Муса Мураталиев
Тоска по огню
БУДНИ ГАСТАРБАЙТЕРА
Айнура весь день чистила снег на улице. Еще она присматривала за двумя дворниками, так как бригадир Султан оставил ее временно вместо себя. Это были Ташкаевы – муж и жена. Дочь их болела и не вышла в этот день на работу. Айнура несколько раз уже оставалась за главного. Она знала, что недалек тот день, когда бригадир уедет, и тогда это место может перейти ей. Бригадир опять стал ходить в спортзал тренироваться. Хотя он сам говорил бригаде, что это просто увлечение, но ей казалось, что он рвется в большой спорт.
– У него сила и умение есть, почему бы не зарабатывать деньги! – сказал Ташкаев. – Деньги надо делать, а не ждать, когда упадут с неба.
– Манна небесная – сказка, – ответила Айнура. – Мы люди. Только вот работаем больше Султана, а получаем меньше.
– Почему же? Наоборот, платить нам больше было бы несправедливо.
– Спорт – игра! Вот что несправедливо!
– Ты сама видишь, ценят его – значит, польза есть. На бесполезное дело никто не обратит внимания. Это еще и зрелище. Люди платят за это.
– Ну вы даете! – вмешался Султан, подходя к ним. – Там настоящая драка! Не зрелище, а кровища! Тоже мне…
Дворник взглянул на жену, а после тихим голосом заметил:
– Спорт тоже труд.
Как только Айнура окончила восемь классов, отец привез ее на базар и, арендовав место на весь день, оставил продавать молоко. С этого дня начались ее трудовые будни. Молоко она продавала два сезона – весной и летом, остальное время корова не давала молока, и продавать было нечего. Отцу тогда приходилось искать для нее работу. Он сажал дочь за собой на круп коня и ездил по местам, где могла быть для нее работа: на базар, в магазин, столовую, в ларьки, швейную мастерскую, пекарню, но безрезультатно. Когда Айнура получила паспорт, вместе с группой земляков она отправилась в Москву на заработки. Устроившись, они начали зарабатывать настоящие деньги, и Айнура отправляла часть их домой.
Она усердно мела улицы, согревая своими хрупкими девичьими руками не один черенок метлы. Перед глазами каждый день были клубы пыли, сор из разных мелких предметов, камешков и полиэтиленовых пакетов. Ее сонные глаза смотрели на мусор, но она сама не думала о них, потому что ей скучно было во время работы. Ей хотелось продолжить учебу, но теперь было некогда. Иногда она разговаривала с другими дворниками, когда их пути пересекались. Они останавливались и долго обсуждали, какие сюрпризы приносит им погода. Ряды людей бригады, которую возглавляла до своей внезапной смерти Алма, поредели. Султан занял ее место, с ними был вежлив, а они, в свою очередь, побаивались боксера.
Айнура иногда писала домой, просилась обратно, говорила, что здесь ей надоело. Отец отвечал сразу: «Еще рано. Там ты при деле, а тут куда пойдешь? На днях я спрашивал: магазины по несколько продавцов имеют, даже детский сад имеет воспитательниц в запасе, молочная ферма – доярок. Правда, в лесхозе на прополку саженцев и вязанье щитков требуются руки, но сможешь ли ты справиться с этим. Я еле справляюсь после стольких лет работы. С твоими деньгами еле-еле сводим концы с концами. Мать, когда освободится от домашней работы, берет в руки топор, аркан и в лес – собирать хворост для топки очага».
К Султану директриса ЖЭКа относилась хорошо. На увлечение боксом она закрывала глаза. Утром бригадир просыпался одним из первых и бежал на стадион. Вернувшись, присоединялся к остальным, и они выходили вместе на уборку улиц. Зимой, когда ночи были длинными, тоже бегал, несмотря на снег и пургу. А когда он приходил – дворники еще спали, бригадир их будил и поторапливал. Перед тем как лечь спать, Султан иногда подходил к кровати отца семейства, Ташкаеву, поговорить. Все члены бригады жили в одной комнате, спали на трех кроватях, по двое на каждой, а бригадир – отдельно. Обсуждал он с ним работу на предстоящий день. Потом, похлопав по плечу, отходил к своей кровати. Султан как бы просил у него прощения за такую жизнь. После, потянув за руку Айнуру, иногда перекладывал ее к себе на кровать, сам ложился около нее. Девушка сопротивлялась, выговаривая:
– Ты такой большой, не поместимся на кровати!
