Майя Рэд
Одержимость
– Верно, – ответила я. – У корней и до середины волосы черные, а дальше до конца красные.
– Обалдеть. Как ты решилась на такое? – удивленно спросила она.
– Ну… я всегда была бунтарем. И если мне сказать «нет», то будут, скажем так, последствия, – хихикнув, ответила я.
– Ничего себе. Я, конечно, просила Бога подкинуть мне хорошую подругу, но не думала, что он действительно меня услышит. И к тому же такую необычную. Рауль будет в восторге от тебя, – парировала она.
– Что за Рауль? – спросила я.
– Увидишь. Ты уже готова же?
– Давно, – рассмеялась я.
Взяв две шпильки со стола и доделав свою шишку, она подхватила только ортопедический валик и мягкие балетные тапочки. В нашем, балетном мире мы называли их «балетки». А пуанты, которые люди так и назвали, мы обозначали как пальцы.
Представьте, как было бы смешно, если бы какая-нибудь балерина ехала в автобусе среди других людей и, разговаривая по телефону, рассказывала бы о том, что ей больше не в чем танцевать, так как ее последние пальцы сломались. Люди бы смотрели на нее странно, думая, как же она все еще стоит на ногах, если ее пальцы сломаны.
– Тогда пойдем. По ходу буду вводить тебя в курс дела. Поверь, тебе нужно быть готовой заранее к тому, что тебя ждет впереди. И я сделаю все, чтобы ты не ушла отсюда. А если не получится, уйдем вместе.
– Ты серьезно сейчас? Мы только познакомились. Как ты можешь доверять еще малознакомому тебе человеку? – спросила я.
– Не знаю, просто чувствую, что ты моя судьба, – ответила она.
Услышав слово «судьба» я дернулась. Мои глаза забегали, но я постаралась себя успокоить и выкинуть из головы еще не подоспевшие воспоминания о гадалке в Кордове.
Мы вышли из гримерной и пошли к лифту.
– Ключи можешь не брать на вахте, у меня есть лишние дома. Завтра их принесу, – сказала Эва.
– Хорошо, спасибо, – ответила я.
Вспомнив по пути, что оставила в гримерной свои наушники, я подумала, что не стоит их брать в зал в первый же день. К тому же мне хотелось поближе узнать Эву и все, что она расскажет о театре.
– Итак… Ты уже знаешь, что находится на нулевом и первом этажах. На втором этаже приемная генерального директора театра Андреса Масперо Гарсия Сеньи, а также кабинет главного руководителя балетной труппы Альваро Мигелеса. На третьем этаже находятся женские балетные гримерные и оперные женские комнаты, женский костюмерный цех, гримерный цех и обувной цех. Сцена также находится на нашем этаже. На четвертом сидят мужики. Балетные и оперные мужские гримерные. Как и у нас, у них свой костюмерный, гримерный и обувной цехи. На пятом расположены большой и малый залы. А также туалетная комната и курилка. И на шестом у нас наша артистическая столовая для всех работников театра, а также массажная комната. Массажист у нас самый лучший! Если у кого-то что-то болит, все сразу бегут к нему. У него просто золотые руки, и он не раз помогал мне с моей бесконечно болящей спиной, – ответила она.
– Массажист – это хорошо! Я это запомню в первую очередь, – ответила я.
Мы подошли к лифту и нажали на кнопку. Скрипнула дверь слева, из нее вышла девушка с сумкой на плече и с хвостом на голове вместо шишки.
Подходя к нам, она улыбнулась.
– Ада! Неужели ты уже вышла? Что, не понравилось сидеть в декрете? – спросила ее моя новая подруга.
– Конечно понравилось, Эва. Но ты же знаешь, что этот сезон юбилейный, а значит, можно заработать чуть больше своей зарплаты, – ответила девушка и перевела взгляд на меня.
– Привет, я Киара. Поздравляю с выходом, – ответила я.
– Спасибо. Меня зовут Ада Гальярдо, – ответила она.
– Ада, сколько сейчас твоей малышке и как вы ее назвали? – спросила Эва.
– Ей сейчас полтора года, я хотела назвать ее Мариной, но Энрике настоял на имени Катарина. Но в общем-то мне нравится имя, которое он дал нашей малышке.
