Мария Фир
Солнечный страж
Перед мысленным взором на миг промелькнуло смеющееся лицо растрёпанной Рамины, но тут же померкло, погасло.
– Нет, – тихо сказала я.
– Ну а парень? Неужто у такой милахи нет какого-нибудь ухажёра?
Я вздохнула. Попробуй я сказать, что мне нравится один красавчик из Солнечной стражи, – представляю, как бы повеселились окружающие меня разбойники. Странно, почему я так называла их про себя, ведь я ничего не знала об этих людях и эльфе?
– Нет, – ещё тише ответила я.
Роб покачал головой:
– Если ты хочешь пойти с нами, то не должна ничего скрывать. Пей ещё.
С огромным трудом мне удалось проглотить ещё два глотка самогона, и я почувствовала себя значительно лучше. В двух словах я поведала новым знакомым свою невесёлую историю, умолчав только о том, что помимо работы на кухне мне приходилось и ублажать клиентов Мартина. Мужчины так устроены: скажи им о том, что ты хотя бы раз отдавалась кому-либо за деньги, и они будут видеть в тебе только шлюху, что бы ты ни говорила и ни делала потом. Мы неторопливо пили и ели, Лейс беспрестанно пытался острить, пока его ослабевший организм не отключился после единственного глотка горячительного, – эльф провалился в глубокий сон.
– Мы вроде как искатели, – сказал наконец Роб. – Ну-у, не как инквизиторские ищейки, а вроде кладоискателей. Ты ведь знаешь, что в этих лесах полным-полно древних эльфийских развалин и кладбищ?
Об этом факте я была наслышана – в таверне часто гудели слухи о том, что северные границы уязвимы оттого, что проклятых некромантов как магнитом притягивают Ничейные леса из-за обилия костей в земле. Холодный климат и глубокие каменные склепы позволили древним костям и мумиям сохраниться в относительной целости. А где старинные храмы и кладбища – там полно искателей приключений. Всегда будут охотники за богатствами и редкостями. Эльфийское оружие, что не затупляется столетиями. Доспехи, которые блестят, как новенькие, даже пролежав в склепе три сотни лет. Драгоценные украшения, серебряная и золотая посуда, статуэтки богов, искусно вырезанные из аметистов, малахита и кварца…
– Вы забираете богатства у мёртвых? – осторожно спросила я.
– Нет, детка, – подумав, сказал Роб. – Мы ищем портальные камни. Для Гильдии магов.
– Что это ещё такое – портальные? – Я медленно, по ниточкам отщипывала вкусное мясо.
– Да хрен его знает, что это. Вроде таких кристаллов, – он посмотрел на свою руку, – с ладонь примерно или чутка побольше. Маги говорят, что эти штуки концентрируют магию, а потом рассеивают, вроде так. Мне плевать, я не магистр какой-нибудь. Гильдия очень порядочно платит за такие камни. Если найдём каждый по камню – безбедная зима нам обеспечена.
О портальных камнях до этого дня я ничего не слышала, знала, что магия перемещения относится к волшебству высшего порядка, а потому используют её только взрослые и опытные маги. Ученикам академий строго запрещалось даже тренироваться в перемещениях, поскольку неверно заданные координаты портала или ошибка в расчёте могли привести к катастрофическим последствиям. Телепортацией пользовались обычно маги из Гильдии, имеющие специальный сертификат, либо преподаватели Университета или одной из академий. Конечно, в Веллирии были и другие волшебники: на службе у Высшего совета, приближённые маги правителей городов или регионов, в конце концов, были и самоучки, живущие обычно отшельниками или на окраинах деревень. Но мне не доводилось видеть, как выглядят магические порталы, и, насколько я знала, отряды Ордена Инквизиции перемещались тоже исключительно по земле – на лошадях или в закрытых повозках.
Я поёжилась от холода и сырости и бросила взгляд в сторону закопчённого старого камина. Словно услышав мои мысли, Роб сделал знак бородатому, и тот нехотя поднялся и начал греметь кочергой, выгребая угли.
– Можно было и так пересидеть ночь, – проворчал он себе под нос.
