Михаил Уханов
Война за Пустоши
Моим друзьям – ролевикам с благодарностью
за те далёкие уже дни, когда сказка становилась
реальностью, а реальность напоминала сказку.
Автор.
Часть первая.
Глава 1.
Сегодня ночью мне опять снилась пустыня. Гигантские барханы, то ли стволы, то ли стебли скудной местной растительности, словно скрюченной приступом непереносимой боли, поднимающаяся от горизонта стена очередного урагана… Черепа и кости неведомых исполинских созданий, полузанесенные песком. И этот песок, он везде и всюду. Песок режет глаза, скрипит на зубах и в сочленениях доспехов, забивает горло и не даёт дышать. Песок белый, песок красный, песок чёрный.
Я открыл глаза и долго лежал в темноте, жадно глотая прохладный ночной воздух. Протянул руку, задел стоящий рядом с ложем серебряный кубок с вином. Тот упал, с грохотом покатился по полу. Металлический лязг отозвался болью в голове, но я уже нащупал расположившийся чуть дальше кувшин, отхлебнул раз, другой, плеснул себе на голову. Полегчало, но не сильно. Плохо, когда ночью начинает сниться пустыня, очень плохо. Даже родниковая вода не спасает. Я поднялся, подошёл к окну. Тупо посмотрел на кубок, лежащий на полу в луже вина. В кувшине воды не осталось, а жаль. Но в замке и без того слишком много шепчутся о моих привычках. Повелитель не должен пить воду, как презренный простолюдин, Повелитель по ночам должен хлестать вино, и лучше, если не кубками, а кувшинами или даже целыми бочонками, вот это достойно уважения и зависти. Особенно среди тех, у кого вино на столе не слишком частый гость. В своё время я приказал ставить мне в спальню кубок с родниковой водой, но мне стали приносить по два кубка, с водой и вином. Кубки в темноте постоянно путались и я смирился, приказав подавать на ночь кроме вина ещё и кувшин с чистой водой. Якобы для умывания. Несколько раз это спасало меня от яда. Отраву владыкам здесь подмешивают именно в вино, или, в крайнем случае, в густой местный эль, водой отравители брезгуют. Могу лишь порадоваться этому. Отравить меня сложно, но и пить зелья, зачастую усиленные магией, удовольствие тоже невеликое, даже для меня. Кстати, где мои верные слуги, почему никто не явился проверить, что за грохот в спальне Повелителя? Заснули они там, что ли?
Я прислушался повнимательнее. Нет, не заснули. За дверями моих покоев имело место какое-то непонятное движение. Даже сквозь закрытые двери слышны были далёкие ещё, но тяжёлые шаги, гулко отдававшиеся в коридорах Цитадели. Идущие явно не слишком старались соблюдать тишину. Впрочем, диких воплей и лязга оружия тоже не было слышно, а значит это не нападение. Даже жаль, после такого сна я бы с удовольствием размялся с мечом в руке.
В дверь решительно постучали, и, не дожидаясь моего ответа, открыли её. Это плохо, такое всегда означает только одно. Случилось что-то настолько серьёзное, что времени на придворный этикет просто не осталось. В обычных случаях дождались бы моего разрешения войти. В коридоре, озарённом светом факелов, виднелось несколько фигур, но в спальню медведем пролез лишь Рон, глава моих телохранителей.
–Гонец с северного берега, Повелитель! Прости, Владыка, что прерываем твой сон, но гонец говорит, что у него срочные вести, которые не могут ждать до утра! Впустить?
Я молча кивнул ему. Стоящий в коридоре закутанный в широкий плащ человек вышел вперёд, коротко поклонился, но не сказал ни слова, пока стражники не закрыли за Роном дверь. И правильно, привёз вести для Повелителя – нечего с ходу орать их на весь замок. Мою стражу я этому выучил, но гонец не из здешних, так что молодец. Надо парня взять на заметку, но сначала послушаем, что за вести он привез.
–Нападение, Повелитель! Четвёртый Коготь уничтожен, никто не спасся.