– Катарина как картина, – сказала Эва и рассмеялась.
Лифт подъехал и открылся. Мы зашли, и Ада нажала на пятый этаж. Эва продолжила разговаривать с Адой, а я подмечала для себя ее внешность.
Ада была хрупкой, белокурой девушкой с необычайно большими карими глазами, которые, когда она была веселой и беззаботной, становились как весенняя листва.
Вдруг лифт остановился на четвертом этаже. Двери лифта открылись, и я увидела двух мужчин. Один из них был среднего роста для мужчины, примерно сто семьдесят, узкие плечи и довольно худощавая фигура. С длинным крючковатым носом, черными волосами до плеч. Мужчина был иностранцем, скорее всего, являлся гражданином Японии. Другой же, стоявший рядом с ним, был ярко выраженным испанцем. Смуглая кожа, черные пронзительные глаза, каштановые взъерошенные волосы, острый нос и тонкие губы в ухмылке. Ростом выше среднего, достаточно широк в плечах и с прямой осанкой.
Зайдя к нам, испанец тут же обратился к Аде.
– Ты что, уже вышла? А кто с ребенком будет сидеть? – рассмеялся он. —
Вот так участь прилетела на голову Энрике.
– Да ладно тебе, когда-нибудь и у тебя появятся дети. Кстати о них, пора бы уже, а то Роса немолода ведь. Вот тогда я посмотрю на тебя, – в ответ рассмеялась Ада.
– Я думаю, это будет еще не скоро, – добавила Эва. – Все мы знаем твои похождения, Роберто!
– А ну-ка цыц! Еще кто услышит… – ответил Роберто.
– Боишься, что Роса все узнает? – не останавливалась Эва.
Роберто лишь грозно посмотрел на нее, и она отвернулась.
– У нас, кстати, новенькая, – вдруг сказала она, указав на меня. – Киара, познакомься. Это у нас Роберррто, – пропела она. Затем повернулась к другому парню, который все это время молча стоял, и указала на него: – А это Аки Фудзи, он приехал к нам из Японии год назад.
– Приятно познакомиться, – ответила я.
– В…вз…взаимно, – еле ответил Аки. – Просты мэня, я еще нехорошо знаю испанскый.
– Все нормально. Не переживай. Скоро выучишь. Испанский язык намного легче китайского или русского языка.
Аки мне улыбнулся и кивнул, а Роберто принялся меня разглядывать весь оставшийся путь до зала. Любая девушка на моем месте засмущалась бы и отвернулась. Но я не была такой. Я знала о своей привлекательной внешности и прекрасно понимала, что не найдется ни один мужчина, который мною не заинтересуется. Но это не означало, что со мной легко можно было познакомиться или найти общий язык, так как Бог наделил меня весьма скверным характером. Начо часто отзывался о нем как «сахар со стеклом».
Поэтому я окинула его взглядом снизу вверх и задержала взгляд на губах. Он последовал за моим взглядом, и его губы растянулись в улыбке.
– Нравится то, что ты видишь? – спросила я, заметив, как Роберто слегка растерялся.
– Определенно, – все еще не отрывая от меня взгляда, сказал он.
– Эй, это моя подруга. А ты не смей лезть к ней. Я, – указала Эва на себя пальцем, – не позволю. Ясно?
Роберто рассмеялся, покрутил пальцем вокруг своего виска и ткнул в нее.
– Сам такой! – ответила она.
Лифт остановился. Сверху на табло появилась цифра пять.
– А если Лайонел на нее посмотрит, ты ему так же ответишь? – все еще с улыбкой на лице спросил он Эву.
– Лайонел не нашего круга. И ему нет дела до нас, – шепотом произнесла Ада.
Не знаю, что случилось с ребятами. Но их лица исказились в таком ужасе, что мне стало как-то не по себе. Все настолько притихли, что я могла слышать стук своего сердца. Двери лифта открылись, и Эва, схватив меня за руку, растолкав всех, потянула за собой.
– Тебя вежливости не учили, курица! – крикнул Роберто нам вслед.
Дойдя до большого зала и прежде чем войти, Эва повернулась ко мне:
– Тут у нас большой зал, с правой стороны находится малый зал, а с левой – расписание и кабинет инспектора балета.
