Мария Фир
Солнечный страж
– Где мы, Гаэлас?
Эльф обвёл рукой обшарпанные стены и ответил на своём языке. Лицо его при этих словах показалось мне слегка виноватым. Осторожно ступая, чтобы не задеть высоких сосудов из зелёного и коричневого стекла, я пробралась к окну и ахнула: двор замка Хранителей был заметён ослепительным первым снегом. Слой искрящихся снежинок покрывал крыши башен и галерей, ветви стройных, как солдаты, чёрных елей, что росли вдоль восточной стены, ромбические плиты площади и даже караульных, которые прогуливались вдоль запертых ворот, как заведённые кем-то игрушки с пружинами внутри. На какой-то миг меня кольнула мысль, что охрана вполне могла быть и неживой, но после я заметила, как один из солдат подпрыгивает и стряхивает снег, налипший на сапоги, – и успокоилась.
– Это замок Хранителей, – тихо сказал он за моей спиной.
Его рука невесомо коснулась моих разметавшихся по спине волос, и я еле слышно вздохнула. Жизнь моя сделала петлю, и вот теперь всё возвращается на круги своя: вокруг меня снова камень толщиною в несколько футов, и я снова взаперти, с тем только отличием, что теперь я на территории вражеского государства. Я искала свободы, но нашла лишь новое заточение. Или, быть может, я никогда её и не искала?.. Мой дар тихо спал внутри, он больше не пульсировал в присутствии некроманта, как было в первый раз. Эльфийский колдун стоял совсем рядом и задумчиво перебирал мои волосы, глядя на заснеженную площадь.
– Зима, – сказал он, и я поняла. Это слово не раз употреблял Лейс, когда мы мёрзли в лесу, разыскивая портальные камни.
– Да, зима, – шёпотом ответила я, впервые пробуя на вкус чужие слова.
– Ты любишь… если… холодно? – осторожно спросил он на языке людей, делая паузу перед каждым словом, точно выуживая их из глубин памяти.
– Нет. – Я медленно обернулась. Мне всегда было легче читать говорящего по глазам, а теперь в свете дня его лицо было так близко. – Я люблю огонь.
Гаэлас не сводил с меня глаз, и сейчас мне не хотелось отшатнуться или передёрнуться от неприязни, как тогда, в нашу первую встречу в лесу. Его руки лежали на моих плечах, и я чувствовала их тепло. Он пытался что-то вспомнить, я видела, как на лбу эльфа собрались мелкие морщинки, как напряжены тонкие тёмные брови. Наконец он усмехнулся и помотал головой, как школьник, который забыл выученные накануне правила умножения.
– Огонь, – сказал он наконец, взяв мою руку в свою и расправив пальцы. – Ты умеешь.
– Ах нет, мой дар не для того, чтобы разжигать камин, – я улыбнулась и уже привычным усилием воли вызвала язычки белого пламени.
Некромант закусил губы, и по всему было видно, что мой огонь доставляет ему неприятные ощущения или воспоминания. Я живо вспомнила, как сгорали и рассыпались пылью мертвецы, едва к ним прикасалось белое пламя.
– Нет, не то, – он накрыл мою руку своей, и пламя погасло, как гаснет накрытая перевёрнутым стаканом лучина. – Смотри.
Он прочитал заклинание, больше напоминающее змеиное шипение, и по его пальцам взвился настоящий рыжий огонь, от которого повеяло жаром. Я инстинктивно отшатнулась, успев заметить, как в тёмных глазах эльфа мелькают искры.
– Подожди. – Он сделал останавливающий жест, стряхнул с рук язычки пламени и принялся что-то искать на заваленном бумагами столике, комментируя каждый неподходящий листок, рецепт или рисунок.
Вскоре он разыскал нужное – тонкую книжицу в шершавой кожаной обложке, потрескавшейся от времени, – и сунул мне в руки. Я приоткрыла пожелтевшие страницы и на первом же развороте увидела схематичные изображения заклинаний. Что-то подобное я видела в Вестене у девочек-академичек, когда они стайкой располагались на газоне у церковного двора и принимались обсуждать учёбу.
