Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. Отрывки
Несмотря на кажущиеся дополнительные затраты эти поездки быстро дали ощутимые результаты – и дисциплина на производстве наладилась, и производительность труда поползла вверх …
Вдобавок новыми шинами, прошедшими международную сертификацию, «обували» не только продукцию «РусLeaf», но и пускали часть шин в продажу.
А за налаживание современного производства электромобилей и современных шин малого размера Анатолий Свиридов был удостоен специальной премии Российского союза производителей и предпринимателей …
– Папа, ты очень устал?
– Ничего, Уленька, все путем.
А потом Тоня посапывая у него на плече и слушала его негромкий рассказ.
– Помнишь, я рассказывал тебе о новой пьесе? Автор новый, слабенький, постановщик тоже новый, неопытный. Он такой деликатный, что даже повысить голос не может …
– Я сегодня устроил им такое!
– Кому?
– В театре «Современник». Я вмешался в ход спектакля! Там в спектакле есть персонаж, проходящий сквозь все действие, но практически бездействующий …
– И тогда зачем он нужен?
– По замыслу постановщика этот персонаж должен олицетворять главное – Чистые пруды около места действия. И вот последняя сцена, должен появиться наш «рыбак», эту роль исполняет молодой мальчик, а он отлучился и опаздывает, бежит, поскальзывается и ломает ногу …
– Ой!
– И я набрасываю брезентовую куртку, вставляю ноги в сапоги, нахлобучиваю шляпу, беру пучок удочек и выхожу на сцену …
– Ты заменил бедного мальчика?
– Не совсем. У мальчика роль без слов, а я не удержался …
Свиридов молчал, но Тоня даже и не думала его подгонять.
– Мизансцена такая: спиной к зрителям на лавочке сидят парень и девушка. Рыбачек входит слева и должен молча пройти по диагонали и уйти за угол дома. А ребята уходят вправо на Чистые пруды – деревья колышутся за ажурной решеткой. Это отработанная мизансцена …
– Я вошел на сцену и обернулся к молодым. И заговорил с ними. Для них чистая импровизация, но они включились, ответили. Встали, он обнял девушку и они ушли в сторону бульвара.
– Перед выходом на сцену я успел передать звуковику отмену звукозаписи в конце – здесь по мизансцене должна звучать песня про Чистые пруды, фоном.
© ©
Чистые пруды …
Застенчивые ивы
Как девчонки,
Смолкли у воды …
– Эту запись для спектакля делал я. А теперь я встал лицом к заднику с колышущимися деревьями, спиной к залу, и запел:
© ©
Однажды ты пройдешь
Бульварное кольцо.
И в памяти твоей
мы встретимся, наверно,
И воды отразят знакомое лицо,
И сердце исцелят,
и успокоят нервы.
У каждого из нас
на свете есть места,
Что нам за далью лет
все ближе, все дороже.
Там дышится легко,
там мир и чистота
Нас делает на миг
счастливей и моложе …
– Ты знаешь, я пел … я пел всем обитателям Чистых прудов – вчерашним и завтрашним … Пел не громко, но меня слышал весь зал … Я стал петь тише, и стал гаснуть свет … Пошел занавес … все на поклоны … Аплодисменты!
– А ты? А что сказала Галина Борисовна?
– Галина Борисовна сказала, что я спас спектакль, и что я погубил спектакль … Так сыграть, повторить никто не сможет, а играть все время я не могу … А Серега Гармаш ругался, обзывал артистом … Да и другие тоже …
– А что почувствовал ты? Ты был на сцене … не пел, а играл роль …
– Ощущение совершенно невообразимо приятное …
Электромобили разрабатывали все ведущие автомобильные фирмы мира, и это сдерживалось только наличием мощных аккумуляторов приемлемого веса.
Поэтому Свиридов оценивал готовность главных производителей к созданию таких моделей для перспективного использования с аккумуляторами «ЛЕКСАР».
Размышления Свиридова осложняли два обстоятельства.