Мы зашли в зал. Он был огромным, тут вместилось бы шестьдесят человек. Впереди, прижатые к стене, стояли зеркальные рампы, слева находились рояль и два стула. Балетные станки были расположены по всем стенам. Эва потянула меня за руку, и мы пошли к роялю. Обойдя его, Эва села на пол, а я, достав из сумки коврик, расстелила его. Он был достаточно широк, чтобы уместить на себе двоих человек. Затем я указала Эве на него и присела сама.
– Не нужно, спасибо, – ответила она. – Я люблю сидеть на линолеуме.
– Но там же грязно! Эва, давай садись, – ответила я.
– Ну, ладно.
Не поднимаясь, она переползла на коврик.
Взяв сумку в руки, я достала свой ортопедический валик и резинку для разогрева стоп. Мы начали разминаться. Постепенно зал наполнялся. Но пришло не так много людей. Всего их было тринадцать вместе с нами. В основном, конечно, больше женщин, чем мужчин. Восемь девушек и пять парней.
– Значит, этот сезон у вас юбилейный? – спросила я.
– Да, нашему театру в этом году исполняется восемьдесят пять лет, – ответила она.
– Ничего себе. Вот так цифра, – удивилась я.
Моему театру в Валенсии было всего лишь двадцать от силы. Он считался новым театром и не имел какого-то успеха в мире.
– А как проходят юбилейные сезоны? – спросила я.
– Ну, обычно мы открываем сезон каким-то ярким спектаклем, затем к нам приезжают балетмейстеры и ставят новые спектакли. Иногда это бывают балеты, оперы или современные постановки. Где-то в середине сезона, после Нового года, у нас начинается фестивальная неделя балета или оперы. Приглашаются танцовщики со всего мира.
– Как круто звучит, – сказала я.
– Не то слово, – ответила Эва.
В зал зашла женщина с блестяще ровной осанкой и с гордо поднятой головой. За ней шел пожилой мужчина, держа в руках портфель.
Женщина подошла к роялю и хотела поднять стул. Но ее остановил Роберто, подбежавший к ней. Он поднял стул и перенес его на середину зала. А затем вернулся на свое место к станку в центре зала. Женщина подошла к стулу и присела. Достав из своего спортивного комбинезона бордового цвета телефон, начала что-то писать. Пожилой мужчина дошел до рояля и, открыв крышку инструмента, присел. Взяв в руки свой портфель, вынул оттуда нотные листы.
– Это педагог-хореограф Роса Мария Нуньес, бывшая солистка балета и жена Роберто, – сказала Эва, посмотрев на нее.
– Что? – удивилась я.
– Тише… тише… тебя могут услышать. Когда будем в гримерке, все тебе подробно объясню, – ответила она. – За роялем сидит наш концертмейстер, всего у нас их пятеро. Четверо мужчин и одна женщина. Его все называют Ворчун, потому что он всегда ворчит. Прямо как в сказке о Белоснежке и гномах. Но вообще его зовут Йон де Армас.
Я посмотрела на этого Йона, который пролистывал свои ноты и что-то бубнил сам себе, и мысленно посмеялась. А ведь и вправду похож на ворчуна! Затем, оглядев всех артистов, я посмотрела в сторону Роберто, который, к моему удивлению, смотрел на меня. Я кивнула ему с вопросом якобы «что?», а он лишь улыбнулся и подмигнул мне. И тут я вспомнила его вопрос, заданный Эве в лифте.
– Слушай, а что за Лайонел, о котором Роберто тебя спросил? – спросила я.
Эва резко посмотрела на меня, ее глаза забегали, и, приблизив свое лицо ко мне, она прошептала:
– Пожалуйста, не произноси это имя при мне и ни при ком другом. Поверь, оно того не стоит.
Странно все это, подумала я. Но задавать вопросы дальше не стала.
Через некоторое время раздался голос педагога:
– Доброе утро! Встаем лицом к станку. По два тандю крестом, затем плие и полупальцы. Добавка в конце пордебра из стороны в сторону, вперед и назад. Поехали. И!
Мы с Эвой встали и повернулись к станку, положив руки на палку по ширине своих плеч. Заиграла музыка. Начался урок.
– Ухх…
Я обессиленно упала на свой коврик. Да уж из формы я немного все-таки вышла. Эва стояла надо мной и жадно глотала воду.
