Мария Фир
Солнечный страж
Мне хотелось бы съехидничать и посмотреть в ледяные глаза Вольдемара Гвинты – «ах, как скверно, генерал», – но вместо этого я представила летящих в небытие солдат, и мне стало страшно. Никому, даже инквизиторам, которых боялись обычные люди, я бы не пожелала такой судьбы. Матушка Евраксия говорила, что светлый дар растворяет любую ненависть в душе, в то время как дар тёмной магии, наоборот, питается ею и стремится всячески аккумулировать её из внешнего мира. Вот и сейчас, прикоснувшись к воспоминаниям, я не испытывала никакой злобы, только привычную тянущую грусть. Рамина, которой я как-то раз рассказала об этом своём свойстве, сделала вывод, что я попросту слишком глупа, а потому жизнь ничему не учит меня. Да, может быть, это так и есть, но я твёрдо знаю одно: если злоба и ненависть когда-нибудь пустят во мне корни, то это буду уже не я, не Сония Диэль. Это будет другая девушка, которую я не желаю знать.
– Ты думаешь, мы найдём камни? – задумчиво спросила я Лейса.
– Найдём, – хмыкнул он невесело. – Люди говорят, что когда идёшь в лес по грибы, то трудно отыскать самый первый гриб, а потом они попадаются всё чаще. Здесь почти то же самое.
– А нельзя ли поискать их при помощи магии? – вдруг спросила я.
– Вряд ли, – с сомнением ответил эльф. – Эти штуки сами по себе не волшебные, они только помогают создавать порталы.
– Вроде линз, которые собирают солнечные лучи? – предположила я.
– Наверное, я в таких делах не очень понимаю, – понизив голос, прошептал он. – Тс-с-с…
– Что такое? – спросила я одними губами и изо всех сил напрягла слух.
Я увидела, как рука эльфа потихоньку тянется к лежащему в его ногах топорику, а глаза цепко осматривают густые заросли малинника. Прошлой ночью, проснувшись от храпа Снори и выбравшись из палатки, я преспокойно ходила в те самые кустики, пока не услышала леденящий душу волчий вой. Теперь – я была уверена – волки нашли наш лагерь по запаху и намерены полакомиться человеческим мясцом. В тот миг мне и в голову не пришло, что Лейс – лесной эльф, и именно потому волчья стая обходила нас стороной. Всё-таки я была ещё так глупа. Я не сразу обратила внимание на свой дар, настолько была скована страхом и ожиданием неизбежного конца.
Они медленно, бесшумно окружили нас полукольцом. Не волки, нет! Поднявшиеся из земли мертвецы. Их глаза горели в непроглядной тьме болезненными красными огоньками. Эльф пронзительно свистнул, поднимая на ноги дремлющих Роба и Снори, а затем поспешно толкнул в костёр два сухих полена. Медленное и низкое пламя костра задумалось на несколько секунд, а после с жадностью прыгнуло на свежее топливо, обдав нас жаром и живым огненным светом. И когда первый мертвец шагнул в круг света, растопырив костлявые руки, Лейс метко швырнул топорик прямо в его рассохшуюся черепушку.
– Я же говорил, – бросил эльф через плечо, – плохое это место.
– Это же… мёртвые, – пробормотала я, когда скелет в изодранных лохмотьях по инерции сделал ещё несколько шагов и рухнул к моим ногам.
– А бегают, как живые, – сказал подскочивший Снори.
Скелет скрёб сыроватую землю и пытался подняться. Снори одним движением выдернул из его головы топорик, кинул Лейсу, а затем подхватил мертвеца сапогом и пнул в разгоревшийся костёр. Вспыхнули прелые тряпки, от жара затрещали старые кости, и потерявший всю прыть скелет скорчился, как издохшее насекомое, и рассыпался на составляющие. Дальше всё происходило так стремительно, что я не успевала следить за моими спутниками. В отсветах костра вспыхивало отполированное лезвие меча Роба, который уже разрубил одного мертвеца пополам и отбивался от второго. Ворчливый и упитанный Снори, как оказалось, умел проворно управляться с двумя длинными кинжалами. Сейчас он вспрыгнул на камень и оттуда подобрался и снёс голову зазевавшемуся скелету, который высматривал, на кого вернее напасть.
