Мария Зайцева
Первая любовь
Потом прошлась по квартире, с интересом разглядывая необычную обстановку.
Довольно спартанскую. Минимум мебели, в спальне вообще только огромный матрас на полкомнаты и два стула, завешанные одеждой. Магазинная стойка с тремя вешалками.
В зале, помимо дивана, видеодвойки и спортивного инвентаря тоже ничего не было.
Кухня порадовала старым советским гарнитуром, о котором когда-то мечтала ее мать.
Новый холодильник, современный монстр, был практически пуст. Только яйца, молоко и мясо в морозилке. И упаковка пива.
Кристина, на самом деле почувствовав голод, решила перекусить, сделать омлет, поискала кухонную утварь, поразилась количеству пыли на полу и столе.
Так, занятие она себе, похоже, нашла.
Видео она включать побоялась, вдруг и правда сломает, а вот прибраться немного, хотя бы пыль смахнуть, было можно. И приготовить Митяю поесть. Наверняка он там сейчас не обедает, а значит голодный придет.
Кристина достала размораживаться мясо, поискала в запасах Митяя старую футболку, переоделась, чтоб удобней было прибираться.
Через два часа квартира блестела, на плите жарились отбивные и варились яйца.
Митяя все не было.
Еще через два часа отбивные остыли и отправились в холодильник, Кристина нашла возле матраса книжку “Три мушкетера”.
Темнело. Митяя все не было.
Кристина заволновалась. С ним могло что-то случиться, а у нее даже его номера телефона нет. Да и откуда она позвонила бы? До ближайшего автомата идти минут десять, к магазину. Ключей у нее тоже не было, дверь не захлопывалась автоматически, просто так не уйдешь, не бросишь квартиру открытой.
Кристина нервно ходила из угла в угол, переживая все больше, стараясь не думать о том, что могло что-то случиться плохое, когда замок, наконец, щелкнул, открываясь.
Кристина бросилась в прихожую и застыла на месте.
Митяй стоял, тяжело привалившись к косяку, глядя себе под ноги, и ей на мгновение показалось, что он пьян в стельку.
Волна гнева поднялась изнутри, мешая думать и выбирать выражения.
Он пьян, ну надо же! Она здесь ждет его, беспокоится, а он просто где-то напился!
Кристина шагнула к нему, собираясь высказать все свои обиды, но тут Митяй поднял глаза. Совершенно трезвые. Дико усталые. И улыбнулся.
– Ты – самая шикарная мышка на свете, девочка! Иди сюда.
Кристина подошла ближе, тревожно вглядываясь в его лицо, Митяй тут же притянул ее к себе, обнял, глубоко вдохнул запах ее волос:
– Зачем забрала опять? Мне нравится, когда ты их распускаешь…
Кристина смущенно спрятала голову у него на груди, обнимая за талию, бормоча что-то про уборку и что мешают, и вдруг замолчала. Рука натолкнулась на что-то мокрое. И теплое.
Кристина вытащила ладонь из-под куртки Митяя и с недоумением и страхом уставилась на красные пятна на пальцах.
Точно такие же, что проступали сейчас на его боку, пропитывая светлый свитер.
7
Митяй ожидал какой угодно реакции на свое ранение.
Кристина могла закричать, отшатнуться, девчонки вообще плохо переносят вид крови.
Могла начать кудахтать, прыгать вокруг него, что было тоже не особо хорошо.
В принципе, ничего страшного с ним не произошло, пуля прошла навылет, Валек уже перевязал. После Чечни для него это было несложно.
Но само место ранения было поганое. Много кровеносных сосудов, и не факт, что чего-то внутри не задето.
Короче, если в ближайшие сутки загнется от внутреннего кровотечения, то, по крайней мере будет понятно, что чего-то там точно задето, и в этот раз ему не повезло.
Но мышка опять его удивила.
Зависнув на пару секунд над своей окровавленной ладошкой, она, молча, аккуратно, начала помогать ему стягивать куртку, затем помогла дойти до дивана и лечь.
– Я посмотрю? – тихо спросила она.
Митяй кивнул, не отводя удивленного взгляда от ее лица. Очень сосредоточенного и пиздецки красивого.
Девчонка осторожно приподняла его свитер, оглядела промокшую повязку.
– Где аптечка у тебя?
– В диване.