– Уместимся, – отвечал Султан и, протянув руку, выключал свет.
Дворники, проснувшись, с самого утра начинали экономить: мало ели, больше пили чай и воду. Когда в теле у них что-то ломило, болело тут или там, они скрывали, уверяя себя – помашут немного метлой и пройдет! Только у Айнуры всегда было хорошее настроение, она умела терпеть нужду. Если зарплату задерживали, не давали несколько месяцев подряд, все равно она оставалась спокойной. Как-то даже отдала свои премиальные Ташкаевым, чтобы они не ссорились. Тогда те успокоились, Султан разделил оставшиеся деньги с Айнурой, и оба остались довольны. Он считал главным в коллективе товарищество, боялся портить отношения с ними.
– Деньги нужны всем, но в поиске их надо быть в рамках приличий, – заметил Султан.
Каждое утро бригадир выводил за собой людей, шел с грустным лицом, потому что у него болела душа за них, и чтобы не заплакать, скорее брал в руки метлу. Отвлеченный работой, потом он забывался. Дворники иногда догадывались о его настроении, переживали теперь за него. Им казалось, что бригадир – доверенное лицо Марии Ивановны, а если затосковал, значит, есть причина веская. Боялись они только увольнения. И тогда спрашивали его:
– За что нас, а?
Султан не понимал, о чем речь и, достав из кармана завалявшуюся жвачку, раздавал им по штучке, а потом командовал:
– Жвачку в рот, и машем, машем!
Так несколько раз жвачка служила в роли палочки-выручалочки. Дворники принимались жевать, глотать слюни и не ждать ответов на свои вопросы.
Бригадир вел их между домами до проезжей части, а сам уходил иногда дальше. За ночь накопившийся мусор ждал их. Султан мимо чужих дворов, улиц двигался к конторе ЖЭКа. Там он долго ходил по коридорам, ожидая, выглянет ли Мария Ивановна. Он иногда встречал ее у входа в кабинет, и тогда они говорили о всякой всячине. Любил бригадир поговорить с директрисой, и, когда это случалось, у него сердце наполнялось радостью. Он довольный спешил к своей бригаде, а те мели, не поднимая головы. Пойти куда-то они не смели, даже участок самого Султана всегда убирали без него. В такие минуты Султану казалось, что он в заточении, что все это происходит помимо его воли. Ему хотелось быть свободным человеком, а сейчас руки-ноги при нем, а уйти отсюда не может. Так и все члены его бригады. Уйти – значит лишиться каждодневного заработка, ради которого они тут торчат! Его мучил еще вопрос: надолго ли это? Есть ли конец этой зависимости? И когда он наступит?
Однажды бригадир не обнаружил дворников на том месте, где их оставил. Уходя на тренировку, оставил их у входа стадиона. А беспокоится, есть за что. Во-первых, старший Ташкаев, едва знавший русский язык, далеко уйти не мог, а жена его никогда не ходила одна, так как языка совсем не знала. На первом же перекрестке милиция их остановит, а дальше придется заниматься долгими поисками их местонахождения. Во-вторых, боялся за Айнуру. Она знает многое, поэтому чемпион всегда держал ее на уме…
В разгар цветения яблони, на главная ворота стадиона появился Кайрат. Он впервые увидел Султана подметающего асфальта. Постучал золотым корпусом мобильного телефона о черенок его метлы, полюбовался ею как ребенок. Один из телохранителей, взяв тут же с рук босса мобильный, вытер салфеткой и, вернув телефон хозяину, бросил бумажку на землю. Богач обратился к земляку:
– И ты тут гнешь спину, Султан.
– Пожалей, пожалей, – ответил дворник. – Станет легче на душе.
– Ладно, ладно! Чепуха все это.
– Каким ветром тебя занесло?
Не ответил Кайрат ему, а после все же произнес:
– Как сделать так, чтобы у тебя завелись зелененькие? Вот в чем вопрос.