– У нас теперь не только этот доходяга, но и девка, а девкам нельзя простужаться, Снори, – разъяснил ему старший.
– Раз она магичка, – не унимался занудный Снори, – так пусть наколдует огня.
– Может, тебе ещё глинтвейну и бабу для сугреву наколдовать? – расхохотался Роб, вновь протягивая мне початую бутылку.
Я отказалась: от выпитого у меня уже шумело в голове, но самогон почему-то не согревал, а только обжигал внутренности. Хотелось придвинуться поближе к живому огню, прикрыть глаза. Моей душе нужно было немного времени, чтобы справиться с переменами, – так было и в прошлый раз, когда мы с Раминой бежали из Вестена на далёкий север. Снори плеснул на отсыревшие дрова толику масла из железной фляги и поднёс свечу – пламя взметнулось вверх и осветило наши лица тёплым светом.
Много ли нужно простой смертной? Едва только комната наполнилась живительным теплом и в мои заледеневшие пальцы, покалывая иголочками, начала поступать застывшая кровь, голова сама собой опустилась на колени, и я прикрыла глаза. Мой дар тихо тлел внутри. Моя магическая сущность была чрезвычайно довольна тем, что я начала её использовать по назначению, – пока интуитивно и неумело, но то ли ещё будет! Почему-то я чувствовала себя в безопасности. Подумать только! Я ночевала где-то в безымянном переулке среди весьма подозрительных личностей, но сейчас мне было здесь гораздо лучше, чем среди знакомых и, скажем прямо, опостылевших лиц. Мне было только неловко, что я ушла и не попрощалась с Уной – единственной моей знакомой, которая относилась ко мне по-человечески все эти полгода и которая беспрерывно плакала от благодарности за своё неожиданное исцеление. Об этом мы решили пока никому не рассказывать…
Роб и Снори вели приглушённый разговор. Я попыталась прислушиваться, но не могла разобрать в ворчании бородатого ни единого слова.
– Эй, лекарка, ложись со своим больным. Или, если хочешь, я скину его на пол, он привычный, – обратился ко мне старший.
Только сейчас я поняла, что, кроме единственной лежанки, в комнатке не было никаких спальных мест. Тощий эльф занимал не слишком много места, поэтому, когда Роб, как ребёнка, сгрёб его в охапку и отодвинул к стене, для меня осталось довольно пространства, чтобы улечься.
– Будет распускать руки – бей по морде или нас кричи, – посоветовал мне Роб.
Я осторожно улеглась. Сложно было осознать ту смесь чувств, которая клубилась где-то внутри меня, я хотела бы разобраться в ней, но мне недоставало концентрации, чтобы из цветастого клубка произошедшего вытянуть хотя бы одну нить и как следует обдумать её. Волны каминного тепла обволакивали меня. На всякий случай я проверила состояние Лейса, ощупав его лоб и выслушав дыхание: лихорадка отступила, парень вспотел и теперь крепко спал, восстанавливая силы. Если наутро ему станет лучше, мы выступим за стены города и отправимся в лес на поиск портальных камней. Может быть, нам повезёт и мы немного разбогатеем, и тогда… тогда я смогу если уж не поступить в академию, то хотя бы добраться до неё и устроиться в прислуги.
Уже сквозь призрачные видения сна я расслышала, как слегка захмелевший Снори повысил голос и на всякий случай уточнил у Роба:
– Ты уверен, что стоит брать с собой девчонку? От бабы в походе одни проблемы. Они вечно устают, треплются, да и… сам понимаешь. Нет девчонок – нет соблазна, думаешь только о заработке, а не о титьках.
Я затаила дыхание, изо всех сил напрягая слух и выныривая из приятной дремоты. Мне не приходилось путешествовать пешком, хотя я считала себя довольно выносливой и не собиралась жаловаться.
– А ты не о титьках думай, а о том, что она магичка, – посоветовал старший. – Такая, если что не по ней, проклясть может так, что ни на одну бабу потом не встанет. А то и совсем отсохнет.
Снори тихо хохотнул и подлил себе ещё:
– Ты её лицо видел? Проклясть… Это же цыплёнок желторотый.
