Михаил Одиноков
Игроментариум
Глава 3. Полторы минуты славы
В день выхода интервью Виктора накрыл мандраж.
Он ещё не знал, что это будет самый неприятный день в его жизни, который он нескоро сможет вспоминать со смехом, но интуиция уже подбрасывала ему намёки на грядущее фиаско в виде массы неудобных вопросов. «Что если по телевизору я буду выглядеть глупо? – спрашивал он сам себя, содрогаясь от ужаса. – Вдруг надо мной начнут смеяться? Как я буду после этого ходить на работу?».
Хвастливый пост в социальных сетях казался ему теперь не просто плохой идеей, а самой что ни на есть чудовищной ошибкой. Виктор даже удалил эту запись, с облегчением отметив, что её почти никто не успел прочитать – и в «ВКонтакте» и в «Фейсбуке» под ней было всего по два лайка, от жены и от мамы.
Но были в его раздумьях и позитивные моменты. Бесконечно перебирая в уме слова, сказанные во время интервью, он приходил к выводу, что нигде не погрешил против истины и собственных принципов. Он радовался, что не забыл упомянуть Пашку, своего любимого ученика, – это могло принести практическую пользу в виде апгрейда класса информатики. Пашкин отец спонсировал школу и на радостях вполне мог дать денег на покупку новых мощных компьютеров. Думая об этом, Виктор с предвкушением представлял высокие стопки вкусно пахнущих разноцветных картонных коробок… Одну из коробок он, быть может, даже унесёт домой…
В общем, Виктор разрывался между страхами и мечтами. В один момент он грезил званием «Учитель года», а в следующий миг вжимал голову в плечи от жгучего стыда. Он с гордостью вспоминал о том, как удачно воспроизвел жест Тони Старка, а потом его мысли упирались в испачканный мелом пиджак.
После уроков Виктор поспешил домой, зная, что там его моральные терзания, как обычно, разделит – и обязательно развеет – надёжная подруга и верная жена Тамара. Вчера вечером она трижды выслушала его рассказ о том, как прошло интервью, и даже задавала уточняющие вопросы. Слегка раздражало, что каждый раз, когда он произносил имя журналистки, Тамара слегка прищуривалась и пристально смотрела ему в глаза. Но это одновременно и льстило, потому что обычно Виктора обходила стороной супружеская ревность, как и вообще женское внимание. Даже своей будущей жене он приглянулся в тот момент, когда был не самим собой, а бродячим менестрелем.
Было это семь или восемь лет назад, в глухом лесу, во время ролевой игры по мотивам «Властелина колец».
Виктор слонялся с гитарой от лагеря к лагерю, орал единственную песню, которую умел играть и клянчил пиво. Во время очередного импровизированного концерта его взяли в плен лесные эльфы, сочтя оскорбительным неуклюжий стишок, который он зачитал перед воротами их крепости:
Мужики ушастые в колготках!
Весь день вы по лесу слоняетесь!
Дайте же пива мне напиться скорее!
А то всем расскажу, чем вы там в кустах занимаетесь!
Выступая в свою защиту на эльфийском суде, Виктор всё ещё был пьян. Он вёл себя нагло и вызывающе, строил глазки Королеве эльфов и требовал испытания поединком. К счастью для него, никто из представителей лесного народа не захотел драться с увальнем в заблёванном балахоне и все обвинения были сняты. Главной же удачей стало то, что пьяные кривляния Виктора произвели сильное впечатление на Королеву эльфов. Она почему-то посчитала его поведение не разнузданным и хамским, а «дерзким» и «безрассудным», и Виктор стал сначала придворным менестрелем, а чуть позже – супругом Королевы Тамриэль.
Игра давно закончилась, а они всё ещё были вместе. Правда, жили они уже не в королевских палатах из белого брезента и еловых веток, а в съёмной однокомнатной квартире. Подданные Королевы эльфов теперь были их общими друзьями, однако Виктор догадывался, что его они, скорее, терпят из уважения к Тамаре – точек соприкосновения с её компанией у него было немного. Единственным из окружения жены, с кем Виктор смог найти общий язык, стал отец Тамары – такой же любитель пива, чипсов и словесных интернет-баталий, как и он сам. Но с ним они виделись редко, по особым праздникам, потому что родители Тамары были в разводе и её папа давно завёл новую семью.