Когда я немного остыла, то подогнула ноги к себе. Эва выпила всю бутылку, сняв балетки и надев чуни[2].
– Ну что, пойдем? У тебя на сегодня есть планы? Мы могли бы сходить куда-нибудь и поболтать.
– Я бы с удовольствием, но сегодня я очень устала от обилия информации и волнения. К тому же мне еще надо забрать документы из отдела кадров. Давай завтра сходим куда-нибудь, если ты будешь свободна, – спросила я.
– Без проблем! Для тебя я всегда свободна. Может, дашь мне свой номер телефона?
– А у меня там сим-карта моего города еще стоит. Я пока не знаю, где мне купить новую, – ответила я.
– Давай тогда завтра, когда пойдем гулять, заодно зайдем на рынок и поменяем тебе сим-карту, – сказала подруга.
– Отличная идея. Так и сделаем, – ответила я.
Я собрала свои вещи обратно в сумку. Мы встали и вышли из зала. Зашли в лифт и поехали обратно на третий этаж.
– Не хочешь в столовую зайти? Умираю с голоду, – сказала она.
Я вспомнила, что с самого утра еще ничего не ела, так как не любила завтракать. Живот заурчал, но у меня еще были дела.
– В другой раз, мне пора. А ты иди и подкрепись за меня, – сказала я.
– Ок! Вот, держи мои ключи. Когда будешь уходить, закрой комнату и оставь ключи в замке.
– Хорошо, спасибо,
Развернувшись ко мне, Эва поцеловала меня в щеку и, сказав «Аста ла виста, бейби!», осталась в лифте. Я же вышла из него и отправилась в гримерку. Зайдя, я быстренько переоделась. Распустила свои длинные волосы до поясницы. Разложила купальник и трико на батарею сохнуть. Надела сзади свой маленький рюкзак, сложив наушники вовнутрь. И вышла из комнаты, закрыла дверь и оставила ключ в замке. Вызвала лифт и спустилась до нулевого этажа. Прошлась в правую сторону и поднялась по ступеням на первый этаж. Постучавшись в кабинет отдела кадров, я вошла внутрь. Женщины, что сидела утром по центру, не было. В комнате был лишь мужчина, он поднял голову и посмотрел на меня:
– А, это вы. Клементина уже ушла, но оставила на своем столе ваши документы. Можете их забрать. На этом все, – сказал он.
– Хорошо, благодарю вас, – ответила я.
Подойдя к столу Клементины, я сначала забрала свой паспорт и положила его в рюкзак, а затем взяла документы в руки.
Складывать документы в рюкзак не хотелось, иначе они бы смялись. Оставив их в руках, я пошла к лестнице.
Спускаясь, я думала о том, как хорошо прошел мой первый день.
До выхода из театра оставалось примерно девять шагов, как вдруг меня оттолкнули с такой силой, что я ударилась об стену здания. Мои документы выпали из рук и полетели в разные стороны. Не до конца придя в себя, я услышала свой голос.
– Аккуратнее надо быть, козлина! – крикнула я, как мне казалось в пустоту.
Но затем впереди увидела силуэт человека, который остановился на издавшемся мною слове «козлина». Прищурившись я поняла, что это был мужчина. Вот слепой индюк! Я понимаю, людям свойственно торопится куда-то, но не до такой же степени, чтобы сбивать других с ног.
Мужчина тем временем ничего не сказал, но обернулся, и на его губах читалась ухмылка. Он был в черных джинсовых брюках и черной майке с рукавами, а на глазах надеты были очки. Они были ярко-синего цвета и с внешней стороны зеркальные. Как если бы кто захотел увидеть глаза обладателя очков, то увидел бы лишь свое отражение в них. Мужчина тем временем отвернулся и пошел дальше.
Придя в чувство, я собрала валяющиеся на полу бумаги и пошла к выходу из театра.
Кто этот чертов мужчина? Задумавшись я вспомнила цитату из фильма «Криминальное чтиво»:
Забыть что-то настолько интригующее – это тщетная попытка.
