Михаил Евгеньевич Московец
Кружок самоубийц
В подъездном коридоре, из которого я вышел, раздается грохот, как будто падает нечто тяжелое. Все оборачиваются, а встречающий в коричневом свитере бежит к двери и исчезает за ней. Через минуту он появляется в проеме вместе с мокрым телом под руку.
Вошедшие на мгновение замирают перед публикой, как бы давая приветствовать себя, а затем встречающий усаживает тело на соседний со мной стул. В полусогнутом виде, упершись локтями в колени и подперев ладонями опухшее лицо, тело замирает.
– Что ж, приступим! – просит всех человек в коричневом свитере.
Поразительно, что он даже не отряхивается от прикосновения к дважды валявшемуся пьянице. Сбоку на выхоленном свитере его сыреет круглое пятно помощи.
Группа у стола расформировывается и рассаживается по местам.
– Мы очень рады видеть новые лица, – начинает главный и смотрит на меня. – Я представлюсь: Виктор. Пару лет назад мой близкий друг выбросился из окна, по своим причинам, – казалось, улыбка его самую малость угасает, – и я осознал, что те чувства, которые испытывал я, испытывают множество людей ежедневно и ежечасно. Поэтому я и решил собирать такое вот небольшое собрание – в шутку мы называем его «кругом самоубийц», – он произносит это чуть тише, смотря в сторону, – потому что в нашем кругу еще никто не покончил с собой.
Он замолкает, видимо, в ожидании чьего-то слова. Но никто не изъявляет желания говорить; слышно лишь капли, барабанящие по окну.
Виктор окидывает взором каждого по очереди и улыбается, переводя глаза дальше; они словно вежливо спрашивают: «Вам есть, что сказать? Нет? Ладно, быть может, в следующий раз…»
Я выдерживаю его непродолжительный взгляд, а затем смотрю на остальных. Нынешняя ситуация напоминает мне подростковую игру, когда маньяк пытается подмигнуть своей жертве (что значило убийство) таким образом, чтобы никто из толпы не заметил. Сейчас именно так все наблюдают друг за другом.