– Здесь не слишком уютно, да, но это ненадолго, – сказал Гаэлас, когда мы по короткой галерее переходили из рабочей лаборатории учёного в жилые помещения.
Я поняла по жестам эльфа, что беспорядок приводит его в отчаяние и мешает сосредоточиться на работе. Пока я осматривалась, он увлекал меня всё дальше, и я старалась запомнить все повороты и лестницы, что встретились на нашем пути. Тёмные ступени, что терялись во мраке, вели в подземелья, о которых упоминал Лейс. Винтовая лестница, скорее всего, имела выход на одну из смотровых башен. В узких, похожих на бойницы окнах мелькали камень и снег улицы. Небольшая комната в конце пустого и гулкого коридора показалась мне на удивление уютной на фоне всего остального. Только здесь между окнами мерцал углями растопленный слугами камин, а кирпичные стены были завешаны искусно вытканными гобеленами.
– Здесь, – так я поняла смысл его слова и огляделась.
Некромант снял дорожную мантию, небрежно бросил её на кресло и предложил мне сделать то же самое с моей курткой. Я повиновалась, у меня промелькнула мысль: не придётся ли снимать ещё что-нибудь, а то и вовсе… Но всё это были проделки моего воображения. Гаэлас смотрел на меня с тем интересом, с каким натуралисты рассматривают невиданного жука. И думаю, если бы он велел мне раздеться, его бы больше волновало распределение энергетических потоков внутри моего тела, а вовсе не девичьи прелести.
Служанка – маленькая и юркая лесная эльфийка с глазами, похожими на горящие слитки янтаря, – расставила на серебряном подносе кубки для вина и тарелки и с поклоном удалилась. Эльф критически оглядел покрытые разбросанными вещами поверхности и предложил мне сесть на ковре у камина. Я заметила под окном среди мешков и перетянутых верёвками книг набитый соломой тюфяк и уточнила:
– Это для рабыни? Для… опытного образца? Для таких, как я?
Гаэлас подал мне бокал с вином и рассмеялся – впервые с момента нашего знакомства.
– Нет, – он тряхнул головой. – Там спит Лейс.
– Ах, Лейс… всё понятно.
У меня так и не хватило решимости спросить, где предстоит ночевать мне. Было ясно только одно: никаких цепей и клеток в замке меня не ожидало, вопреки заверениям Лейса. Я немного пришла в себя после телепортации и расслабилась от выпитого вина, а потому теперь силилась угадать свою судьбу, вглядываясь в задумчивое лицо некроманта. Он указал на меня и, как мог, пояснил, что хочет получше изучить природу моего дара. Что скрывалось за этими словами, мне было неизвестно. Впервые за мою короткую жизнь я не знала, чего ждать от каждого следующего дня.
Глава 11
Два дня после нашего прибытия в замок тянулись как целые две недели. Поутру снаружи начинал валить крупный пушистый снег. В обед мы выходили на полукруглый балкон одной из сторожевых башен и любовались Пределом, запорошенным снегом. Я вспоминала свою единственную вылазку на стену Ольдена и всё время думала о том, что по ту сторону Ничейного леса где-то за много миль отсюда стоит и смотрит на границу Солнечный страж по имени Эдвин. Помнит ли он меня, думает ли обо мне? Осталась ли где-нибудь в глубине его сердца та крохотная искра, которая промелькнула между нами и которой не суждено было разгореться?..
Некромант Гаэлас являл собой полную противоположность Эдвина – мне казалось, что его тёмная загадочная душа похожа на лабиринт, в котором с лёгкостью потеряется любой случайно упавший луч света. Иногда он принимался расспрашивать меня о моей жизни, не понимая ни единого слова. Усаживался напротив и просил, чтобы я говорила, а сам подпирал рукой голову и слушал, слушал, не спуская взгляда с моего лица. Иногда задавал вопросы, которых в свою очередь не понимала я, но всё равно отвечала – по наитию, по выражению его лица примерно улавливая смысл. Он кивал, хмурился, иногда улыбался, и я удивлялась: неужели такому взрослому и могущественному волшебнику интересны мои маленькие девичьи дела. Ведь ему почти сто лет! Добрые боги, нас разделяла не только на время притихшая война народов севера, не только расовая принадлежность, но и почти целый век существования. Как-то раз я пошутила, что никогда ещё не общалась с таким почтенным старцем, который выглядел бы как молодой мужчина. Гаэлас уловил не слова, но тон и в свою очередь ответил, что ещё никогда ему не было так интересно с женщиной из народа людей, к тому же «родившейся чуть ли не вчера».