Кристина приподняла угловой блок дивана, достала аптечку, оценила ее содержимое.
Сходила на кухню за ножницами.
Помогла снять свитер.
Все это спокойно, молча, сосредоточенно и очень ловко.
Митяй со все возрастающим изумлением наблюдал за ней.
Будь он проклят, если девчонка вела себя не как человек, уже видевший ранения!
Когда она принялась разрезать бинты, он придержал ее руку.
– Совсем не боишься, мышка? Уже делала так?
Она только кивнула, сосредоточенно срезая повязку и открывая рану.
– Не очень выглядит, – Кристина подняла на него встревоженные глаза, – говорить про больницу не стоит, так?
– Ты права, мышка, не стоит… – он откинулся на спинку дивана, – дай-ка телефон, Валька наберу.
– Он врач?
– Нет, но перевязать сможет.
– Не надо, я сама, если позволишь.
– Мышка… – Митяй не отводил от нее взгляда, гадая, чего еще она может скрывать. Вот уж реально девочка с сюрпризами! – А ты где научилась?
– В Фергане был хороший учитель по гражданской обороне.
О как! Фергана, значит… А он думал, она местная.
– И отцу помогала после ранения, чтоб он лишний раз в больницу не мотался, – продолжила девчонка, осторожно и быстро промокая рану ваткой, смоченной антисептиком, и накладывая повязку.
– А кто отец? – Митяй, чуть приподнялся, чтоб Кристине было удобней перевязывать его и с удовольствием вдохнул нежный тонкий аромат ее волос.
Испытание, блядь…
Такая девочка в его квартире, в его футболке, а под футболкой, похоже, ничего нет, проверить, кстати, не помешает…
Такая малышка. Соблазн ведь сплошной.
И никак, никак!
Нужны силы, много сил, нужно завтра ехать решать вопрос с фирмой.
И с похоронами.
И желательно, чтоб ни одна тварь не видела, что он не в форме. Здесь, как у волков, слабых и раненых загрызают.
– Военный, – тихо ответила Кристина, – был. Пограничник.
– Ясно. – Спрашивать о том, что случилось, смысла не было. Потом как-нибудь. Она и так на слезах вон, губки поджала свои красивые.
Отговорилась ужином, ушла на кухню.
Надо же, ужин приготовила… Столько сюрпризов…
Митяй откинулся на спинку, принимая положение полулежа, удобное, чтоб не тревожить лишний раз рану. Кровь уже не шла, и это было неплохо.
Он вообще себя чувствовал не особо хреново. Может, пока, на нервяке?
В Чечне тоже так бывало, цепанет, а как конь бегаешь, потому что упасть нельзя. Некогда. Зато потом такой отходняк, что только что-то сильное спасало.
Таблетки, водка или трава. А лучше все сразу.
Но сейчас ему отходняк такой нафиг был не нужен. Не ко времени.
Надо вопросы сначала решить, а потом уже … Отходить.
Мышку под бок и куда-нибудь свалить на пару недель. Чтоб не помешал уже никто.
Мысль эта очень понравилась. Две недели в каком-нибудь тихом месте с такой нежной девочкой – это, блядь, предел мечтаний просто.
Митяй почувствовал, как при одном только размышлении о том, что там можно будет делать, в джинсах стало тесновато.
Так, стоп. Этого пока не надо. Нормально он сейчас не сможет, а кое-как… Нет.
Мышка явно заслуживает того, чтоб все было правильно.
Митяй прогнал из головы мелькнувшее бесконечное удивление на себя, сентиментального идиота, с чего-то решившего поиграть в благородство.
Не было такого никогда с ним. Всегда к бабам относился правильно.
Просто.
Так, как надо.
А тут такая хрень… И ведь дело не в том, что целочка.
Были у него целки, ничего здесь такого нет.
Никогда он не заморачивался так, как сейчас.
Никогда так много не думал о бабе.
Вот сейчас, вместо того, чтоб о делах думать, опять о ней…
Блядь, точно ведьма, заворожила его глазами своими чернущими, ведь смотришь и летишь просто, и дна не видишь, аж голова кругом…
Опять о ней… Блядь!
Все, хватит!
Только Митяй решил угомонить бесов в башке и заняться делами, позвонить Вальку, решить вопрос насчет завтра, как из кухни показалась Кристина с подносом.
Аккуратно поставила ему на колени.