Собственные друзья Виктора как-то не вписались в его новую жизнь и быстро пропали с радаров. В последний раз он видел парочку из них на собственной свадьбе – они поздравили его и ушли. Тогда же Виктор понял, что добиться расположения новой компании будет непросто – самый рослый и породистый эльф, произнося свадебный тост, почти прямолинейно заявил, что Тамара совершает ошибку. По лицам собравшихся было понятно, что прозвучала неудобная правда.
Теперь этот породистый эльф приезжал на встречи в огромной машине с личным шофёром, а Виктору никак не удавалось накопить на «Плейстейшн».
Интервью могло всё изменить.
***
Дома Виктора ждал сюрприз – Тамара устроила вечеринку.
Когда он, уставший от работы и волнений, переступил порог квартиры, его обступила толпа эльфов. Раздались возгласы одобрения, зазвучали поздравления и немного снисходительные пожелания «так держать». Виктор растерянно улыбался и пожимал протянутые руки, потихоньку продвигаясь к ванной комнате. Он не любил ходить в школьный туалет, так что по приходу домой всегда пулей бежал к унитазу. Смыв за собой воду и помыв руки, он поспешил на кухню и с радостью обнаружил, что его ждёт настоящее пиршество!
Тамара купила пиво и чипсы, а кто-то из её друзей принёс экзотический паштет и неприлично дорогой коньяк. Ещё были фрукты, сыры и пара бутылок полусладкого.
Расположившись на диване напротив телевизора, окружённый вниманием друзей жены и её собственной заботой, слегка захмелевший и осмелевший Виктор, наконец-то, расслабился и почувствовал себя настоящим героем – из тех скромных парней, что не лезут в чемпионы, а тихо стоят в сторонке, пока не приходит их время.
Увидев на экране заставку «Домашних тайн», он ощутил, как его сердце бешено забилось.
Толпа гостей, набившихся в комнату, затихла.
Час его славы настал.
***
После сорока минут напряжённого ожидания гости начали уставать.
Виктор упорно пялился в телевизор, где ведущие программы Варвара и Изольда всё ещё наслаждались своими голосами, обмусоливая тему супружеской неверности. Друзья жены принялись вспоминать былые приключения в фэнтезийных лесах, а небольшая компания в углу громко обсуждала «Дилемму Звезды Смерти»:
– А я тебе говорю, чувак, что Люк Скайуокер – военный преступник. На Звезде Смерти работали не только военные, там было дофига гражданского персонала: уборщики, повара, всякие бухгалтеры…
– Но они же знали, куда идут, когда нанимались на работу!
– Ты реально думаешь, что их спрашивали, где они хотят работать? Это же Империя! Там по-любому все идут по распределению…
– Хан Соло же не пошёл по распределению!
– Ну, так это же Хан Соло! Много ты знаешь таких, как Хан Соло?
– А рядовые повстанцы? Их тоже Империя назначила повстанцами? По распределению?
Породистый эльф, которого, конечно же, привёз личный водитель, сидел в дальнем углу с Тамарой и тихонько рассказывал ей о чём-то грустном. Тамара сочувственно вздыхала. Виктору было немного обидно, что про него все забыли.
Наконец, наступил момент, когда ведущая программы Варвара вспомнила, что в мире существуют не только она и её подруга, но и зрители. Она повернулась к экрану и подвела итог их долгой беседы:
– Гулящий муж – норма нынешнего времени. Сейчас у нас будет небольшая пауза, во время которой я предлагаю вам подумать о том, насколько вы можете доверять человеку, с которым живёте под одной крышей. А после рекламы вы увидите сюжет нашей корреспондентки Алисы Мишиной о беспределах и опасностях виртуальных миров.
Виктор открыл было рот, чтобы привлечь внимание гостей, но Тамара отреагировала быстрее. Она выскочила на середину комнаты и замахала руками:
– Давайте, давайте! Собирайтесь! Заканчивайте болтать! Сейчас начнётся!
Виктору оставалось только удивляться, как она умудрилась услышать анонс, будучи настолько поглощённой проблемами породистого эльфа.
