Мария Зайцева
Первая любовь
Выбрался с узкой общажной койки и, предварительно закрыв за собой дверь, умотал в сторону туалета.
Кто хозяин, он организму, само собой, показал, но вот с болезненным стояком, буквально разрывавшим джинсы, надо было что-то решать в срочном порядке.
3
Кристина сгрудила на кухне грязные подносы, устало уселась на табуретку, привалившись ноющей спиной к холодильнику.
Смена сегодня была на редкость тяжелая, двое поминок, какие-то банкеты… И куча родственников хозяина, забегавших перекусить на халяву. Они требовали к себе королевского отношения и никогда не оставляли чаевых.
– Кристина, – на кухню зашло сначала пузо хозяина, а потом и он сам. – Не сиди, там чуть клиент не убежал, не заплатив! Хорошо, его Ашотик остановил! Поблагодари его, не забудь!
Кристина подхватилась и пошла в зал. Поблагодарив Ашотика младшего, громилу выше двух метров ростом, улыбкой, она, оглядевшись, направилась к новым клиентам, только что севшим за дальний столик в угловой нише.
Мужчины, спокойно сидящие и оглядывающие небогатую обстановку шашлычной, относились к категории опасных. Бритые затылки, широкие плечи, обтянутые кожаными куртками, медлительные повадки хищников. Хозяева новой жизни, как презрительно отзывался о них отчим.
С такими надо было быть предельно внимательной и осторожной.
Кристина положила меню на столик, уточнила, будут ли что-нибудь заказывать сразу.
Один из мужчин обернулся, светанул знакомым холодом синих глаз.
Митяй.
Кристина сумела подавить взволнованный вдох.
Не волноваться. Смотреть прямо, спокойно. Улыбаться. Ничего страшного. Она сможет.
– Привет, мышка, – улыбнулся Митяй, – садись.
– Привет, нет спасибо, нам нельзя присаживаться за столики, – Кристина растерянно улыбнулась, краснея от заинтересованных взглядов мужчин. Очень заинтересованных. Красноречивых.
– К нам можно, – Митяй потянул ее за руку, усаживая на стул рядом с собой.
Кристине ничего не оставалось, как сесть.
– Это Кристина, – представил ее Митяй, – это Валек, Глеб и Ванька.
Парни, как на подбор, плечистые и симпатичные, заулыбались, став еще более привлекательными.
– И чего это такая маленькая девочка забыла в этой рыгаловке? – поинтересовался Валек.
Лицо его показалось Кристине смутно знакомым. Скорее всего, он был вчера в общаге, вместе с Митяем.
– Я работаю здесь, – кратко, не вдаваясь в подробности, ответила девушка.
– Бля, а чего несовершеннолетних берут сюда? Подносы таскать? – удивился другой парень, Глеб, кажется.
– Мне есть восемнадцать. В прошлом месяце исполнилось.
– Ну, бля, это меняет дело, само собой, – рассмеялся Глеб.
– Совсем большая, да? – подмигнул третий парень, – уже все можно?
Кристина вспыхнула и беспомощно посмотрела на Митяя, которому этот разговор категорически не нравился. Похоже, он жалел уже, что пригласил ее за столик.
Кристина сделала движение, чтоб встать, но тяжелая и горячая рука Митяя не позволила ей этого сделать.
Он показательно улыбнулся, привлек ее к себе, поцеловал в затылок, прямо под аккуратно убранными в шишку волосами, отчего щеки и уши у девушки ярко запылали:
– Не с тобой, скотина, не мечтай…
Парни грохнули хохотом, подначивая приятеля, Кристина сидела, испуганно сжавшись, как мышь под веником, пальцы Митяя скользнули на талию, придвигая поближе к себе, губы легко коснулись нежной кожи возле ушка, заставляя неосознанно выгнуться и подставить шею.
Митяй впился в тонкую шейку жадным поцелуем, по-собственнически обхватывая девушку лапами.
Парни смеялись, Кристина горела от стыда и смущения.
А еще от невероятного чувственного удовольствия. Митяй вел себя так, словно они здесь были одни.
И словно он имел право так вести себя с ней.
Кристина не знала, как реагировать.
Вырываться?
Кроме того, что этого делать категорически не хотелось, было еще и понимание, что смысла нет.
Она в прошлый раз ему позволила куда больше, чем сейчас разрешает.
Она с ним практически в постель легла.
И до сих пор не знает, почему он не довел дело до конца.
Катька говорила, что если мужик тебя не трахнул, значит ты ему на фиг не интересна.
Кристина, все следующее утро промучившаяся с первым в своей жизни похмельем, глядела на себя в зеркало и соглашалась с соседкой.
