Мария Озерецковская
Камеристка
Глава 16. Дворецкий
Сирша убеждала себя, что ей все равно на чувства принца, его ревность и то, какими горячими были его губы… Но раз за разам в голове всплывал тот поцелуй и последовавшие за ним слова.
Есть ли смысл оттягивать неизбежное?
Девушка задавалась этим вопросам по несколько раз на дню: расчесывая волосы перед зеркалом, натягивая тетиву и глядя, как Баль украдкой косится на королеву, теперь неизменно посещавшую тренировки лучников.
По ночам ей снились ртутные глаза, подёрнутые молочно-белой пеленой, и кровь. Много крови.
Хотелось спросить совета, но было не у кого. Альва только-только начала оправляться от случившегося, и Сирша не собиралась подкидывать подруге новых потрясений. Вторым вариантом был Эйнар, ведь с кем ещё обсуждать свои проблемы, если не с их причиной, но девушка этого категорически не хотела. Оставался только Баль, который – она точно знала – не станет осуждать и давать непрошенных советов. Ей просто надо было кому-то выговориться, чтобы привести голову в порядок.
Дождавшись окончания обеда, Сирша подкараулила дворецкого, выходящего с подносом из королевской спальни: Альва продолжала есть в одиночестве.
Увидев камеристку, он даже не удивился.
– Можно с тобой поговорить?
– Мне нужно вернуться на кухню, – голос парня был таким же бархатным, как его чёрный форменный жилет. – Если разговор конфиденциальный, подожди снаружи. Или поговорим по дороге?
Девушка задумалась. В послеобеденное время в коридорах редко кого встретишь, так что она решила не тянуть.
Они шли рядом. Баль нёс поднос, накрытый клошем. На его согнутой в локте руке висело чистое белое полотенце.
– Я хотела посоветоваться…
Сирша наконец-то в полной мере осознала всю нелепость ситуации, в которую себя поставила: основываясь на каких-то призрачных намёках и подозрениях, она рассчитывала, что дворецкий сможет её понять.
Девушка вздохнула. В любом случае, варианта получше у неё не было.
– Предположим, некий мужчина достаточно высокого положения в обществе, – начала она, тщательно подбирая слова, – проявляет недвусмысленные знаки внимания и даже просит твоей руки… Но ты никогда не рассматривала его в качестве избранника! Вот как бы ты поступил?
Баль на некоторое время задумался.
– Я бы, скорее всего, отказал, учитывая, что мне нравятся женщины, – уголки его губ дёрнулись.
Сирша фыркнула.
– Мне мало контекста, – заметил он, делая серьёзное лицо. – Почему ты сомневаешься? Вы хорошо знакомы?
Она замялась.
– Когда он делал предложение, мне казалось, я хорошо его знаю… Но сейчас уже не так уверена.
Они начали спускаться по лестнице, и девушка невольно заметила, что слышны только её шаги. «Как ему удается идти так тихо?»
Сойдя с последней ступеньки первым, Баль по привычке подал ей руку.
– Знаешь, говорят, и за всю жизнь невозможно в полной мере познать другого человека.
Он подождал, пока вышедшая из-за угла прачка не скрылась за ближайшей дверью.
– А вообще, как я понимаю, речь о сэре Эйфорде?
Не понимая, как её так быстро раскусили, Сирша удивлённо кивнула.
– Мне показалось, виконт человек благородный. Ну а то, какой он муж, сможет судить только его жена.
Они остановились на против кухни, и камеристка посмотрела в сад через витражное окно. Деревья вокруг пруда гнулись к воде, шелестя ветками. Надвигалась гроза. Первые капли уже бежали по стеклу.
– Думаю, я просто не встречала людей, по-настоящему счастливых в браке, – Сирша задумалась, перебирая в уме примеры. – Если только барон Дваин с его покойной супругой…
Баль снисходительно улыбнулся.
– Ты молода и слишком мало повидала, чтобы судить.
Девушка скривилась.
– А ты прямо сама мудрость, столетний старец! На сколько ты меня старше? – не унималась она, глядя в его смеющиеся глаза. – На два года?