В зале сегодня находилось меньше народа, чем вчера. Пришли три девушки, из которых я узнала Аду, и я помахала ей рукой. В ответ она улыбнулась и кивнула. Остальных двух я не знала, но подмечала себе их внешность. Девушка в красном купальнике и черной юбке, стоявшая у правого станка, была маленького роста. У нее были светло-русые волосы и очень бледная кожа. Глаз я не видела. Она стояла спиной ко мне и разминала ноги в плие по второй позиции. По центру сидящая женщина была достаточно взрослой на вид, скорее всего, ей в районе тридцати восьми лет. Изящная брюнетка. Безусловно, приятной внешности, со стройной фигурой. Хотя ноги ее были слишком мускулистые. Осанка же была безупречна, овальное лицо, светло-карие глаза и вздернутый кверху нос. В ней я узнала приму-балерину, которую в первый раз увидела на сайте театре.
Мужчин в зале было двое. Заметив Роберто, который мне подмигнул, я отвернулась от центрального станка и посмотрела в сторону своего, где неподалёку от меня стоял другой мужчина. Опираясь на станок локтями, он держал телефон, уткнувшись в экран. Я сразу подметила его симпатичную внешность, смогла разглядеть его хорошо сложенное тело, высокий рост, черные, слегка вьющиеся волосы, обрамляющие овал лица, и чётко выраженную щетину.
Я так долго разглядывала его, что не заметила, как он посмотрел в мою сторону.
Ах, какие у него глаза!
Как расплавленный искрящийся изумруд, способный гипнотизировать любого человека рядом с ним. Тонкие, но заостренные черты лица, способные за секунду превратить очаровательного юношу в чертовски опасного, решительного мужчину. Поймав его взгляд, я не спешила отворачиваться. Даже хотела улыбнуться, но не успела. Он уже отвернулся обратно к своему телефону. В этот момент меня охватила досада. Хмыкнув про себя, я поспешно отвернулась.
Посмотрев на настенные часы, что висели у дверей зала, я подумала, что, возможно, Эва сегодня не придет или опоздает, так как до урока оставалось пять минут. К началу урока я уже довольно хорошо разогрела свое тело и поэтому, встав с пола, отодвинула свой коврик с вещами подальше от себя и подошла к станку. Сделав движение релеве для разогрева обоих ахиллов стопы, я подняла правую ногу и положила на станок.
В зал зашли Роса Мария Нуньес и Ворчун. Как же смешно его так называть. Время подошло уже к началу урока. Педагог дала разогревочную комбинацию. Не успела заиграть музыка, как раздался голос:
– Сеньора Роса Мария! Извините за опоздание. Пробки сильные. Могу я войти в зал?
Я повернула голову в сторону дверей, там стояла девушка с взъерошенными волосами, но собранными в шишку. Милое лицо овальной формы с чрезвычайно открытым и веселым выражением, этакая кошачья мордочка. Взгляд темно-карих глаз дружелюбный, без потайных мыслей, но, как мы знаем, внешность бывает обманчива. У нее был светлый блонд и рост примерно сто шестьдесят восемь.
– Нет, ты не можешь войти в зал. Оправдания мне ни к чему. Правила есть правила, – ответила Роса Мария Нуньес. – Продолжаем. И!
Музыка заиграла, и все приступили к работе. Я отвернулась, подумав про себя, что с этим педагогом нужно быть осторожнее. И следует к ней более детально присмотреться, чтобы не допустить ошибок.
– Сучка!
Услышав рядом ругательство, я повернула голову в сторону артиста, что стоял неподалеку. Он смотрел в стену перед собой и улыбался. Зачем он это сказал? Я невольно нахмурила брови, и в этот момент он повернул голову в мою сторону, посмотрев на меня. Его взгляд изумрудных глаз прошелся по мне снизу вверх, и, вскинув правую бровь, он снова отвернулся. Я не поняла его реакции. Прервав поток своих мыслей, я вернулась к движениям комбинации и занялась работой.
Спустившись на третий этаж, я пошла к гримерной. Еще с утра перед началом урока я попросила у охраны запасной ключ от комнаты на всякий случай. И это пригодилось. Вставив ключ в замок, я услышала.
– Открыто, входите.
Зайдя внутрь комнаты, я обнаружила Эву, развалившуюся на раскладном диване. Она держала в руках телефон. Увидев меня, она соскочила с дивана!
– Идем сегодня, как и планировали? Еще не передумала?
Я рассмеялась и покачала головой:
– Конечно. Дай мне минут десять, чтобы собраться, – ответила я.