Народ стал подтягиваться, на диване тут же стало тесно, кто-то даже присел на подлокотник. Сердце Виктора снова забилось со спринтерской скоростью, стук отдавался эхом в ушах, и было не до конца понятно, чего в этом биении больше – радости или страха.
Рекламный блок неумолимо продвигался к финалу. Мелькали ласковые взгляды и суровые профили, стерильные кухни и альпийские лужайки. Разливались жидкости всевозможных цветов и составов, яростно колошматили хромированные внутренности дорогих машин. Люди кривились от головной боли, щедро рассыпали жемчуг житейской мудрости перед младшими поколениями и предавались необузданному веселью, переходя на новый тариф мобильной связи.
«Догони мечту!»
«Только своей дорогой!»
«До последнего горизонта!»
«Забудь о границах возможного!»
Пошла заставка телеканала.
Преисполненный радостной добротой голос весело прокричал:
– С вами снова «Домашние тайны» на канале «Семейный досуг»!
А потом на экране возникла Алиса.
Она стояла на фоне обгоревшей двери, ведущей в подвал. Над дверью висела смутно знакомая Виктору обугленная вывеска. На лице Алисы читалась ярость, а костяшки её пальцев, сжимающих микрофон, побелели от напряжения.
Алиса быстро и угрожающе заговорила:
– «Лол», то есть «ржу-не-могу» – так назывался подпольный компьютерный клуб, ставший печальным напоминанием об опасностях, приходящих в реальный мир из виртуального пространства!
На экране замелькала бешеная нарезка мрачных кадров криминальной хроники, а до Виктора наконец-то дошло, что означало таинственное число «707» в названии его клуба. Алиса вещала голосом сумасшедшего пророка:
– Именно здесь произошёл пожар, едва не стоивший жизни невинным детям, подсевшим на электронный наркотик!
За спиной Виктора послышались тихие возгласы удивления. Сидевшая рядом Тамара посмотрела на него с лёгкой тревогой и растерянностью.
Алиса продолжала нагнетать:
– Родители и педагоги бьют тревогу! В мире становится всё больше и больше юных наркоманов, сжигающих свою жизнь в виртуальном пламени! Как обезопасить своих детей от этой заразы? Можно ли что-то противопоставить этой прямой и явной угрозе? Давайте спросим того, кто, рискуя своей жизнью, спасал детей из горящего притона!
– А он разве не сам его поджёг? – спросил породистый эльф.
– Тс-с! – осадила его Тамара.
На экране появился Виктор. Тонким, срывающимся голосом он быстро залепетал:
– Трудно однозначно оценить степень негативного влияния видеоигр на подростков, – дальше пошли кадры с какими-то беспризорниками бомжеватого вида, а голос Виктора теперь звучал на фоне, – это малоизученная область <…> Нужно провести исследования <…> Нужно <…> Оградить людей от возможной опасности <…> Люди ныряют в фантастические вселенные и видят совершенно другую реальность.
Его речь звучала странно, будто он постоянно спотыкался. Виктор прислушался и понял, что «спотыкания» – это монтажные склейки, прикрытые видеорядом.
Снова появилась Алиса.
– Но как же возрастные ограничения на жестокие игры? – вопрошала она. – Разве их недостаточно, чтобы оградить детей от насилия?
– Они не всегда работают, – как бы отвечал ей Виктор, – а продавцы игр не всегда им следуют…
– Что же тогда с этим делать? Неужели законы бессильны? — голос Алисы раздавался на фоне древних кадров с торговыми палатками, заваленными пиратскими дисками.
– Многие жестокие игры запрещены, – Виктор возник на пару секунд и снова скрылся, оставив лишь свой голос, – а в <…> развитых странах совсем запрещены игры.
Слова Виктора были мелко нашинкованы и ловко сшиты заново. На экране творилось безумие, собранное из кровавых добиваний Mortal Kombat, дорожного беспредела GTA V и самой брутальной жести последнего Doom. Руки думслеера разрывали на части демонов и тут же перебивались кадрами любительских съемок, на которых хулиганистые школьники унижали друг друга и случайных людей.
В комнате стояла гробовая тишина.