Я присвистнул от удивления. Когтями северяне называли сторожевые башни, охранявшие подходы к моим землям со стороны Холодных морей. Такие башни возводили на скалистых мысах, надменно возвышающихся над вечным буйством морской стихии. С высоты птичьего полёта действительно похоже на каменные когти, в клочья пены рвущие одну свинцовую волну за другой.
– Сам видел или сказал кто? – хмуро поинтересовался я у гонца.
– Сам. Там камень словно бы горел, башня рухнула, от стен только груда камней, да и те вроде оплавились. Не знаю, но думаю, без магии не обошлось. Ни гонцов, ни огненных сигналов не было. В середине ночи полыхнуло зарево на полгоризонта – и всё. Утром отправили конный отряд из Торберга, но мы никого не застали, а крепость словно великан развалил по камешку. При простом штурме так не бывает.
Даже так! Значит, кто-то решился развязать очередную войну со мной? Смело. Рискованно, но смело, потому может и сработало. Признаться, я не ждал сейчас нападения со стороны северных вод. Эльфийский флот давно не появлялся в Холодных морях, а обычным пиратам Когти не по зубам. Ну что же, будем разбираться. Я подобрал с пола и кинул гонцу злосчастный кубок. Парень, просияв, поймал дорогую вещь на лету. Ничего, он заслужил. Мне эта посудина в ближайшее время точно не понадобится. Рывком я распахнул дверь.
–Собрать военный совет и магов замка! Стражу на стенах усилить, с рассветом конными разъездами проверить окрестности замка.
Плохо, когда ночью снится пустыня.
Глава 2.
Закутавшись в плащ, я стоял на скале, гордо возвышавшейся над морем, и мрачно смотрел на волны, бьющиеся о её гранитное подножье. Со стороны моя фигура, вероятно, тоже смотрелась гордо возвышающейся и над скалой, и над волнами. И даже могла внушать окружающим что-то такое… Да, вероятно, могла. Вот только вместо моей героической фигуры здесь должна была стоять столь же мрачная, но прочная и надёжная башня, окружённая высокой каменной стеной. Тот самый Четвёртый Коготь. Гонец не соврал, крепость была буквально стёрта с лица земли. Раскатилась по камешку в самом прямом смысле слова. Не то, чтобы она исчезла совсем бесследно, но опознать в этой куче камней башню теперь было сложно. Остатки стены кое-где сохранились, но тоже в осыпавшемся, изрядно закопчённом и довольно жалком виде. Я пнул было подвернувшийся камень ногой, однако затем наклонился и подобрал его, решив рассмотреть поближе. Снял перчатку, пытаясь прочувствовать душу камня. Интересно, гномы до сих пор думают, что слушать камень умеют только они? Впрочем, этот булыжник молчал, как тот же гном на допросе. Вообще ничего – и это странно. Я, конечно, не гномьих кровей, всех оттенков могу и не разобрать, да и камень обычный, не магический. Но всё же, вот так, чтобы ничего не ощущать …. То есть не то, чтобы вообще ничего, тяжесть увесистой каменюки в руке ощущалась весьма отчётливо, но всё это было не то. Я разочарованно запустил не оправдавшим надежд камнем в остатки ближайшей стены. Раздался треск, посыпались осколки. Сзади восхищённо выдохнула моя охрана. Что за фокусы? Владыка должен быть велик и силён, чего и вам желаю, но тягаться мощью с осадными катапультами я вроде не умел. А теперь, значит, научился? Для проверки я запустил в стену ещё один камень. Глухой удар, треск, каменные осколки посыпались вниз. Выходит, не почудилось. Я подошёл поближе к каменной осыпи, подобрал обломки разлетевшегося валуна. Камень как камень, осколки как осколки. Правда, чтобы гранитный валун вот так, с треском разлетался при ударе, необходимо приложить к нему изрядные силы или магию. Но беда в том, что здесь не было никаких следов магии. Уж это я проверил первым делом, едва мы соскочили с коней. Не хватало ещё с ходу влететь в магическую ловушку. Но ловушек не оказалось, ни магических, ни простых. Следов заклинаний, как тёмных, так и светлых, я тоже пока не ощущал. И не только я. Со мной приехало двое магов, причём каждый притащил с собой по ученику. Один волшебник сейчас стоял над небольшим костерком, читая заклинания из толстенного фолианта, который держал перед ним его ученик. В конце каждой фразы голос мага становился необычайно низким, костёр послушно вспыхивал и маг капал в него по несколько капель из флакона в металлической оправе. Этих флаконов у него была целая сумка и он, похоже, решил избавиться от всех. Толку от его заклинаний пока не было, разве что коню на обратном пути будет легче. Особенно если они с учеником и фолиант свой следом сожгут.