Первое – концерн «Ниссан» готовился к развертыванию в Барселоне производства электромобиля e-NV200, созданного на базе компактного коммерческого фургона NV200. Исида-сан упомянул об этом мимоходом, уточняя деталей.
Второе обстоятельство состояло в том, что в ходе контактов с Джекобом Спрингфилдом Свиридов узнал, что американской фирме удалось создать некое подобие аккумулятора типа «ЛЕКСАР», но на несколько иной основе – не с пленкой, а с гранулами особого материала. Эти аккумуляторы были слабее «ЛЕКСАР’ов», но по характеристикам намного превосходили все имеющиеся на данный момент аккумуляторы массовых марок.
И Джекоб Спрингфилд уже посылал своего представителя в Гетеборг …
На неожиданный звонок Владимир Владимирович ответил без отлагательства.
– Свиридов. Не терпит отлагательства.
– Через минуту в комнате.
Президент продолжил разговор, и извинившись, удалился.
Свиридов ждал его.
– Товарищ главнокомандующий! Через некоторое время на стартовой площадке в отрогах Кордильер произойдет авария – ракета взорвется прямо на стартовой позиции. Рядом сработает программа запуска и стартует ракета с ядерным боезарядом.
– Насколько реально достижение этой ракетой нашей территории?
– Теоретически – реально. Я могу уничтожить ракету на любом участке траектории, но не полезнее ли будет использовать нашу систему ПРО? Показать наши возможности.
– Что для этого нужно?
– Думаю, задействовать Шойгу. Можем «навестить» его прямо сейчас.
– Действуйте, я с вами.
Свиридов и Владимир Владимирович материализовались в комнате отдыха Министра обороны на Фрунзенской набережной.
– Сережа, я звонил тебе. Вот тут произошел аварийный взрыв боеголовки. Ракета стартует вот отсюда …
На столе лежала карта северной Америки, и Свиридов показал две точки.
– Вот так примерно пойдет траектория ракеты. Где, на каком участке наши системы смогут ее уничтожить?
– Запуск засечет наша стация на Чукотке … Сигнал пойдет на главный пункт ПВО. Сбивать такую ракету сможем вот на этом участке траектории.
– Насколько это надежно? По времени полета ракеты?
– Резерв времени невелик … но мы успеем. Объявить тревогу?
– Как вы считаете, Владимир Владимирович, нужно ли? Пусть система работает в реальной ситуации, а я смогу подстраховать … Я эту ракету смогу уничтожить до подлета к нашей территории.
– А точка нацеливания ракеты известна?
– Ленинград.
– Анатолий Иванович, доставьте меня обратно в Кремль. Будьте добры. Сергей Кожугетович, держите меня в курсе …
Президент появился в кабинете ровно через пять минут и продолжил заседание.
Шойгу не оповещая свои службы, но тем не менее отслеживал именно это направление и увидел сигнал службы ПВО один из первых.
Свиридов стоял позади Министра, внимательно наблюдая за срабатыванием звеньев системы.
На мониторе-демонстраторе – по программе и точкам замера – вырисовывалась траектория полета ракеты. Свиридов был знаком с программой, по которой создавалась линия траектории, поскольку в создании этой программы принимал участие Владик Медяков …
Высветилась точка пуска противоракеты, пошел отсчет – две колонки цифр, время полета чужой ракеты и время – расчетное – момента от пуска противоракеты.
– Я отлучусь! – и Свиридов исчез.
Приемом, который ему подсказали его неизвестные контактеры, он поднялся на большую высоту и «увидел» ракету, вернее инверсионный след от нее, и помчался на сближение с ней.
Он совершенно не напрягался, меняя свое положение в пространстве и скорость перемещения – этому его тоже научили неизвестные контактеры.
Кроме инверсионно следа он видел слои раскаленного воздуха, чему подивился – одно дело нагретая оболочка ракеты, а другое – волны воздушного следа с иными показателями коэффициента преломления, но у него пока не было времени для осмысления этого феномена.