– На три. И тем не менее, – дворецкий многозначительно поднял указательный палец, – ты пришла ко мне за советом.
Она с досадой прикусила язык. «И ведь не поспоришь».
– Мы знакомы с ним всего пару месяцев. Разве можно в столь короткий срок полюбить кого-то? Вот скажи, как мужчина.
Парень тяжело вздохнул.
– Я люблю одну женщину уже долгие годы, – в его зелёных глазах Сирше почудилось… сожаление? – Но ещё при первой встрече я знал, что хочу сделать её своей женой.
Она не нашла, что ответить. С пару минут они просто стояли друг напротив друга, глядя, как за окнами бушует ливень.
– И все же, будь я на твоем месте, – наконец продолжил Баль, словно вспомнив, в чём была цель их разговора, – дал бы виконту шанс. Никто ведь не заставляет тебя сразу бежать под венец, – поспешно добавил он, заметив, что девушка собирается возразить. – Просто не будь столь категоричной.
Сирша скрестила руки на груди в защитном жесте и спросила, не глядя на дворецкого:
– Как я пойму, что он и вправду любит?
– Если он готов умереть за тебя, наверное, это что-то да значит.
***
Камеристка была благодарна Балю за разговор. Хотя к общему мнению они так и не пришли, Сирша утвердилась в мысли, что дворецкий неровно дышит к их госпоже. Так что было решено оказать ему услугу за услугу.
В тот же день, перед очередной тренировкой по стрельбе, девушка отправилась за Альвой, ставшей постоянной гостьей этих «собраниях».
Девушки почти столкнулись в дверях королевской спальни. Потеряв зрение, Альвильда начала по-особому закалывать волосы, чтобы скрыть правую половину лица. Некоторые думали, что именно причёска виновата во внезапно ухудшившейся координации королевы.
Сирша любезно подставила подруге согнутый локоть, и та тут же о него оперлась.
– Да, на поле боя я буду беззащитна, словно новорождённый котенок… – пробормотала Альва, смущённая своей беспомощностью. – Чем обязана твоему сопровождению?
– Хотела поговорить.
– О чём-то конкретном?
Камеристка выдержала паузу, делая вид, что задумалась.
– Скажи, госпожа, как тебе наш Баль?
Альва нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Как он тебе как мужчина? По-моему, очень даже ничего: высокий, стройный. А как стреляет из лука!
Королева засмеялась.
– Да, сводница из тебя никакая. К чему ты клонишь, Сирша? Я думала, тебе больше по вкусу брюнеты, – она подмигнула здоровым глазом, явно развеселившись.
– Кстати о брюнетах, слышала, вы с принцем на днях устроили рыцарям целое романтическое представление.
– Лучше не напоминай, – камеристка сразу скисла. – Эйнар только и делает, что добавляет мне причин для головной боли.
– Он заходил недавно, – они уже добрались до главного холла, и Альва поправила волосы, прикрывая слепой глаз. – Сказал, что полностью контролирует обращение. Даже показал…
Тут королева споткнулась о складку на ковре, и Сирша едва успела подхватить её.
– Чёрт, никак не привыкну. Может, обзавестись тростью? Вот только придётся сымитировать растяжение и перелом, чтобы была причина… Ах, извини, я ухожу от темы!
«Скорее даже перескакиваешь».
– Так к чему ты начала расхваливать Баля? Мечтаешь о двойной свадьбе?
Камеристка замялась: уж очень шутка оказалась близка к правде. У Альвы слишком часто менялось настроение, так что нужно быть поделикатнее.
– Просто решила поделиться наблюдениями. Мы тут недавно разговорились, и, по-моему, парень в тебя влюблён.
Королева нахмурилась. В этот момент они как раз вышли из дворца, и было непонятно, – то ли от услышанного, то ли от солнца.
– Думаю, ты заблуждаешься, – протянула Альва, свободной рукой хватаясь за подол длинного платья, чтобы снова ненароком не споткнуться. – Он служит у меня пятый год, не думаю, что в нём могли внезапно проснуться романтические чувства.
– А кто говорит, что его отношение к тебе изменилось?
Заметив акцент на последнем слове, королева покачала головой.