Митяй невольно дрогнул ноздрями.
У него, оказывается, мясо было в холодильнике…
– Тебе помочь, порезать мясо?
Нет, она просто охренеть что такое!
– Не надо, я вроде с руками…
Митяй попробовал мясо, с удовольствием отпил крепкий чай. Как только догадалась, что несладкий любит…
Кристина сидела рядом, смотрела.
Митяй отчего-то вспомнил, как мать любила сидеть и смотреть, как он ест.
Вздрогнул.
Мать он не вспоминал уже много лет.
Вот ведьмочка чертова!
Сидит, такая хорошенькая, невинная, футболку его на коленки натягивает, скромница.
Словно это не она сегодня днем так стонала под ним, что от одного только воспоминания жаром шибает.
– Тебе идет, – он кивнул на футболку, и Кристина нервно затеребила подол, не понимая, похоже, что еще больше привлекает внимания к тонким гладким ножкам.
– Я взяла без спроса, ты прости, пожалуйста, – забормотала она, – просто прибраться хотела, да и готовить удобнее… Я самую старую взяла, тут дырка еще… Я подумала, что ты не будешь против…
– Да я вообще не против, Мышка. Можешь в ней спать, – Митяй доел мясо, допил чай, отставил поднос в сторону.
– Спать? – глазищи у Мышки, и без того большущие, стали вообще в поллица, – нет, я в общагу, мне надо… Я… Тебе покой… А я…
– Мышка, – он за руку подтащил ее ближе к себе, чуть поморщившись от напряга. Отдается как в боку, блядь. – Расслабься. Ты че, правда думала, что я тебя отпущу?
Кристина неуверенно попыталась освободиться, осторожно, стараясь не причинить боль, но Митяй, чуть сильнее потянув, аккуратно прижал ее к груди, опять, не удержавшись, вдохнул сладкий аромат, запустил руку в косу, распуская, разворошивая пушистые волосы.
Почему-то это казалось чем-то невероятно сакральным, возбуждающим до невозможности, словно он таким образом подчинял ее себе, делал ее своей окончательно, навсегда.
Кристина замерла сначала настороженно, но, по мере того, как властные пальцы Митяя начали ласково и настойчиво поглаживать ее сначала по голове, затем спускаясь на спину, обшаривая нежно и уверенно попку, притягивая все теснее и теснее, и затаскивая к себе под бок, тихо вздохнула и расслабилась.
Провела тонкими пальчиками по груди, по плечу, обводя контуры татуировки, набитой еще в армии, дотронулась боязливо до следа от первого ранения.
Но опять ничего не спросила.
На редкость нелюбопытная девочка. Сплошная загадка.
Митяй, силой воли исключительно усмиряя внутренних демонов, марширующих в голове и требующих, чтоб он тут же завалил сладкую девочку на диван и поимел ее, наконец, выдохнул, почему-то шепотом:
– Пошли в постель, поздно уже. Завтра от меня поедешь на учебу.
Кристина кивнула, соглашаясь, словно поняв, что сейчас спорить с ним смысла нет.
Митяй в очередной, уже который раз за вечер, мимолетно удивился ее такой женской, не по возрасту, мудрости. Она словно на подсознательном уровне каком-то осознавала, что он очень хочет, чтоб она осталась, чтоб была рядом. И не противилась этому.
Помогла встать, дойти до спальни.
Митяй со стоном повалился на матрас, потянул ее за собой.
Но девчонка внезапно заупрямилась:
– Я на диване посплю, тебе же неудобно будет, и покой…
– Мышка, давай я буду решать, что мне удобно, что нет, – проворчал Митяй, силой затаскивая Кристину в постель, себе под бок.
Обнял, в очередной раз вдохнул возбуждающий аромат девушки, лизнул тонкую шейку возле ушка.
Кристина тихо вздохнула, поежилась.
Взять бы ее, посадить на себя, и смотреть как она скользит на его члене, как ее волосы рассыпаются фатой невесты ниже талии, как дрожат закушенные губки. Слушать, как она тихо стонет, протяжно и сладко, как дышит, прерывисто и неглубоко…
Блядь!
Митяй с сожалением выдохнул, пытаясь успокоиться. Будет. Все будет.
Но не сейчас.
Не сейчас.