Виктор уже молился, чтобы телевизионный сюжет поскорее закончился, но он всё продолжался и продолжался. Алиса смотрела с экрана прямо ему в глаза:
– Знают ли об ужасной опасности нормальные, обычные люди? К каким последствиям может привести увлечение компьютерными играми?
– Психика может дать сбой, – ответил ей экранный двойник Виктора.
– Охренеть… – выдохнул один из гостей.
– У нас один мальчик в девятом классе, Паша его зовут, – продолжил теле-Виктор, – он <…> увлекается играми <…> и сам создал настоящую игру. <…> Конечно, всё довольно примитивное <…> Ну, знаете, кровь-кишки, насилие. И это <…> Началось здесь, в стенах обычной средней школы!
Экранный Виктор эффектно развёл руки в стороны, и в контексте сюжета его жест смотрелся крайне мрачно и даже цинично, особенно потому, что следом за ним пошли жуткие сцены школьной стрельбы, снятые с камер наблюдения.
Снова вступила Алиса:
– Нам всем пора понять, что стремление к жестокости, вызванное отрывом от реальности, – очень серьёзная угроза! Заболеванию подвержены даже взрослые люди!
На экране возникли изображения полуголых мужчин и женщин, одетых в кожаные сбруи и латексные костюмы.
– Наши общие с женой друзья… – снова замямлил теле-Виктор. – Они увлекаются ролевыми играми. В детстве они играли в <…> компьютерные <…> а теперь устраивают настоящие ролевые игры, – в экран вплыло коллективное фото друзей Тамары, снятое в лесу и взятое телевизионщиками с её страницы в «Фейсбуке», — уезжают в леса, подальше от города <…> у некоторых есть дети <…> едут в лес прямо с детьми, дети тоже в этом участвуют, играют целыми семьями.
Видеоряд теперь состоял из фасадов секс-шопов, съёмок полицейских облав на подпольные бордели и объявлений о розыске опасных извращенцев. На фоне всего этого безобразия звучал бодрый голос Виктора:
– Игры уже проникли всюду. В наши компьютеры, в телефоны, даже в телевизоры. В них играют миллионы людей <…> миллионы людей ущербны.
Когда поток похабных картинок иссяк, Алиса подвела итог:
– Так что, когда в следующий раз кто-то заговорит с вами о компьютерных играх, помните, что этот человек может оказаться извращенцем, вовлекающим в свои игры ни в чём не повинных детей.
На этом сюжет закончился.
На экране снова была студия программы «Домашние тайны».
– Это, конечно, ужасно! – всплеснула руками ведущая Варвара. – Бедные дети!
– Особенно те, у которых родители – больные извращенцы, – согласилась с ней Изольда.
– Лесные извращенцы, – поправила Варвара, и обе ведущие засмеялись.
Виктор сидел тихо и боялся повернуться к гостям.
Он даже закрыл глаза.
***
– Ну, Витя, ты даёшь! – послышалось за спиной.
– Не ожидал от тебя…
– У меня начальница эту передачу смотрит!
– Витя, ты понимаешь, какая это подстава?
Виктор нашёл в себе силы подняться с дивана. Он медленно развернулся и развёл руками:
– Ребята, вы же понимаете, что я этого не говорил. Я там совсем о другом… Я не думал, что всё так получится.
– Разумеется, не думал! – раздражённо ответил за всех породистый эльф. – Судя по всему, ты вообще не думал, когда соглашался на этот балаган.
– Ошибся слегка, – выдохнул Виктор.
– Вить, ты извини, – продолжил эльф, – но лично мне придётся какое-то время держаться от тебя подальше. Если кто-то у меня в конторе смотрел этот… Это… Вот это вот… Ох, блин, я даже думать об этом не хочу. Всем доброго вечера! Тамара, я поехал.
Породистый эльф вышел, хлопнув дверью. За ним засобирались остальные.
Когда ушёл последний гость, Виктор осмелился выйти из комнаты и застал на кухне плачущую жену. Вид её слез, как обычно, заставил его запаниковать.
– Тамарочка, прости, – залепетал он, – там всё неправда. Это не я! Это всё журналистка! Это она! Она всё подстроила! Честно! Тамарочка, поверь мне! Она дура и стерва!