Худая, бледная, страшная, как смерть.
Удивительно, что такой парень, как Митяй, вообще на нее внимание обратил!
Пьяный был, наверно.
А потом, как в постель уложил, разглядел и протрезвел резко.
И сбежал.
Ничем другим она не могла объяснить то, что засыпала она в руках невероятного мужчины, покрывавшего ее лицо такими сладкими дурманящими поцелуями, а проснулась одна, в холодной постели и с головной болью.
– Ты страшила, ты никому нафиг не нужна, – сказала она себе в зеркало, и отправилась на работу.
В выходные она была занята в шашлычке с двенадцати дня до двух ночи.
И вот теперь, сходя с ума от сладкой истомы в руках Митяя, она и не знала, что думать, что делать.
Одно знала точно: вырываться она не будет. Слишком хорошо было с ним. Если он такое выделывал губами, просто так, среди бела дня, то что же будет ночью?
Кристина была твердо намерена это узнать.
– Как тебе здесь работается? – пробормотал Митяй между поцелуями, – не обижают?
– Нет, все хорошо, – Кристина испуганно вскинулась, вспомнив, что она на работе все-таки, и Ашот может быть недоволен тем, что она сидит с гостями.
– Ну смотри, если обидит кто…
– Да кто ее теперь тронет, ты че, Митяй, – рассмеялся Валек, – вся рыгаловка смотрит, как ты ее лапаешь, вон по углам забились, как крысы. Да ее теперь, бля, тут на руках носить будут!
Кристина только застонала беспомощно, осознав, что, в самом деле, о ней подумает ее работодатель.
Скорее всего, работу она потеряет, а она так нужна! С таким трудом досталась! В этом бизнесе, где в основном берут только своих, а если не своих, то только через определенную услугу, ей невероятно повезло.
Ашот был хорошим директором. Спокойным, справедливым на свой манер, требовательным, но не жестоким. И руки не распускал, хотя отчим, когда она сюда устроилась, ядовито заметил, что в этих забегаловках все официантки известные бляди, и дают направо и налево и хозяевам и клиентам.
Кристина тогда пожала плечами и ушла. Не стала спорить. С нее ничего подобного не требовали.
Наоборот, Ашотик младший всегда смотрел, чтоб к ней не приставали клиенты, пару раз даже внушение делал зарвавшимся дальнобоям. И чаевые ей всегда оставляли полностью, не заставляли делиться.
В целом, это было очень хорошее подспорье к повышенной стипендии, которую ей платили в колледже, и которой хватало ровно на два дня.
Мать, выйдя после смерти отца второй раз замуж, родила сына, и в жизни старшей дочери никакого участия не принимала. Отчим запрещал давать деньги, пенсию по потере кормильца перестали выплачивать, когда Кристине исполнилось восемнадцать.
Короче говоря, если б не работа, то девушка сидела бы на дошираке весь месяц, да еще и радовалась бы, что хоть это есть.
– Во сколько заканчиваешь? – Кристина, задумавшись, даже чуть вздрогнула от вопроса.
– В два часа.
– Я заеду.
После чего Митяй, кивнув своим приятелям на выход, поднялся из-за стола, подождал, когда они отойдут и на глазах у всей шашлычки жадно и невероятно сладко поцеловал оторопевшую девушку в губы. Оторвался с трудом, еще раз оглядел своими невозможно синими льдистыми глазами ее смятенное лицо.
– До вечера, мышка.
И вышел, совершенно не интересуясь ее ответом, словно заранее зная, что возражений не будет.
Возражений и не было.
Зато были осторожные вопросы от хозяина, откуда она знает Нервного и его компанию.
Кристина не сразу поняла, что он спрашивает о Митяе, и удивилась такой дурацкой кличке. Уж каким угодно он был, по ее наблюдениям, только не нервным.
Остаток вечера ее особо не трогали. И вроде об увольнении тоже речи не шло, слава богу.
И даже отпустили пораньше, когда Ашотик младший засек серебристый мерседес на парковке.
Кристина с опаской подошла к хищно раскинувшемуся на асфальте мощному зверю, только теперь соображая, насколько непрост ее новый знакомый.
Митяй вышел из машины, открыл дверь, усадил оторопевшую девушку в теплый салон.
Кристина, никогда ранее не ездившая не то что в иномарках, а даже и отечественные автомобили только со стороны видевшая, удивленно огляделась и замерла настороженно.
Митяй откинулся на сиденье полуоборотом, с интересом наблюдая за ее реакцией, словно за неведомой зверюшкой в зоопарке, не торопясь заводить машину.