Ракеты по заданной программе первоначально летела по пассивной траектории, а затем направилась вниз к заложенной программой цели. Свиридов напрягся и «увидел» координаты цели, заложенные в головке ракеты – он только собрался перевести координаты в сетку карты, как увидел старт противоракеты и переместился, чтобы видеть обе траектории сбоку.
На стойке перед ним в «коконе» бесшумно работала видеокамера, сообщая об этом помигивающим зеленым глазком, под стойкой привычно пристроился барабанный гранатомет – немецкий, с заряженным барабаном и с еще одним снаряженным запасным барабаном.
Свиридов зафиксировал взлет противоракет из сердца Европы, стайкой направившихся на перехват нашей противоракеты, и переместился поближе к ним.
Вот у этих ракет завершился активный участок и погасли выбросы реактивных двигателей,
«Ну, что же, пора!» – подумал Свиридов.
Он мгновенно приблизился на расстояние «активного удара» и мысленно приказал «цель групповая военная, аннигилировать!». Это так бы звучал приказ на человеческом языке в переводе с мысленного, которым он пользовался.
На месте ракет вспухли серые туманные клубки, превратившиеся в уходящие вверх нити.
Свиридов повернулся, чтобы понаблюдать за «встречей» ракеты и противоракеты – они быстро сближались. Противоракета приближалась к цели под углом и не долетая цели взорвалась – вспух разноцветный клубок и вниз посыпались светящиеся обломки.
«Блок управления скорее всего цел!» и Свиридов стремительно рванул за обломками, нацеливаясь на обломок, определенный им как системный блок управления и наведения.
Нагнав этот раскаленный обломок он уравнял скорость «кокона» с обломком и захватил его внутрь.
И материализовался в центральном пункте управления в здании Министерства обороны рядом с Шойгу …
Разговор между Шойгу и Президентом занял две минуты, после чего Свиридов «телепортировался» в кабинет Шойгу вместе с Президентом, Пресс-секретарем, «черным чемоданчиком» и полковником в черной морской форме.
Дежурный по Генштабу предложил вниманию собравшихся краткий видеофильм о произошедшем.
На экране возникла карта – немного выпуклая, как на глобусе.
Первая точка обозначала место аварийного взрыва.
Вторая точка обозначила место старта ракеты.
Траектория ракеты была показана довольно реалистично – активный разгонный участок, движение по параболе, выключение двигателей.
В нижней части экрана пошла строка – обнаружение нашими станциями ПВО, точки нахождения станций обнаружения.
Картинку дополняли засечки времени – в абсолютном и относительном исчислении, где за начало относительного отсчета была принята точка пуска вражеской ракеты.
– События на экране происходят быстрее натуры примерно в два с половиной – три раза.
– Почему примерно?
– Программисты уточнят.
На карте появилась точка запуска противоракеты, у нее тоже пошел отсчет времени, появилась траектория.
Внизу появилось время расчетного момента сближения ракет до подрыва противоракеты, а на территории Европы вспыхнула точки запуска противоракет противника, их траектории и отсчет времени.
– Успевали они достать нашу ракету?
– Нет. Все четыре ракеты встретились бы одновременно в одной точке …
Чужие противоракеты прошли значительную часть пути, поднялись на большую высоту – по инерции, с выключенными двигателями, и тут они … они просто исчезли.
Наша противоракета через шестьдесят секунд приблизилась к чужой ракете и их совместный взрыв был обозначен пунцовым кружком.
– Было ли предупреждение о случайном запуске ракеты с территории США? Об аварии?
– Таких предупреждений не было ни по одной из горячих линий!
– Ваши предложения о том, каким образом нам следует реагировать?
– Господин Президент, Медведев звонит Шойгу!
– Сообщите Медведеву, что я на командном пункте у Шойгу! Занят!
– Президенты всех стран получат данные об инциденте через несколько минут!
– Предложения?
– Ноту протеста!