Тамара подняла на него красные опухшие глаза и тихо сказала:
– Витя, иди спать.
– Но я хочу всё тебе объяснить, – запротестовал Виктор, – ты должна понять…
– Пошёл вон, – тихо, но твёрдо проговорила Тамара.
И Витя пошёл.
Глава 4. Тестовое задание
Алиса пришла в себя в полной темноте.
Сначала она решила, что проснулась посреди ночи, и попыталась перевернуться на другой бок, чтобы продолжить спать. Однако отсутствие подушки и одеяла, а также твёрдый пол под боком дали ей понять, что это не совсем обычное пробуждение.
Алиса вспомнила прозрачного мужичка из телевизора, блестящий металлический шар и взрыв.
Всё это случилось на самом деле! Она была не дома! Алиса села.
Здесь темно или она ослепла? Алиса потрогала руками лицо и не обнаружила повязки. Хорошая новость – глаза были на месте.
Алиса встала на четвереньки и принялась ощупывать пол вокруг себя. Помещение, судя по всему, было обшито кафелем – пальцы скользили по крохотным гладким плиткам с едва заметными швами между ними. Алиса проползла несколько метров и больно стукнулась макушкой о стену. Она ругнулась, потёрла место ушиба, развернулась и поползла вдоль стены.
Через несколько минут Алиса выяснила, что находится в совершенно пустой прямоугольной комнате, метров пять в длину и три метра в ширину. Окон и дверей в помещении не было.
– Как будто на дне бассейна, – пробормотала она, и её голос прозвучал на удивление глухо. Стены комнаты совсем не отражали звук.
Алиса осторожно встала на ноги и ещё раз обошла помещение. Потом она подняла руки и подпрыгнула – её пальцы коснулись плитки. Потолок был очень низким, и после череды прыжков Алисе удалось выяснить, что в нём нет ничего, что хотя бы отдалённо напоминало люк.
Она была замурована.
Её похитили и замуровали.
– Закатали в асфальт, – прошептала Алиса, – вот как это бывает.
Её коллеги часто пользовались идиомами, и фраза про асфальт была одной из самых популярных. Она и сама её частенько произносила:
«Если я сдам текст в таком виде, меня закатают в асфальт».
«Если в кадре снова проскочит рекламный логотип, я тебя лично закатаю в асфальт».
«Они не успели вырезать маты, сюжет пошёл в эфир прямо в таком виде, и их закатали в асфальт».
Раньше это звучало весело, но не теперь, когда перестало быть идиомой. Хотя гладкая поверхность стен совсем не походила на шершавый асфальт, Алиса совершенно точно и самым серьёзным образом была в него закатана.
– Чо теперь делать-то? – тупо спросила она у темноты и едва подавила истеричный смех.
Этот смех рвался из неё, и сдержать его было трудно, но смеяться было нельзя. Алиса боялась, что стоит ей засмеяться, как она тут же сойдёт с ума и когда её найдут, она будет сидеть, обхватив руками колени, смотреть в пустоту и безумно ржать.
Когда её найдут…
А если не найдут?
Алиса бросилась заново ощупывать стены. Она стучала по ним костяшками пальцев, скребла ногтями и даже пинала их босыми ногами, кряхтя от боли и усердия. Это ни к чему не привело, кроме новой вспышки паники. В итоге Алиса всё-таки засмеялась и смеялась так долго, что горло начало саднить, а глаза и щёки зачесались от слёз.
Пережив истерику, она уселась в центре комнаты и постаралась унять дыхание. До неё дошло, что в помещении без окон, дверей и сквозняков рано или поздно должен кончиться кислород – так что его надо экономить. По крайней мере, до тех пор, пока в голову не придёт план спасения.
Вдох-выдох, вдох-выдох.
Ровно и не слишком глубоко.
Вдох-выдох.
Прошёл час или, может быть, день, она не знала, а план спасения так и не придумался. В голову лезли только самые мрачные мысли. Особенно напрягала перспектива удушья, которое страшило Алису больше, чем сама смерть. В карманах её джинсов не нашлось ничего, чем можно было проковырять путь к свободе или хотя бы смертельно навредить самой себе.