– Нет, быть этого не может.
Сирша вздохнула. Уж она не понаслышке знала о королевском упрямстве.
– Он каждый день выносит тебе кресло из библиотеки. Лично приносит еду, хотя это может делать кто угодно.
Она выдержала паузу, давая Альве осмыслить сказанное.
– Он просто делает свою работу, – вновь возразила королева, но уже не так уверенно.
– Важно не что он делает, а как он это делает, – торжественно заключила Сирша, выводя подругу на поляну с мишенями. И понизив голос добавила: – Присмотрись к нему сегодня. Поверь, ты поймешь, что я права.
Наблюдая за Балем, Альва очень скоро заметила то, о чём говорила камеристка. Как он бросал беглые взгляды в её сторону каждые несколько минут, проверяя, не нужно ли чего-нибудь. Как стоял всегда вполоборота, следя, чтобы чья-то стрела не отскочила в её сторону.
Королева пыталась вспомнить, когда Баль стал каждое свое действие совершать с оглядкой на неё, и поняла, что так было всегда. Она не замечала такого отношения к себе раньше, так как никогда не знала от него другого.
«Парень наверняка мучается… Как жаль, что я не могу ответить ему».
Альва почувствовала необходимость объясниться, пока не поздно.
Разговор вышел в тот же день, когда дворецкий, как обычно, принес чай в её комнату.
– Присоединишься?
По лицу Баля нельзя было определить реакцию на такое внезапное предложение, но его движения, всегда чётко отточенные, стали несколько неловкими. Слегка поклонившись, он сел в соседнее кресло.
С неестественно ровной спиной разлил чай по чашкам и придвинул одну к себе.
– Я тут задумалась, – Альва запнулась, наблюдая, как парень молча насыпает ей три ложки сахара. – Откуда ты знаешь точное количество? Разве я когда-либо говорила?
– Простая наблюдательность, госпожа. Прошу простить, если позволил себе лишнего.
Баль двинулся, будто собираясь встать, но она схватила его за руку.
Дворецкий вздрогнул. Альва никогда не позволяла себе телесного контакта со слугами, за исключением Сирши, но та была её первым доверенным лицом.
Однако Баль тоже не был просто дворецким.
Она была старше на четыре года. Он был ещё невинным ребёнком, когда к ней впервые притронулся мужчина.
Альва не понимала его чувств, но жалела, что не может ответить взаимностью. Помимо прочих многочисленных достоинств, Баль был действительно красив, и его преданность подкупала.
Королева вздохнула.
– Мне очень жаль, что все эти годы я даже не подозревала о твоих чувствах, – она грустно улыбнулась и слегка сжала его ладонь, видя, как Баль сжимает челюсти и отводит глаза. – Ты дорог мне. И я хочу, чтобы ты знал: мне было видение… – их взгляды наконец встретились. Его глаза зелёные, как летняя трава. Альва сделала паузу.
– Скорее всего я не переживу этой битвы.
Лицо дворецкого исказила какая-то эмоция, похожая на боль. Он собирался что-то сказать, но Альва потянула парня на себя, так что ему пришлось опереться второй рукой о чайный столик, чтобы не потерять равновесие.
Королева со значением смотрела в зелёные глаза, стараясь придать веса своим словам, чтобы Баль даже не подумал её ослушаться.
– И, если это все-таки случится, я хочу, чтобы ты уехал из Крэннеста вслед за Сиршей. Только вы двое сможете поддержать друг друга.
– Моя Госпожа… – он опустился на колени и приложил её руку к губам.
Сирша неслышно прикрыла дверь. Этот момент, казалось бы, невинной близости между королевой и её слугой выглядел столь интимным, что камеристка не решилась их прервать.
Глава 17. Неизбежное
Увиденное в королевских покоях заставило Сиршу задуматься о правильности собственного выбора. Теперь девушка наконец поняла причины поведения королевы, столь странного и несвойственного ей. Она должна была умереть.
В душе камеристка жалела Баля и, вместе с тем, не понимала госпожу: если бы ей оставались считанные дни, Сирша наплевала бы на все правила и предрассудки.