Второй маг от помощи ученика отказался, зато сам обвешался амулетами, как елка шишками и бродил кругами у подножья холма. Пользы от его хождений тоже пока не наблюдалось. Остальные всадники из моего отряда были воинами из замковой стражи. В магии они не разбирались, так что просто выслали в разные стороны несколько дозоров и теперь отдыхали после долгой скачки. Лошадей тоже пока не расседлывали, просто водили по кругу, давая остыть. Некоторое время за мной ходили трое телохранителей во главе с Роном. В итоге они мне надоели своим сопением и топотом и я отослал их к остальным. Впрочем, далеко они не ушли, всем видом показывая готовность в любой момент броситься на защиту Повелителя. Знать бы ещё, от кого защищаться.
Гонец был прав и по поводу штурма. Никаких следов обычного нападения я не видел. Не приставали к берегу внезапно вынырнувшие из ночного мрака корабли, не летели с их палуб заряды корабельных баллист, не прыгали на берег вражеские бойцы с штурмовыми лестницами и осадными щитами под прикрытием стрелков и боевых магов. Конечно, волшебник высокого уровня легко может магией выбить ворота или проломить участок стены. Особенно если использовать загодя приготовленные амулеты. Но боевая магия – вещь довольно грубая, она всегда оставляет следы, которые не замаскируешь и не спрячешь. Времени с момента разрушения крепости прошло немного, эти следы мы бы обязательно обнаружили.
Дракон? Рухнувший с неба крылатый ящер мог сжечь лучников на стенах, мог через бойницы выжечь гарнизон башни, но зачем ему разносить всю крепость по камешку? И главное – откуда здесь дракон? Боевой, обученный, потому что дикий, объявись он внезапно посреди Пустошей, скорее полетел бы охотиться на оленей или утащил бы пару овец. Кроме того, диких или обученных, но этих крылатых тварей на Севере уже давно не видели. Да и не только на Севере. Для большинства ныне живущих рас и народностей драконы остались лишь героями страшных сказаний. Сейчас можно встретить лишь их черепа и шкуры в парадных залах наиболее древних замков. Говорят, драконы ещё встречаются далеко на Востоке. Но мало ли что говорят про Восток! Путь туда лежит через Великую пустыню, пройти через которую рискуют немногие. Слишком просто там сгинуть, добавив свои кости к костям таких же неудачников. Так что не думаю, что большинство тех, кто говорит о драконах Востока, видело их на самом деле.
Удача улыбнулась мне лишь под вечер, когда маги давно завершили свои ритуалы, так ничего и не обнаружив. Я сам ещё раз поднялся на вершину каменной кучи, постоял и уже собрался спускаться вниз, к своему отряду. У подножья разрушенной башни виднелся полузасыпанный каменный свод. Скорее всего, дверь в подвал или на нижний этаж башни. И явно не главный вход, а так, боковой. Сама дверь не уцелела, но вот полукруглая арка из крупных тёсаных блоков местного гранита сохранилась. Хоть и была примерно наполовину завалена обломками. Спускаясь по каменной осыпи, я, сохраняя равновесие, схватился за один из блоков рукой. Арка выстояла при разрушении башни, и, вероятно, поэтому камень всё же откликнулся. Будь на моём месте кто-то из подгорных мастеров-гномов, он, наверное, сумел бы точно сказать, как и отчего рухнула башня. Я же почувствовал лишь мимолётное касание обжигающего пламени. Странное пламя, совершенно не похожее ни на обычный огонь, ни на огненную магию. Но при этом настолько яростное и жгучее, что не удивительно, что здешние камни разлетаются на осколки, словно стеклянные. И ещё было в этом пламени что-то неуловимо знакомое, с чем я уже сталкивался, пусть и невообразимо давно. Так и не поняв, что же это такое, я сжал камень рукой, пытаясь поймать ускользающее ощущение. Увы, моего толчка хватило, чтобы арка зашаталась, как последний умирающий воин на поле брани и рухнула.