Роб заёрзал на скрипучем стуле и понизил голос:
– А ты не будь дураком. Магов судят не по внешности, они знаешь как притворяться умеют. Я вот знаю, потому как женат был.
Они посмеялись и какое-то время молча сидели, прислушиваясь к треску прогоревших поленьев и подвыванию ветра в каминной трубе. На этот раз я так и не дождалась, когда мои новые знакомые возобновят разговор: сон окончательно сморил меня.
Глава 6
Тропинка терялась в бесконечном ковре подсушенной ветром листвы. Вырвавшись из стен города, я жадно вдыхала густые ароматы осенних деревьев, утреннего тумана, перезрелых грибов и диких прелых яблочек размером с орех, что то и дело попадались под ногами. Ах да, на моих ногах были теперь не потёртые башмаки служанки из таверны, а запасные кожаные сапожки Лейса, которые пришлись мне в самую пору. Как оказалось, к походу у компании всё было заготовлено: уложены спальники и запас провианта, смена белья и крепкие мешки для добычи, два остро отточенных топорика, различные зелья и даже отпугивающие нежить амулеты. Правда, когда мне дали подержать один из оберегов, выточенных из желтоватой кости и украшенных магическими рунами, я не ощутила внутри ни капли волшебства. То ли защитная магия была мне неподвластна, то ли эти амулеты были чистым надувательством для простофиль. Ведь каждый знает, что в Ничейном лесу не разгуливают в середине октября – это предзимнее, беспокойное время, когда все нечистые силы стремятся как следует повеселиться перед зимней спячкой и попить горячей крови, чтобы продлить своё теневое подобие жизни до весны.
Лейс с удовольствием размотал платок: чтобы у городской охраны на воротах не возникло подозрений, ему пришлось притвориться прокажённым и скрыть за разлохмаченной серой тряпицей бледное эльфийское лицо и длинные острые уши. Сейчас эльф, как и я, наслаждался запахами леса. Мы шагали бодро, и мне даже хотелось напевать какую-нибудь песенку, так хорошо было этим утром на душе. Перед нами разворачивался золотистый, зелёный, бронзовый пейзаж редколесья, и белое сияющее солнце всходило в прозрачной синеве меж весёлых деревьев. Серая белка с тёмной полоской на пушистой спине взялась прыгать с ветки на ветку, сопровождая нас отрывистыми, похожими на чириканье звуками. Эльф поманил её рукой – и зверёк прыгнул прямо на его ладонь. Порывшись в кармане, Лейс вытащил кусочек сушёного яблока и протянул мне.
– Можешь попробовать угостить её, – улыбнулся он.
Белка посмотрела на меня чёрными бусинами глаз, недоверчиво чирикнула, а затем проворно выхватила яблоко и перескочила эльфу на плечо. Мол, этому парню я доверяю, а тебе, странная человеческая девчонка, ещё подумаю. Кто знает вас, людей, уж не за беличьими ли шкурками вы направляетесь в лес поутру?
Ушедшие далеко вперёд спутники обернулись и, заметив нашу возню со зверьком, принялись возмущаться.
– Так я и знал, Роб! Девицы и эльфы в походе – что может быть хуже?! Не удивлюсь, если скоро начнутся танцы на полянах и любовные утехи с волками и медведями!
– Мы и без медведей справимся, – спуская белку на листья, заверил его Лейс.
– Если ты так дружен с местным зверьём, то какого беса змеюка тебя ужалила? – поинтересовался Роб, не замедляя хода.
– Она почуяла, что он предатель, – буркнул через плечо Снори, и эльф презрительно фыркнул на эти слова.
– Вас, людей, тоже иногда кусают дворовые собаки, – огрызнулся он.