– Обращение в Совет безопасности ООН!
– Прямая линия – по горячей связи с Президентом США.
– Что ему сказать?
– Владимир Владимирович, а я бы предложил следующее. – Свиридов говорил не спеша, задумчиво. – Нам известно об аварии. Известна точка нацеливания их ракеты – программисты уточнят, но это Ленинград. Мы думаем, что раздувать случившееся не следует, а лишь ограничиться предупреждением о том, что мы собьем любую ракету и в следующий раз выложим на всеобщее обозрение блок наведения с адресом. Или если вы хотите проверить свою ПРО – мы можем запустить небольшую ракету на Вашингтон …
– Ты даешь, Толя! То есть генерал Свиридов, ваше предложение очень … очень … очень экстравагантно!
– Но вполне в духе времени. Сергей Кожугетович, тут есть линия горячей связи с президентом США?
– Есть. У меня в кабинете.
– Но делать это нужно срочно – они могут нас опередить.
Владимир Владимирович говорил очень спокойно и на английском языке.
Положив трубку Президент помолчал и сказал:
– Через час доклад у меня. Министр обороны, командующий РВСН, командующий ПРО, генерал Свиридов.
Президент позвонил Свиридову по спецтелефону.
– Анатолий Иванович, есть необходимость прояснить некоторые … некоторые неясности. Как вы считаете, кого следует позвать? Только очень ограниченный круг …
– Шойгу. И больше никого.
Они собрались в комнате для секретных бесед.
– Анатолий Иванович, я думаю, что следует более подробно узнать о ваших особых способностях. Мы с Сергеем Кожугетовичем знаем, что вы неоднократно принимали непосредственное участие в боевых операциях, используя свои неизвестные широкому кругу способности, и помогая нашим подразделениям специальных операций … и в других случаях. Только-что мы были свидетелями вашего вмешательства в уничтожение запущенной на нашу страну ракеты. У нас естественно возникают вопросы …
– Я не могу гарантировать вам полноту ответов, товарищ главнокомандующий. Но постараюсь!
– Итак, начнем с внезапного уничтожения ракет.
– Были случаи мгновенного уничтожения массивов саранчи … – негромко сказал Шойгу.
– Вы можете объяснить эти явления?
– Не полностью. Я могу мысленным посылом аннигилировать некоторые объекты. Например, живую органику – саранчу, хотя тогда я не был уверен в таком всеобъемлющем результате. Со временем я научился избирательно аннигилировать различные объекты – органику живую и неживую, металлы, взрывчатые вещества и объекты вооружения. Ракету я смог уничтожить с расстояния порядка километра …
Свиридов несколько лукавил – он мог аннигилировать объекты в прямой видимости, но экспериментально это подробно не проверялось.
– Аннигиляции можно подвергнуть конкретный объект, несколько объектов – как было с ракетами в этот раз, или произвести такое воздействие по площади.
– А в объеме?
– Не проверено.
– А к примеру одиночного человека можно аннигилировать?
– Возможно.
– Можно ли аннигилировать металлическое изделие, содержащее взрывчатые вещества?
– Можно. Но можно взорвать взрывчатку внутри изделия.
– Вид взрывчатого вещества и корпуса имеет значение?
– Материал корпуса не сказывается на взрыве. Взрывчатые вещества полностью не проверялись, но пока недоступные ВВ не установлены …
– Какие-либо ограничения по аннигиляции для вас существуют?
– Возможно, но я их не знаю.
– Анатолий Иванович, не считайте наше любопытство праздным – мы интересуемся этим в плане использования в целях обороны страны!
Беседа в виде вопросов и ответов продолжалась больше часа, после чего был устроен небольшой перерыв с чаем и бутербродами.
За этот час Президент и Министр обороны выяснили многое из интересующих их проблем, но услышанное порождало и множество новых вопросов.
Оставалось неясным происхождение особых способностей Свиридова, и объяснить это он сам не смог.