– Организуй встречу – вопрос будет решен.
– А ты сумеешь?
– Душманов обзавелся?
– Ладно уж, я как-нибудь обойдусь. Ты молодежь натаскивай своему ремеслу.
– Не заработаешь да бесплатных школ полно. Иди – не хочу. Остается махать метлой. Мало, но платят. Отправлять домой каждый месяц надо. Ведь у меня там семеро с ложкой – один с сошкой.
– Поезжай в Чеч-Тюбе.
– Дополнять ряды нищих и жить в тисках унижений? Пока я в мегаполисе, у них полон рот пищи и мысли спокойны. По крайней мере не поеду до осени, пока не созреет рожь или в лесу малина?
Богач Кайрат опять притих, а после сказал:
– Ну ладно, что-нибудь придумаем.
Кайрат, хотя разбогател, но ходил по-прежнему всем, с кем приехал в этот город из долины Чеч-Тюбе. Состояние у него предостаточное, поэтому больше слонялся, чтобы убить время. Его капитал выращивали другие люди. Он жил скорее на проценты от сколоченного при выигрыше за игорным столом куша и не думал ни о чем. Коротал свои дни: в закрытых клубах, ресторанах, на увеселительных вечерах. Он был добрым почти для каждого земляка: угощал их, давал деньги взаймы жил на широкую ногу.
На глаза Султана он изменился после того, как заполучил состояние. Он не раз помогал им в дворовом хозяйстве, подбрасывал то еду дорогую, то подарки по случаю праздника, а один раз даже квартплату Бека за год вперед оплатил. Нежданно привалившее богатство стесняло миллионера своей необычайностью, будто нашел по дороге кошелек и теперь не знает, что с ним делать? С виду кажется, что он после стал таким малоразговорчивым, но на деле он такой от рождения и не блестит в своих суждениях.
– Пойдешь на риск? – вдруг спросил Кайрат, многозначительно.
– Торг вести не приходится, – сказал Султан. – Лишь бы платили хорошо.
– Но работа может быть и грязной, но опасной.
– Я готов.
– Ладно, – сказал новый богач. – Жди меня в ресторане «Ориентал». Там есть уйгурский зал. Через день или через месяц, а может завтра – время пока неизвестно. Встретимся там.
Они не раз бывали в ресторане вблизи станции метро «Проспект мира». Кормят хорошо, шашлык приготовят по заказу от одного-двух до десяти штук в одной палочке, бешбармак или аш-лямфу можно попробовать. Платили недорого, но всегда выходили довольными и сытыми.
Кайрат, собираясь уходить, тыкнул себе рукой в области сердца:
– Вы у меня надолго прописаны вот здесь! Земляков не брошу. Не унывай! Будут у тебя деньги, Султан.
– Хорошо! Будь здоров! – ответил чемпион.
Он в сопровождении телохранителей быстро удалился в сторону машины, стоящей на дороге.
У Султана вошло в привычку ужинать в «Ориентале». Он успел познакомиться со всеми официантами. Его узнавали издалека, заранее держали стол. Уступали в цене как постоянному клиенту.
Однажды в ресторан Кайрат появился без телохранителей, но с незнакомым для Султана парнем в джинсовой куртке.
– Познакомься, это господин Арнольд, – сказал богач подчеркнуто строго.
– Горжусь тобою Кайрат! – вымолвил тот, посмотрев на него.
– Ладно, делай свое дело, – остановил его Кайрат и, не попрощавшись, вышел из ресторана.
– Меня зовут Арнольд, – сказал он.
– Да, это имя уже знаю, – ответил Султан.
Светлое лицо с нежной кожей, покрашенные волосы цвета спелой пшеницы, не мужчина – красавец. Только походка тяжеловата. Оказывается, что ягодицы излишне полные, как литые из чугуна. Поэтому, когда он шел, они как бы мешали ему. Брови, усики подстрижены, губы помазаны гигиенической помадой, ногти с маникюром.
– Ешьте, я подожду, – сказал он тихо.
– Вам заказать что-нибудь?
– Я здесь не ем. Спасибо. Китайцы готовят из расчета на своих клиентов. У нас вкусы не совпадают.
Султан справился бешбармаком, бульоном с катыком, а потом еще выпил зеленого чаю.
– Извините, что я заставляю вас ждать.
– Ничего мы всегда кого-нибудь да ждем. Работа – не волк, говорится. Вы где учились к боксу?
– В центре Азии.
– Когда-нибудь силу удара кулака измеряли?
– Все зависит от расположения духа, – ответил Султан не сразу. – Иногда запросто свалишь козла, а другой раз, чтобы сдвинуть противника с места требуются дополнительные усилия.
– Вы хотите сказать, что у вашего удара бывает осечка? Правильно я понял?
– Не беспокойтесь. Мои удары – поставлены. Бью сильно. Был случай, когда боковой канат сорвал.
– Могу использовать ваши удары в интересах дела?
– Смотря какого.
– Для вас пустяковое дело. Вы стоять будете у всех на виду, а говорить буду я и требовать с них должок. Вот и все.
– Не хочу быть пугалом на глазах. Раз я там, то надо бить.
– Я вас понимаю, – сказал Арнольд и добавил.
– Что за контингент?
– Гастарбайтеры.
– Вы сталкиваете меня лбом со своими земляками?
– Там не поймешь кто по паспорту значится китайцем, а на деле сириец или башкир. Как договоримся? На доверии или составим контракт?
– Мне нужны бумажки – обязательно. Хотите энтузиаста – тогда не ко мне.
– Я понял, – ответил Арнольд. – Вы имели проблемы с властью?
– Никогда.
– Ну, что же. Как говорится, совесть чиста. Можете помочь честному человеку вернуть законные деньги?
– Вы желаете получить свои деньги, так что ли?
– Именно.
– Вы дали им в долг?
– Совсем не так.
– Тогда я не понимаю, – сказал Султан.
– Они должны мне квартплату – год с лишним не платят.
– Что потребуется от меня?
– Вышибать из них мою собственность.
– Что вы предлагаете?
– Как вы сами захотите, стукнуть, припугнуть, не знаю, что еще можно вам предложить.
– Именно что делать? Какие меры принять мне?
– Покажете силу при всех, что мол, всем будет сейчас нехорошо, и скажете – оплати! Немедленно.
– Погодите, вы хотите, чтобы я пошел против закона, равняясь на мясника, когда кругом менты? На что вы меня толкаете?
– И я так думаю, нельзя с ними сориться, – согласился Арнольд. – Поймают еще – всем по шапке.
– Ну, что же тогда?
– Потихонечку надавите на них, скажите, что нельзя так, мол, у вас есть связи с уголовниками. Они боятся преступных авторитетов.
– Что вы говорите?
– Можете и треснуть кого-нибудь для порядка. В милицию не пойдут – все тут находятся незаконно.
– Но вы сказали, что с ними нельзя ссориться. Отчего такая боязнь?
– Они в моем доме собрались, чтобы концы прятать в воду. В день выдачи паспортов они появятся под покровом ночи, чтобы их не поймала милиция.
– Что мне платите за работу?
– Пятьдесят тысяч рублей.
– Подождите, что они должны вам?
– Мне бы не хотелось раскрывать карты прежде времени. Мои деньги – моя собственность, это никого не касается. Давно не платили – накопилось достаточно. А вашу долю оплачиваю из своего кармана.
– Стало быть, мою работу вы сами уже оценили? И знаете, что мне платить, так ведь?
– Не хочу с вами спорить – сто тысяча и баста!
– Вы не делайте мне одолжения. За ней – риск. Поймают – тюрьма. А это деньгами не меряется.
– Не-не, зачем так? Достаточно оказать на них психическое воздействие. Вы не нервничайте. Они такие же мигранты, как и вы, у вас с ними будет полный контакт. Они пойдут навстречу и вопрос решится. Только вы с ними жестче. Как поведете себя, таков будет и результат.
– Могут они на вас писать или привлечь к ответственности?
– Говорю же вам – они мои квартиранты. Могу выгнать, но сначала хочу получить свое законное. Пусть убедятся, что я не одинок. Всего мало, даже на телок не хватает, вот и сколачиваю деньжата за счет нелегалов. Их теперь пруд пруди – конца – края нет, только успевай зарегистрировать в свою конуру.
– А что вы предлагаете?
– Если дело дойдет до властей, то скажут, что пришел такой-то дядька силач, а я скажу – не видел никого. Однако тогда придется отказаться от них, чтобы милиция не приставала. Плохо, конечно. Где взять тогда мани?
– Если поднажать и меня предать властям, – заключил Султан.
– А что? Испугались?
– Нет, но отступать некуда.
– Сейчас проигрывает лишь тот, кто не рискует.
– А платить будете как?
– Сначала сбор калыма. Тогда отстегну, сколько полагается.
– Ваши квартиранты вдруг надумают не выдавать калым, тогда как?
– Выплатят, куда им податься, без регистрации жить в нашем городе нельзя. Милиция с них больше соберет. На это у них ума хватит.
– Ну, что же, командуйте, – сказал Султан. – Куда идти, что делать?
– Скажу еще. Они ночуют не там, а где работают, – ответил Арнольд. – Это просто ширма лишь оттиск печати на паспорте у них. Но и собираются один раз в квартал по адресу, где они прописаны, чтобы платить мне должок.
– Ладно. Жду от вас весточки.
– Еще что-то хотите спросить?
– Такие люди дерутся не с голыми руками? Оружие у них есть?
– Этого я не знаю, но прописку имеют. Все они у меня на крючке.
– Узнайте, чтобы не нарываться на железяку зазря.
– Ну, что вы, они жалкие такие… гастарбайтеры. Своей тени боятся.
– Годится. Жду от вас контракта.
– Обязательно!
Арнольд стремительно встал, хотя грузное туловище ему, казалось, мешало. Попрощавшись с ними, уверенными шагами направился к выходу. За ними долго тянулся запах дорогих духов.
Султан готов был трудиться в мегаполисе кем угодно, чтобы добывать деньги. Так чемпион уехал далеко от родного очага, потому как в мегаполисе можно завести деньги, богатство и душевное спокойствие. Там простая работа дает человеку возможность прокормить семью. И только. Пока в Чеч-Тюбе его орава родственников обустроится. Условия достойной жизни пока наладятся, как у людей – странствовать придется. Обязательно будет такая жизнь, но ею будут править его дети. Так что странствовать по свету чемпиону все же придется. Этого хочет Тенири, если на самом деле его существует. Последнее время не выходила из головы чемпиона Мария Ивановна. О чем только не размышлял: и как они привыкали условиям мегаполиса, и как обидели сдуру семью Бека, и как не сложились жизни Сармата и Алмы… И как Аскар и Шарипа с подмоги Марии Ивановны устроились, что называется, с первой попытки. Как же судьба повернулась лицом к Кайрату, кто впоследствии стал состоятельным новым киргизом. Вспомнил чемпион про свою верность Марии Ивановне, когда необходимо было продолжить или бросить работу земляков, возглавив критически настроенную группу дворников наперекор инициативу Алмы.
Поступило сообщение от Арнольда. Встретиться в выходной. «Взять боксерские перчатки», – записано на клочке бумаги и указан адрес. Прибыть на электричке до станции «Переделкино», идти по правую руку, на втором перекрестке – налево серая калитка. На деле калитка оказалась зеленой и перекосившейся от времени и бесхозности. Домик оказался с мансардой. Заброшенные шесть сотых были дики и глухи. Одна яблоня и несколько кустов крыжовника обросли бурьяном и лопухами. Прогнившие ступеньки крыльца при ходьбе танцевали. А когда наступил чемпион на последнюю ступеньку, она со скрипом проломилась. Султан успел перешагнуть через порог, и оказался в прихожей.
Чемпион пришел засветло, где-то на востоке солнце косыми лучами било из-за облаков. В темном помещении встретил несколько женщин, по виду похожих на землячек. Кое-кто из них отвечали на русском, остальные – молчали. Смотрели на громадного чемпиона удивленными глазами и только. Не знают, конечно, что он пришел по уговору с Арнольдом, чтобы вышибать из них старые долги. Притом исполнить это живо и непременно. Помещение, куда попал Султан, было пристройкой, сделанной из разных подручных стройматериалов, зимой тут жить невозможно, поддували со всех щелей. Из посуды стоял большой чайник из алюминия, стол придвинут к стене, рядом на уровне его столешницы стоял обогреватель «козел» с двухметровой цементной трубой в основе, которая обмотана стальными пружинами. На нем сидела женщина азиатка, как ни в чем небывало, и была смущена появлением чужака. На деле комната оказалась кухней. Ударило в нос сыростью и каким-то гниющим запахом, которому привыкнуть восприятие его отказывалось.
Выяснилось, что в доме нет хозяина – одни женщины, а они ничего не знают. В доказательство они пригласили его в дом. Султан ходил по двум комнатам, примерно по два с половиной метра с отдельными дверьми. Облезшие обои советских времен то тут, то там почернели от соприкосновения с людьми. Свет не было давно, потому, как электросчетчик покрыт пылью, даже паутина завелась. Пробки вообще отсутствовали.
Вдруг несколько голоса женщины вскрикнули:
– Ступать не надо, ступать не надо!
Чемпион не успел оглянуться, как послышалось из-под его ног – «хрясть!», и там же, где он находился, Султан провалился! Это была вторая комната тоже без мебели. Пол был застелен сплошными тряпками, на которых ночью какие-то люди, похоже, спали. Громадный Султан, застрявший левой ногой в тисках сломанной доски пола, некоторое время не мог освободить ее. Тогда рукой упершись о холодную стену, высвободил ногу. Женщины осуждающе забегали, кто, смеясь и что-то говоря на неправильном русским языком:
– Неччя била это делать! Неччя била!
Тухлый запах потянулся из подвала. Оглянувшись на провалившийся пол, Султан увидел там, внизу снежную шубку, от которого веяло могильным холодком.
– Ведь дом когда-то был хороший, – сказал Султан. – Это сейчас у него живого места нет.
Чемпион слонялся. Не было мужчин и не было Арнольда. Время клонилось к ночи, солнце уже село, женщины зажгли в каждом помещении по несколько свечей. Подтеки на тарелочках показывали, что они всегда использовались для свечей. Султану начало надоедать ждать их, не зная, придут ли кто-нибудь сюда в дом или нет? Потом он пошел к лестнице, ведущий вверх в мансарду. Остановился у самой первой ступени, пробуя перилла на прочность. Они слегка покачивались и скрипели.
– Наступать не будешь, наступать не будешь! – прибежала женщина. – Там меня нет, там тебя нет – никого нет.
– Живут тут люди или нет?
– Когда придойт – спайт, когда не придойт – не спайт.
– А когда они придут?
– Немножко еще немножко, а потом придойт. Мы не знайым, – потом она добавила. – Сиз кыргызсызбы1?
– А сенчи2? – обрадовался Султан.
Выяснилось, что этих женщин Арнольд пригласил на сегодня, потому как их паспорта были у него на руках. Когда приезжали работодатели, собрали их паспорта и деньги. А теперь хозяин с них требует каждый месяц по тысяче рублей с носа. На прежней встрече женщины сказали ему: несправедливо получать с них плату, когда они не живут тут. Он не отдавал паспорта и обещал выписать! Тогда они решили все же платить, потому что не хотят терять работу. Арнольд сказал собраться всем ночью. Кто не сможет, пусть передаст должок через соседей, а он – паспорта!
Чемпион стоял на одном месте – боялся, как бы еще раз не провалиться. В полутьме из окна ничего не видно было. До соседской калитки было метров сто, и показалось, что там никто не живет. В округе – ни шороха, ни стука. Тишина. Лишь время от времени стук колес пригородных электричек оживлял окрестности.
Послышался скрип калитки. Все, как только услышали, повернули голову к входной двери. На лицах появилась радость. Вошли больше десяти человек, сразу тут стало тесно. Щупленькие, рослые, но одеты по-городскому, аккуратно. При виде Султана – робеть стали. Все должники. Об этом сказала та киргизка. Никто из них не поздоровались. Похоже, чемпиона тоже приняли должником, как и сами.
– Где Арнольд, мы привезли ему деньги, за товарищей тоже, – сказал паренек большими глазами. – Нам пора уезжать, пока электричка ходит.
Калитка опять скрипнула, и одновременно услышали, как Арнольд предупреждает кого-то, поднимаясь на крыльцо.
– Добрый ночи или вечер? – сказал Арнольд всем.
Народу собралось в передней более тридцати, а ответило ему лишь несколько из женщин. Он подал руку Султану, тем самым указав, что он его человек.
– Прибыл, как и договорились – с пяти вечера, я тут.
Арнольд, не отпуская руку чемпиона, обратился остальным:
– Дышать тут нечего, подождите на улице, мы вас пригласим – заходите по одному.
Тогда собравшиеся гастарбайтеры, толкая друг друга стали выходить из комнаты.
– Не толкаться! – крикнул он им.
Султан заметил, что мигранты были почти одного роста, но не выше его самого. А когда остались только те женщины, которые все время находились тут, Арнольд передал пачку пятитысячных купюр чемпиону.
– Здесь ровно сто тысяч, можешь пересчитать, – добавил он.
Султан взял деньги и, не глядя на них, спрятал во внутренний карман пиджака.
По указанию Арнольда гастарбайтеры стали входить и, сдав свою плату, получали взамен паспорта. Сначала Арнольд получал у женщин, стороживших дом еще при свете дня. Их оказалось примерно пятнадцать – уплатили и тут же растворились в ночи. Очередь дошла до тех, у кого большой должок – таких оказалось около десяти. Некоторые жаловались, что денег лишних им собрать не удается. Поэтому они опять просили, чтобы Арнольд дал отсрочку до следующей встречи.
И то, что советских людей разбросало по всему миру – это случилось потому, что гастарбайтеры и челноки месяцами, годами странствуют по миру в поисках денег. Сами едят сыто, одеваются по-человечески и домашних обеспечивают по возможности. Крах Советов отправил их по свету в поисках средства для существования. Султан такое положение считал нормальным, он боялся только, что в Россию или другие страны отменят безвизовый режим. Поэтому не думал прекращения ездить в другие страны, чтобы добыть состояния собственными руками для родителей и близким людям. Так же он отнесся к стараниям Арнольда спокойно, когда везде каждый здравомыслящий выискивает пути заработка, почему они должны сидеть, сложа руки, думал Султан.
Обещанием спаслись многие: кто со слезами, кто клятвой Богу, но, ни один из них не жаловался на ухудшение здоровье или на плохие условия жизни. У всех была уверенность в пополнении семейного бюджета. Вдруг Султана, во время очередного плача должника, бросил:
– Чистейшее безобразие!
В недоумении Арнольд повернулся к нему и стал ждать ответа.
– Неужели вам, непротивно?
– А что случилось?
– Деньги нужнее им, чем вам!
– Делись своими, если жалко.
– Дайте им послабление, хотя бы!
– Сказал бы кто другой! Они такие же, как ты… – не договорил Арнольд.
– А я кто? —поспешил узнать Султан.
– Ты? Ты – дырка в заднице!
– Да-а-а?!
– Да!
Султан, подняв ногу, произвел молниеносный удар! Старый пол содрогнулся. Боксер понимал, что такие удары бывают сокрушительными. Тот отлетел назад, ударившись о стену, скатился вниз. Чемпион подошел вплотную и, схватив его воротник, поднял на ноги. Арнольд пошел на него с кулаками. У него было сильное желание быстро преодолеть его. Тут Султан видел женщин, выбегающих на улицу. Преимущество спортсмена было очевидно. Поэтому он, придержав правой рукой за воротник, левой – поддавал Арнольду в солнечное сплетение. А тот извивался, как уж на сковороде. Было видно, что его бесит ненависть к чемпиону. Ногой бил беспорядочно, тем не менее, один удар даже угодил Султану в мошонку. Боксер, окончательно разозлившись, как на соревнованиях, во время встреч с особо неприятными противниками – одним метким ударом муай тай уложил его. Обычно получивший такого удара редко кто вставал с ковра… Номер удался – Арнольд сразу притих, будто решил поспать. Чемпион, таща его за руку, вышел на середину комнаты и там оставил. Лежал он навзничь, выбросив руку вперед. Лежал неподвижно и в хорошем костюме, который был обсыпан рублевыми купюрами разного достоинства. Присев на корточки Султан ладонью пошлепал по лицу Арнольда, приводя в чувства.
– Эй, слышите, вы деньгами сорите! Вы обсыпаны с ног до головы рублями. Вставайте!
Оглянулся – вокруг никого. Чемпион ринулся за мигрантами, чтобы поймать кого-нибудь, пока не убежали совсем. Оступившись на сломанной доске ступеньки – растянулся во весь рост. Трава была колкой и холодной. Их было не видно, но ощутимы. Встал на ноги – непонятно: где тут юг, а где запад. Все чужое – идти некуда. Поблизости у калитки, послышался шорох, Султан обратился к нему:
– Можете мне помочь?
– Боюсь! Не смогу, – ответил голос девушки, с которой беседовал при свете дня.
Султан вернулся в помещение. Арнольд лежал в прежней позе. Обхватив его за спины, поднял, чтобы поставить на ноги. Руки веревкой болтаются, голова отвисла набок. И тут увидел, что изо рта идет кровь. Оказалось, на полу тоже образовалась лужа.
– Во как бывает, – рассуждал спортсмен. – Самое беззащитное хрупкое существо – человек. Его можно свалить одним метким ударом.
Осмотрев пустующие комнаты, Султан там никого не нашел. В каждой комнате были догорающие свечи, поэтому, когда он заходил туда, тень его огораживала всю стену. Она, то сзади, то сбоку заслонялась рядами деревянных сруб. Он продолжал рассуждать:
– Безмозглый человечек, умел из ничего делать деньги, а не понимал, что также быстро может потерять главное богатство – жизнь.
Чемпион собрал купюры на полу, смастерив из них веер, подошел к свечке, попридержав над пламенем, подпалил края, а потом образовался факел. После бросил его в кучу бумажных купюр и кучу мусора – тут же вспыхнуло пламя, объяв весь угол.
– Прощай геноссе! – сказал чемпион и, чуть наклонив голову, чтобы не удариться о косяк двери, осторожно вышел на улицу.
Увидел девушку, все ждавшую у калитки. Пламя, охватившее дом внутри, начало освещать вокруг строения. Было видно, как удаляются Султан и девушка. На улице оказалось ветрено, трава шевелилась у дороги, будто живая. Недалеко от них с шумом и стуком чугунных колес проезжала электричка. Деревья у дороги, посаженные для защиты от шума, были высокими, но грохот электрички все равно слышен четко.
Султан шел впереди, за ними на метр от него шла девушка. Дом, где на полу остался лежать Арнольд, загорелся еще больше. Буйное красное пламя выскакивало через мансарду наружу. Дыма почти не было. Это говорило о том, что деревянное строение сгорит дотла. Из соседского двора тявкала собака, но вокруг – ни души.
Когда вышли на освещенную дорогу вблизи перрона, девушка поравнялась с чемпионом. Султан увидел, что она вытирает слезы с концом платка.
Султан приблизился к ней, но та отодвинулась вся в слезах.
– Что натворили, а? – спросила она вдруг. – Ведь задохнется.
– Не беспокойся, карындаш3! – ответил спокойно он. – Я тут не причем. Ничего не мог поделать с собой. Главное – у вас имеется прописка. Немного совесть помучает, а потом забудете! Что делать, чем-то надо пожертвовать.
– Да уж! – сказала девушка. – Возьмите меня за руку, пожалуйста, а то упаду! Никак не остановлю слезы, текут и текут. Зараза!
– Дыши глубоко. Покрути головой, вот так, – спортсмен показал, как правильно делать.
– Поймают ведь?
– Огонь все сожрет! Пепелище старого дома – ему могила. А потом выйти на верные улики – долгий путь, который спасет нас. Нечего тебе беспокоится о нем.
– За что вы его так?
– Того же хотел он. Притом, всех нас хотел прикончить. Захотел убить – сам угодил в гроб. Ну, что делать? А куда делись остальные?
– Понятия не имею.
– Меня вот зовут Султан, а тебя?