Я не стала вмешиваться. Что-то подсказывало мне, что это брошенное невзначай замечание глубоко задело мальчишку. Быть может, путешествуя с людьми, он предавал свой народ, несмотря на объявленное перемирие? Или нарушал обещание, данное своим эльфийским старейшинам или жрецам? Недаром ведь в горячечном бреду вчера он раз за разом повторял имя того, кого до смерти боялся. Гаэлас – кажется, так. Эльф, которому мертвецы нравятся больше живых, – эти слова невольно впечатались мне в память, и сейчас при одном воспоминании о страхе, который пылал вчера в глазах отравленного Лейса, мне стало не по себе. Да, я тоже слышала болтовню о том, что в местных лесах разгуливают некроманты. Но ведь для того и существует Солнечная стража – защищать живых от нежити и демонов. Беречь границы мира людей. И где-то в этих лесах именно в эту минуту совершает свой дозор отряд, в котором служит он – Эдвин Сандберг. Украдкой я сложила пальцы в защитном жесте и пожелала ему вернуться в форт целым и невредимым.
Мы шли очень долго. Низкое солнце миновало свой полуденный пик и померкло среди густых ветвей. Я невольно подняла голову и огляделась, удивляясь тому, как быстро настал сумеречный вечер, но на самом деле всё ещё была середина дня, сменились деревья вокруг. Под ногами теперь то и дело попадались переплетённые сосновые корни, никакой тропинки не было и в помине, ветви елей загораживали проход и цепляли нас за одежду. Первым теперь шёл Лейс – наш проводник. Сперва он ступал легко, перепрыгивал через поваленные старые стволы и проползал под нависшими ветвями, но спустя какое-то время начал хромать и признался, что укушенная нога опять разболелась.
– Нужен привал, – осмелилась сказать я, и пыхтевший передо мной Снори согласно кивнул головой.
– Недалеко ещё, скоро будет поляна, – глухо сказал он. – Давай, остроухий, поднажми. Я тебя не собираюсь тащить на закорках, как в прошлый раз.
Стало совсем темно. Над сумрачным лесом столпились низкие тучи, и спустя несколько минут мы услышали тихий шорох – с неба посыпалась тонкая ледяная крупа. В движении было не холодно, но теперь, сбавив шаг, я почувствовала, что начинаю замерзать: нос и пальцы уже ощутимо покалывало холодным воздухом.
– Всё, отдыхаем, – скомандовал Роб.
Почти сразу после этих слов мы вышли на поляну. Деревья резко расступились, и перед нами открылась круглая площадка, заросшая высокой покоричневевшей травой. Рядом с большим пнём обнаружилось кострище, обложенное камнями и прикрытое еловыми лапами. Сбросив поклажу, мужчины отправились за сухими поленьями, а мы с Лейсом принялись собирать хворост.
– Надеюсь, – прошептала я эльфу, оглядевшись по сторонам, – мне не скажут разжигать огонь.
– Думаю, скажут, ты ведь магичка, – ехидно отозвался парень. – Или для того, чтобы сотворить пару искр, тебе нужно, чтобы кто-нибудь ущипнул тебя за задницу? Если так, то я весь в твоём распоряжении, Сония.
– Сейчас же прекрати! – и я замахнулась на эльфа длинной хворостиной.
Огонь развёл Роб, без каких-либо предложений или замечаний. Может быть, как старший он уже понял, что мне не приходилось иметь дела с огненной магией, а может, сделал это просто по старой привычке. Ледяная пыль с небес сменилась тонкой изморосью, но костёр всё же был большим и занялся хорошо, поэтому серая непогода не особенно испугала наш маленький отряд. Мы разогрели на огне лепёшки и оставшееся с вечера мясо, подкрепились и запили обед пахучим травяным отваром, укрепляющим боевой дух. Лейс заверил нас, что к ночи мы доберёмся до секретного шалаша, построенного охотниками за сокровищами летом, а назавтра выйдем к останкам эльфийского святилища, разрушенного ещё во времена первой войны. Я заставила эльфа стянуть сапог и закатать штанину и осмотрела всё ещё припухшую ногу. Во время осмотра Лейс дурачился и притворно стонал, требуя исцелить уже не опасный укус гадюки волшебным поцелуем. В конце концов он получил по ушам от Роба, и мы поспешно свернули лагерь, потушили тлеющие поленья и двинулись дальше, хотя больше всего на свете после костра и сытного обеда мне хотелось подремать. Да, всё-таки я была непривычна к дальним лесным переходам.
