Михаил Олегович Бабиенко
Адюльтер
– Но ты ж поэт, должен знать, что глаза – зеркало души.
– Да, а ещё это показатель усталости за день. Может, она просто устаёт из-за рутины, но тебя всё же слушает? Это уже другое дело, это показатель преданности.
– Ну, я не думаю. Она и на выходных с такими глазами… Вот думаю я: может, не подхожу я ей?
– А зачем вы тогда встречаетесь до сих пор?
– Ну, из жалости. Согласилась встречаться из вежливости, а продолжает – из жалости.
– Это к тебе-то жалость?
– Да, а к кому ещё? Я, может, и кажусь хорошим парнем, красивым, но характер-то у меня какой? Никакой. Вот ношу я эту кофту стильную, американскую, а для чего ношу? Для того, чтобы быть, как обычный старшеклассник, чтобы быть «нормальным», таким, как все. А всё равно не такой! Все как все – занимаются спортом, техникой интересуются, музыкой современной, – а я ничему этому не соответствую.
– А Надя соответствует?
– По-моему, да. Она очень часто болтает с подругами о каком-то музыканте новом. А я даже не знаю, о каком. Не могу поддержать с ними диалог…
– Ну, допустим. Это не то что бы проблема, ибо я так же не могу поддержать диалог с другими, и мне нормально. У меня другой вопрос: неужели ты думаешь, что Надя встречалась бы из жалости?
– Она добрый человек. Очень. Она всегда поддерживает и меня, и других.
– Но ведь необязательно ей встречаться с тобой лишь для того, чтобы поддержать тебя? Обычно такие отношения мало похожи на нормальные, да и длятся недолго.
– Вот я тоже думаю: недолго это будет…
– Эй, не падай духом! – Андрей похлопал его по плечу. – Если ты действительно любишь Надю – а я уверен, что любишь, – то сделай всё, чтобы ей было хорошо с тобой! Разговаривай с ней чаще, узнавай её, про себя рассказывать не забывай. Купи ей что-нибудь, в конце концов! Любовь деньгами не измеришь, но вот выразить её в виде, скажем, мягкой игрушки, можно.
И тут Надя вернулась в кафе. Она, скорее всего, не слышала последней фразы, а потому села и заговорила с мальчиками как ни в чём не бывало.
Домой они возвращались поздно: на улице темнело. Они прошли некоторое время вместе, а затем разошлись: Надя ушла с Кириллом, а Андрей пошёл сам. Домой он вернулся быстро. Он поужинал приготовленными и оставленными ушедшей на работу матерью макароны, умылся чуть тёплой водой и улёгся спать. Правда, он долго не мог уснуть. Ему в голову всё лезли моменты совместной прогулки: и держание за руку, и смущение нижним бельём, и подмигивания. Это больше походило на издевательство, но могла ли Надя – девушка, которую Кирилл описал как «очень добрую» – издеваться над ним, над Андреем? Этот вопрос долго его мучал, и к пятнице он выспаться смог с большим трудом.
***
Пятница выдалась для Андрея сложной, ибо Надя прилипла к нему и не хотела отлипать. Она постоянно расспрашивала его то о любимых исполнителях (ими были Окуджава и Poets of the Fall), то о любимом фастфуде (оказалось, что это пельмени, ибо они дешевле суш и пиццы), то о любимых фильмах («Доктор Живаго» с Омаром Шарифом и «Титаник» с ДиКаприо и Уинслет). При этом она зачем-то записывала это всё в блокнот с кремовыми страницами ручкой чёрного цвета, красиво выводя буквы, будто дева аристократического происхождения. Андрей, пусть и оценил её почерк, не понимал, для чего она это делает. Кроме того, после разговора с Кириллом он много думал: а действительно ли Надя просто играется с ним (Андреем) шутки ради? Если да, то отчего она так липнет, будто лист кленовый, к нему, всё спрашивает о его предпочтениях? Он даже пытался поговорить об этом с Кириллом – думал, что, быть может, возлюбленный Нади прояснит ситуацию, – но Надя в этот же момент постоянно звала своего парня куда-то или просто заговаривала с ним, отвлекая от Андрея.