Я узнала, что после уничтожения Инквизицией Гильдии призывателей теней осталось всего несколько живых магов, которые скрываются в разных частях Предела. Древний особняк, где располагалась библиотека и практические комнаты для тренировок, был разрушен до основания. Архивы и собранные со всего света предметы, помогающие теневым магам в призыве существ из междумирья, были обезврежены очищающими заклинаниями, а затем брошены в костёр. Как и все маги, которым в момент нападения «посчастливилось» находиться в особняке или поблизости. Это был триумф Вольдемара Гвинты – ликвидация корня зла, – и именно за это мероприятие Высший совет пожаловал инквизитору звание генерала. А ведь всего несколько десятков лет назад призыв и подчинение теневых сущностей были обычными дисциплинами в магических академиях. Как и теоретическая некромантия, где на уроках студенты узнавали о практиках общения с духами и возможностях посмертного существования тел.
Гаэлас позволил мне брать и изучать какие угодно предметы и книги из библиотеки – точнее, той небольшой её части, которую удалось спасти незадолго до погрома, но у меня почти не оставалось на это времени. Большую половину дня мы тратили на занятия магией – разбирались с необычным устройством моего дара. Как объяснил мне некромант, схватив чистый лист и схематически изобразив на нём фигуру человеческой женщины, я должна была владеть магией стихий и целительством в равной мере. То, что я не могла произвести ни единой искры или кристаллика льда, Гаэлас объяснял странным влиянием белого огня: всё, что могло навредить живым организмам, моя целительская магия блокировала как угрозу. Проще говоря, страх причинить кому-либо боль не давал моему потенциалу раскрыться в полной мере, но главной причиной было, разумеется, отсутствие какого бы то ни было обучения.
Гаэлас выставлял теневой щит и просил меня выпускать в него сгустки святого огня – я усердно тренировалась, и однажды его щит дрогнул и разлетелся призрачными ошмётками. Шар белого огня ударил эльфа в живот, Гаэлас вскрикнул от неожиданности и отлетел на несколько шагов назад, покатившись по полу. Я бросилась к нему, упала на колени, поспешно бормотала извинения и предлагала помощь.
– Чудесно, – сказал он, садясь на полу и отбрасывая с лица растрёпанные тёмные волосы. – Из тебя выйдет толк!
И погладил меня по плечу, необычайно довольный.
Я почти забыла о браслете: за эти два дня Гаэлас ни единым словом, ни единым поступком не указал мне на место рабыни. Он только просил меня ни за что не спускаться в подземелье, но я даже не заметила этого запрета, мне хватало впечатлений и без тёмного некромантского подвала. Я чувствовала себя ученицей, неожиданно попавшей к иностранному преподавателю, и всеми силами старалась преодолеть языковой барьер. Со своей стороны некромант также делал успехи: ему удавалось запоминать человеческие слова гораздо быстрее, чем мне эльфийские. Мы были по внутренней сути совсем чужие – мы располагались по разные стороны магической науки. Но мы, каждый со своей стороны, стремились к познанию, как могут стремиться только существа, находящиеся под влиянием волшебного дара. Не знаю, как так выходило, но часто мы не нуждались в понимании слов или переводчике, даже когда ужинали при свете камина и вели долгие разговоры. Мне кажется, за эти два дня мы оба забыли о существовании Лейса – так нам было хорошо вдвоём. Поэтому, когда я увидела, как в ворота въезжает отряд Хранителей и мой старый знакомый спрыгивает наземь и отряхивает от снега свой капюшон, у меня невольно вырвался стон разочарования.
– Лейс возвращается? – подняв голову от ветхого фолианта, уточнил некромант.
– Да, – отозвалась я и вернулась к столу.