Именно это она и делала, поднимаясь в гостевое крыло прямиком в спальню принца в одном халате поверх тонкой ночной рубашки.
Девушка подозревала, что Эйнар страдает, но наверняка гордость не позволяла ему показать это. Однако в ней царская кровь не текла, так что можно было разрешить себе кое-что безрассудное.
Не тратя время на стук, чтобы не дать себе опомниться, Сирша дернула ручку, и дверь податливо распахнулась.
Темно и пусто.
Разочарованно вздохнув, девушка легла на кровать и уставилась в потолок.
Она ведь даже не знала, во сколько Эйнар вернётся. И вернётся ли вообще? Может, ему больше по вкусу обращаться медведем и проводить ночи в лесу под открытым небом?
Сирша фыркнула этой глупой мысли. Вынужденное ожидание быстро охладило её пыл.
Она сама себя не понимала.
Очевидно, их влекло друг другу. Это чувствовалось с самого начала, ещё на Ниметоне. Сирша могла ощущать его присутствие, его взгляд. Словно воздух мгновенно тяжелел, стоило им оказаться в одной комнате. А ещё эти сны…
Девушка встряхнула головой. Лицо горело. Надо было чем-то себя занять. Отыскав на столе канделябр и какую-то книжку про оборотней, Сирша укуталась в плед и принялась читать.
Очнулась она уже посреди ночи: чтиво оказалось таким скучным, что камеристка заснула где-то на десятой странице. Свечи почти догорели, а, значит, было уже за полночь.
«Где его носит?»
Оглядевшись, девушка заметила на балконе слабый огонек.
Она вступилась в туфли и, пройдя через открытые двери, нашла Эйнара. Опершись локтями о каменную балюстраду, принц дымил трубкой.
Сирша оторопела, поняв, почему парня так долго не было: тренировки кончились и принц, судя по всему, недавно вышел из бани. На его загорелых плечах всё ещё лежало полотенце.
Сглотнув, девушка заставила себя отвести взгляд от обнажённого торса. Пауза затягивалась, и она с трудом выдавила:
– Давно пришёл?
Эйнар неопределённо пожал плечами, кивнув на трубку.
– Это уже вторая.
Он даже не обернулся. Камеристка переступила с ноги на ногу, поёжившись: несмотря на лето, ветер был достаточно холодным. Скользнув взглядом по спине Эйнара, она сдержалась, чтобы не пойти за его рубашкой.
– Почему не ложишься?
– Ты в моей постели, – принц сделал паузу, чтобы снова затянуться. – И это чревато… Последствиями.
Сирша вздохнула и про себя порадовалась, что не захватила на балкон один из канделябров, тогда бы ничего не смогло скрыть её смущения. Она была не маленькой и прекрасно понимала, что именно за последствия подразумевались.
Усевшись на деревянную лавку у каменной стены, девушка неловко закинула ногу на ногу, поплотнее запахивая халат. Отступать уже было поздно: она посреди ночи в спальне неженатого мужчины, который не раз заявлял о своих чувствах.
И все равно, словно пытаясь отсрочить неизбежное, Сирша чувствовала необходимость начать разговор и получить ответы на свои вопросы.
– Я все ещё не понимаю твоего желания жениться, – ей казалось разумным не начинать с самого главного вопроса: почему именно на ней? – Не хочу показаться бестактной, но… Неужели ты не боишься повторения истории? Думаю, у твоих родителей тоже всё не плохо начиналось.
Эйнар крепко затянулся и заметил на выдохе:
– Да, ты совсем ничего не поняла.
Камеристка промолчала, наблюдая, как рассеивается табачный дым. Она решила, что ещё успеет надуться и уйти, хлопнув дверью, и сейчас ждала объяснений.
– Между ними всегда оставалась пропасть: он видел в матери в первую очередь рабыню и считал, что делает ей великое одолжение, позволяя делить с собой ложе, – принц зло сплюнул в темноту и обернулся.
– Ты для меня равная.
Сирша скептически вскинула бровь, не особо рассчитывая, что парень это заметит. Свет из дверного проема освещал его широкую спину, кое-где исполосованную шрамами, но сама девушка была скрыта в тени.