Уже вечерело, когда мы остановились у источника, чтобы пополнить запасы питьевой воды. Родник бил в углублении среди белых камней, он рождал прозрачный и ледяной ручей, который тёк в неглубоком устье, извивался и убегал вглубь леса, мерцая каплями воды на покрасневших листьях земляники и кислицы. Несмотря на холод, я с удовольствием ополоснула руки и умылась: пока мы пробирались сквозь хвойные заросли, на моём лице, казалось, осели тысячи тончайших паутинок, а в волосах застряло множество иголок. Пока мужчины набирали воду и фыркали, ополаскивая лица и шеи, я пошла вдоль ручейка и присела, чтобы срезать несколько крепких багровых подосиновиков. Лейс ушёл далеко вперёд разведывать тайную тропу, и на какой-то миг мне почудилось, что я осталась в лесу совсем одна. Мысль о том, что заблудиться здесь проще простого, уколола меня под сердце, и я решила сделать ещё несколько маленьких шагов, чтобы только посмотреть, что такое сияет на кочке над самой водой, а затем сразу же возвращаться назад к источнику.
На короткой жухлой траве лежало странное длинное перо. Я подняла и покрутила его в руках, гадая, какая птица могла бы его обронить. Перо было просто огромным – почти в три моих ладони длиной и в ладонь шириной, но самым необычным был в нём цвет. Светло-серый, словно припудренный сверху мерцающей пыльцой. Мой дар тут же отозвался, будто перо было напитано светлой, хотя и незнакомой мне магией.
– Ого! – присвистнул Роб, увидев меня с находкой в руках. – День прошёл не зря!
Снори одобрительно хмыкнул, а Лейс, когда узнал о моей удаче, завистливо сверкнул глазами и даже не нашёлся, что съязвить. Я бережно упрятала перо в сумку.
Уже перед самой темнотой мы вышли к чёрному, будто заполненному растопленной смолой озеру, и эльф указал мне на сложенные стволы молодых ёлочек, образующие шалаш. Вновь развели костёр, сварили в котелке горячую похлёбку и подогрели немного пряного вина для потерявшего все силы Лейса. Когда расстелили спальники и он попросил меня посидеть рядом, я была уверена, что эльф вновь начнёт отпускать пошлые шуточки, но он только взял один глоток от белого огня в моих ладонях и немедленно уснул. Я вернулась к костру, набросив на плечи одеяло. Роб подвинулся, оставляя мне место на бревне, тревожно заглянул в моё лицо:
– Устала, малышка?
– Не очень, – соврала я, вытаскивая сосновые иголки из косы.
– Что должно быть в голове у девчонки, чтобы она среди ночи убежала с чужими мужиками куда глаза глядят, а? – задумчиво спросил он.
– Опилки, – буркнул Снори, ковыряя в огне длинной палкой. – Не боишься, что обидим?
– Не обидите, – тихо сказала я. – Если бы хотели, то сделали бы это ещё вчера.
– Соображаешь, – хмыкнул Роб.
К сожалению, я очень хорошо знала, как выглядят мужчины, когда хотят обидеть девушку или нарываются на драку. В таверне я насмотрелась этого столько, что давно была сыта по горло. И сейчас мне совершенно не хотелось вспоминать обо всяких неприятных инцидентах. Я осторожно поставила под ноги дымящуюся кружку с вином и вытащила из сумки перо – в свете показавшегося из-за туч месяца оно будто сияло изнутри.
– Чьё оно? – спросила я.
– Птичьего оборотня, – как само собой разумеющееся, сказал Роб. – Думал, ты знаешь. Маги в таких штуках разбираются.
– А разве это не легенда? – засомневалась я, разглядывая находку.
– Хорошо бы, детка, чтобы всё было легендой: и оборотни, и некроманты, и вампиры, и Инквизиция, демон их задери! Тогда и Солнечные стражи были бы только героями сказки.
Стоило ему произнести эти слова, как вдалеке послышался звук – тягучий, чистый перелив медного рога.
– Тьфу на тебя, – сплюнул Снори, – не буди лихо, пока оно тихо! Надеюсь, сюда их не принесёт на ночь глядя. Солнце скрылось, время стражей прошло.
