Михаил Евгеньевич Московец
Аэропорт
– Как так?
– Глотните немного вина.
Дарья глотнула от безысходности. Борис сел рядом и раскрыл книгу. На первой странице черными буквами было выведено название.
– Что это?
– Нашел за баром, – Борис открыл первую страницу. – Написано: «Аэропорт», – затем открыл вторую и увидел текст: – Наверно, рассказ какой-то.
– Не слышала о таком.
– Я тоже.
Борис от безделья принялся читать.
Распахнулись входные двери аэропорта – вошел пухловатый молодой человек. Глазами он пытался найти информационное табло.
– Вот вечно спрячут его в самый дальний угол.
Повернул влево и направился против потока людей, волоча за собой серенький чемоданчик. Люди широко обступали его, окидывая недовольными взглядами. Впереди показалось громадное черное табло – место всех встреч. Он протиснулся между людьми, попутно извиняясь. Встал почти вплотную, загородив всем обзор. Глаза плохо видели, что поделать.
– Так, Лиссабон, 33-36.
Довольной походкой он двинулся по указанному направлению.
– 51, 45, 39, – перечислял он крайние стойки.
Перед тридцать девятой свернул вбок. Около четырех лиссабонских стоек пассажиров не было. Лишь четыре загорелые работницы аэропорта сидели за ними. Девушки синхронно подняли головы и улыбнулись, словно завлекая подошедшего. Он стоял в замешательстве, не привыкший к столь многочисленному женскому вниманию. Покраснел немного и огляделся. Сзади короткими шажками подкрался то ли индиец, то ли араб, обосновался у тридцать четвертой стойки и начал тарахтеть на своем языке. Девушка незамедлительно надела маску вежливого сотрудника и монотонно упрашивала волнующегося пассажира говорить на итальянском или хотя бы английском. Он отвечал очень экспрессивно, но не на том языке. Бедная девушка то и дело обращалась к своим коллегам на певучем итальянском, и те также певуче-шустро ей отвечали.
Пухловатый молодой человек наблюдал со стороны. Ему стало спокойнее, когда все внимание перешло на индийца-араба, и он принялся с любопытством разглядывать девушек.
Первая – за тридцать третьей стойкой – была брюнеткой, причем чернющей. Не то чтобы он не любил такой цвет волос, просто предпочитал более светлые оттенки. Каждый раз при взгляде на блестящие черные волосы почему-то создавалось впечатление, что это парик, но очень естественно надетый. И вот сейчас эта же мысль посетила его. Волосы девушки были собраны сзади в толстый пучок, мотающийся из стороны в сторону при повороте головы. Лицо у нее было смуглым, как и у остальных трех. Серые глаза с длиннющими ресницами (интересно, не уставали ли веки столько раз захлопываться и расхлопываться под тяжестью напомаженных ресниц?) глядели мило, но со строгостью. Ниже – заостренный продолговатый нос, но не такой, который делает лицо уродливым: в ее случае все гармонично ложилось в пропорции чуть вытянутого лица. Тонкие расползшиеся губы выкрашены в алый цвет и все скакали вверх-вниз, открывая белоснежные зубы. У нее была превосходная мимика, живая и крайне подвижная.
Тридцать четвертая, очевидно, сконфузилась, ведь весь удар пал на нее. По-видимому, она была скромной девушкой, так как имела привычку (как можно было заметить) склонять голову, покорно выслушивая своих говорливых подружек. Но в то же время казалась серьезной и рассудительной: когда она старалась вразумить беспокойного пассажира, то говорила размеренно и четко, смотря тому прямо в глаза. Каждый раз, когда он перебивал ее, она повторяла одну и ту же фразу как мантру. И клала руку на стойку поближе к индийцу-арабу, стараясь достучаться до него. Ее кроткая строгость могла привести в чувство любого, но, видно, с индийце-арабом невозможно было вести диалог. (А он, кстати, часто загораживал обзор своими телодвижениями.)