Ситуация немного прояснилась, когда в конце дня Андрей, собиравшийся было уйти домой, в очередной раз был прерван и отвлечён кем-то. На этот раз – Надей, которая отвела его чуть в сторону, когда они были в пустом уже кабинете, и сказала тихо:
– Сегодня я хочу ещё раз погулять с тобой.
Андрей удивился:
– Мы же уже гуляли вчера. Может, не так часто?..
– А я хочу. Или у тебя дела?
Андрей почесал затылок и ответил, что дел у него нет.
– Отлично. – сказала Надя. – Тогда мы погуляем…
– А Кирилл?..
– Кирилл не против. Мы же вчера прояснили уже, что всего лишь друзья.
Андрей вздохнул: с одной стороны, ему казалось странным, что Надя на следующий же день после прогулки приглашает его погулять ещё раз, с другой – он не видел объективных причин отказаться. Тем более, что поведение Нади казалось странным: она как-то неловко и тяжело дышала и выглядела несколько уставшей. Вид у неё был такой, что отказывать ей было нельзя: а вдруг ей плохо и она по пути домой упадёт в обморок? Подумав, Андрей сказал:
– Хорошо, пошли.
И они направились. Правда, маршрут был несколько странным: тогда шли по центру, а теперь заходили в находившиеся на жилых улицах магазинчики. В небольшом супермаркете они купили всего лишь одну вещь – упаковку пельменей. Это показалось Андрею странным: он же явно упоминал, что любит пельмени. Только зачем они их купили? И если есть причина, то где варить они это будут? Думал Андрей, думал, а в это время Надя зашла в аптеку и купила что-то. Что именно – Андрей не заметил, но увидел с улицы, что это была какая-то маленькая коробочка. И так они шли, пока вдруг не показалась небольшая, красивая улочка с новым асфальтом и с двухэтажными, тоже новыми, домами. Когда они подошли к одному, что был ближе к перекрёстку – крыша с красной черепицей, бежевый фасад, пластиковые окна, – Надя сказала немного томно:
– У меня есть идея. Давай ты ко мне зайдёшь, а я пельмешек отварю, и мы перекусим? Так сказать, с дальней дороги.
Она слабо усмехнулась. Андрей же подумал ещё раз: Надя – не какой-то незнакомый человек, не чудак с улицы, а уже более-менее знакомая. Новостей о пропаже людей он не слышал, да и Надя совсем не походила на похитительницу и маньячку. Да, она как-то тяжело дышала, но, скорее всего, это утомлённость из-за учебной недели, а дома она станет чуть активнее. И Андрей решился зайти к ней. В крайнем случае, он будет сопротивляться.
Интерьеры дома были самыми обыкновенными: стены с гладкими обоями, пол, покрытый линолеумом, на деревянных потолках – яркие, оранжевого оттенка, светильники. Мебели было немного – один диван, два кресла, шкаф с сервизом, тумбочка, на которой поместился большой телевизор. Отдельная комната Нади выглядела весьма прелестно: яркие голубоватые обои, серо-белый ковёр с мудрёными узорами, идеально протёртые стол и шкафчик с одеждой. На столе всё было убрано: на одной полочке стояли учебники, на другой – художественные произведения. Последнюю полку Андрей поспешил рассмотреть подробнее и заметил, что у Нади неплохой вкус в книгах: там были и «Бесы» Достоевского, и «Призрак оперы» Леру, и даже что-то из Тургенева… А ещё там была очень странная книжка, у которой корешок был не на той стороне, да и была она явно меньше остальных. На обложке была нарисована пара из парня с длинными чёрными волосами и в очках и девушки с длинными русыми волосами. Только Андрей хотел открыть ее, как вдруг Надя спросила:
– Можешь помочь мне с готовкой? – и тут же заволновалась. – Нет, там не сильно много надо. Просто ложку там подать…
– А давай я приготовлю. – предложил Андрей. – А то, кажется, что ты немного устала…
– Все хорошо, это ты отдохни лучше! – ещё более взволнованно ответила Надя. – Ты же гость, я не хочу тебя напрягать…
– Хорошо. – согласился Андрей. – Однако я все равно помогу. Готовка – дело серьёзное.