Меня обдало облаком пыли, я торопливо нагнулся, схватил один из раскатившихся блоков, но вновь ничего не ощутил, кроме холода и тяжести обычного мертвого камня. Я понял, что больше здесь ничего не добьюсь и начал спускаться навстречу бегущим ко мне телохранителям, встревоженным грохотом падающих камней.
Глава 3.
Мы возвращались в Чёрный Замок. Подковы коней моего отряда стучали по каменистой земле Пустошей в такт моим не слишком весёлым мыслям. Местность вокруг вполне этим мыслям соответствовала. Северными Пустошами назывались весьма обширные равнины, лежащие в северо-восточной части материка. Говорят, что они были некогда плодороднейшими землями, на которых кипела жизнь. Но в ходе войны Древних, великого столкновения прежних, ныне вымерших рас под предводительством забытых уже богов, когда единый материк разорвало на несколько частей, здешние равнины были выжжены божественным небесным огнём вместе со всеми сражающимися. С тех пор они так и остались пустынными землями, омываемыми волнами Холодных морей. Селились здесь в основном на побережье, где море давало возможность найти пропитание да на южных границах Пустошей, где более мягкий климат позволял собирать хоть какие-то урожаи. Каменистые земли самих Пустошей не способствовали земледелию: чем дальше к северу, тем беднее была растительность. Леса, на юге густые и полные жизни, редели. Лиственные породы деревьев постепенно сменяли хвойные, а дальше к северо-востоку деревья вообще исчезали. Лишь тамошняя карликовая берёза сумела приспособиться и продолжала упрямо расти по холмам среди валунов и густых северных мхов. Правда, под злющими ветрами она превратилась в узловатый скрюченный кустарник чуть выше колена, мало напоминая своих стройных южных родичей.
Но даже сейчас совсем уж безжизненными пустынями Пустоши всё же не были. Здесь кочевали стада диких оленей, мохнатых северных овцебыков и исполинских лосей, за которыми неотступно следовали волчьи стаи. В холодных, мелких, но многочисленных озерцах , ручьях и речушках водилась рыба, по берегам – птица. В горных пещерах можно было наткнуться на исполинского медведя, чьи огромные клыки столь ценились орками, так же населяющими здешние земли и живущими охотой на здешнее зверьё, набегами друг на друга и на людские поселения на побережье. Забредали в Пустоши и твари поопаснее. О них даже бесстрашные северяне, не боящиеся ни орков, ни эльфов, предпочитали не вспоминать после заката солнца. И далеко не всегда это были лишь страшные сказки.
В этом мы убедились, отъехав от разрушенной башни всего лиг на десять. Местность вокруг была довольно открытая и шесть движущихся точек мы заприметили издали. На скаку воины перестроились из походной колонны в две линии, передние всадники уже склонили копья для атаки. Задние отстали на два-три лошадиных корпуса, готовясь поддержать товарищей. Со мной и магами остался лишь десяток телохранителей, окруживших нас со всех сторон.
Отряд шёл лёгкой рысью, сохраняя силы коней для последнего рывка и копейной сшибки. Замеченные точки приближались. Теперь они не двигались, а замерли на месте, ничем не отличаясь от окрестных валунов, в изобилии лежащих вокруг. Не заметь мы их раньше, сейчас легко могли бы проехать мимо, не обратив на них никакого внимания. Но мы их заметили. Ощетинившаяся остриями копий конница неслась вперёд, не думая останавливаться или сворачивать и «валуны» снова задвигались. Они начали вставать с земли, поднимая в знак приветствия руки. Я выехал вперёд и, присмотревшись, приказал перейти на шаг. На этот раз оружие не понадобится. … Скорее всего, не понадобится.