– Не стой, – крикнул он, кидаясь за мою спину.
А я стояла, охваченная диким ужасом, и единственное, на что меня хватало во всей этой кутерьме, – это сдерживаться и не визжать во весь голос. Для этого я зажимала обеими ладонями рот и шептала про себя: «Сейчас всё кончится, всё кончится, я сейчас умру».
Их было слишком много, и я услышала крик Роба, а затем звук упавшего на землю тела. Я должна помочь, должна обернуться и прийти на помощь – ведь для того меня и взяли с собой в поход. Но на меня, разинув гнилую пасть, уже шёл древний мертвец. Всё его тело, а вернее то, что осталось от него, было обмотано тряпками, пропитанными смолой. Оставшиеся зубы торчали в стороны и казались неестественно длинными, но хуже всего было то, что труп был вооружён. Костлявой рукой он тащил за собой по траве заржавленный длинный меч. Огонь, огонь – мелькнуло у меня в голове, когда я увидела свисающие с мертвяка лохмотья. Если он обмазан смолой, то непременно загорится. Мне нужно было только обернуться, чтобы выхватить из костра головешку, но слишком поздно, я бы не успела. Он был уже в двух шагах от меня.
Я закричала, прикрываясь руками, и тогда моя природа взяла верх над страхом и нерешительностью. Мой дар взорвался во мне, окутав меня белым огнём и разбудив от жуткого оцепенения. Мертвец, уже вскинувший надо мной меч, шарахнулся прочь. Я швырнула в него сгустком белого пламени, и он вдруг издал жуткий, потусторонний вопль. А потом – вспыхнул на пару мгновений и быстро ссыпался на землю серой костяной трухой.
– Сония, сюда, – крикнул мне эльф, и я кинулась в самую гущу кипящего боя, поджигая мумий и скелетов. Мертвецы отчаянно верещали. Случись мне услышать в ночи подобные крики, я бы с ума сошла от ужаса, а теперь – радовалась.
В несколько минут мне удалось поджечь и превратить в прах с полдюжины беспокойных мертвецов, остальные обратились в бегство, скрылись среди камней и сосновых стволов. Все останки, которые не сжёг мой белый огонь, собрали и побросали в костёр. Роб был ранен: мертвяк проколол ему левый бок копьём. Сияние пламени, что окружало меня во время сражения, приутихло, а затем погасло совсем. От горящего в груди источника остались маленькие искорки. Голова отчаянно кружилась. Снори и Лейс обнимали меня с двух сторон, похлопывали по спине и восхищались моей магией и смелостью, припоминая друг другу, как сомневались, брать ли в поход девку-магичку. Роб сидел у дерева тоже чрезвычайно довольный, хотя и зажимал рану под рёбрами.
– У тебя осталось немножко твоего огня, – попытался пошутить он, – чтобы прижечь мою дырку?
Я опустилась на колени и старалась выровнять дыхание, что было не так-то просто. Кровь уже пропитала рубаху и продранный мертвяком шерстяной жилет. Снори принёс мешок, в котором у нас сберегались бинты и снадобья. Лейс светил мне факелом из горящей палки.
– Ничего страшного, жить буду, – бормотал Роб, когда мы задирали на нём одежду и старались унять кровь растёртыми в кашку листьями манжетки и особым запирающим зельем. – Главное, чтобы они не вернулись.
– Эти не вернутся, – с уверенностью заявил Лейс.
– Откуда ты знаешь? – полюбопытствовала я, обернувшись.
– Ничейные, как и этот лес, – пожал плечами эльф. – Их разбудили всплески магии. Когда мертвяков поднимает колдун и отдаёт им приказ, они не отступают. И даже святой огонь не остановит тех, кому некромант велел убивать. Эти побежали… значит, их никто не ведёт и вряд ли они вернутся.