В тот момент, когда Алиса начала подумывать о том, что рано или поздно ей придётся разбежаться и убить себя об стену, в комнате включился свет.
***
Помещение выглядело ровно так, как она и представляла.
Пол, стены и потолок покрывали ровные прямоугольники плитки. Их материал был Алисе незнаком – что-то вроде пластмассы, стекла или однородного мрамора, а может, и всего вместе. Поверхность была светло-серой и совершенно матовой, не холодной и не тёплой – просто никакой. Как будто кто-то создал идеальный материал для самого нейтрального в мире интерьера.
Алиса повертела головой в поисках источника света, но не увидела ничего похожего на лампы. Можно было подумать, что светятся сами стены, но они были серыми, скучными, без единого блика. Свет настолько ровно заполнял пространство, что Алиса не смогла найти даже собственную тень. Освещение придало ей оптимизма – раз его включили, значит, она была зачем-то нужна, значит, о ней не забыли. Хотя в помещении не было видеокамер, у неё возникло ощущение, что за ней наблюдают.
Она поднялась на ноги и, хотя этого совсем не требовалось, ленивым жестом отряхнула джинсы. Потом она огляделась по сторонам и заорала самым наглым тоном, на какой была способна:
– Ну чо?! Есть здесь кто-нибудь?!
Молчание.
– Будем разговаривать, нет?!
Тишина.
– Или будем тут время терять?!
Внезапно у Алисы закружилась голова, в животе стало пусто, колени подогнулись, и она едва удержалась на ногах. Сначала она решила, что это начало обморока, что у неё резко упало давление, но дело было не в ней, а в окружающем пространстве. Стены стремительно раздвинулись, потолок улетел куда-то вверх, комната стала заметно больше, и вскоре Алиса оказалась посреди большого павильона или даже ангара.
Или внутри гигантского пенала.
Или, скорее даже, на дне огромного бассейна, накрытого сверху другим таким же бассейном.
Алиса не могла понять, какой механизм мог заставить комнату измениться настолько быстро и радикально. Ей показалось, что стены просто вырастали сами из себя, а плитки делились как клетки растения.
Алиса взяла себя в руки и снова огляделась – разумеется, с самым скучающим видом.
Нельзя показывать своё удивление.
Нельзя показывать страх.
Не дождутся.
Преображения меж тем продолжались.
Плитки на стене позади Алисы срастались, избавляясь от зазоров. Сливаясь вместе, они образовывали крупные геометрические фигуры и меняли цвет. Красный квадрат, синяя буква «Г», зелёный прямоугольник с поперечным выступом…
Фигуры множились, и вскоре на стене уже красовалось панно из множества разноцветных элементов. Это явно напоминало…
– Тетрис? – изумлённо прошептала Алиса и болезненно поморщилась.
***
Каждый раз при упоминании тетриса её посещало неприятное видение:
она ещё совсем девочка, ей шесть лет, она вернулась из школы, это был её первый учебный день, и он прошёл неудачно. Какой-то мальчик кинул в неё ком земли из цветочного горшка и испачкал платье. Девочки смеялись над ней и называли замарашкой. Мальчики тыкали в неё пальцем и зажимали носы, намекая на то, что она испачкалась какашками.
Она не хочет возвращаться в школу, ей страшно.
Маленькая Алиса заходит в дом, бросает портфель в прихожей и бежит к папе. Она видит его огромную сутулую фигуру, сидящую за компьютером. Алиса подходит ближе и, задрав голову, заглядывает в папино лицо, озарённое светом монитора. Она хочет с ним поговорить, хочет пожаловаться, может быть даже заплакать, но только успевает открыть рот, как папа говорит:
– Алиса, не сейчас!
Он говорит это резко, с раздражением и даже со злостью и тут же забывает про неё. Алиса стоит опустив руки, хлопает глазами и не может понять, что происходит. Папины губы напряжены, на лбу выступил пот, а его глаза прикованы к экрану, на котором падают в стакан цветные фигурки.
Судя по всему, папа занят чем-то очень серьезным и намного более важным, чем её детские проблемы. Ей ничего не остаётся, как отправиться в свою комнату, чтобы там, в полном одиночестве, воевать с собственными страхами.