Перед нами стояло шесть довольно крупных северных орков. Они сильно сутулились, но всё равно ростом не уступали обычному человеку. Зато шириной плеч зеленокожие превосходили практически любого в моём отряде, кроме меня, Рона и ещё пары северян. А в сравнении с выступившим вперёд вожаком мы все казались худосочными юнцами. Внушительные клыки, торчавшие из пасти, заплетённые в косы чёрные жесткие волосы и внимательные поблёскивающие глазки, казавшиеся на их крупных головах слишком маленькими. Одеты все были в обычные для орков Пустошей летние кожаные куртки без рукавов и штаны, дополненные кожаной же обувкой. Лёгкой, охотничьей, с мягкой подошвой. Поверх курток все орки носили охотничьи накидки до колена , обшитые лоскутами кожи и вываренной в отварах местных трав полосками грубой ткани. Такая одежда делала лежащего или ползущего орка практически незаметным для чужих глаз, не сильно стесняя при этом в движениях. Очень удобно подползать к пасущемуся стаду оленей. Или, например, к зазевавшемуся часовому. Кстати, не слишком ли много у них с собой оружия для простой охоты? Кроме подобранных с земли копий и торчавших из-за плеча коротких луков с натянутой тетивой, у каждого из орков имелся колчан со стрелами, круглый щит, обтянутый шкурой, топор или тяжёлый однолезвийный тесак. Ковка грубая, племенного кузнеца, гномы при одном взгляде на такое просто плюются. Но даже самые грубые орочьи клинки обычно хорошо заточены и в сочетании с силой орка представляли серьёзную угрозу для противника. Скорее всего, ещё пара тесаков или ножей меньшего размера висела у каждого под накидкой, на поясах или перевязях. Топор предводителя был гораздо богаче, явно гномьей работы. Длинное древко давало возможность рубить и одной и двумя руками, вытянутое хищным полумесяцем лезвие уравновешивалось с другой стороны длинным рогом-пробойником, легко проламывающим тяжелый доспех. Кубическое навершие рукояти, некогда позолоченное, а теперь тщательно замазанное сажей, чтобы не выдать нынешнего владельца случайным блеском, размерами напоминало булаву и было увенчано гранённым шипом. Серьезное и редкое в Пустошах оружие. Ещё у этого орка был меч,висевший в ножнах за спиной. Клинка было не видно, лишь торчала над плечом рукоять в четыре орочьих лапы с крупным тяжелым кольцом на конце. Рукоять, кстати, изрядно захватанная, видно, что не раз была в деле. Я уже встречал такие клинки. Оружие избранных бойцов-поединщиков, перехват по рукояти даёт возможность изменять дистанцию боя, а при хвате за кольцо позволяет на равных соперничать с людскими алебардами или глефами. Владение таким мечом требует изрядного проворства и умения, которого обычно не ждут от орков, славящихся в первую очередь силой. А под накидкой у владельца этого арсенала, похоже, очень неплохой доспех из прочных металлических пластин, соединённых кольчужным плетением. Присмотревшись, я обнаружил доспехи ещё на троих орках. Правда попроще, пластины этих доспехов были просто наклёпаны на толстую кожу. Обычный доспех северных орков, неплохо защищающий своего владельца в бою, но совершенно бесполезный на охоте.
– Приветствую, владыка людей чёрного железа,– пророкотал вожак. Говорил он на всеобщем – наречии, используемом разными расами при общении друг с другом.– У меня есть мясо, хочешь нашей еды?
По орочьим меркам это была любезность, правда, приправленная небольшой насмешкой. Уважающий себя охотник Пустошей никогда не унизит себя поеданием мяса, добытого не им. Иначе он не охотник, а слабая и бесполезная тварь, которую можно накормить, а после пнуть и отправить работать. Исключения делались только для совместных пиров, на которых сходилось всё племя или для почетных, но слабых гостей. Типа, например, меня.
– Приветствую, Большой Ханг с Каменной Реки,-ответил я.– Мы не едим мясо из чужой добычи. Однако далековато ты зашёл. На кого тут охотишься, на морошку? И почему ты в доспехах, ягода нынче хищная пошла?