Помимо тренировок, мы старались находить время для наведения порядка; сегодня, к примеру, склеивали пострадавшую от поспешной перевозки книгу. Эльф длинными пальцами приглаживал страницы, а я разводила в баночке липкий пахучий клей, который застывал быстрее, чем расходовалась предыдущая порция.
– Сония. – Гаэлас взял мою руку в свою и осторожно погладил её тыльную сторону. – Ты не рабыня, скажи это Лейсу. Скажи сегодня.
Я тихо прикрыла его пальцы своими и кивнула:
– Да, я скажу. Обещаю. Но кто же я в таком случае?
Он медленно отодвинул книгу от края стола и поднялся, заключая меня в кольцо рук и привлекая к себе. Я почти не шевелилась – было тепло и так тихо, словно во всём замке не было ни единой души, кроме нас, двух случайно заблудившихся душ. Всё, что я знала об эльфах – жестоких и высокомерных созданиях с проклятой кровью, – оказалось возмутительной ложью. Гаэлас нежно гладил мои волосы, и я чувствовала на своей щеке его сбивчивое дыхание.
– Я не знаю, – еле слышно ответил он, коснувшись губами моего виска.
Он не знал, как сказать это на языке людей, или не знал потому, что подобного слова попросту не существовало – этого я так и не успела обдумать. Заслышав быстрые и почти бесшумные шаги Лейса, некромант нехотя отпустил меня и вновь склонился над работой.
***
Спустя несколько дней, когда все мы немного обвыклись на новом месте и приняли в мыслях наступающую зиму, случилось ещё одно достопамятное происшествие. В тот день Гаэлас отправился в канцелярию замка, чтобы расспросить, нет ли вестей или писем от бывших коллег по Гильдии призывателей теней. Мы с Лейсом остались приводить в порядок экспонаты. Я бережно стирала пыль и пепел с причудливых склянок, иногда подолгу рассматривая их содержимое, а эльф-помощник беспрерывно ругался. Он стоял на лестнице и помогал мне расставлять баночки на верхних полках.
– Учёные эльфов в точности как люди – обожают собирать всякий хлам! – Он чихнул и скрипнул рассохшейся лестницей.
– У лесных эльфов не бывает библиотек, я правильно думаю? – спросила я. В длинном стеклянном цилиндре болтался в мутноватом растворе трупик летучей мыши.
– Зачем? Природа – лучшая из библиотек, – фыркнул Лейс. – Боги дали в распоряжение лесным жителям острое зрение, чуткие уши, хороший нюх, всё это, не говоря уже о магии.
– Обычному человеку тоже достаёт всех этих органов чувств, но как же учёные и волшебники?! Если они не будут записывать свои наблюдения, то возникнет путаница!
Для меня, выросшей среди церковных архивов и с мечтой об академии, библиотека Гаэласа казалась пределом мечтаний. Мне не хватило бы и двух, и трёх жизней, чтобы изучить всё, что было собрано теневыми магами в этой комнате.
– Записи бесполезны, – заявил эльф. – Если ты разбираешься в магии, то сможешь научиться всему и без книг, а если нет, то и книги не помогут.
– Сразу видно, что ты в магии не разбираешься, как и в книгах, впрочем, – успокоила я Лейса.
– Зато я разбираюсь кое в чём другом. – Он поймал мой взгляд и подмигнул мне с самым нахальным выражением лица. – Ты уже размечталась стать любовницей хозяина?
Я задохнулась от возмущения и почувствовала, как кровь приливает к щекам. В который уже раз внезапная бесцеремонность Лейса выбивала меня из колеи. Да, не замечать внимательной нежности некроманта было невозможно. С первого же дня в замке он принялся заботиться обо мне, всё время повторяя, что я не должна чувствовать себя пойманной в клетку мышкой. Он прислал ко мне служанку, которая вскоре обеспечила меня всем необходимым для жизни: платьями и бельём, расчёсками, овальным зеркалом в кованой медной подставке, тёплыми сапожками и чулками.
