила Федора.

Странная реакция последовала на мой вопрос. Федор встрепенулся и выпрямился в кресле. Я чуть не свалилась с его колен, не поддержи он меня вовремя. Его явно осенила какая-то мысль. И именно она стерла печаль с его лица.

– Музыка, говоришь?..

Он не торопился продолжать, сосредоточенно о чем-то размышляя. При этом он так потешно хмурил лоб и хватался за свои рожки, что я невольно начала посмеиваться. Наградой мне послужил укус в нос, а потом быстрый поцелуй в губы. Я даже растерялась от неожиданности и на время забыла, о чем его спрашивала.

– Вот что, Алина-малина, – улыбнулся он, явно потешаясь над моей растерянностью. – Сегодня ночью я выведу тебя в свет.

Неожиданное заявление. От волнения у меня даже скатилась струйка пота по спине. Я же хотела только про музыку узнать. Вряд ли я готова к светскому приему. Сама себя не узнавала, но в последнее время стала всего страшиться.

– Не бойся, – неправильно истолковал мое замешательство Федор. – Асмодея не будет. Его хозяин отправил в командировку на неделю. Да и тебе нужно развлечься, а то совсем закисла ты тут.

В следующий момент он лизнул меня в щеку, и я таки свалилась с его колен, потому что этого уж точно не ожидала.

Да он напился! – поняла я, когда услышала дикий хохот. Естественно, что может быть смешнее барахтающейся на полу меня? А то что я совершенно запуталась в складках этого дурацкого платья, никого не волнует.

– Может уже поможешь мне встать? – буркнула я, когда от смеха на глазах Федора уже выступили слезы. – Ржешь, как конь, – обиженно отвернулась.

– Не дуйся, Алина-малина, – потянул меня Федор за руку и одернул юбки платья, когда я встала. – Просто, ты так смешно пыталась подняться и так забавно ругалась.

– Да? А кто виноват, что я упала? Чего это ты меня лижешь, как мороженое?!

Возмущению моему не было предела. А то, что он все еще продолжал посмеиваться, так и вовсе бесило.

– Вот так? – снова лизнул меня Федор.

– Да, что?!. Уйди отсюда! – оттолкнула я его от себя и вытерла мокрую щеку. – Лижи своих чертих.

– Они не такие сладкие, – усмехнулся он, но, спасибо, лизнуть больше не пробовал и держался на безопасном расстоянии. – Ладно, Алина-малина. Я тебя оставляю до вечера. Ровно в полночь приду и поведу тебя на бал. Велю Лемеху, чтобы подготовил тебя как положено.

До самого вечера я бродила в саду и устала до такой степени, что в комнату скорее ввалилась, чем вошла. А там меня уже поджидал грозный Лемех. Он стоял посреди комнаты, уперев руки в бока, растопырив свои драконьи лапы и глядя на меня исподлобья. Если бы я уже не привыкла к тому, как он выглядит, то непременно бухнулась бы в обморок, таким страшным существом он казался.

– Где тебя носит? – набросился он на меня. – Мы десять раз грели воду. Ты хоть за временем следишь? Скоро полночь, а ты еще не готова…

– Ладно тебе, – повалилась я на кровать. – Сейчас полежу немного и начну одеваться…

– Начнешь одеваться? – лицо Лемеха вытянулось от изумления. – Начнешь одеваться?! – громче повторил он. – Да кто же в таком виде появляется на балу?! Эх, да что с тобой говорить, – махнул он рукой и вышел.

Вот и славно. У меня уже глаза слипались. Ни на какой бал я не хотела идти. Свернувшись калачиком прямо поверх одеяла, я собралась крепко уснуть. Но не тут-то было. Несколько пар рук меня схватили, усадили и принялись стягивать платье. Как я не сопротивлялась, через пару минут оказалась совершенно голая перед командой моих сердобольных горгулий. Как всегда, моя нагота произвела на них неизгладимый эффект – их крупнокалиберные стволы поднялись, как по команде. Но это зрелище меня сопровождало дважды в день, и я уже успела к нему привыкнуть. Иногда только думала, как они-то справляются со своим возбуждением, не мешает они им работать? Впрочем, на трудоспособности возбуждение никак не отражалось.

Вот и сейчас они меня подхватили и понесли в ванну. В который раз испытала ни с чем несравнимое блаженство, погружаясь в горячую, пахнущую смесью масел, воду. Даже с головой под нее ушла для полноты ощущений.

Мыли меня горгульи на этот раз с особой тщательностью. Даже все мои потаенные места соскоблили до скрипа, несмотря на яростные сопротивления с моей стороны. Плевать они на них хотели. Их много, значит, на их стороне сила. В конце концов, я вынуждена была уступить, чтобы не делать прежде всего хуже себе.

После ванны меня ждала процедура по удалению волос со всего тела и умащивание кожи ароматными маслами. К чему такая тщательность? Не голая же я буду на балу? А какие торжественные у них лица, словно готовят меня к первой брачной ночи. Эта мысль напугала до такой степени, что я ее сразу же отбросила, как самую бредовую и бестолковую.

Когда на моем теле не осталось и сантиметра, где бы ни побывали пальцы горгулий, и оно горело, словно натертое скипидаром, а лицо пылало от стыда, меня наконец-то оставили в покое. Лемех торжественно внес в спальню платье цвета морской волны с атласным лифом и юбками, состоящими из одних кружев.

– Я подумал, что этот цвет подходит к твоим глазам, – произнес он, раскладывая платье на кровати и любовно разглаживая его руками.

Я не очень внимательно его слушала, с изумлением анализируя собственное состояние. От усталости не осталось и следа. Изнурительные процедуры привели к поразительному эффекту – такому мощному заряду бодрости, какого не испытывала никогда.

– Нужно торопиться. Скоро явится Федор.

Показалось мне, или в голосе Лемеха проскользнули ворчливые нотки? Но додумать я не успела, потому что он, не церемонясь, потянул за пояс моего халата, и в следующий миг я опять оказалась голой. Как марионетка, честное слово! Никого не волнуют мои желания, все вертят мной, как того хотят. В душе всколыхнулась злоба, но и ей не судьба была разгореться – Лемех принялся натягивать на меня платье, и я разомлела от соприкосновения с прохладной нежной и струящейся по телу ткани. Какое-то райское блаженство.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru