Морена Морана
Дворовой
– Хвостом тут не верти перед женатыми! – еще в зародыше прервала интимную симпатию Семеновна. – Мы тут для дела собрались.
– Ах, так мне уйти? – процедила обиженная Зиночка. В этот момент тяжелый орехокол в форме крокодила спикировал на стол прямо перед Семеновной. Его металлические зубы угрожающе заклацали.
Марья Михайловна очередной раз проковыляла в комнату, неся в руках початую шоколадку в хрустящей серебристой фольге. Перестав, наконец, хлопотать, она заняла свое место за столом, усевшись на хлипкий стул с затертым бархатным сидением. Спинка стула тут же отвалилась. Присутствующие тут же вжали головы в плечи, с ужасом ожидая появления домового. Но Хвостикова только строго взглянула на них.
– Что вы так смотрите? Мебель старая, практически антиквариат. Сейчас уже такую не делают. С этими словами Хвостикова, кряхтя, подняла спинку стула и приладила ее на место. – Ну что, начнем? Зиночка, задерни, пожалуйста, шторы. Все готовы?
Лицо старухи в полумраке приняло серьезное и суровое выражение. Она деловито развернула фольгу, и, отломив несколько квадратиков шоколада, положила их на блюдце.
– Закройте глаза! – обратилась она к собравшимся. – Предупреждаю, нельзя открывать глаза до тех пор, пока я произношу заклинание, иначе он не придет. И еще – нельзя свистеть, только в случае прямой угрозы жизни. Строго-настрого запрещено. Поняли меня? – все закивали.
– Батюшка, дедушка, добрый наш соседушка, приходи на угощение, вот медок и есть варенье, дом храни от всяких бед, расскажи, в чем правды нет…
Она бормотала эти слова снова и снова, но они, видимо, не имели никакого эффекта. Присутствующие уже отчаялись и желали открыть глаза, когда по стулу вдруг со всей мочи стукнул орехокол-крокодил.
– Ты здесь? – уточнила Хвостикова. Дырокол снова грохнул об стол в знак согласия.
– Так ты говоришь «да». А как ты говоришь «нет»? – уточнила Марья Михайловна.
Дырокол снова подскочил и ударил по столу два раза. Удары стали чуть слабее.
– Ты явился, потому что зол?
Бах!
– Ты хочешь кого-то наказать?
Бах-бах!
– Защитить?
Бах!
– Мы должны его найти, и помочь?
Бах!
– Он живет в нашем доме?
Бах!
И тут же следом: бах-бах-бах!
Дырокол лег на стол, и больше не поднимался. Подождав минут пятнадцать, собравшиеся принялись обсуждать услышанное.
– Что скажете? – поинтересовалась Хвостикова.
– Моя версия: и да, и нет. Скорее да. Может быть, это человек, который жил тут недавно. Но переехал. Или жил недавно, но умер… – понизив голос, предположил Петрович.
– Это не один человек, а три, троица… – выдвинула свою версию Семеновна.
– Можно я скажу? Раз уж я его как-то по-особому чувствую? – попросила Зиночка.
– Я думаю, что три – это число, которое мы должны где-то найти. На него должен начинаться номер телефона, машины, квартиры…Что угодно.
Внезапную активность проявила защитница лилий.
– Я предлагаю зайти с другой стороны! – сказала она. – Вы ведь говорите, что дворовой – это человек, который умер здесь не своей смертью. При этом тут остались его родственники либо любимый человек. Так?