Иногда Гаэлас прикасался ко мне, и это не было случайно. Бывало, он выслушивал моё сердце в то время, как я упражнялась в заклинаниях. Бывало, легко, аккуратно обнимал и хвалил за успешно произнесённое заклятие, поправлял выбившуюся из косы прядь или задерживал мои руки в своих, но все эти проявления не были частыми или навязчивыми. Он как будто чутко ощущал ту грань, которую не следует переступать, – и выдерживал дистанцию каждый раз, когда мы были наедине. Несмотря на то, что со временем я рассказала ему всё как есть – и о моей работе в «Усатом волке» тоже. Эльф только с грустью выслушал мои откровения и покачал головой, сказав что-то вроде «у каждого в прошлом найдётся что-нибудь безрадостное, главное, что твой свет от этого не померк». Я постаралась запомнить эти слова, но не стала уточнять их значение у Лейса, понимая, что он всё извратит. Как всегда. Как сейчас, когда он ехидно интересовался моими отношениями с некромантом.
Когда полка заполнилась, лесной эльф спрыгнул вниз и повторил свой вопрос.
– Ты не ответила, но покраснела!
– Потому что тебя это точно никак не касается, – сказала я, глядя Лейсу прямо в бесстыжие глаза. – Это моё дело. И Гаэласа.
– Ах вот как! – возмутился эльф, ударив кулаком по шкафу. – Рабыня пытается диктовать свои правила. Ты мой подарок хозяину, ничего более! Не вздумай задирать нос и обольщаться по поводу некроманта. Даже если он возьмёт тебя в постель, это ничего не будет значить!
Злая уверенность Лейса подействовала на меня как отрава – стало горько и неуютно, хотя я и продолжала убеждать себя в неискренности предателя. Почему я должна ему верить? Тому, кто способен если не на убийство, то на воровство и обман уж точно. Я попробовала отмалчиваться весь следующий час. Перебралась в другую часть зала и занялась полусожжёнными трактатами о тенях, отряхивая книги от золы и раскладывая на полу.
– Ты когда-нибудь задумывалась о том, почему Гаэлас запретил тебе спускаться вниз по тёмной лестнице? – вкрадчиво спросил Лейс, когда заметил, что я стала меньше хмуриться.
– Не задумывалась, – ответила я и повернулась к эльфу спиной.
– Неужели? И у тебя даже нет никаких предположений на этот счёт? – Он лукаво улыбнулся и потянул меня за рукав платья.
– О боги, до чего ты невыносим! – сказала я, топнув ногой.
Всё шло к тому, что этот зеленоглазый паршивец выучит меня как следует ругаться по-эльфийски. Я была искренна: до этой минуты мне действительно было всё равно, по какой причине в подземелье нельзя ходить. Может быть, Гаэлас проводил там какие-нибудь опасные эксперименты или держал беспокойных мертвецов. Почему мне должно было быть до этого дело? И вот теперь, благодаря Лейсу, мне стало по-настоящему интересно. Причём настолько, что я уже не могла заниматься рутинным перекладыванием страниц в книгах.
– Если хочешь, можем пойти и посмотреть, – предложил эльф.
У меня ёкнуло сердце. Я осознавала, что Лейс старается во что бы то ни стало подорвать возникшее между мной и некромантом доверие. Мне не хотелось, чтобы Гаэлас рассердился и посадил меня на цепь или (неизвестно ещё, что хуже) перестал разговаривать со мной.
– Но ведь… нельзя, – пробормотала я, уже откладывая в сторону работу и отряхивая руки.
Я пообещала себе, что спускаться вниз точно не буду: таким образом я не нарушу запрета. Только посмотрю с нижних ступеней, что там видно, и всё. Не приближаясь к двери подземелья, не пытаясь приоткрыть её. Лейс едва ли не запрыгал от удовольствия: его уловка сработала! Мы на цыпочках пробрались по коридорам, всё время прислушиваясь: не раздадутся ли вдалеке шаги Гаэласа. В этой части замка было особенно тихо. Единственная служанка, приносившая нам еду из кухни, где готовили для Хранителей, появлялась в определённые часы, а больше никому не приходило в голову навещать одинокого некроманта и его помощников.