Словно подумав о том же, Эйнар затушил трубку и, шагнув к ней, сел на соседний край лавки.
– Да, я почти год прожил в лесу, но не думай, что любой другой женщине я бы позволил то, что можно тебе, – парень усмехнулся. – Кидаться с кулаками, поучать и указывать… Удивляюсь, как ты раньше меня не раскусила.
Под его взглядом камеристке вдруг стало ужасно жарко. Она отвела глаза.
– Не думаю, что я подходящая партия для принца: чужеземка, да ещё и простолюдинка. Твой народ не поймёт.
– О моей жене, – Эйнар отложил трубку и, придвинувшись чуть ближе, взял её за руку. – Никто и слова сказать не посмеет.
Сирша молчала. Недели она мучила себя сомнениями, да что там, ещё этим утром в голове роилась куча вопросов и противоречий.
Теперь же она не знала, что ответить. В её запасе колкостей и возражений не осталось ничего, кроме чувства неизбежности.
Будто видишь, как навстречу идёт лавина, и не можешь сдвинуться с места.
Кровь стучала в висках, заглушая шорох ночи.
– Скажи, – девушка вздрогнула от его голоса и заставила себя посмотреть в лицо Эйнара. – Ты ведь не случайно оказалась сегодня в моей постели?
Он знал. Она поняла это по ртутным глазам, обжигающим, как раскалённый металл.
Сирша постаралась, чтобы ответ прозвучал дерзко:
– Я пришла её опробовать. Вдруг игра не стоит свеч.
Хватило пары секунд, чтобы до принца дошёл смысл сказанного. И потом произошло сразу две вещи: он шумно вздохнул, а она зачем-то облизала губы…
Дальше девушка уже была не способна анализировать происходящее.
Оказавшись у Эйнара на коленях и видя, как он теряет последние крохи самообладания, срывая с нее халат, камеристка даже не вспомнила о том, что завтра они оба, возможно, будут уже мертвы.
Кого волнует далекая неизвестность, когда время остановилось ради яркого мгновения всепоглощающей, безусловной любви? Любви не во имя чего-то, а вопреки всему.
Касаясь губами его смуглой кожи, девушка вспоминала, сколько раз отгоняла этот образ, просыпаясь посреди ночи от постыдных снов. Образ его, отпустившего контроль. Позволяющего себе слишком многое, почти всё.
Боли, о которой говорила Альва и которую она ждала, не было. Возможно, потому что Эйнар сделал все, чтобы она смогла забыться. А, может, они просто были предназначены друг другу.
Засыпая через несколько часов в его объятьях, Сирша решила, что подумает об этом позже.
Чувствуя на шее мерное дыхание, она уже знала, что его искажённое страстью лицо, со спадающими на лоб волосами и полуоткрытыми губами, никогда не сотрётся из её памяти.
***
В эту ночь Альва не сомкнула глаз.
С рассветом в дверь постучали. Она встала, очнувшись от оцепенения, и повернула ручку.
– Госпожа, – Баль поклонился, заведя руки за спину.
Королева шагнула в сторону, приглашая его войти, и закрыла дверь, повернув в замке ключ.
Всё казалось нереальным, когда светловолосый юноша опустился перед ней на колени и прижался губами к подолу платья. Его трясло.
– Баль… – она отшатнулась, наткнувшись на кровать.
– Госпожа, позвольте принять участие в сражении! – воскликнул он в отчаянии.
– Ты нужен здесь, – язык не слушался, и Альва не смогла придать голосу желаемой строгости.
Ответом был едва слышный шёпот:
– Я лучше умру за вас, чем буду сидеть и ждать известия о вашей гибели.
Королева тяжело вздохнула. Опустившись на кровать, она потянула парня на себя и положила его голову себе на колени.
– Не повезло же тебе влюбиться…
Перебирая пальцами светлые волосы, Альва увидела, как на них упала первая слеза.
Глава 18. Бой
До Юханнуса остались сутки. Сирша ожидала, что с приближением роковой даты королева будет призраком ходить по замку или вновь закроется в своих покоях. Однако этого не случилось.