– Хоть тридцать! Я лично никуда не тороплюсь. К тому же я придумала кое-что интересное для тебя на сегодняшний день, – сказала она.
– Звучит интригующе, – ответила я и начала одеваться.
Через пятнадцать минут мы уже были на улице, и она, взяв меня под локоть, повела показывать центр города.
Пройдя через перекресток, она поочередно рассказывала обо всем, что здесь находится. Мой взгляд невольно упал на самую красивую достопримечательность города. Знаменитый «Обелиск». Эва последовала за моим взглядом:
– Это обелиск Буэнос-Айреса. Сердце города, куда магнитом тянет всех туристов. Он является очень удобным ориентиром, от которого улицы расходятся в самых выгодных для туристов направлениях. Около него часто проводятся митинги, что вызывает жуткие пробки, так как полиция ограничивает движение. Для меня он выглядит безвкусно, – ответила она.
– На мой взгляд, Обелиск, как игла, нанизывает на себя проспекты города, отмечая его центр. Он такой величественный! – восхищаясь, произнесла я.
– И то верно, – ответила Эва, и мы двинулись дальше.
Повсюду были расположены пальмы и посажены цветы. Слева от Обелиска стоял необычный фонтан. Оригинальный дизайн, напоминает цветок, только металлический. Свернув через него, Эва указала на парк. Дойдя до него, она отпустила мой локоть и присела к растущим бутонам ярко-красных роз. Зайдя в парк следом за ней, я восхитилась разнообразием окрасок цветов и их ароматов. Прогуливаясь по парку, можно было неплохо отдохнуть и насладиться прекрасным видом цветов и природы.
Город был очень чистый. Проходя по улицам, я неоднократно удивлялась порядку, который здесь царит. Найти валяющуюся на земле бумажку или окурок было совершенно невозможно. Даже запах машин и транспорта здесь не был такой сильный.
В Валенсии не так было чисто, как здесь. Мусор все же валялся по городу. От машин часто по воздуху летела пыль.
Я посмотрела в сторону пальм, рядом с которыми росли всевозможные и разнообразные деревья. И подумала, что люди тут стараются озеленить свой город.
Мы перешли через дорогу и вышли к широкой и длинной улице, где располагались небольшие магазинчики и лавочки, в которых можно было приобрести все что душе угодно.
– Этот район называется Палермо, он охватывает большие парки, как тот, в котором мы сейчас были, а также розарий. И эту улицу с магазинами. Есть где развернуться, в общем! – раскинув руки, произнесла она. – Справа от Обелиска находится Национальный конгресс Аргентины, – показала пальцем от Обелиска чуть в сторону.
Я не особо разглядела знание, оно находилось достаточно далеко, но я была уверена, оно было красивым.
– Не пойдем туда. Ничего интересного там не увидишь. Лучше зайдем сейчас в один из магазинчиков и купим тебе сим-карту.
– Да, обязательно, – ответила я.
Подойдя к одному из ларьков, Эва обратилась к продавцу:
– Добрый день, сеньор! У вас есть сим-карты оператора Claro или Movistar? – спросила она мужчину среднего возраста.
– Добрый день, сеньорита. Да, у меня все есть, – ответил продавец, затем достал макет и протянул ей: – Прошу! Выбирайте номер…
Она повернулась ко мне, держа в руках макет, и указала на него.
Недолго думая, я ткнула пальцем на первый попавший в глаза номер. Кивнув и забрав у меня макет, Эва протянула его обратно хозяину лавки, уточнив:
– Нам вот этот, пожалуйста. Это ведь Claro?
Купив сим-карту, мы двинулись дальше в сторону набережной. Вскоре на улице стемнело и стало слегка прохладно от близости к морю. Мой желудок заурчал, и подруга, посмотрев на меня, засмеялась:
– Ну, наконец-то Киара, захотела кушать. А я-то уж подумала, что ты питаешься одним лишь воздухом. Если подует ветер, тебя унесет. Уж слишком ты худая, одни кости! – сказала она.
– Неправда! Я много ем. Правда это бывает только по вечерам, – рассмеялась я.