Лестница терялась во мраке. Мы прошли несколько первых ступеней, на которые ещё попадали отсветы горящих в коридоре огней, и остановились. Лейс тронул меня за руку:
– Зажги свой огонь, – шепнул он еле слышно.
Я понюхала густой застоявшийся воздух. Пахло землёй, мхом и сыростью, а ещё – очень тонко – какой-то невесомой душистой субстанцией. Похожий аромат издавала золотистая пыльца, которой священники Ксая посыпали тела покойников, прежде чем предать огню. Мне стало тяжелее дышать. Сердце забилось тревожно и подскочило к самому горлу.
– Нет, я не стану, – выдохнула я, вспомнив, как моя магия разметала мертвецов.
Что если белый огонь повредит тому, что находится в подземелье? Ведь там могут быть какие-то особые сокровища Гильдии призывателей теней. Быть может, даже… порабощённые тени, которых в мире людей называли демонами. В ушах гулко звенела тишина. Мы на ощупь спускались ниже, скользя пальцами по шершавой кирпичной стене. Лейс дышал мне в самое ухо.
– Глупая Сония, ты думаешь, я не подходил к этим дверям? Много раз! Я крался вслед за Гаэласом, чтобы разузнать, для чего он использует портальные камни.
– Так ты… узнал? – Мой дрогнувший голос показался мне совсем чужим.
– Конечно же, узнал! – победоносно заявил эльф и дёрнул меня вперёд.
Ступени неожиданно кончились, и мы оказались на небольшой площадке перед двустворчатыми чуть приоткрытыми дверями подземелья. Забыв об осторожности, я вслед за Лейсом вступила в просторную комнату с низким потолком. Середина её была пуста, по обе стороны вдоль стен смутно виднелись заставленные странными приспособлениями столы, вертикальные стойки и, кажется… клетки в человеческий рост. Мне стало настолько не по себе, что кровь отлила от головы и подвело живот. К тому же странный запах пыльцы стоял здесь прямо в воздухе, и при каждом судорожном вдохе я опасалась закашляться. Оставалось только догадываться, для каких целей использовал некромант всё это жутчайшее оборудование, и я благодарила всех богов за то, что не успела разглядеть его рабочие столы в подробностях. Впрочем, меня немного успокоило то, что никаких признаков обитателей междумирья или измученных подопытных в подземелье не было. Клетки пустовали, запаха мертвечины не было слышно.
– Пойдём отсюда, Лейс, – проговорила я, сообразив наконец, почему после чёрного мрака лестницы здесь не было особенно темно.
– Ты ещё не увидела самого главного, – возразил эльф.
Ведущая в следующее помещение прочно запертая дубовая дверь была окутана голубоватым туманом, из-за которого по всей комнате разливался призрачный тусклый свет. Вдруг раздался скрип, и сияние сделалось ослепительным, ударило по глазам так, что я вскрикнула от неожиданности и прикрыла лицо руками. Оказалось, что загадочная дверь имела небольшое оконце, задвинутое железной пластиной. И Лейс только что просунул палец в специальное кольцо и дёрнул заслонку в сторону. Мне понадобилось несколько невыносимо долгих минут, чтобы проморгаться и избавиться от режущей боли в глазах. Затем я осторожно подошла к эльфу и заглянула сквозь похожее на лёд стекло.
Посреди залитой магическим светом комнаты на каменном постаменте стоял гроб. Я немного успокоилась: это было не самое жуткое из того, что я ожидала увидеть. Крышка гроба сияла льдом, отражая множество белых и синих лучей, которые были направлены специальными кристаллами, расположенными в держателях на стенах. Разглядеть того, кто лежал в гробу, было невозможно: постамент находился выше уровня пола, как ни подпрыгивай, видишь лишь отполированную крышку.
– Это же и есть те самые камни, – прошептала я. – Похоже, они здесь удерживают в действии какое-то заклинание.
– Наверняка, если заклинание ослабнет, то этот мертвяк поднимется из гроба и разнесёт весь замок Хранителей! – предположил эльф. – Недаром Гаэлас готов платить бешеные деньги за каждый найденный камень! Он фокусирует обездвиживающие чары, вот что.