– Ну чего, куда едем?
– Я устала, знаешь, ноги гудят, – осторожно ответила Кристина, – а завтра опять на работу. Отвези меня в общагу, пожалуйста.
Митяй, который, судя по вытянувшемуся лицу, везти ее спать точно не планировал, застыл в недоумении, но потом, покачав головой и усмехнувшись, завел машину.
– Ну поехали, мышка.
Кристина немного расслабилась, откинулась на сиденье и блаженно вытянула ноги.
В салоне приятно пахло кожей, мужским парфюмом, сигаретами.
Машина двигалась так плавно, что уставшая за день беготни между столиками девушка задремала.
Проснулась она от того, что машина остановилась.
Кристина глянула в окно, увидела мрачную громаду родной общаги.
Митяй сидел, мягко постукивая пальцами по рулю, рассматривая так пристально и жадно, что ей мгновенно стало не по себе.
– Спасибо, – неуверенно пробормотала Кристина, мысленно ругая себя за глупость и неумение общаться с парнями.
Ну вот кому понравится девушка, засыпающая в машине? Он же не для того ее забрал с работы, чтоб просто так домой привезти. Да еще и спящую бессовестно!
Кристина понимала, что любая другая на ее месте, если б за ней заехали на такой невероятно шикарной машине, такой невероятно привлекательный парень, визжала бы от счастья и бросалась бы ему на шею, сняв трусы предварительно.
Да и она бы может также бы поступила, если б смелости хватило.
Но Митяй был настолько хорош, сам по себе, без всяких дополнительных девайсов, что аж дух захватывало. И робость сковывала невозможная.
Да и вообще… Мужчина должен инициативу проявлять… Так она в книгах читала, так ей мама говорила, так она с подружками обсуждала.
С такими же, как она, тихими скромницами, все ждущими принца на белом мерседесе.
И вот он, ее принц, красивый, похоже, что богатый, и даже на мерседесе!
И надо бы хотя бы показать ему, что он ей нравится, что она не против, но вот…
Тут ее размышления были прерваны поцелуем.
Жадным и по-мужски нетерпеливым.
Взрослым.
Кристина застыла, даже не ответив сначала от неожиданности.
Митяй оторвался от нее, глянул синими сумасшедшими глазами, перевел дыхание:
– Красивая, пиздец, какая, – пробормотал он, проводя горячими пальцами по щеке, и Кристина замерла от удивления.
Она? Это она? Красивая? Она?
Девушка неверяще посмотрела на Митяя, не зная даже, что ответить. Ей никогда не делали комплиментов. А это, несомненно, комплимент.
Митяй, чуть притормозив от ее испуганного взгляда, затем все-таки наклонился опять, уже более основательно подойдя к делу, сграбастал Кристину за плечи, притянул к себе, опять поцеловал, гораздо нежнее, чувственнее, так, что она, не выдержав сладости, томно застонала ему прямо в рот.
Кажется, этот стон возбудил его до невозможности и развязал руки.
В прямом смысле.
Уже не церемонясь, Митяй, перетащил девушку к себе на колени, отодвинул резко сиденье водителя далеко назад и в положение полулежа.
Кристина теперь сидела, упираясь коленями в спинку сиденья с двух сторон от его торса, верхом на нем. Митяй не прекращая ни на секунду поцелуя, сдернул с нее куртку, полез лапами под тонкую кофточку, расстегивая ее спереди, добираясь до груди в простеньком ситцевом лифчике в мелкий цветочек.
Кристина, которую раньше так никогда не трогали, ощущала, как кожа буквально плавится от бесцеремонных смелых ласк, и, не в силах сдерживать собственную реакцию тела, изогнулась, еще больше прижимаясь к уже до невозможности возбужденному мужчине.
Она совершенно ничего не соображала, не понимала уже, что он делает с ней, где блуждают его руки, что он вытворяет своими губами с ее шеей, ее грудью, что он бормочет ей в ушко, зарываясь пальцами в уже основательно разворошенную шишку на голове.
Его синие глаза потемнели, и в полумраке салона машины казались совершенно черными, как колодцы, на дне которых не увидишь света звезд.
И Кристина падала, падала, падала в эти черные дыры, сходя с ума от неизведанного прежде наслаждения, извиваясь в его горячих руках, как кошка, требующая ласки.
Это был конец, омут, из которого она не собиралась выплывать.
Митяю, похоже, не давали покоя ее волосы, потому что он все возвращался к ее прическе, легко перебирая пальцами, разматывая окончательно аккуратную шишку и восхищенно выдыхая, зарываясь уже двумя ладонями в пушистые распущенные пряди.