Достав свой телефон Эва произнесла:
– Шесть часов, пора идти в торговый центр и перекусить. Ужасно болят ноги. Нужно передохнуть и расслабиться. В районе Ля Бока есть улица Каминито, известная всем туристам. Там каждый вечер проходят Open Air по аргентинскому танго. За деньги наш народ сфотографируется и станцует с туристами. Из колонок можно услышать музыку Карлоса Гарделя, – говорила Эва.
Приблизившись спустя двадцать минут к торговому центру, мы зашли внутрь. Ощущение было будто я зашла в музей. В центре торгового комплекса располагался фонтан в виде переплетенных тел женщины и мужчины танцующих страстное танго.
Всего в комплексе было два этажа. Внизу были магазины одежды, обуви, головных уборов и различных аксессуаров. Наверху же были рестораны и кафе.
– Ты хочешь походить по магазинам? – спросила Эва.
Не то, что бы я не любила шопинг, но он меня крайне утомлял. Я любила все необычное, экстравагантное и не такое как у всех. Все эти вещи довольно редко можно было найти, даже в самых лучших магазинах. Поэтому времени на шопинг я не тратила.
– Если честно, то нет. Мне хочется уже сесть куда-нибудь и покушать, – ответила я.
– Отлично! Поддерживаю. Давай заглянем в Calden del soho Grill. Там отменная аргентинская кухня. Уверена, она тебе понравится.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Дошли до нужного ресторана.
– Добрый вечер, сеньориты! Мы рады приветствовать вас в нашем ресторане. Прошу вас, последуйте за мной, – ответил молодой юноша, на вид ему было около двадцати одного года.
Он провел нас в глубь зала и, отодвинув для каждой из нас стул, посадил. Положил нам меню и карту бара:
– Через несколько минут у вас примут заказ. Приятного отдыха. – Затем поклонился и вернулся на свое рабочее место.
Эва быстро схватила меню и начала разглядывать. Я тоже взяла его для изучения.
– Я хочу стейк-гриль, и еще можно взять немного закуски из эмпанады, – ответила я.
– А я возьму… Мм… фаршированное проволоне и клубничный пудинг со сливками, – ответила она. – Что будем пить?
– На твое усмотрение. – Я, пожав плечами, положила меню на стол.
– Может, тогда красного вина? – предложила она.
– Угу, но только полусладкое! – заявила я.
Через несколько минут подошел официант.
– Сеньориты, вы готовы сделать заказ? – спросил он.
– Да! – хором ответили мы и, посмотрев друг на друга, рассмеялись.
– Можно мне фаршированный проволоне и вот этот пудинг? – сказала Эву и указала пальцем на десерт в меню.
– Хорошо, – ответил официант. – А вам что? – спросил он.
– Мне, пожалуйста, стейк средней прожарки и закуску из эмпанады. И два бокала красного полусладкого вина на ваше усмотрение.
– Вам вино сразу принести? – уточнил он.
– Да, давайте сразу, – ответила я.
Официант поклонился и ушел на кухню с нашими заказами.
– А ты не улетишь от вина на голодный желудок? – спросила Эва.
– Не беспокойся, у меня иммунитет к выпивке. Если только поблизости не появится какой-нибудь роскошный мужчина, – весело ответила я.
Я подождала, когда принесут вино. Чтобы наконец-то расспросить ее о людях в труппе. Официант, поставив бокалы на стол, открыл при нас бутылку красного вина и разлил по бокалам. А также поставил на стол хлебную корзинку. Затем повернулся и ушел.
Эва взяв бокал в руку до конца его осушила. Я как раз и ждала этого момента. Взяв бокал в руку я, немного пригубила содержимое бокала и поставила на стол:
– Ну давай, рассказывай мне все о труппе.
– Ой, даже не знаю, с чего начать, – ответила она.
– Давай по порядку. Расскажи хотя бы о тех, с кем я вчера познакомилась.
– Хорошо. Начнем с самого худшего, – весело произнесла она. – Итак… на очереди у нас Роберто Идальго. Ведущий солист балета, ему тридцать два года, и он женат на Росе Марии Нуньес. Но, несмотря на это, является большим ловеласом, постоянно изменяющим своей жене. И, видимо, даже не боится, что она все узнает.
– Я не поняла, а как он женился на Росе Марии? – спросила я.