– Спи, мышка, – прошептал он в зарозовевшее ушко, обнял ее за талию и наконец-то расслабился, счастливо выдохнув Кристине в затылок.
Все-таки он охренительно устал, сначала решая вопрос с Михалычем, потом с пришлыми, так не вовремя припершимися на лакомый кусок. И завтра еще ему много чего надо сделать. Чтоб фирму за собой оставить.
Последняя мысль, смутно мелькнувшая в уже затуманенном мозгу, даже не удивила.
Митяй подумал, что за последние много лет он впервые ощущает себя дома, в безопасности, тепле и уюте. И ему невероятно нравится это ощущение.
8
Кристина проснулась рано. Привычка осталась еще с тех времен, когда она жила дома, с матерью и отчимом.
До колледжа добираться надо было в другой район, на двух автобусах, с пересадкой, поэтому вставать приходилось за два часа до начала занятий.
Ночью Митяй навалился на нее всем телом, обхватил обеими руками так сильно, что теперь Кристина едва дышала, да еще и ногой зафиксировал.
Было жарко и тяжело. Но эта тяжесть мужского тела на себе возбуждала, отдаваясь ноющим сладким ощущением в низу живота, даже ноги слегка сводило.
Кристина тихонько попыталась выбраться, стараясь не зацепить больной бок парня. Вчера ей рана не понравилась, много крови, очень много.
Должно сильно болеть. Но спал Митяй очень спокойно, хотя обезболивающих у него было совсем немного, явно недостаточно для такого ранения.
Кристина предпочитала не думать о том, как он его заработал.
Захочет, сам расскажет.
Кристина уже давно поняла по машине, друзьям и манере общения, с кем ее свела судьба, однако не боялась.
Опасалась, конечно.
Будь ее воля, она бы держалась от Митяя подальше.
Но воля ее закончилась в тот вечер, когда она впервые заглянула в синие льдистые глаза. Именно в тот момент она перестала соображать, и все, кроме Митяя, уже не имело никакого значения.
Митяй был тяжелым, как платяной шкаф, аккуратно и незаметно выкарабкаться из его рук было нереально практически. Кристина напряглась, приподнимая его руку, делая глубокий вдох.
Еще чуть-чуть… Совсем немного…
Но тут Митяй, пробормотав что-то сквозь сон, переместил ее под бок еще плотнее, прижимая к горячему телу.
Кристина замерла. Потом, выдохнув, попыталась еще раз.
Ей надо в колледж, и бог знает, как она добираться будет.
А Митяю нужен покой и крепкий сон.
Но ее копошение под парнем внезапно дало неожиданные результаты.
Кристина почувствовала, как его рука, что до этого покоилась на талии, поползла вниз, за кромку трусиков с надписью “Вторник”.
Девушка застыла, пытаясь унять бешено стучащее сердце.
Он спит, это во сне. Он случайно…
Нет, не случайно!
Невозможно делать то, что он делает, случайно!
Кристина поерзала, пытаясь повернуться лицом к Митяю, но вторая рука, на бицепсе которой она лежала, притиснула ее ближе к горяченной груди, ладонь накрыла грудь под футболкой, мягко, но очень недвусмысленно поглаживая, пощипывая сосок.
Митяй засопел ей шею, Кристина опять дрогнула всем телом, ощутив на затылке и спине поцелуи, быстрые и легкие. Правая рука, хозяйничающая в трусиках, добралась до клитора, мягко коснулась, и девушка прерывисто вздохнула.
Надо… Надо это прекращать. Ему покой… Ему нельзя…
– Митя, – шепот получился еле слышным, на грани звучания, взволнованным до невозможности, – Митя…
– Ти-хо… – горячий выдох обжег, правая рука выскользнула из трусиков к губам, погладила, приоткрыла, пальцы легко протолкнулись в рот, – оближи, малышка…
Кристина, неуверенно провела языком по подушечкам.
Пальцы толкнулись глубже:
– Сильнее, мышка…
Кристина сомкнула губы на пальцах, облизывая, как эскимо. Митяй позади резко выдохнул:
– Умничка, девочка…
Пальцы выскользнули изо рта, вернулись в трусики, теперь уже настойчивей касаясь клитора, скользя вниз, туда, где уже было жарко и влажно.
– Такая мокрая уже… – голос Митяя, хриплый и тягучий, как патока, завораживал, бил точно по нервным окончаниям, отдавался сладкой дурманящей болью в животе, – поиграем, девочка?