Волосы ее были светлее, чем у тридцать третьей – цвет молочного шоколада или лесного ореха. Красота! Пухловатый молодой человек первый раз в жизни увидел такой цвет, но мгновенно влюбился в него и не мог оторваться. Волосы были распущены, но убраны за уши. Невысокий лоб переходил в темноватые аккуратные брови, нависающие над светлыми глазами. Вроде бы тоже серыми, но теми серыми, которые при свете солнца отдают голубой бирюзой. Короткий носик округлялся в кончике; в меру объемные губы часто открывались в попытке заговорить с остальными девушками и робко замирали, так ничего и не вымолвив. В этом крылось нечто очаровательное.
Девушка была одета в белую рубашку с коротким рукавом. Верхняя пуговица расстегнута из-за очевидной итальянской жары.
Да, она определенно была из тех девушек, которые западают в голову. Которые вспоминаются спустя время, а ты жалеешь, что не было возможности познакомиться ближе.
Тридцать пятой сложно было впечатлить после своей коллеги. Однако и в ней апеннинская кровь оставила заметный отпечаток – девушки Италии просто не могут быть некрасивыми. Создавалось впечатление, что она имеет вспыльчивый характер: корни волос черные, почти как у первой, а концы белые с золотистым оттенком; при всем этом левый висок был коротко острижен, а на шее виднелась татуировка бабочки. Скорее всего, ее ветреность ограничивалась лишь внешними изменениями. Волосы низко собраны в хвост, но концы едва достают до вытянутой шеи. Светленькие брови на немного выдающихся надбровных дугах прикрывали карие глаза, без устали хлопающие. Носик, почти такой же остренький, как и у тридцать третьей, забавно подергивался вместе со скачущими тонкими губами, по бокам которых образовывались довольно милые складочки. Выкрикивала девушка больше всех, хотя вряд ли понимала ситуацию лучше остальных.
На ней – такая же белая рубашка; и без того короткие рукава были ровно закатаны по плечи (тут уж не в жаре дело, а в стиле).
Тридцать шестая была рыжей – что очень необычно для итальянки. Видимо, красила волосы и находилась в поиске идеального оттенка. Все остальные черты лица – серые глаза, тонкий нос, острые скулы и чуть объемные губы – были обычными, нормальными и привлекали лишь в той мере, в какой яблоко привлекает своим особо не выдающимся вкусом. Но люди любят яблоки, поэтому и девушка казалась в общем и целом миловидной. Она тоже вставляла свои пять копеек, высказывая мнение по сложившейся ситуации, но больше для того, чтобы просто сказать.
Пространство вокруг четырех стоек напоминало базар – но не тот обычный деревенский базар, а нечто элегантное: девушки тараторили, но тараторили на певучем и теплом итальянском; были не сварливыми и скаредными бабками, а симпатичными (и даже красивыми) молодыми нимфами.
Пухловатый молодой человек робко подошел к тридцать пятой, дабы быть поближе к Красоте. Но его не сразу заметили (что сложно при размерах тела) – так все были увлечены безрезультатными переговорами на разных языках. Он положил паспорт на стойку и кашлянул. Все на миг обернулись – даже неугомонный пассажир – и уставились на него. Промашка. Теперь придется вечность стоять под испепеляющими взглядами. Он потупил глаза, делая вид, что копошится в пакете, но вскоре вынул пустую руку и глупо оглядел всех. Тридцать пятая натужно улыбнулась и взяла паспорт. Спор утихомирился сам по себе: видимо, все утратили азарт. Тридцать третья показала индийце-арабу вправо – на стойку информации. Тот что-то буркнул на своем и, подобрав вещи, удалился прочь.
Тридцать пятая проверяла паспорт. Девушки успокоились и теперь нехотя перекидывались итогами беседы с пассажиром. Наверно, они пришли к выводу, что он сумасшедший.
Тридцать пятая подняла голову в сторону тридцать четвертой и что-то проговорила. Та приподнялась со стула и заглянула в ее экран. Покивала и что-то ответила. Приблизились еще две. «Работа у них такая, что ли, – все вопросы решать совместно? Ох, этот итальянский…»
Тридцать пятая поднялась.
– Мистер, пойдемте со мной.