Я с трудом отвела глаза от ярко сияющих камней и обратила внимание на то, что все стены запертой комнаты и её потолок были покрыты слоем искристого инея. Может быть, холод помогал сковать этого могущественного покойника? Или это был побочный эффект заклинания, которое Гаэлас накладывал на фокусирующие кристаллы?.. Моё любопытство приутихло, и я ощутила резкий укол вины за то, что ослушалась некроманта. Он проявлял ко мне столько внимания и даже нежности, а я не сумела выполнить единственной его просьбы. Поддалась на уговоры Лейса и всё-таки спустилась в подвал.
– Пойдём, – сказала я, задвигая металлическую ставенку.
– Как ты думаешь, что я попрошу взамен своего молчания? – Эльф вдруг положил руки на мою талию и попытался прижать меня к стене.
– Ты ничего не получишь. – Я с силой оттолкнула его, не ожидавшего отпора, и взбежала вверх по лестнице.
Он всё сказал Гаэласу. Я и не сомневалась, что так будет. Я понятия не имела, какими словами он всё это преподнёс, но тем вечером некромант не произнёс за ужином ни слова. Мы уже по привычке ели, расположившись у камина, и я слышала только случайный звон посуды или шорох его шёлковой одежды. Некромант был мрачен и смотрел в тихо мерцающий очаг, будто раздумывая, какое наказание придумать своей нерадивой ученице. Или всё-таки уже рабыне? Когда мы покончили с едой, я собрала все остатки на поднос и решила отнести в кухню. Молчание давило на меня хуже тяжёлых стен замка, хуже нависающих над головой камней. Гаэлас остановил меня, отобрал злосчастный поднос, пристроил его с краю стола.
– Не надо, – сказал он еле слышно. – Служанка возьмёт.
– Я сама, – заупрямилась я, но эльф взял мою руку и потянул меня к себе.
– Подожди, – попросил он, обнимая меня и разглядывая моё лицо. – Ты ходила туда… вниз.
– Да. – Я виновато кивнула и хотела опустить голову, но он не дал мне отвести глаз.
– Не ходи, – сказал он с горечью. – Это не для тебя. Прошу. Не ходи туда больше.
– Прости меня, – сказала я на языке эльфов. Хоть чему-то полезному меня научил этот невозможный Лейс…
– Я прощаю, – очень серьёзно ответил Гаэлас. – Ты мне стала… дорога.
А потом он поцеловал меня – осторожно, несмело, как будто боялся, что я буду вырываться из его рук. Никогда не думала, что холодные и жестокие эльфы, какими их рисовали в человеческих книжках, способны на подобную нежность. Он уже отпустил меня, пожелал мне доброй ночи и ушёл в свои покои, а я всё сидела у камина и чувствовала на губах оставленное им тепло.
Глава 12
Зима захватывала север всё сильнее, всё увереннее. Ещё совсем недавно выпавший поутру снег к вечеру сходил на нет, а теперь всё стояло белым-бело: и дозорные башни, и галереи, и мохнатые макушки ёлок. По ночам приходил такой холод, что воздух начинал потрескивать от мороза, а каждый вдох превращался в глоток ледяных игл. Сегодня даже днём моё лицо обледенело в считаные минуты, стоило только выйти за ворота форта. Гаэлас обнимал меня за плечи, и я не знаю, что больше согревало меня – его руки или тёплый лисий полушубок, в который я куталась до самой макушки. Я должна была признать: несмотря на то, что я была и всегда буду чужой во владениях эльфов, моё сердце таяло от его заботы.
Мы продолжали изучать мой магический дар. С помощью Доннии я уже освоила некоторые заклинания эльфийских жриц, основанные на тех же принципах, что и приёмы человеческих целителей. Мне по-прежнему не удавалось подчинять себе стихии: ни вода, ни огонь, ни земля, ни воздух не отвечали на мои заклинания. Лейс всё так же интриговал и всеми силами старался сбить меня с толку, рассказывая всяческие небылицы, но бежать уже никуда не предлагал. Было понятно, что зиму нам придётся провести в замке Хранителей.