И они отправились на кухню – комнату с оклеенными белой плиткой стенами и с сероватым линолеумом. Комната была небольшой, но в ней компактно умещалась вся необходимая бытовая техника – мойка для посуды, небольшая плита, белая микроволновка с округлым окошком с черным покрытием, массивная мультиварка с указателем времени варки блюд и т.п. Были и кастрюли – серые, блестящие, с прозрачными крышками. В одну из таких – среднюю по размеру – и налили холодной воды, а потом эту кастрюлю поставили на включённую конфорку среднего размера. Готовить пельмени нужно было недолго, да и процесс был простым: сначала вскипятить воду, потом добавить в нее пельмени, которые, будучи ледяными, охладят вскипевшую воду; после нужно было подождать до следующего закипания, приоткрыть крышку кастрюли и подождать двенадцать минут. Именно двенадцать, ибо при задержке по времени пельмени могли развариться и развалиться. Надя знала, как это делать, а потому совершала все необходимые действия, почти не слушая подсказок Андрея, который, пусть и не был обязан активно участвовать в процессе, нашел своим долгом подсказать, как правильно делать, чтобы результат получился лучше. После добавления пельменей и начала ожидания кипения Андрей оперся о тумбочку, что стояла близ плиты, и принялся наблюдать за водой в кастрюле, в то время как Надя смотрела… на него. Она ни на секунду не оторвала взгляд от него весь процесс ожидания. Андрей, смущённый таким вниманием, старался не смотреть в ответ, но все же иногда косился на девушку. В ее глазах было видно многое: и сильный интерес, и задумчивость, и некая соблазнительная нотка, выражавшаяся в блеске глаз и в поминутной прищуривании. Благо, эта странная сцена продлилась недолго, ибо пельмени скоро закипели, и крышка была приоткрыта.
Результат был отличным: пельмени не разварились, не стали излишне мягкими, а получилось идеально твёрдыми и приятными на вкус. И Андрей, и Надя ели без бульона, потому что хотели ощутить вкус полностью, без какой-либо жидкости. Если Андрей по старой привычке жевал быстро, то вот Надя ела и прожевывала очень медленно, устремляя свой взгляд на сидевшего рядом парня. Андрей был сильно напряжён от такого сильного внимания, а потому не замедлил спросить:
– У меня что-то на лице?
Надя встрепенулась:
– Нет, что ты! Твое лицо прекрасно!..
От такого Андрей чуть было пельменем не подавился.
– Да не так уж оно и прекрасно, могло быть и лучше…
– В каком плане "лучше"? – удивилась Надя. – По-моему, люди красивы именно своей уникальностью. Вот у тебя лицо худенькое, бледное, носик такого тоненький, а глаза большие, черные, глубокие. Это по-своему привлекательно. Еще и волосы твои дополняют образ: они такие густые, черные, как смоль. Ты очень хорошо выглядишь, потому что оригинален, ни на кого не похож.
Андрей смутился от таких комплиментов и поспешил закончить с едой.
После трапезы Андрей подумал, что нужно бы уйти домой, но тут Надя его остановила:
– Постой…
– Что такое? – озадаченно спросил Андрей.
– Можешь еще немного со мной посидеть?.. Мой отец уехал в командировку, а потому домой вернется не скоро. А мне одной скучно и… страшно.
– Ну, ты можешь отвлечься на книгу. – сказал Андрей. – Когда мне было страшно, я читал. Это было настолько увлекательно, что мой страх пропадал совсем. Тебе, думаю, тоже поможет. Ну, или ты можешь фильм посмотреть…
– А можно посмотреть его с тобой? – спросила Надя.
– А я зачем?
– Мне так приятнее смотреть будет… Мне нравится смотреть с кем-то – можно что-то обсудить, например. Не обсуждать же мне с самой собой?
