Марс Чернышевский – Бускунчак
Город, который построил Я. Сборник. Том 7
– Эй, дяденька!
Он поворачивается на возглас, тут же получая пинок в солнечное сплетение. И, как назло, из-за угла выворачивает мой папа, наталкиваясь на нашу батальную сцену:
– Толя! Смотри, что твой сын вытворяет. Разбежался и пнул меня прямо в живот. Я чуть не упал. Прими меры, а то придется пожаловаться Гусману, – обиженно продудел фаготист.
Мой папа, Анатолий Дмитриевич, никогда не был особо мягким папой и, взяв меня за уши, завел в туалет поговорить по душам. Но серьезно поговорить не удалось, так как, заходя в уборную, мы там наткнулись на восседавшего, на керамическом коне Валентина Дмитриевича Гордеева. Тут отец ему сообщает новость:
– Валь, ты представляешь, что этот негодяй сделал? Пнул Пинкусовича в живот! Что с ним сделать, а?
– Толь, а чего ты хотел? Что воспитал, то и получил, – участливо отметил наставник молодежи и юношества, – придешь домой, всыпь ему. Не дай бог, Абрамыч пожалуется Гусману, не оберешься проблем… Ну, Марсик и…и…и… мерзавец!
Я тогда очень на дядю Валю обиделся и старался с ним не разговаривать, и вообще не попадаться на глаза. А он мне все время подмигивал или подначивал еще на что-нибудь, но я не вступал в контакт.
Гастроли горьковского академического симфонического оркестра подходили к концу, и кисловодское филармоническое общество решило организовать для всего состава турпоездку на Эльбрус. Как сейчас помню, все сели в автобус и поехали. Путь был долгий. Три с половиной часа на замызганном временем Икарусе мы преодолевали кабардино-балкарское ущелье и карачаево-черкесские перевалы. Наш гид с кавказским акцентом начала свою работу крылатой фразой (видимо, какого-то выдающегося местного поэта):