– Куда?
– Пойдемте.
Он спасительно глянул на тридцать четвертую и встретился с ней глазами. Каким-то чудом он не отвел взор, и таким же чудом она будто бы его поняла, пробормотала что-то тридцать пятой и взяла паспорт.
– Пойдемте со мной.
А с ней он пошел бы куда угодно. Ее английский казался таким же певучим, как и итальянский.
– Сдавать чемодан не надо?
– Нет.
Она вышла из-за стойки и поманила за собой. Остальные девушки молча присели на свои места. Пухловатый молодой человек направился за тридцать четвертой, придумывая, о чем же можно поговорить наедине. В голову не лезло ничего путного.
– Куда мы идем?
– Вы перепутали рейс.
– Как это? Это не на Лиссабон?
– На Лиссабон.
– Но мне туда и надо.
– Нет, у вас билет до Милана.
Он смутился и соображал.
– Но я точно знаю, что мне надо в Лиссабон. Мне не нужно в Милан.
Тридцать четвертая обернулась, непроизвольно махнув ореховыми волосами.
– Нет, мистер, у вас билет до Милана. Самолет ждет только вас.
– Но я вам повторяю, что мне не нужно до Милана.
– У вас билет до Милана, мистер, – только и твердила она.
– Так в компьютере написано? – его негодование повышало тон.
– Не кричите.
– Простите… – он окончательно потерялся и боялся ляпнуть еще что-то.
Тридцать четвертая строго нахмурила брови.
– Да, так написано в компьютере. Самолет до Лиссабона напрямую не летит, только через пересадку в Милане.
– Как же я тогда купил билет напрямую до Лиссабона?
– Это ошибка.
Пухловатый молодой человек стоял на месте и не мог сообразить, что делать.
– Но меня ждут в Лиссабоне друзья. Они мне сами сказали купить билет из Рима, а до него ехать поездом из Флоренции.
– Они ошиблись.
– До откуда вы знаете-то?
– Поверьте мне, мистер, – она будто теряла самообладание. – Просто идите за мной, самолет ждет только вас.
– Ничего не понимаю.
Тридцать четвертая сменила маску строгости пленительной улыбкой, и он, поддавшись, все же поплелся за ней. А потом и вовсе приободрился, наблюдая за ее лебединой походкой.
– А что хотел тот пассажир?
– Я не знаю арабского, не могу сказать.
Он помолчал.
– Получается, в Милане я пересяду на самолет до Лиссабона?
– Именно так.
– Первый раз со мной такое, вот я и растерялся, – без причины пояснил он.
– Ничего.
Тридцать четвертая подвела его к матовым дверям.
– Вам сюда.
От мановения ее руки двери распахнулись.
– А как же регистрация?
– Вы уже зарегистрированы.
– Когда же это…
– Такой сервис, – ответила она и сдержанно улыбнулась.
Больше вопросов он не задавал. Тридцать четвертая пожелала удачи, развернулась и пошла прочь. Он глядел ей вслед, пока она не исчезла за поворотом, и шагнул в распахнутые двери.
Это оказался бизнес-зал. Тут же подбежал смуглый работник и пролепетал что-то на итальянском.
– Я не говорю по-итальянски.
– Руски?
– Можно и английский.
– Что-то желаете, мистер?
– В каком смысле?
– Вино, виски, джин? Рыба, икра?
– Нет, спас…
– Отойди, – грозно буркнул работнику мужчина в костюме (видимо, главный) и подошел к пухловатому молодому человеку.
– Желаете что-то, мистер?
– Я уже сказал, что…
– Да, что вы ему сказали?
– Сказал, что ничего пока не надо.
– Хорошо. Если что – я буду за стойкой.
– Ладно.
Пухловатый молодой человек осмотрел гостей зала: те в ответ уставились на него.
Зазвонил телефон. Главный в костюме снял трубку. Он в повелительном тоне прокричал что-то на итальянском (кажется, слышалось то ли рус, то ли руси), пару раз кивнул невидимому собеседнику и положил трубку.
– Самолет скоро будет готов, мистер. Все еще ничего не желаете?