Я кожей почувствовала, что у этой странной приговорки есть какое-то зловещее продолжение, но Снори замолчал и только тяжело сопел теперь, поглядывая на Роба. Тот оставался спокоен:
– Возвращаются в форт, потому и трубят. Ты как в первый раз, чес-слово!
Мне передалось нервное напряжение, окутавшее лагерь после звуков рога. Я принялась гадать, что будет, если стражи всё-таки обнаружат нашу стоянку. Они прогонят нас из лесу или устроят допрос? Но мы ведь пока ничего предосудительного не совершали, а уж на некромантов компания из трёх мужчин и одной девушки с признаками светлого дара точно не была похожа. И всё-таки мы все притихли, навострили уши и старались не шевелиться, пока окончательно не убедились, что в нашу сторону не двигается отряд стражей-пограничников. Молчание нарушил Роб. Он протянул руку и взял у меня перо, задумчиво рассматривая его основание.
– Видать, просто выпало, когда он пролетал над лесом. Или она… В птичьем виде хрен разберёшь, какого они пола. Зато когда оборачиваются – тут уж нет сомнений. Бабы у них самые что ни на есть настоящие, все прелести на месте и тоже будто серебром присыпаны. Сверкают во всех местах. Хотя, быть может, это иллюзия – для отвода глаз.
– А ты их видел? – с сомнением в голосе спросил Снори.
– Издалека, – признался Роб. – А как хотел подойти поближе, разглядеть, так они мигом обернулись и удрали в облака.
– Говорят, за каждое перо гильдейские волшебники платят по пять серебряных монет, – вспомнил ворчливый Снори и почесал заросшее лицо.
– Такое и на все десять потянет, – рассудил Роб.
– Для чего они магам? – осторожно спросила я.
– Они из них особые эликсиры варят, чтобы, значит, тоже летать, как птицы, – пояснил мне Снори, растопырив руки и изобразив, как летают человеческие волшебники. – Крыльев у них не вырастает, но оторваться от земли можно.
Я представила, как нелепо выглядел бы человек, вздумавший полетать при помощи зелья, и невольно захихикала. Роб поднялся, обошёл стоянку, а после подбросил в огонь полено и вновь уселся рядом со мной.
– А ещё говорят, инквизиторы как-то изловили такую птицу, чтоб исследовать превращение. Заперли в своих подвалах, все перья повыдирали. Хотели заставить обернуться в человека и заговорить. А она упёрлась – и ни в какую. Только карканья от неё и добились, больше ничего.
Мне стало не по себе, и я невольно прислонилась к мужчине плечом.
– Но потом-то отпустили? – тихо спросила я.
– Ага, как же, – сплюнул под ноги Роб. – Спалили, конечно, на костре. Думали огнём вытащить из оборотня настоящую сущность, но не вышло. Потому как никто не знает, какое из их обличий более настоящее – человечье или звериное. А у них всё, что объяснить запросто невозможно, так сразу от демонов. Ублюдки. Стражи от начала времён не позволяли себе такого… наверное, потому их и выгнали из церкви.
Надо же, промелькнуло у меня в голове, и меня ведь выгнали из церковного приюта. А чего я ужасного совершила? Послушалась распоряжения матери Клары, только и всего – была ласкова с одним из тех, кто защищает мир от демонов, некромантов и прочей нечисти. «Скверно, дитя», – сказал мне тогда генерал Гвинта. Сейчас мне хотелось бы сжать кулаки и кинуться на него с криками: «А птиц сжигать не скверно?» И этот неприступный, как скала, человек со взглядом ледяного истукана не дрогнул бы ни единым мускулом. Он бы ответил: «Скверно, дитя, не уметь отличать оборотней от порядочных людей».
– А стражи не охотятся на птиц? – спросила я после долгого молчания.
Роб потянулся к своей фляге, откупорил крышку и понюхал содержимое.
– Стражи убивают только демонов из междумирья и ходячих мертвецов, потому как это нарушает равновесие. А охотиться они ни на кого не охотятся: их роль – блюсти порядок. Ни эльфов, ни оборотней, ни даже некромантов они специально не ищут и не убивают, у них на это свои толки. Церкви это не по нраву, конечно, но инквизиторов на все границы не напасёшься. Что ни говори, а стражи – единственная армия, в которой есть хоть какие-то признаки рассудка.
