Морена Морана
Дворовой
– Лилии не трожь! – выкрикнула другая старуха, грозя сложенным зонтиком в пустоту, будто невидимый великан, учинивший беспредел, мог испугаться этого жеста. И в тот же миг, будто в ответ защищающей лилии бабке, сорвались со своих мест тяжелые металлические урны, взмыли ввысь, словно птицы, и вывалили на ее голову свое зловонное содержимое.
– Землетрясение! Спасайся, кто может! – крикнул кто-то в толпе. Из дверей стали выбегать испуганные жильцы с паспортами, чемоданчиками и домашними животными в руках.
– В укрытие! – уверенно кричал Петрович, решив взять на себя командование в такой неоднозначной ситуации и зазывая соседей в тухлые катакомбы подвала. Некоторые жильцы послушно последовали за ним.
Знойная разведенка Зиночка, закутав пышные формы в легкий домашний халатик и разметав мокрые волосы по плечам, выбежала из дома в тапках. В суматохе она не заметила, как металлические ножницы бесшумно подползли к ней по воздуху и перерезали пояс халатика.
– А-а-а-а-а! – заорала Зиночка. Халатик распахнулся, и наружу вырвались спелые дыньки грудей. Ножницы сделали в воздухе круг и подлетели к клумбе, срезав красно-белую лилию. Зажав ее между лезвий, ножницы снова подлетели к девушке и замерли перед ее лицом, как бы вручая ей цветок.
– Спасибо… – пробормотала Зина, взяв лилию.
– Цветы мои не трожь, проститутка! Ишь, выставила прелести! Вот молодежь пошла! – ринулась на нее бабка с зонтиком, защищая растения своего палисадника и общественную нравственность. Сделала она это зря. Вылетевшая из окна второго этажа вилка незаметно подкралась к ней сзади и с размаху ткнула в ее ягодицы.
Бабка пыталась атаковать вилку, вцепившись в неё обеими руками. Вилка перестала дергаться, и старуха с победным видом обернулась к толпе. Но в глазах людей вместо возмущения читался ужас. Над ней, словно огромная кувалда, навис детский грибочек.
– Не-е-ет! – заорала Зиночка. Грибочек, словно бы услышав ее мольбу, остановился в опасной близости от головы пенсионерки, заплясал в воздухе и с грохотом упал на асфальт.
– Спасибо! – ошарашено поблагодарила Зиночка, обращаясь неизвестно к кому. Соседи, увидев, что нечто слушается барышню, испуганно жались к ней поближе. Петрович осторожно выглядывал из подвала, на всякий случай надев злополучную кастрюлю вместо каски. Пенсионеры крестились, дети плакали, собаки лаяли, кто-то уже хотел произнести слово «милиция», но не решился. Вдруг хуже будет?
Всю эту волнительную чехарду вдруг прервала самая дряхлая обитательница двора. Пенсионерка Хвостикова как раз возвращалась из магазина, беззаботно размахивая авоськой. Сквозь сетку сумки проглядывали пузатые бутылки кефира с синими крышечками, пакет молока и батон.
– Что это за очередь, что дают? Кто крайний? – безмятежно спросила пенсионерка.
«Очередь», захлебываясь и путаясь в показаниях, попыталась объяснить ей, в чем дело. Старуха нахмурилась.
– А, теперь понятно. Это ж к нам хозяин пожаловал. Лет семьдесят уже не видела такого. Последний раз видела, когда еще девкой была.