Андрей подумал, что последний вопрос довольно странен, ведь он сам только с собой и мог обсудить всякие кинофильмы. Но, опять же, сыграла его обеспокоенность за Надю: пусть она и стала выглядеть лучше, но он всё равно предполагал, что ей может понадобиться помощь. Повода спросить об этом, правда, не представилось, но он был готов ко всему. Посему он ответил:
– Хорошо, давай. Только недолго…
– Спасибо… – чуть слышно сказала Надя и, приблизившись к Андрею, крепко его обняла. – Спасибо, что не отвергаешь меня…
– Надя… – обеспокоился Андрей и попытался, параллельно вырываясь из объятий, понять причину сего поступка. – Тебя что-то тревожит? Почему ты сегодня такая хмурая?..
Надя, продолжая удерживать его, сказала:
– Со мной всё хорошо. И ещё… Если волнуешься за меня, то не уходи так рано…
Скоро она выпустила его, и Андрей встал, как вкопанный. Отчего такая близость вообще имела место? Неужели Надя со всеми своими друзьями (даже новыми) так обнимается?.. И почему она отметила его, как фактор её хорошего состояния? Этого он понять не мог. А пока он думал, Надя позвала его в комнату. «К чёрту. – подумал Андрей. – Я просто посмотрю с ней кино, она, быть может, уснёт, а я просто уйду домой… Никаких проблем, никакого двойного дна».
И фильмом, который Надя так хотела с ним посмотреть, оказался… «Титаник» с ДиКаприо и Уинслет. Да, один из тех фильмов, которые он называл ей в ответ на вопрос о любимых фильмах. Только в этот момент Андрей обратил внимание на то, что происходящее как-то связано с теми вещами, которые он Наде называл, как любимые, и которые она записывала в блокнот. Он подумал: «Неужто она всё это спрашивала, чтобы меня в гости пригласить и…порадовать, что ли?». У него в голове не укладывалось, что Надя будет ради него так стараться. Однако он и на этот раз закончил с мыслями: «Чем быстрее это кончится, тем быстрее я смогу вернуться и подумать об этом в спокойной обстановке…»
Фильм начался, и Андрей скоро забыл обо всём: ему очень нравился «Титаник», это был один из немногих фильмов, на которые он смог себе позволить сходить в кино тогда, в 2012 году, когда его перевыпускал в кино. Мама тогда собрала достаточно денег, и они смогли занять неплохое место в их поселковом кинотеатре – третий ряд. С него всё было хорошо видно и слышно, и Андрей, долго переживавший из-за многих эпизодов своей жизни, забыл обо всём и просто наслаждался фильмом все три часа. И сейчас, сидя с Надей на стуле напротив монитора компьютера, попивая предоставленный ей бокал с соком – приятным, сладковатым, несколько даже расслабляющим, – забыл обо всех тревогах: и о странном поведении Нади, и о Кирилле, и о стихах своих даже. Просто просмотр кино, который ничего плохого не предвещает…
Ну, не предвещал он ничего плохого до сцены секса в машине – той самой сцены, где героиня Уинслет проводит рукой по стеклу и оставляет след. Тогда Андрей немного сжался: ему всегда от этой конкретной сцены было неловко, а тут он, считай, смотрит это в компании другого человека; проще говоря, он испытал тот тип неловкости, когда кто-то другой узнаёт о твоих неудачах. Андрей постарался успокоиться и просто дождаться, пока полуголые, лежащие в машине актёры исчезнут из кадра. Но тут Надя придвинулась к нему ближе и зачем-то положила свою руку ему на колено… Тут Андрей вскочил, как скаженный, и разлил на свою одежду остатки сока. Надя вскочила вслед за ним.