Снори не разделял восторга приятеля по поводу стражей. Он хмыкнул и протянул ноги поближе к мерцающим углям костра:
– А нам лучше ни с какой армией не встречаться, мы вольные граждане. Сами по себе.
Забравшись в шалаш, я долго не могла заснуть. Мне всё не давала покоя несчастная птица, которую спалили инквизиторы, а потом я стала размышлять: хорошо ли мне живётся вот так, самой по себе? Выходило, что гораздо лучше, чем прежде. После того, как я нашла волшебное перо, даже Лейс прекратил беспрестанно задирать меня и пытаться пощупать за мягкие места. Когда солнце вновь поднялось над лесом и мы вовсю шагали по известной одному эльфу звериной тропинке, я всё думала о том, что где-то неподалёку точно так же пробираются сквозь пышный подлесок и густые дебри отважные Солнечные стражи. И в их отряде есть лекарь, которого я знаю, сам рыжий и улыбчивый, как летнее солнце. Быть может, он даже вспоминает обо мне иногда. Быть может, и я оставила в его душе не только разочарование, но и те минуты, когда мы стояли рядом на стене и смотрели на мир, лежащий у наших ног. Я твёрдо пообещала себе пережить зиму, а по весне отправиться в Вестен и всеми правдами и неправдами поступить в академию. И найденное серебряное перо давало мне надежду, что так оно и будет.
Глава 7
Ниира смотрела на меня сквозь заросли плюща, сплошь укрывавшего полуразрушенную беседку. Её лицо и руки были вытесаны из белого мрамора, но древний камень давно пошёл трещинами, которые теперь заполнял зеленоватый мох. И всё-таки она была прекрасна – изящная фигура молодой женщины в ниспадающих до земли одеждах. Её взгляд был устремлён на запад, туда, где зародились первые эльфы, и ладони её были приветственно раскрыты, словно она хотела обнять каждого, кто пришёл с той стороны. Я осторожно убрала побеги плюща с её длинной шеи. Мне вспомнилось, как однажды в детстве я слышала разговор солдат на улице о том, что Высший совет издал указ повсеместно уничтожить изваяния эльфийской богини. Ниире сначала срубали голову, а затем дробили тело в мелкие осколки, чтобы посыпать мраморной крошкой размытые грязью дороги. Между тем волшебники по-прежнему считали магию мистицизма и прорицания даром лунной богини, равно как дар огненной магии навсегда оставался связан с божеством солнца Ксаем.
Останки древнего города эльфов напоминали кости огромного скелета: обломанные арки вздымались над позвоночником главной дороги, как оголённые рёбра. Дырявый купол круглого центрального здания зиял глазницами тёмных окон. Слева и справа от поверженного великана из травы и кустарника проглядывали белые основания бывших домиков, заросшие круги колодцев, искрошенные дождями и ветром куски лестниц и плит. Позади города виднелось несколько уцелевших надгробий, стоящих вокруг обозначенной столбиками площадки. На неё и указал наш проводник.
– Здесь был портал, – нервно оглядываясь, сообщил нам Лейс. – Ваши маги из академий считают, что древние эльфы путешествовали между континентами при помощи этих устройств, но…
– Но? – попыталась продолжить я, аккуратно ступая по плотно сидящим в земле кирпичикам, между которыми пробивалась жёсткая упрямая трава.
Эльф бросил на меня быстрый взгляд и помотал головой:
– Нет, это неважно. Мы просто должны поскорее закончить здесь и убраться подальше. Это плохое место, знаете ли. Всякое может быть…
Я прогуливалась между покосившихся могильных плит и не чувствовала никакой угрозы – мой дар мягко согревал меня в области сердца, сквозь редкие деревья светило чуть трогающее щёки солнце. Это был один из последних дней, когда утренний иней ещё исчезал к полудню, а ночного тепла от костра хватало нашим телам до следующего привала. Но Роб всё равно постоянно сетовал на то, что мы вышли в поход слишком поздно. И Снори раз за разом принимался ворчать: мы обследовали уже третье из древнеэльфийских поселений, но ни одного портального камня до сих пор не нашли.