Кристина ничего не могла ответить, полностью сосредоточенная на том, что он вытворяет внизу своими невероятными пальцами.
В голове уже давно не было ни одной связной мысли, все напрочь отключили инстинкты. Она могла только постанывать, тихо и мучительно сладко, беспорядочно перебирая пальчиками край простыни, и выгибаясь всем телом.
Митяй легко скользнул сразу двумя пальцами внутрь, и Кристина, ахнув, инстинктивно попыталась сжать бедра, задержать его руку.
– Тихо, тихо, малышка, – опять этим своим невозможно заводящим голосом зашептал парень, легко преодолевая сопротивление, наглаживая сильнее грудь, грубее и напористей целуя шею и вздрагивающие плечи, – не бойся, не бойся… ты моя малышка, моя такая сладкая, сладкая, сладкая…
Его шепот действовал как наркотик, расслабляя, заставляя подчиняться, заставляя покорно расслабить бедра, давая доступ его пальцам, и повернуть голову, открывая его губам нежную кожу шеи и ключицы.
Пальцы правой руки опять скользнули внутрь, ритмично задвигались, вызывая сладкую дрожь, большой палец массировал клитор, Кристина выгибалась все сильнее, ерзая непроизвольно попкой к очень внушительному уже стояку Митяя.
Внутри все дрожало и холодело от предвкушения чего-то невероятного, не испытываемого никогда прежде, тяжесть и напор мужчины опьяняли, и очень скоро Кристина поняла, что уже невозможно больше терпеть!
Невозможно больше выносить этот жар, этот шепот, эти опытные пальцы внутри нее!
Митяй оторвал левую руку от ее груди и опять вложил пальцы ей в рот, проталкивая сильнее, подбирая единый ритм с другой рукой, хозяйничающей внизу.
Кристина этого вынести уже не смогла, и задрожала в невероятном, немыслимом наслаждении, выгнувшись кошкой, и прикусывая пальцы Митяя до боли.
Потом какое-то время лежала, опустошенная и испуганная навалившимся на нее, совершенно новым ощущением. Такого она еще не испытывала.
Сквозь дурман, все еще не отпускающий разум, она почувствовала, как Митяй вынул из нее руку, повернула немного голову, пугаясь встречаться глазами, и цепляясь взглядом за его губы, которыми он как раз облизнул ее влагу со своих пальцев.
Это зрелище, которое, если б она была правильной, хорошей девочкой и всегда слушала маму, должно было бы вызвать отвращение, ударило тупой мучительной болью по животу, заставляя поджимать пальцы ног от наслаждения.
Невыносимо захотелось прикоснуться губами к его губам, чтоб почувствовать свой вкус, смешанный с его.
Да, она определенно не правильная девочка… И он это сразу, кажется, понял. Поэтому и вел себя так напористо и бесцеремонно.
Митяй поймал ее взгляд, устремленный на его губы, усмехнулся, развернул ее и сделал то, чего она так хотела.
Поцеловал, медленно, тягуче, сладко, делясь с ней ее же вкусом. Оторвался, посмотрел в жадно горящие глаза:
– Ну что, малышка, продолжим?
Кристина, несмотря на то, что больше всего на свете хотела продолжить, все же нашла в себе силы возразить:
– Но тебе же нельзя… У тебя рана…
– Да похер, – пробормотал он, наваливаясь на нее тяжеленным телом, и задирая футболку к горлу, чтоб добраться губами до груди, наконец.
Кристина только послушно обняла его за плечи, утыкаясь в мощную шею, целуя, облизывая.
Кто она такая, чтоб противоречить? Тем более, когда так хочется.
Митяй как раз снял с нее футболку, жадно и радостно оглядывая ее грудь, когда в дверь внезапно затрезвонили, а потом и застучали.
Митяй резко оторвался от девушки, сунул руку под подушку, вынимая пистолет, но тут из-за двери раздались громкие голоса его приятелей, требующие открыть.
Митяй, отложил пистолет и откинулся на подушку, не сдержавшись и выругавшись так грязно, что Кристина, полжизни прожившая на заставе среди солдат, покраснела, как помидор.
Потом натянула футболку и пошла открывать, размышляя по пути о том, что происходит. И почему они уже в который раз не могут завершить начатое.