– О, Боже! – вскрикнула она. – Ты в порядке? Не сильно испугался?.. – она заметила пролитый на рубашку сок. – Ох, как плохо…Слушай, у меня есть папина футболка. Я могу тебе дать её. Уверена, она тебе подойдёт…
Не успел Андрей отказаться от этого предложения, посчитав неуместным брать одежду незнакомого человека, как Надя поторопилась выбежать из комнаты, предварительно заперев дверь на ходу. Андрей вздохнул – ладно уж, мол – и принялся снимать испачканную рубашку. «Хорошо, что сегодня пятница и мне не нужно стирать рубашку в спешке…» – подумал он. Под рубашкой у него ничего не было – одно лишь голое, бледное, тощее тело, кое-где покрытое прыщами, да тонкие руки, которыми он с трудом умел хоть отжиматься. Пока он аккуратно складывал рубашку, у двери вдруг послышался тихий, еле слышный неловкий вздох…
Надя зашла в комнату именно в тот момент, когда он переодевался. Андрей не ожидал такого: он думал, что Надя просто передаст ему футболку через приоткрытую дверь (правда, ей он это не сказал). И получилась неловкая ситуация: Надя стояла, держа в руках чуть помятую чёрную футболку, и смотрела на полуголого Андрея, который от неожиданности не смог даже прикрыться своей же рубашкой.
– Надя, извини, я не сказал, что ты могла передать футболку через дверь… – начал приходить в себя Андрей. – Прости. Оставь футболку, я сейчас переоденусь…
Как вдруг Надя бросила футболку в сторону (на свою кровать) и начала подходить к Андрею. Тот пошатнулся и попятился назад, но скоро упёрся спиной в стену. Надя же глядела на него таким взглядом, будто долго не пила воды и лишь сейчас увидела полный кристально чистой питьевой жидкости стакан – голодным взглядом, в общем. Андрей ужаснулся: почему Надя так смотрит на него и что задумала? А Надя же подошла к нему вплотную и обняла его голову и туловище.
– Надя, отойди!.. – попытался её отогнать Андрей. – Я без одежды…
– Так лучше. – сказала Надя, упираясь головой в его плечо. – У тебя кожа мягкая… И холодная… Ты замёрз?
– Нет, всё хорошо!..
– Но ты ледяной, будто куртку не надевал… Хочешь согреться?..
– Мне и футболки хватит…
И тут Надя обхватила его, что было сил, и силком перетащила к кровати, на которую и бросила. После она сама забралась на кровать и затем приблизилась к Андрею так близко, что тот просто не смог бы найти выход. Сама же она поспешила стянуть с себя всё, что было – зеленоватую футболку и джинсы. Взгляду Андрея открылась Надя в том виде, в котором она предстала ему в магазине – с красивым, загорелым телом, одетым лишь в то самое кружевное бельё чёрного цвета. Андрей поспешил закрыть глаза руками, но Надя отвела его руки в сторону.
– Не стесняйся ты так. Смотри. Я купила это специально для тебя… – сказала Надя всё тем же томным голосом, но уже с ноткой особой, эротичной хрипотцы.
– Зачем?.. – спросил уже не удивлённый, а по-настоящему раздосадованный Андрей.
– Хотела сделать тебе приятно…
– Мне зачем? У тебя есть Кирилл…
И тут Надя прервала Андрея, поцеловав его в губы. Действуя напористо, она практически подмяла бедного парня под себя, а он из-за такого интенсивного действа лишился способности мыслить ясно, будто бы растворился… Когда Надя закончила с этим, она начала говорить:
– Кирилл – хороший мальчик. Но… он не по мне. Он хорошо общается с людьми, он соответствует ожиданиям… потому что хочет, чтобы его знали именно таким. Он тебе говорил тогда, в кафе, что хочет быть, как все. Я не могу его в этом винить. И всё же в реальности он… ну, просто не слишком для меня интересен. И не из жалости я с ним встречалась, как он говорил, а потому что думала, что, быть может, у нас появятся чувства… Но нет. Чувства насчёт тебя были сильнее… Что? Удивлён? Да, я давно за тобой наблюдала со стороны, Андрюша. Наблюдала за тем, как ты читаешь, как пишешь… И ты уже тогда мне понравился: весь такой интеллигентный, серьёзный человек. Я поняла, что именно такой человек, как ты, мне и нужен… А, хотя, почему «как» ты? Мне нужен именно ты! – она погладила Андрея по щеке. – А когда я услышала твой стих, когда прочитала тот стих, что ты написал обо мне, я поняла, что мои чувства не бессмысленны, что ты тоже ко мне что-то испытываешь… И я уже тогда поняла, что хочу, как сейчас, затащить тебя в постель…