Говорят, перед лицом смерти открывается истинная сущность человека. В эти дни Альва была именно такой, какой все её знали: жёсткой, собранной и решительной.
В последнюю неделю она часами просиживала в тронном зале с сэром Дваином и Эйнаром, обсуждая стратегию будущего боя, решив не только принять в нём непосредственное участие, но использовать свои природные таланты во благо Крэннеста.
Королева смогла воспроизвести в памяти расположение войск в самом начале битвы и начертила рыцарям схему их возможного передвижения.
Эйнар не задавал вопросов. Дваин благоразумно последовал его примеру, хотя и не смог скрыть крайнего удивления.
Альва не знала, как могут повлиять её действия на грядущие события, но помнила слова старой ведьмы, что от судьбы не убежишь. Она все же решила попытаться.
Накануне в столице провели грандиозное празднование летнего солнцестояние. Вся главная улица, от королевского дворца до самого причала, была сплошь усеяна торговыми палатками и лавочками. Каждый старался поддержать атмосферу праздника и гулял как в последний раз.
Было шумно и ярко. Уличные барды стояли чуть ли не на каждом углу, собираясь группами, и за пару монет давали настоящие концерты.
Какая-то женщина на главной площади раздавала желающим горячие пирожки. Щербатая миска перед ней гласила: «Плати, сколько не жалко».
– Двух сыновей на войну провожаю! – давила она перекошенную улыбку в ответ любопытным прохожим.
Кругом чувство горечи мешалось с напускной радостью.
Сирша наблюдала за происходящим с балкона гостевой спальни, не желая поддерживать всеобщее притворство. Она уже раз позволила себе забыться, больше не было места слабости.
Утром камеристка проснулась в холодной постели – Эйнар решил испариться до её пробуждения.
«Что ж, оно и к лучшему. Нет нужды в неловких объяснениях и разговорах о будущем, которого может не быть».
На столе стоял нетронутый завтрак, и она позволила себе выпить на балконе уже остывшего чаю.
Простояв у двери с десяток минут, прислушиваясь к шагам в коридоре, Сирша наконец выскользнула из комнаты.
Записки она не оставила, не посчитала нужным.
Оделась и сразу отправилась в оружейную, проверять запасы.
Альва посвятила камеристку в свои планы: она решила напустить туман в том месте берега, где должны были причалить вражеские галеры.
Сейчас королева как никогда жалела, что бросила развивать колдовские навыки по вине бывшего мужа, запрещавшего видеться с бабкой-ведьмой. Да, Альва умела менять погоду, но давалось ей это с большим трудом и лишь на маленькой территории.
«А то сотворила бы шторм, и потопила ублюдков», жаловалась она Сирше, поминая Гваэда недобрым словом.
Как докладывали шпионы, ниметонцам не была известна истинная причина наступления на Крэннест. Ансгар наплёл, что королева-ведьма представляет для его народа непосредственную угрозу, а потому надо её либо подчинить, либо убить.
Альва собиралась сделать Эйнара главным козырем. Возможно, если он расскажет своим подданным правду о замыслах отца, те засомневаются в необходимости войны.
«Никто не запрещает нам играть грязно, верно?»
Сирша же не надеялась на отмену битвы и готовилась к худшему.
Обойдя весь замок несколько раз, но так и не найдя Баля, она провела последнее собрание их стрелкового «кружка».
Девушка ещё раз напомнила собравшимся о возможности не принимать участие в завтрашнем сражении, ведь официально к королевской армии они не принадлежали. К её удивлению, оставаться дома никто не собирался.
Дворецкого Сирша нашла уже перед ужином. Возвращаясь в замок, она увидела Эйнара и Баля, куривших прямо на главном крыльце королевского дворца с одинаково несчастными лицами.
– Господа, – шагнув на первую ступеньку, камеристка присела в реверансе. – Хорошего вечера.
Мужчины одновременно поклонились ей в ответ.
***
За час до рассвета войско уже стояло в назначенном месте в ожидании вражеских галер.
Рыцари вытянулись в шеренгу, загораживая собой Альву, которая собирала туман верхом на белом жеребце. Окружённая десятком других всадников, она, словно в трансе, водила руками и шептала, не отрываясь глядя на небо.