– Это вообще история на миллион. Дело в том, что в нашем городе есть хореографическое училище, в котором Роса Мария также работает. Ведет мужские классы. И Роберто, можно сказать, ее ученик. Их роман начался, еще когда Роберто был на третьем курсе. Ему тогда было семнадцать, а ей – двадцать девять. После выпуска через год он предложил ей выйти замуж. На тот момент, когда они встречались, у нее еще был муж, которого она бросила ради Роберто. Вообще он довольно приятный человек в общении, часто отпускает всякие словечки девчонкам, но не с целью нагрубить, а лишь посмеяться или сделать комплимент. В театре он относится к группе «пополизаторов».
– Пополизаторов? – Ты хотела сказать к «жополизам», – уточнила я.
– Называй как хочешь, но пополизатор звучит круче, – ответила Эва. – Дальше у нас Ада Гальярдо. Она артистка кордебалета, и ей двадцать семь. Недавно у нее родилась дочь Катарина, помнишь? – спросила она.
– Помню, – ответила я.
– Так вот, она замужем за корифеем Энрике Гальярдо. Ты его еще не видела. Но уверена, он тебе понравится. Хороший и веселый парень. Ему тридцать. Я отношу его к группе «дипломатов».
– То есть он хорошо умеет вымогать то, что ему нужно, и не лижет при этом никому зад? – спросила я.
– Все верно, с ним я бы тебе посоветовала в первую очередь начать дружить. Вдруг он как-то поможет в карьерном росте? Еще у нас в труппе есть иностранцы. Два японца и кореянка. С Аки Фудзи ты уже познакомилась. Он приехал к нам год назад и пока еще не особо хорошо выучил наш язык. Числится он на корифейской категории. Ему девятнадцать лет. Такой хороший и трудолюбивый юноша! А связался со шлюхой нашего театра. Но не об этом сейчас. Также есть Коджи Онодера, он у нас солист балета, пока что свободен. Ему двадцать семь лет, и он работает у нас уже девять лет. Очень хорошо знает испанский. Приветлив и добр. С ним легко будет подружиться. Может, из вас даже выйдет пара, – сказала она.
– Нет. Ничего не имею против иностранцев. Но отдаю свое предпочтение родным испанцам, – ответила я.
– Кореянку зовут Юна, она является артисткой кордебалета. Работает у нас три года. Пришла, когда ей было двадцать. Свободна, но испытывает то ли любовь, то ли симпатию к нашему педагогу и инспектору балета Хулио Сильве. Кстати, я слышала, что вместе с тобой будет проверяться еще одна девочка из нашего училища. Кажется, ее зовут Эсперанса. Я сама ее еще не видела. Фабиана как-то упоминала.
– Ох, просмотр, – вздохнув, ответила я.
– Не переживай ты так! Все будет хорошо, и я никуда тебя не отпущу, – ответила подруга и подмигнула мне. – Раз вспомнила про Фабиану, значит, ее очередь. Фабиана Видаль, вторая солистка. Ей тридцать пять, и она самый добрый человек в труппе. А как поступают люди с добрыми людьми? – спросила она меня.
– Вытирают об них свои ноги, – решительно сказала я.
– В точку, красотка! – ответила Эва. – Есть у нас в труппе один красавец, вечно строящий из себя благородного человека, а на деле же мерзкий высокомерным тип с дурным характером. Но чертовски сексуальный, признаю. До сих пор временами слюнки текут…
– Так, так, так, притормози. Речь случайно не про брюнета с изумрудным цветом глаз? – ухмыльнувшись, перебила я ее.
– Вижу, ты времени зря не теряла. Да, речь о Матео, бывший муж Фабианы. Но какой бы он ни был плохой, танцует так, что сразу получаешь оргазм. Да и внешность его способна развести любую на все, что он пожелает. В общем, ему тридцать четыре, и мне кажется, его можно также отнести к «пополизаторам».
Подошел наш официант с подносом в руках и начал расставлять тарелки. Тем временем я задумалась о сегодняшнем уроке, вспомнив все новые лица, которые сегодня увидела. И если девушек я до сих пор не знала даже по рассказам Эвы, то, услышав от нее про мужчину с изумрудными глазами, я сразу вспомнила его лицо. Он казался слишком загадочным человеком, у которого наверняка хранятся секреты в шкафу. И мне почему-то хотелось о них узнать.