Но некоторые вопросы, относящиеся к обороноспособности страны и возможности некоторых видов диверсионных актов собеседники Свиридова все же выяснили …
Все подробности о происшествии – и даже те подробности, о которых кроме него никто не знал – Свиридов ночью рассказывал Тоне.
– Президент немного задержался. Все присутствующие были давно знакомы – подчиненных Сережи я знал, а еще с нами сидел Дмитрий Сергеевич …
– Это Песков?
– Да, это пресс-секретарь Президента. Помощник Сергея подготовил демонстрационный экран, подключил ноутбук.
– Владимир Владимирович извинился, мы расселись, и он предложил мне доложить об аварии с ракетой на американской базе, которая предшествовала запуску ракеты.
– Я рассказал. Авария произошла случайно, из-за нарушения температурного режима хранения изделия – ядерная реакция началась в боевой головной части без срабатывания устройства инициации заряда. Поскольку ракета была не на стартовой позиции, а в хранилище, то взрыв разрушил само хранилище внутри горного массива, и от взрыва пострадали все ракеты в этом отсеке – их там было восемь. Взрыв был зафиксирован не по выбросу радиоактивных газов, а по сейсмическому сигналу – как подземный ядерный взрыв …
– И еще я добавил, что протокол об этом инциденте я доставлю позже, когда этот документ доберется до их президента.
– Так и сказал? Нужно ли это?
– Сказал – и ладно. А потом докладывал Сергей, а его помощник демонстрировал все это на экране. Вопрос возник после непонятного исчезновения противоракет, запущенных на перехват нашей противоракеты. Вопросов было два: успевали ли они уничтожить нашу противоракету и куда они подевались?
– Ну, и!?
– Расчет времени показывал, что все летящие ракеты должны были встретиться в одной точке на расстоянии друг от друга 150 метров плюс-минус 10 метров. Таким образом с большой долей вероятности все противоракеты уничтожали американскую ракету.
– Это означает, что твое вмешательство было излишним?
– Я же не мог так быстро оценить временные параметры орбит! И я просто их аннигилировал. А сказал, что уничтожил – и все.
– И еще успел подобрать падающий кусок американской ракеты с остатками блока управления и координатами точки наведения …
– Вопросов … не было вопросов. А Владимир Владимирович рассказал о своем разговоре с их президентом, и сказал, что эту идею подсказал ему я. И тут же пояснил, что с этого момента я являюсь Советником Президента и его личным Представителем по целому ряду вопросов …
– И за что тебе это ярмо, милый?
– Толя, я кажется решил задачку со звуком! – Владик Медяков был очень рад, и это чувствовалось по голосу.
– Посмотрим в зале? Я забегу после девятнадцати – идет?
Свиридов нашел Владика на пульте операторов – это было рядом с кинопроекционной, и светоотражающие окна операторской не выделялись около окон для кинопроекции.
Правда, не так давно рядом с кинопроекторами разместились столь же мощные и совершенные лазерные проекторы, и управление видеопроекцией усложнилось.
Этот пульт управления совмещенными видеопроекторами и рядом размещенный пульт управления звуковоспроизведением, записью и обеспечением всех аудиообеспечений в зрительном зале Дома культуры были детищем Владика Медякова, но он считал это простенькой задачкой.
А вот задача замены системы микрофонов на сцене решению долго не поддавалась, хотя уже давно от микрофонных стоек перешли к индивидуальным носимым микрофонам с передатчиками, но это Владика тоже не устраивало.
И вот сейчас он был готов продемонстрировать Свиридову новую разработанную им систему обеспечения сцены полноценным звукосопровождением.
Для начала Владик показал Свиридову разработанную им принципиальную электронную схему, а затем они спустились в зал.
Свиридов отметил, что Владик перемещается свободно, и было почти незаметно, что совсем недавно он передвигался в инвалидной коляске. И пока они спускались Свиридов расспросил Владика о его самочувствии, о Нике, о сыне.