– Можно воды, – тот только сейчас почувствовал, что футболка его насквозь мокрая, а во рту сухо.
– Секунду.
Главный в костюме метнулся за стойку, достал откуда-то снизу холодную бутылку и подал.
– Вот, пожалуйста.
– Спасибо.
– Пока все?
– Ага.
Пухловатый молодой человек сделал пару глотков, исподтишка продолжая оглядывать остальных гостей.
– Ты еще кто такой? – громко и по-русски крикнул мужчина из курилки, отворив дверь и застыв в проходе.
– Обычный пассажир.
– Воды же не было, эй!
Главный в костюме сделал вид, что не услышал.
– Мистер, закройте дверь. Иначе здесь будет прокурено, – главный в костюме даже не посмотрел на курившего, не сводя глаз с пухловатого молодого человека. Куривший демонстративно затянулся, потушил сигарету о мусорный бак, выдыхая серый дым, пригласил войти в зал даму и захлопнул дверь.
– Так кто ты такой? – повторил он вопрос, подойдя ближе.
– Я ведь сказал.
– Обычный пассажир?
– Ну да.
На табло появилось время посадки на самолет. Через полчаса.
– Это из-за тебя задерживали самолет?
– Не знаю.
– Как не знаешь? Из-за тебя задерживали самолет, – говоривший суровел с каждым словом.
– Видимо, – пухловатый молодой человек боялся даже поворачиваться к нему.
– Что ты все мямлишь себе под нос? Урод, я из-за тебя не успеваю сделать девушке предложение.
– Да это вообще не мой самолет, – вяло огрызнулся тот.
– То есть ты еще и чужой самолет задержал?
Беспокойный мужчина подался вперед, но дама попридержала его за локоть:
– Оставьте его.
– Какого черта из-за него вылет задержали на… – говоривший взглянул на запястье, – час?
– Видимо, есть причины.
– Я и хочу это выяснить, – он обернулся к жертве, с которого уже семь потов сошло: – Ну?
– Не знаю я, – промямлил он, – я до Лиссабона летел.
– Что?
Пухловатый молодой человек собрал последние силы.
– Я должен был лететь из Рима в Лиссабон, но меня привели сюда.
– Зачем?
– Сказали, что в Лиссабон прямым не летают, – его глаза на миг поднялись навстречу хищному взгляду и тут же опустились.
– Из столицы Италии не летают в столицу Португалии? Что за бред?
– Я не знаю, меня просто проводили сюда.
– Чепуха какая-то. Хоть что-нибудь ты знаешь?
– Сказала, чтобы я поверил ей.
– Кто?
– Девушка за стойкой.
– И ты поверил?
– А что мне оставалось? Сам не понимаю, почему так.
Беспокойный мужчина махнул рукой и удалился к панорамному окну. Пухловатый молодой человек с мольбой оглядел остальных. Они молчали, но пялились на него, явно испытывая негативные эмоции. Он ощутил себя будто под взором многотысячной толпы, отвернулся к бутылке с водой, медленно допил ее и поставил на стол. Тут же подбежал с одной стороны работник, схватив бутылку, а с другой – главный в костюме, спрашивая, не нужно ли чего.
– Давайте вина.
Главный в костюме снова метнулся за стойку, встал на стул и достал сверху закупоренную бутылку белого вина. Вмиг вынул пробку и поставил перед гостем.
– Хорошее вино должно немного подышать, – со знанием дела заключил он.
– Ему даже вино самое лучшее достали. А мы вроде бы все привилегированные клиенты, – продолжал возмущаться беспокойный мужчина. – Да кто он такой?
– Оставьте его.
– Вот вы – известная актриса, а даже с вами так не обращаются, как с ним.
– Как странно: тут есть мужчина, который не успевает сделать девушке предложение, и известная актриса, – проговорил Борис сидящей рядом Дарье.
– Что?
– Я про рассказ, – отвлекшись от чтения, он мигом ощутил жару зала и протер лоб салфеткой.
– Да ну? Наверно, совпадение.
– И они все находятся в бизнес-зале аэропорта.