Сирша на своей пегой кобыле держалась чуть поодаль, в мужском доспехе и наглухо закрытом шлеме.
Исподтишка она наблюдала за Эйнаром, который вместе с Дваином возглавлял войско. Мужчины о чём-то переговаривались. Принц выглядел расслабленно, даже смеялся.
Камеристка повторяла про себя слова госпожи: «Только не попадись ему глаза, не смей выдать себя, иначе всё пропало. Держись меня и выживи любой ценой».
Этой ночью ей снился уходящий к горизонту цветущий луг, по которому бежали, держась за руки, два кудрявых малыша…
Сирша не знала, сколько они простояли в молчаливом ожидании. Дальше двадцати шагов ничего не было видно, туман стоял действительно густой.
Альва все шептала, хотя руками уже не шевелила.
Наконец они услышали удар борта о берег, а за ним голоса. Ниметонцы не догадывались, что их будут ждать прямо в месте швартовки, а потому совершенно не скрывались.
Показались первые знамёна, алеющие в молочно-белой дымке. За ними выходили воины. Тут и там раздавались удивлённые возгласы.
Пока всё шло по плану – островитяне растерялись.
Наконец вперёд выехал единственный конный всадник.
Сняв шлем с плюмажем, король Ансгар развернул лошадь боком. Между ними было ярдов двести, не больше.
Камеристка видела, как Альва вцепилась в поводья. Она тронула было лошадь, но принц опередил её.
– Отец!
Все взгляды устремились на него. Сирша вспомнила, что их сторона тоже не знала правды о происхождении Эйнара.
Король потерял дар речи. Он побледнел, и вся напускная надменность разом сошла с его лица. Девушке показалось, что теперь оно выражало страх.
Первыми в себя пришли подданные, узнав пропавшего наследника. По рядам прокатилось волнение:
– Это он!
– Королевский сын!
– Кронпринц Эйнар!
Ансгар немного оправился от шока и попытался вернуть ситуацию в свои руки.
– Вижу и тебя эта ведьма успела к рукам прибрать, сын, – крикнул он как можно громче, привлекая внимание воинов. – Неужто всё это время ты томился в её плену?
Настала очередь гневных криков со стороны Крэннеста.
– Это ложь, отец! – поспешил перебить его Эйнар, спрыгивая с лошади и делая шаг вперед. – И ты это знаешь.
Люди замолчали в ожидании следующих слов.
– Ты сказал воинам, почему их оторвали от семьи и работы? – принц бесстрашно шагал прямо на отца. – Ни они, ни эта женщина, – он махнул рукой в сторону Альвильды, – не виноваты, что у тебя такое хрупкое эго!
Ансгар задохнулся от возмущения.
– Да как ты смеешь! – прошипел он, хватаясь за рукоять меча.
– Наш король, – в ответ Эйнар лишь злобно ухмыльнулся. – Убил свою первую жену, и теперь планирует загубить вторую ещё до бракосочетания!
Рыцари вокруг Сирши загудели, гремя мечами: речь принца явно подогревала в них желание расправы.
– Нет нужды лить кровь, потакая желаниям тирана! – продолжал он, обращаясь непосредственно к своим подданным. – Сложите оружие и возвращайтесь домой!
– Молчать! – взревел Ансгар, бешено вращая глазами. – Я тут король! Казню всех, кто посмеет отступить!
Он вскинул меч, и ткнув им в сторону сына, заорал во все горло:
– В АТАКУ!
И тут произошло то, на что они так рассчитывали: островитяне остались стоять на месте. Воины растерянно смотрели на Эйнара, понимая, что исполнение приказов короля приведёт к смерти его наследника.
Принц обернулся на Альву, и та кивнула.
– За королеву! – рявкнул Дваин, доставая меч из ножен.
Рыцари, вторя его крику, бросились вперёд.
У Сирши была одна-единственная задача – уберечь королеву, а потому, уловив в толпе движение белой лошади, она устремилась следом.
Кругом царила совершенная неразбериха: звон мечей заглушал крики, изредка свистели стрелы. Камеристка не отрывала глаз от белой точки, стремительно приближавшейся к горизонту: Альва спешила на холм, за которым виднелся Кай.