– Предел – это не только граница земель людей и эльфов, – говорил мне Гаэлас, и наш промёрзший до костей переводчик ожесточённо стучал зубами при каждом произносимом слове. – Во времена войны здесь применяли магию крови, а оттого мертвецы до сих пор встают из старых могил и нападают на всех, кто встречается на их пути.
– Генерал Гвинта из Инквизиции утверждает, что это магия эльфов пробудила древние кости. А ещё, что ткань между мирами в Пределе настолько тонка, что теневые твари прорываются в наш мир и уничтожают всё живое. – Пользуясь присутствием Лейса, я пыталась рассказать как можно больше о том, что знала.
– У каждого из генералов своя правда, – отвечал мне Гаэлас и прижимал к себе, чтобы я окончательно не замёрзла.
Его взгляд не отрывался от светло-голубой полоски неба, что виднелась между лесом и пушистыми, полными снега облаками. Я чувствовала, что Гаэлас ждёт важных вестей, но широкая заснеженная дорога, ведущая к форту, была пуста. Мы вернулись в свою часть замка ни с чем, и некромант долго ещё был раздражён или расстроен – я видела это в каждом его слове и движении. Когда Лейса отправили с поручением к жрицам, я твёрдо решила разузнать о том, что печалит моего друга.
– Ты ждёшь вестей, Гаэлас? Со стороны леса? – тихо спросила я.
– Я ждал вестей, верно, – ответил он, поворачиваясь ко мне и заглядывая в мои глаза. – Но время хороших вестей прошло. Теперь зима. Либо никаких вестей, либо… плохие вести.
– О призывателях теней? – Я коснулась перстня со знаком Гильдии на его среднем пальце.
– Да, – коротко ответил он. – Тебе не стоит об этом знать, Сония. Это не для тех, кого ведёт белый огонь.
– Конечно, – усмехнулась я, – мне ничего не следует знать о тебе. Ты готов часами рассказывать мне о действии заклинаний или устройстве магических ловушек, но не о своих тёмных секретах.
– У меня нет от тебя секретов, – возразил эльф, касаясь моей щеки раскрытой ладонью. – Есть только знания, от которых…
– Что? – Я поймала его руку и замерла. Наш странный разговор на двух перемешавшихся языках был понятен, наверное, лишь нам двоим. – Скажи.
– От которых меняется душа, понимаешь? – прошептал он. – Необратимо. Это как… прикосновение к теням из междумирья. Тот, кто имеет с ними дело, уже никогда не будет полностью принадлежать миру живых. И я пытаюсь уберечь тебя от таких знаний.
– Значит, ты полагаешь, что нужно оберегать мою душу?! – воскликнула я. – Мне с детства внушали, что этим занимается церковь, а вот теперь за это взялся некромант? Что это за знания такие? Как вытащить с кладбища толпу ходячих мертвецов? Неинтересно!
– Хорошо. – Он успокаивающе обнял меня. Я не уверена, что он понял все слова из моей сбивчивой тирады, но вопросы уловил безошибочно. – Что ты хочешь знать?
– От кого ты ждёшь известий? – спросила я. – Кто он или она?
– Они, – поправил меня эльф и указал мне в сторону дивана, который стоял у стены каминного зала с самого начала, но теперь не был, наконец-то, завален книгами и экспонатами.
Пока я в ожидании располагалась, Гаэлас быстрыми движениями бросил в камин несколько поленьев и разжёг огонь при помощи магии. Я наизусть знала это простенькое заклинание во всех его возможных вариантах, но мои руки были не способны произвести ни одной обжигающей искры. Когда пламя занялось, эльф принёс мне подогретого вина и бережно вложил в мои всё ещё холодные после прогулки пальцы исходящую теплом посудину. Я благодарно улыбнулась: мне нравились эти простые глиняные фужеры, которыми пользовались эльфийские солдаты. В них одинаково вкусными казались и травяной чай, и терпкое вино, и сладковатый бодрящий эликсир, который готовили только жрицы Нииры, или Ньир, как её называли эльфы. Лунный эль – примерно так они называли голубоватую жидкость из ягод и трав, хотя элем в обычном понимании она не была, потому как никакого дурмана в голове от неё не случалось.