И встречных сотрудников Дома культуры, здоровающихся с ними, ничуть не смущало, что молодой человек называет Свиридова на «ты».
А в зале и на сцене Владик показывал Свиридову расположение направленных микрофонов, диаграмму охвата сцены и наличие мертвых зон, которых избежать не удалось.
Затем они поднялись обратно в пультовую и Владик продемонстрировал запись предыдущего концерта, выполненную в двух вариантах – с носимым микрофонами и с направленными. Сравнение записанных сигналов по принятой у Владика привычке производилось на экране монитора по интенсивности и по частотной характеристике, и особого отличия не наблюдалось.
– Ты у нас титан от электроники! Молодец, мальчик! Ты записал на пробу один концерт? Еще два, и перейдем полностью на новую систему. Но старую оставим в резерве – мало ли что, да и некоторые любят «погулять» во время концерта, вроде этого гада Свиридова!
Отношения с ВВ – Валентином Викторовичем Антиповым – у Свиридова были давние.
Правда, начались они не тогда, когда Свиридову поручили создать институт для глубокой молекулярной модификации вещества.
И даже не тогда, когда они с Леной Скворцовой, изображавшей его любовницу, прилетели в Прибалтику для конспиративной встречи с американскими агентами. А этими агентами оказались Валентин Антипов и Маргарита Антипова.
А реально все началось на пляже у Черного моря, где отдыхали двое холостяков – Валентин Антипов и Анатолий Свиридов. Антипов отдыхал перед длительной зарубежной командировкой. А в задачу Свиридова входило обеспечивать ему надежную охрану и комфортные условия отдыха.
Свиридов знал, что тут, в армянском поселке на берегу, незримо присутствовали сотрудники охраны, а «комфортность» Антипову было принято устроить по спартанским нормам – комната в частном доме (что было вполне нормально), дикий пляж, местный ресторан, кино и танцзал.
Для Антипова, который всего этого был лишен во время учебы, это доставляло истинное удовольствие, как и общение со Свиридовым.
Они вместе бегали утром на пляж около детского санатория, потом стояли в очереди в местную столовую на главной улице, которая тут выполняла роль приморской автострады, вечером после послеобеденного отдыха ужинали и шли на танцы куда-нибудь из местных «очагов культуры». Очень редко на танцах играл простенький оркестрик, а чаще всего орала радиола или магнитофон:
© ©
Помог мне, помои мне…
Антипов и Свиридов тогда много разговаривали, но Свиридов по инструкции куратора не затрагивал вопросов профессиональной деятельности Антипова. О своей работе Свиридов рассказывал достаточно подробно, хотя и не касался некоторых секретных вопросов. Бесед было много, особенно поздним вечером на темном побережье, где редко появлялись отдыхающие – и пограничники, которым было известна роль Свиридова.
Антипов и Свиридов подружились на самом деле, Антипов проникся доверием и уважением к молодому инженеру, что потом сыграло известную роль в назначении Свиридова руководителем строительства института.
Это уже потом Свиридов по мере общения с Барановым, Дормидонтовым, Потаповичем стал Генеральным директором созданной им фирмы, получившей название «НИПЦ».
А у Антипова о сталось нерушимым уважительное отношение к Свиридову, неизмеримо возросшее годами успешной работы фирмы, задуманной или с Шабалдиным.
Через несколько лет после отдыха с Антиповым сюда приехали Свиридов с Тоней и Гришей, и на турбазе крутили все туже пластинку …
Посиделки с женами офицеров отряда полковника Воложанина Тоня собрала в своей мастерской.
С просторного стола убрали лекала, ножницы, подушечки с булавками, мелки.
Стол застелили цветастой скатертью, собрали стулья, Уля помогла Тоне накрыть на стол, а затем ушла.
Тоня встречала гостей, рассаживала их, укладывая принесенную ими припасы на столе у стенки.
– А Дашенька где? Почему Дашеньки нет?
– Так она отнекивается, говорит, что с нею Анатолий Иванович не братался!
– Что глупости! Кто приведет ее? Позвонить?