Мы с Лейсом работали вдвоём: вбивали между обветшалых кирпичей железный ломик и наваливались на него, выворачивая кладку и обнажая следующий ряд камней. Иногда нам попадались высохшие улитки или сонные ящерицы, однажды мы случайно расковыряли муравейник, но заветные кристаллы всё не находились.
– Кто он, этот твой Гаэлас? – спросила я, отряхивая ломик от комьев земли.
– Заткнись! – резко зашипел на меня эльф. В его больших глазах промелькнул неподдельный ужас.
– Ты чего? – недоумевала я, осмотревшись по сторонам.
Тонкие осинки по краю развалин тихо мелькали серебристой листвой. Над головами перекликались лесные птицы – те, что не улетели зимовать в тёплые края. В десятке шагов от нас пыхтели, ворочая валун, Роб и Снори.
– У леса есть уши, к твоему сведению, – свистящим шёпотом сообщил мне Лейс.
– И белки-шпионы? – пошутила я, заметив на стволе сосны двух проворных зверушек.
– Дура, – заключил он и отёр пот со лба.
Как быстро человек привыкает к хорошему обращению! В былые дни мне доводилось по двести раз на дню выслушивать от Кьяры, какая я бестолочь, неумёха, дармоедка и скотина, а теперь невинное замечание ровесника-эльфа вдруг укололо меня в сердце. Я отмалчивалась до самого вечера, не задавая больше никаких вопросов. Когда поздний ужин закончился и костёр почти прогорел, Лейс подсел ко мне и укутал нагретым у огня одеялом. Отсветы углей делали его глаза похожими на расплавленную бронзу.
– Он некромант, – тихо сказал эльф, прикоснувшись к моей руке.
– Ты боишься его? – прошептала я, пожимая его прохладную ладонь.
– Я подвёл его, – признался Лейс. – Но, если мне удастся найти эти идиотские кристаллы, он хотя бы не убьёт меня. Возможно, даже простит мою оплошность.
– Как вышло, что ты так хорошо говоришь на нашем языке? – спросила я, поделившись с ним одеялом.
– Моя мать… – он осёкся, но потом снова заговорил, – я хотел сказать, моя приёмная мать нашла меня в лесу во время битвы. Я был очень слаб, но она выкормила меня и оставила у себя.
Я знала, что после войны Инквизиция тщательно прочёсывала города и деревни, выявляя не только магов с проклятой кровью, но и «нечистых» полукровок, а потому было странно слышать от Лейса, что он был воспитан человеческой женщиной. Эльф усмехнулся:
– Город западной границы – Трир, мы укрылись в его стенах… Ты не слышала о нём?
– Слышала только, что там находится одна из трёх магических академий, которую грозятся закрыть из-за каких-то государственных проблем, – припомнила я то, что почерпнула из обрывочных разговоров в «Усатом волке».
– О да, – довольно усмехнулся Лейс. – Государственных тоже. Этот город построили люди, птицы и эльфы вместе. Золотые были времена. А теперь он неугоден Высшему совету тем, что несколько лет назад войска Трира с лёгкостью разбили отряды Инквизиции, которые заявились туда жечь и убивать. Правда, этот паршивец Гвинта успел казнить тамошнего графа, но это была едва ли не единственная потеря со стороны города. А граф Гермунд виноват сам – вылетел навстречу отряду без кольчуги и оружия. Дипломат хренов.
– Как же городу удалось устоять и победить, если правитель был убит? – невольно воскликнула я.
– Его жена подняла на ноги всех солдат и стражей, а ведь ей было тогда всего восемнадцать лет, как тебе такое? – Лейс прищурился. – За красивой женщиной даже птицы спустились с небес и полетели трепать инквизиторов.
– Я думала, генерал Гвинта не проиграл ни одного боя, – сказала я тихо.
– Кроме боя у стен Трира, – заметил эльф. – Он потерял почти весь свой отряд, так и не сумев перейти мост, что отделяет крепость от леса. Лучники, маги из академии и птицы поскидывали всех ищеек в пропасть. Говорят, в той пропасти нет дна, она прямиком ведёт в сумрачный мир.