Королева знала: Ансгар последует за ней, и собиралась увести его подальше от сына. Но пара ниметонских воинов заметила белую кобылу раньше.
Сирша удивилась, что островитяне уже успели обзавестись скакунами. Видимо, скинули кого-то из крэннестских рыцарей. Камеристка натянула лук, прижимая тетиву к щеке и сделала глубокий вдох.
– Я не хочу никого убивать, – призналась Сирша, обернувшись к королеве. Стоя перед зеркалом, она закручивала волосы так, чтобы удобно было надеть подшлемник.
– Тогда не стреляй в лицо и шею.
– Я же должна защищать тебя!
Блондинка засунула кинжал за голенище сапога и одернула кольчугу.
– Да, но действительно убить нам нужно только одного человека.
На выдохе стрела полетела прямо в незащищенный рукавицей локоть всадника. Следующая – в колено лошади. Та споткнулась и через мгновенье завалилась на бок, запутавшись в собственных ногах.
Уверенная, что второй всадник уже не успеет затормозить и наверняка налетит на товарища, Сирша прибавила ходу.
К её удивлению, Альва не поехала к озеру, а, сделав крюк, обогнула холм и бросилась в обратную сторону.
Камеристка пыталась понять её маневр, ища глазами шлем с красным плюмажем. Он нёсся прямо навстречу королеве, выставив меч перед собой. На ходу Альва обнажила клинок, пока Сирша вновь накладывала стрелу.
Отпустить тетиву она не успела: не заметив противника, камеристка получила клинком в бедро и была стянута с лошади парой крепких рук.
Молодой островитянин, уже без шлема, с совершенно испуганным лицом пытался вскарабкаться на чужого скакуна.
Возмущённая такой наглостью, изо всех сил Сирша дёрнула парня за ногу. Вторая застряла в стремени, и горе-воин выронил меч, потеряв равновесие.
Камеристка могла бы соблазниться на бесхозное оружие, но клинком она орудовала плохо, а, чтобы иметь преимущество в стрельбе, без коня не обойтись.
Началась борьба: Сирша пыталась вытащить противника из стремени, пока тот упорно продолжал лезть на лошадь. Наконец кобыле это надоело, и она, взбрыкнув, скинула с себя обоих непутёвых всадников. Те от неожиданности повалились друг на друга, и девушка, воспользовавшись моментом, вырубила островитянина, стукнув в висок рукоятью его же меча.
Лошадь уже успела сделать ноги, и Сирша громко выругалась.
Раздался женский крик и ещё какой-то странный звук, очень похожий на звериный рёв.
Камеристка вскочила, отпихнув от себя противника, и успела увидеть, как Альва валится из седла на землю.
Не помня себя, она схватила чужой меч и бросилась вперёд.
Мир вокруг стал вязким, как кисель. Нога отдавала острой болью, но Сирша упрямо бежала. Казалось, она движется в разы медленнее обычного, время будто замерло.
Девушка не слышала и не видела ничего вокруг, кроме всадника в шлеме с красным плюмажем и лежащую в двух шагах от него фигуру с белыми волосами.
Ансгар медленно спешился и поднял забрало.
Внезапно звуки вернулись. Люди вокруг одурело вопили. Девушка огляделась, пытаясь понять причину всеобщей паники.
Прямо на них нёсся огромный чёрный медведь.
Король, казалось, так же, как и Сирша пару секунд назад, не видел ничего, кроме окровавленного лица своей несостоявшейся невесты. Во второй раз он занёс над ней клинок.
И завалился набок, отброшенный в сторону разъярённым зверем. До того, как кто-либо успел опомниться, медведь свернул Ансгару шею.
Камеристка бросилась к Альве, собираясь закрыть её собой, но не успела. Исполинский зверь встал над телом королевы, ощерив окровавленную пасть.
Сирша остановилась за десять шагов, боясь подойти ближе. Девушка не была уверена, что в порыве гнева Эйнар не причинит ей вреда.
Она оказалась не единственной, кого посетила эта мысль: медведь вдруг взревел от боли, и из его груди показался меч.