Тоже шутка, по орочьим, разумеется, понятиям. Ягоды у орков собирают лишь дети и женщины, пока мужчины на охоте. Вожак гулко захохотал, показывая, что оценил мой юмор. С орками вообще не стоит много шутить, они могут шутки не понять и схватиться за оружие. Успокаивать их потом себе дороже. Но с племенем Каменной Реки, обитавшими в пещерах в двух днях пути от Чёрного Замка у меня уже давно были хорошие отношения. Соседи не нападали на нас без повода, а я старался им таких поводов не давать. Вдобавок орки Каменной Реки среди окрестных племён слыли острословами, любящими и умеющими пошутить. Пример такой шутки, отсмеявшись, сопел сейчас передо мной. Вождь племени произвёл на свет четырёх Хангов, выбором имён явно решил себя не утруждать, а остальное племя, чтобы различать отпрысков, называло их, если перевести с орочьего, Большой, Не-Большой и Малыш. Четвёртого сынка к началу моего знакомства с этим кланом задрал медведь, но троих братцев я повидал. Ханг Не-Большой на голову выше и крупнее этого громилы. Размеры Малыша представьте себе сами.
– Ягода обычная,– отсмеявшись, Ханг нахмурился, вспомнив наконец, зачем он здесь оказался.– Тролль объявился. Двоих сожрал и ушёл. Отец сказал: «Найди и голову принеси». Третий день по следам идём. Хочешь с нами?
Среди конников за моей спиной прошёл ветерок перешёптываний. Я понимал их. Бродячий тролль – это серьёзно. Крупные безобразные твари, вечные странники, они двигались по Пустошам в поисках своих, никому не ведомых целей. Жили охотой и собирательством, пожирая по дороге всё, что смогли добыть. Их вечно терзал голод и, обнаружив на своём пути следы людей, гномов или орков, они редко упускали возможность сожрать одного-двух неосторожных двуногих.
Мудрецы всех прочих рас до сих пор спорят, являются ли тролли разумными и откуда вообще они взялись в этом мире. Речью тролли не владели, ремёсел не знали, из орудий пользовались лишь огромными дубинам. Магией они тоже не владели, но взамен эта раса обладала странными, присущими только им способностями. Так, троллей невозможно было обнаружить с помощью нашей магии. Огромные и неуклюжие на вид, они при желании могли двигаться очень быстро, чрезвычайно ловко прятались и почти не оставляли следов. Шкуру их плохо брало обычное оружие, а полученные раны, даже очень тяжёлые, тролли необычайно быстро залечивали. Их сила делала троллей грозными противниками в ближнем бою и практически любое столкновение с ними оканчивалось смертью для нескольких их врагов. Словом, Большому Хангу и его бойцам предстояла нелёгкая задача. Но и орков я понимал. Тролли, при всей своей тупости, памятливы и, если их не уничтожить, могут возвращаться за добычей снова и снова. Пока не сожрут всех. Поэтому орки будут гнать тварь, пока не догонят и прикончат. Но сегодня это не моя охота.
– Удачной охоты тебе, Большой Ханг, – сказал я и тронул коня.
Расставшись с отрядом Ханга, я выбросил орков из головы. Бродячий тролль опасен для всех и в другое время я бы, возможно, даже присоединился к охоте на опасную тварь, но сейчас у меня другие заботы.