Но пришла и Даша, как всегда краснея и смущаясь, все расселись, приняли по первой рюмочке ароматного грузинского вина.
– Девочки, – начала Тоня, – дорогие девчонки …
– Ага, – не удержалась Вера Ложникова, которая Кулигина, – такие девочки старшего возраста!
– Верка, уймись! – тоже не удержалась другая Вера, Вера Толоконникова, теперь Маленькая.
– Да бросьте вы, девки!
– Все равно вы для меня девочки! Поэтому наш девичник …
– Девчатник …
– Считаю открытым! И за вас, дорогие девочки!
– И за вас!
– За вас, Антонина Ивановна!
– За тебя, Тонечка!
Дружно чокнулись. Несмотря на то, что не все «сестренки» Свиридова перешли с Тоней на «ты» и называли ее по имени, все они чувствовали себя тут дома.
Даже Даша Огородникова, которая Воложанина, неизменно называющая Тоню на «вы» по имени и отчеству, тем не менее общалась с Тоней вполне по-родственному.
После третьей, выпитой за мужей, разговор пошел о них самых – самых главных и важных в жизни семей офицеров с особенными сыновьями. И каждой находились добрые слова, дорогие воспоминания, истории, забавные и занятные случаи.
– Девочки, как же нам всем повезло! С мужиками повезло! И мне, и вам, и всем нам!
– Только работа у них … нервная! Привет, пока – и сумку в руку, и нет его! Где, что?
– Одно утешает – он где-то с Толей … со Свиридовым …
– Верно, Нина. Если бы не это – то никаких нервов не хватит …
– А вернется – небритый, колючий, усталый … Пустой!
– Верно, Лера, пустой. Лучше и не скажешь!
– Но если бы мы знали, откуда они вернулись …
– Наверное, лучше этого не знать … Хватает одного запаха пороха …
– Девочки, а им бывает так важно почувствовать себя дома …
– Увидеть вашу любовь …
– И как это для них, для наших мужчин, важно …
После смерти Елизара Болеславовича Авдоконихина его жена Надежда Федоровна долго не могла оправиться, но ей очень помог маленький сын – Андрюша и добровольная помощница Капитолина.
Капитолина Шерстнева училась в местном ПТУ на оператора установок ГАМ, и вскоре после смерти Елизара Болеславовича стала помогать Наде, а потом Надя пригласила Капу к себе на постоянное житье.
Капитолина стала жить в этой просторной квартире, ухаживать за Андрюшей, посещать занятия и пользоваться консультациями Надежды, а при необходимости и других ведущих специалистов фирмы.
Надежду оберегали все сотрудники Авдоконихина, и никто не посмел сказать о ней плохого слова. А о приезде сына Авдоконихина, который в годы репрессий отказался от отца и вспомнил о нем только после его смерти и приехал за «наследством», ходили легенды. Якобы этот немолодой человек с бегающими глазками нарвался на Свиридова, и тот собственноручно спустил его с лестницы.
Надя как-то услышала эту историю, засмеялась и сказала, что Свиридов действительно присутствовал при визите этого сына, но с лестницы того не спускал.
Постепенно Надя оживала, и основную роль в этом играл ее сынок, ее Андрюша, и Капитолина. Немалых трудов Наде стоило приучить Капитолину к тому, что она не прислуга, не приживалка, а подруга и ближайшая Надина помощница.
У маленького Андрюши была мама и Капа, и иногда Надя даже ревновала, если мальчик проявлял больше внимания девушке. Но потом он так уютно засыпал на руках у Нади, уткнувшись лицом в ее грудь.
Мальчик рос, уже ходил в детский садик, обзавелся знакомыми – Надя с ним ходила в гости к Скворцовым, к Свиридовым, к Кульченковым, к Ерлыкиной с Черномырдиным.