***
От тяжких воспоминаний Алису отвлёк ещё более неприятный звук – сигнал, напоминающий школьный звонок. На полу, неподалёку от тетрисной стены, возникло круглое светящееся пятно. Внутри него проявились отпечатки ступней и надпись:
«Встань сюда».
Алиса пожала плечами и встала на пятно, спиной к тетрисной стене.
На секунду она испугалась, что сейчас ей на голову упадёт огромный контейнер, наковальня или рояль, но она быстро подавила свои опасения – наковальни обычно падают на головы только в мультиках, а, кроме того, её вряд ли похитили только для того, чтобы расплющить таким нелепым образом.
Алиса вытерла вспотевшие ладони о джинсы и выкрикнула:
– Ну, я встала, хорошо! Что дальше?!
Раздался гул. Из дальнего конца помещения к ней приближался блестящий металлический шар – точно такой же, как был у неё в квартире, над телевизором. Шар бесшумно плыл по воздуху, и Алиса решила, что это какой-нибудь суперсовременный дрон.
«Интересно, – подумала она, – где у него пропеллер?».
Дрон завис в нескольких метрах от Алисы на уровне её лица и уставился на неё своим чёрным глазом. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом она показала дрону средний палец.
Ничего не произошло.
– Может быть, вы, наконец, объясните, что вообще творится? – раздражённо спросила она у шара. – Что это за место такое? Чего вы от меня хотите? Мне обещали, что сообщат подробности – так вот, сообщайте! Я жду.
Между дроном и Алисой вспыхнуло и заискрилось облако светящейся пыли – будто кто-то рассыпал в невесомости несколько вёдер алюминиевой стружки. Крохотные частицы переливались на свету, и Алису заворожило их сияние. Некоторое время частички хаотично плавали в воздухе, а потом ловко сложились в текст:
Объект 42АМ
Тестовое задание
Дубль 1 из 3
Это выглядело как волшебство, но Алиса не успела удивиться. Едва она прочитала текст, как буквы перемешались и сложились в грубый приказ:
ЧИТАЙ ВСЛУХ!
Под этой надписью замерцали цифры обратного отсчёта: 10, 9, 8…
Происходящее начало обретать для Алисы какой-то смысл.
Точнее, общие очертания смысла. Довольно корявые очертания, надо сказать, но тем не менее.
Судя по всему, решила Алиса, она находится в какой-то телестудии. В суперсовременной, почти фантастической студии. Позади неё – декорация, фон для съёмки. Перед ней – камера. Между Алисой и камерой – электронный суфлёр. Она никогда в жизни не видела настолько продвинутой электроники и даже не слышала ни о чём подобном, но принципы в целом те же.
Значит, её похитили и запугивают, чтобы заставить читать какой-то текст.
Наверное, это будет требование о выкупе или какое-нибудь террористическое заявление.
Что ж, их ждёт сюрприз.
– Нет, ребята, извините, но я не буду ничего читать! – сказала Алиса. – Сначала мы с вами познакомимся и подробно обсудим условия. А потом уже, может быть, – я подчеркиваю, может быть, – перейдём к делу.
Никакой реакции на её слова не последовало, обратный отсчёт не остановился. Только призыв читать приобрёл угрожающий, кроваво-красный оттенок.
…3, 2, 1 —
Надпись «ЧИТАЙ ВСЛУХ!» исчезла, и в воздухе поплыл текст:
Доброго времени суток, уважаемые зрители!
Меня зовут Алиса Мишина, и я рада приветствовать вас в…
– Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп! – замахала руками Алиса. – Я же сказала, что не буду читать! Тем более эту фигню! Что это за дебильное «доброе время суток»? Какой идиот писал этот текст? Я не знаю, как вы привыкли работать, но я не собираюсь…
Электронный суфлёр моргнул, и надпись сменилась:
Тестовое задание
Дубль 2 из 3
10, 9, 8…
– Вы меня не поняли, что ли?! Я не собираюсь с вами тут в бирюльки играть!
6, 5, 4…
– Сколько можно вам повторять?! Выйдите сначала сюда! Объясните условия!
…3, 2, 1.
Доброго времени суток, уважаемые зрители!
Меня зовут Алиса Мишина, и я рада….