Мы продолжили путь к Чёрному Замку. Так все называли его уже много веков, хотя абсолютно чёрной в замке была лишь Цитадель – гигантская башня в самом его центре. Три кольца стен и их башни были сложены из самых обычных тёсанных блоков местного гранита тёмно-серого цвета. Если мой замок чем и отличался от прочих крепостей и замков, то только размерами. Чёрный Замок давно уже перестал быть собственно замком и разросся до небольшого города. Место для него было выбрано необычайно удачно. Горную цепь, тянущуюся с севера почти от самых берегов Холодных морей далеко на юг, здесь прорезало единственное на много лиг вокруг удобное для прохода и проезда ущелье. Чтобы перейти горы, минуя его, надо было долго двигаться сначала на юг, а затем на восток. Лишь там непрерывная стена мрачных горных пиков постепенно уменьшалась в высоте и распадалась на отдельные скалы, открывая проходы между ними. Но путь этот был нелёгок, зачастую опасен и занимал много дней. За что хребет и заслужил среди людских племён название Долгих гор. Гномы называли его Каменным поясом, утверждая, что на самом деле горная цепь – это остатки пояса одного из первых гномьих праотцов. Пояс был сброшен бородатым праотцом в запарке во время жаркой работы по выковыванию этого мира под руководством целого сонма столь же бородатых гномьих богов, на основании чего нынешние гномы считают своим всё, что находится в этих горах, а также под ними. Ничуть не смущаясь возможными размерами своего праотца, обладавшего поясом такой длины. Орки Пустошей называют все горы просто горами, расщедрившись на названия лишь для нескольких наиболее приметных или известных вершин. А эльфы после нескольких не слишком удачных для них военных компаний нарекли гряду Горами Тьмы-и-Скорби. Только как их не называй, но горы высокие, а большинство здешних перевалов почти круглый год – непроходимы из-за вечных снегов. Вставший в ущелье Чёрный Замок надёжно закрывал пути любому незваному гостю, не раз останавливая пришедшие со стороны заката вражеские армии. Цитадель же являлась самым старым строением моей твердыни и по праву считалась её сердцем и одним из самых таинственных мест на Севере. По преданиям Цитадель воздвигли боги, наравне с прочими расами сражавшиеся друг с другом в той самой войне Древних. Знания о том, кто именно из этих божеств воздвиг Цитадель и для каких целей, были давно утрачены, и башня являлась для всех нынешних рас и народов неразрешимой загадкой. Даже гномы, знающие сотню способов обработки камня, при виде стен Цитадели лишь разводили руками, а потом долго ругались в бороды. В отличии от остальных замковых сооружений стены Цитадели были сплошными, словно башню вырезали из одного немыслимых размеров камня. Ни одного шва или стыка между камнями, ни одного даже самого крошечного следа работы инструментов. Гладкими, словно отполированными до зеркального блеска были стены, полы и потолки здешних залов и переходов. Мрачная и зловещая красота подавляла любого, кто попадал сюда, не важно, по собственной воле или насильно. Жить здесь постоянно отваживались немногие. Даже ближайшие мои сподвижники предпочитали помещения в других, более скромных, но привычных строениях. Кроме моих личных покоев, тронного зала и ещё нескольких чертогов, в которых проходили крупные пиры или большие советы, остальные помещения Цитадели ныне оставались нежилыми и предназначались для хранения наиболее ценных и опасных предметов, в первую очередь магических книг, амулетов и оружия. Было здесь и ещё несколько потайных залов, о которых знали немногие, а бывали в них единицы. Большинство же обитателей Чёрного замка о существовании этих помещений и об их содержимом и не подозревали. Признаюсь, порой я им даже завидовал.
Дальнейший наш поход проходил без происшествий. Лига за лигой ложились под копыта коней, дорога вилась между холмов, поросших то суровым ельником, то светлыми высокими соснами. Потом холмы кончились, снова начались россыпи валунов и болотца, покрытые густым ковром мхов. Порой невысокие горные кряжи упрямо лезли из-под земли, порой дорога шла вдоль быстрых мелководных речек, шумевших на перекатах. От них веяло холодом даже коротким северным летом.
Красивая, но холодная и не слишком приветливая местность. Но всё же это были мои земли, полновластным господином которых я считался. И отвечал за всё, что здесь происходит. Похоже, что на Севере вновь начинается война, причём непонятно, кто на этот раз мой главный враг. Уж кого-кого, а врагов у меня всегда хватало. Проще сказать, кто мои друзья и союзники. Проще потому, что друзей у Владыки Чёрного Замка и Повелителя Тьмы нет. Да и союзников можно по пальцам пересчитать.