И к ним в просторную квартиру Авдоконихина приходили малыши с родителями. А если приходил Свиридов, то он приносил не только букет Наде, но и одну черную розу, которую ставили перед портретом Елизара Болеславовича работы Гриши – Елизар Болеславович очень любил черные розы.
Именно Скворцов вытащил Надю в первый раз в ресторан – он просто заявился к ним с Леной и Виолеттой и чуть ли не силой заставил Надю пойти с ними сперва на концерт, а потом в ресторан. Ненадолго, но этого было достаточно, чтобы Надя почувствовала жизнь вокруг нее.
После этого она уже с меньшим трудом поддалась уговорам Потаповича и посетила небольшое празднество по случаю юбилея лучшего механика отдела, и даже пару раз там потанцевала. Она чувствовала бережное отношение всех сотрудников бывшего отдела Авдоконихина, и с удивлением видела, что пока еще никто даже и не пытался назвать его отделом Потаповича. И ей это было приятно.
Возможно, поэтому она довольно спокойно восприняла разговор с Потапом Потаповичем насчет продолжения работы над ее, Надиной, диссертационной работой. И в отделе аспирантуры возобновили дело аспирантки Надежды Федоровны Новиковой, теперь Авдоконихиной, и назначили ей нового руководителя – члена-корреспондента РАН д.ф.-мат. наук Потаповича П.П.
Вечером Надя рассказала об этом Капитолине, та обрадовалась и ничуть не возражала, что ей придется больше времени уделять Андрюше …
В городе около фирмы «НИПЦ» было всего три жилых здания – два одинаковых длинных восьмиэтажных корпуса и так называемый «трилистник». Было много других небольших малоэтажных строений – Дом культуры, спорткомплекс, универсам, ресторан, здание банка, здание местной администрации …
Но других жилых зданий рядом с фирмой не было …
«Длинные корпуса» строились по проектам, приближенным к типовым, если не считать, что в их проектировании непосредственное участие принимал лично Свиридов. Поэтому здания получились далеко не типовыми, хотя и были собраны из типовых заводских панелей.
Город начинался в первого такого длинного корпуса.
Все его пятнадцать подъездов были сгруппированы в виде пяти входов.
При этом все подъезды внутри здания были соединены остекленным коридором.
Весь первый этаж был намного шире самого здания и целиком использовался для различных служб бытового назначения – магазинов, почтового отделения, сберкассы, универсально приемного пункта бытового обслуживания, парикмахерской, детской кухни, медпункта и других таких незаметных и еще более важных объектов.
Второй этаж этого первого в городе здания полностью был отдан под общежитие с редкими исключениями – на этом этаже жили оба «колясочника»: Иван Ромашкин и Владик Медяков со своими семьями, были служебные квартиры для временных жильцов.
По обе стороны здания над более широким первым этажом располагались единые «балконы», куда выходили многочисленные двери из помещений этого этажа.
В общежитии селились ребята из лесной школы, которые уже учились в городской школе, учились в местных ПТУ или работали в городских структурах.
Часть ребят из лесной школы уходили в семьи – их усыновляли и удочеряли, потом образовывались новые семьи …
Впоследствии появился корпус «близнец» – точная копия первого со всеми его особенностями. Этот корпус стоял параллельно первому на приличном расстоянии от него, и между ними затем появился третий корпус.
Третий корпус, называемый в просторечии «трилистником» (прозвище «БМВ» не прижилось!), состоял из трех корпусов, развернутых под углом в 120 градусов и соединенных вершинами между собой.
В каждом корпусе было по двенадцать этажей и по три подъезда, а на стыке корпусов в треугольной шахте размещались все коммуникации всех трех корпусов вместе с вентиляцией.
Ни для кого в городе не было секретом, что большое количество квартир оставались пустыми. Но зато при необходимости новые квартиры большей площади нуждающиеся получали незамедлительно, без проволочек и длительного ожидания – сразу, по решению Генерального директора Свиридова … и, естественно конечно, профкома фирмы.
И сразу совершался переезд – пустые квартиры стояли в полной готовности и ремонта не требовали.