Чуть помедлил, вглядывась в ее возбужденное, немного испуганное происходящим лицо, открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут Кристина нетерпеливо заерзала у него на коленях, и Митяй, тихо пробормотав какое-то ругательство, опять дернул ее на себя, впиваясь еще безжалостнее в уже порядком распухшие губы.
Кристине было невозможно жарко, от смелых ласк сладко тянуло где-то внизу, неосознанно заставляя ерзать на парне все сильнее, стонать все громче, обхватывать его, шарить беспорядочно неловкими неумелыми руками по телу, расстегивая рубашку, получая невероятное удовольствие от совершенно новых для нее тактильных ощущений.
Она ощущала его возбуждение животом, и уже потянулась пальчиками к ремню на джинсах, но он перехватил ее руки.
– Тебе спать пора, уже поздно, сама же говорила, – голос его был таким хриплым, таким до невозможности возбуждающим, что Кристина не сразу поняла смысл слов.
А когда поняла, когда осознала, что происходит, полыхнула таким пожаром, что от щек, кажется, можно было бумагу поджигать.
Она совсем стыд потеряла!
Уселась на него верхом, терлась, рубашку расстегнула, да еще и в штаны пыталась залезть! Кошмар какой!
В стыдливом ужасе, Кристина совершенно упустила из виду, что Митяй, вообще-то сам проявил инициативу, как она и хотела.
Сам обнял, сам поцеловал, сам перетащил на колени к себе, и потом … Тоже сам…
Ей казалось, что это она, она ведет себя ужасно, распутно, вешается на мужчину!
А он, может, и не собирался ничего… Может, он просто… Ведь, если бы нравилось, то не остановился бы… Значит…
Девушка перелезла на свое сиденье, со стыдом попыталась застегнуть блузку, одновременно прибирая волосы, растрепавшиеся до самой поясницы и ужасно мешающие теперь. Потом поняла, что пуговки на блузке не расстегнуты, а оторваны, поэтому никак она себя в порядок не приведет.
Огляделась в поисках куртки.
Митяй потянулся, подал ее с заднего сиденья.
Кристина, не глядя на него, быстро оделась, застегнула молнию, замотала, наконец, волосы в жгут.
Митяй, за все это время успевший закурить, но не спешащий застегнуть рубашку, молча наблюдал за ее лихорадочными сборами.
Глаза его странно блестели в полумраке машины, руки подрагивали.
Кристина, изо всех сил пытаясь не смотреть на невероятно привлекательные грудь и пресс в расстегнутой рубашке, и отводя взгляд от синих пристальных глаз, пробормотала:
– Спасибо, что подвез. Пока?
– Пока, мышка, завтра заеду.
Кристина, вздрогнув, неверяще посмотрела все-таки ему в глаза, с ужасом понимая, что опять теряет всякое соображение. Заедет? Зачем?
Кажется, она вслух спросила.
– Покатаемся.
– Я … На работу… – с трудом смогла разлепить губы девушка.
– Разберемся. Спокойной ночи, мышка, – он потянулся к ней, настороженно, как птичка на жердочке, сидящей на краю сиденья, чуть коснулся губами приоткрытых губ, выдохнул тихо, сглотнул, – беги быстрее…
Кристина нашарила ручку, открыла дверь, практически вываливаясь из машины, и побежала к общаге, не оглядываясь.
Сердце билось заполошенно и дико, щеки горели, зацелованные распухшие губы ныли, в голове был полный бедлам.
Она совершенно, категорически не могла понять его поведения!
И в таком состоянии, в котором она сейчас была, мозг наотрез отказывался анализировать произошедшее.
Кристина прибежала в комнату, упала на кровать, не включая свет, наощупь раздеваясь.
Он разорвал на ней блузку, успел расстегнуть лифчик, отодрал у него крючки с мясом, стыд-то какой! И где теперь ей новый лифчик взять? Этот был единственный.
Кристина укрылась одеялом с головой, опять переживая этот вечер. Неверяще провела рукой по губам, по щекам, чувствительным и чуть саднящим (щетиной натер!), по шее и груди. Она знала, что утром увидит засосы на местах, где он целовал ее, потому что чувствовала боль, сладкую, дурманящую, возбуждающую боль, когда Митяй касался ее так жадно и грубо. Так… По-взрослому.
Кристина не могла, не хотела сейчас думать о том, почему он опять не продолжил, почему остановился, отправил ее домой.
Она обхватила колени руками и уснула, слишком утомленная произошедшим.
Ей снились жадные горячие руки, трогающие ее грудь, скользящие по телу, и нежные губы, клеймящие поцелуями щеки и шею.