Светлые, объясняя, почему с главным злом этого мира в моём лице до сих пор не покончено, обычно упирают на то, что мои воинства тупы, но многочисленны. Причём многочисленны настолько, что любая атака даже самых величайших Светлых воителей просто захлебнётся, увязнув в трупах моих бойцов. За бесконечные столетия войн и стычек бывало, конечно и так, но в целом далеко не всё обстояло столь хорошо. Как я порой утверждаю, мои бесчисленные Чёрные Легионы в основном из меня самого и состоят. Шутка, конечно, но шутка горькая. Я не Творец и создавать себе разнообразных помощников в необходимых количествах просто не могу. Вот и приходится обходиться тем, что есть под рукой. А выбор небогатый. Во-первых, это те же орки, мои верные многочисленные рабы и слуги. Так говорят Светлые лорды Закатных Земель, а проще говоря – нынешние эльфийские владыки, возглавляющие наиболее влиятельные эльфийские рода. С самими орками Перворождённые не разговаривают принципиально, а жаль. Сказали бы они в глаза самому последнему орку, что он чей-то там раб или хотя бы слуга, сразу бы схлопотали тесаком промеж золотых бровей. У северных орков слово «раб» вообще применяется только в отношении к захваченным в плен людям или гномам. Орк Пустошей рабом быть не может, а эльфов они в плен просто не берут, что, впрочем, взаимно. Слова «господин» у них в языке тоже нет. Есть «вождь» или дословно «сильный». Ему подчиняются по праву силы, он водит более слабых соплеменников на охоту или в набеги и делит добычу. Если набег неудачен, вождя могут зарезать и съесть. Не пропадать же добру. Вот их более развитые южные сородичи предпочитают надоевшего вождя просто зарезать. Именно из таких вождей-неудачников, сбежавших от гнева прежних соратников и состоят шайки бродячих орков, наводящих ужас на Пограничье, земли между моими владениями и Великой Степью. Они одинаково опасны для торговых караванов гномов, людских поселений или стойбищ степных орков. Но и обычные орки не подарок. С большим трудом мне удалось вколотить в головы северных орков хоть какое-то почтение к своей особе. Но даже сейчас, в глаза называя меня Повелителем, они подразумевают, что я Повелитель лишь в своём Чёрном замке, а им, вольным орочьим племенам Севера, в лучшем случае союзник. С южанами дело обстоит ещё хуже. Вообще орочьих племён в нашем мире довольно много, но все они делятся на северных и южных, отличаясь друг от друга даже внешне, цветом кожи. У северных орков она заметно темнее, а сами северные орки – крупнее. Мой приятель Ханг и его братцы как раз из таких. Кланы северян малочисленны, живут, как я уже говорил, в основном охотой и зверо- а так же людо- и гномоловством. Ну и друг друга при случае могут схарчить. Особенно почетно закусить каким-нибудь вождем или великим воином соседнего племени. Нравы суровые, но жизнь в Северных Пустошах вообще не слишком лёгкая штука. Здешние обитатели, как разумные, так и не очень постоянно сталкиваются друг с другом в борьбе за подходящие для них места обитания. Нет, земли здесь много, но вот угодий, способных прокормить в течении долгого времени даже небольшое племя, маловато. Так что свободное от охоты время северные кланы проводят в бесконечных стычках друг с другом. Но для войны нужно войско, а войско это надо содержать, вооружать и кормить. Понятно, что ни один, даже самый крупный по меркам Севера клан не в состоянии делать это постоянно. И здешние зеленокожие с блеском выкрутились из сложного положения. В каждом клане есть несколько бойцов, которых кормит остальной клан и чья как правило не слишком длинная жизнь посвящена войне и только войне. В орочьих диалектах существует несколько названий для таких бойцов, что-то типа «воин-грабитель, который ходит за добычей везде». Грабитель – это совсем не ругательство, а наоборот, показатель восхищения. Воин должен сражаться за добычу, иначе зачем вообще воевать? На всеобщем языке таких орков называют рейдерами. Конечно, любой орк Севера с детства знаком с оружием и умеет им пользоваться, но что это за оружие? Копьё и лук со стрелами, равно пригодные для охоты и набега. Дубины с шипами, тяжелые топоры, тесаки и ножи грубоватой работы местного кланового кузнеца. Есть деревянные щиты, обтянутые кожей да доспехи из той же кожи, только дублёной и усиленной порой стальными пластинами. К тому же при всей любви орков к войнам и набегам большинство рядовых членов племени, используют оружие в основном для охоты. Даже при стычках двух орочьих племён за богатые охотничьи угодья дело обычно ограничивается столкновением племенных богатырей. И если выставленные воины проигрывают схватку, их племя уходит, сохраняя жизни простых орков. Иначе в Пустошах нельзя. Если племя потеряет слишком много охотников, остальным будет нечего есть во время долгой здешней зимы.