– Да пошли вы в жопу! – заявила Алиса и сложила руки на груди. – Что за издевательство? С чего это я вдруг должна быть рада?
Она покачала головой:
– Не, нафиг всё это. Я пошла отсюда…
Алиса решительно шагнула за границу святящегося пятна, и в этот момент произошло сразу несколько вещей: дрон, до этого спокойно дрейфовавший в воздухе, с неуловимой для глаз скоростью унёсся куда-то вдаль. Буквы снова превратились в пыль, которая в мгновение ока развеялась. И, наконец, самое главное – помещение, только что бывшее размером с небольшой спортзал, резко скукожилось.
И не просто скукожилось, а сжалось до габаритов самой Алисы!
Теперь она находилась не в комнате, а в тесном саркофаге, чётко повторяющем контуры её тела. Между её лицом и бывшей стеной оказалось всего лишь два или три сантиметра пустого пространства. Алиса чуть не задохнулась от стремительно накатившего чувства клаустрофобии, в глазах потемнело, а сердце гулко застучало в груди.
– Вот же, блин, – проворчала Алиса и попробовала пошевелиться, но не смогла даже двинуть рукой – локти тут же упёрлись в твёрдую поверхность.
Это вызвало у неё новую волну паники, которая продолжалась, как ей показалось, бесконечно долго. Когда Алиса, чтобы не травмировать себя, перестала дёргаться, всё её внимание сосредоточилось на том, чтобы унять страх. Она снова вспомнила свои детские приключения, на этот раз ещё более ранние, детсадовского периода.
***
Как-то раз, играя в прятки с другими девочками, маленькая Алиса залезла в сточную трубу. Внутри было мокро, грязно и пахло гнилью, но азарт заставил её протиснуться как можно дальше и замереть, затаив дыхание. Она слышала топот ног, разочарованные возгласы выбывающих участниц, радостный смех ведущей и продолжала мужественно мокнуть в трубе.
Только когда голоса подруг начали звать её по имени и стало очевидно, что она победила, Алиса решила выбраться наружу. Она попыталась двинуть рукой, дёрнулась всем телом и поняла, что безнадёжно застряла. Алиса попробовала позвать на помощь, но дышать было так тяжело, а грудь так сильно сдавили прижатые к ней локти, что все её крики превращались в тонкий писк.
Алиса провела в трубе почти четыре часа.
Её нашла служебная собака – после того, как на уши был поставлен весь район и воспитатели детсада вызвали полицию и МЧС. Грязную, бледную и описавшуюся, её вытащил за ноги из трубы огромный дядька-пожарный. Воспоминания об этом позорном моменте даже спустя много лет заставляли Алису содрогаться от стыда, а ещё она стала безнадёжным клаустрофобом. Она поняла это, когда смотрела «Чужих» Джеймса Камерона. Ей нравился фильм, она была в восторге от Рипли, но как только андроид Бишоп полез в тесный трубопровод, её накрыла такая безнадёжная паника, что кино она так и не досмотрела.
Теперь Алиса не лежала в трубе, а стояла по стойке смирно. Её окружали не комья грязи и ржавчина, а стерильно чистая поверхность из гладкого материала. Но ощущения в целом были те же, что и в детстве. Даже хуже – вокруг не было слышно детского топота и ей не приходилось рассчитывать на помощь доброй овчарки. Всё, что оставалось делать, это ровно дышать и стараться не думать о том, где она находится и что происходит.
Прошло несколько минут, а может и часов, и прямо перед носом Алисы зажёгся крохотный полупрозрачный экран. Она сфокусировала взгляд и разглядела на нём примерно такой же павильон, в каком ещё недавно была сама. Вместо фигурок из тетриса задник студии украшали изображения овощей – жёлтых перцев, зелёных огурцов и красных помидоров. Посреди павильона располагался массивный длинный стол, заваленный кастрюлями и сковородками, а за столом стоял пухленький молодой человек в хипстерских очках. У него были выбритые виски и тоненькие усики, а воротник его рубашки украшал съехавший на бок галстук-бабочка. Молодой человек чем-то напоминал Шалтая-Болтая, который смог спуститься со стены, но теперь не совсем понимал, что делать дальше.