Меня немного успокоил ответ Лейса, и я принялась вновь перебирать содержимое нашей походной аптечки. Оказалось, что половина купленных на базаре эликсиров, как и обереги от мертвецов, всего лишь подделки. Злобно ругаясь, Снори швырнул в костёр костяные погремушки, которые должны были защитить нас от нежити, а на самом деле только шуршали и гремели. Можно было бы попробовать перенести искры моего дара внутрь каких-нибудь предметов, но как сделать это без специальных связывающих заклинаний, я не знала. В церкви мне доводилось видеть заполненные магией предметы, но даже настоятельница никогда не рассказывала о том, как их изготавливают.
С полчаса я просидела, положив руку поверх повязки, в которую мы затянули Роба, и выслушивая движение его крови. Поначалу волнение и резко охватившая меня усталость после боя не давали как следует сосредоточиться, но потом я успокоилась и дело пошло на лад. Я почувствовала, как тянутся друг к другу разорванные оружием мертвеца ткани, и подпитала их своей силой, соединяя то, что должно быть целым. На моё счастье, злобный скелет не задел внутренних органов: я чувствовала, что такие задачи мне, самоучке, пока были совсем не по силам. Края раны неуверенно, зыбко схватились, и я попросила Роба полежать неподвижно, напоив его расслабляющим зельем. Он с грустью посмотрел на меня и почему-то сказал:
– Теперь я вижу, что ты не совсем дитя, Сония.
– А я и вовсе не дитя, – сказала я, вскинув голову.
– А вот теперь – да, прямо как моя дочь, – слабо улыбнулся он.
– У тебя есть дочь? – удивлённо спросила я.
– Есть, – с нежностью прошептал Роб. – Далеко. Совсем уже выросла, наверное…
Сказав эти слова, он провалился в дремоту с блаженной улыбкой на лице. Я осторожно устроила его голову на рюкзаке и прикрыла одеялом, чтобы он не озяб. До рассвета мы просидели у костра. Битва взбудоражила нас. Сон не шёл. Лейс попытался было заигрывать со мной, но я так вымоталась, что только отмахнулась от его непристойных шуточек. Снори сопел, поглядывая в нашу сторону, но ничего не говорил. Я знала, что, в отличие от сдержанного Роба, этому заросшему бородой медведю непросто даётся общение со мной на равных. Случись он гостем в «Усатом волке» – не раздумывая сгрёб бы меня в охапку и прижал в каком-нибудь углу за пару монет. Не потому, что я красавица, каких свет не видел, а потому что молода и свободна.
Да, пожалуй, в эти дни я была по-настоящему свободна. Всё, что происходило со мной после приюта и знакомства с Раминой, казалось теперь сумрачным сном. Нелепым наваждением. День за днём я всё больше вспоминала церковные уроки и заклинания, которым учили своих послушниц добрые жрицы Ксая, а мы, сироты из приюта, бегали подслушивать и подглядывать их занятия. Магические формулы, прежде казавшиеся мне только набором непонятных слов, удивительно точно совпадали с движением моего дара. Это было похоже на танец: когда я попыталась сопроводить заклинание взмахами рук, белый огонь послушался меня и сделался мягким и текучим, как растопленное масло.
Через день рана Роба затянулась настолько, что мы смогли продолжать поиски. Удача улыбнулась нам: мы с Лейсом обнаружили первый камень! Кристалл был утоплен в кирпиче из желтоватой глины, и мы с энтузиазмом принялись отскребать его от пустой породы.
– На вид как будто ничего особенного, – хитро усмехался эльф, – а стоит как целый изумруд или топаз!
Я обтёрла последнюю пыль с гладких граней портального камня и посмотрела его на просвет – он был чист, как осколок льда. И почти бесцветен, если не считать едва заметного голубоватого свечения на острых, сходящихся на вершине рёбрах.
– Ты говоришь, он фокусирует любую магию?
Мне тут же захотелось провести опыт, направив в кристалл маленький сгусток целительного огня. Лейс уловил моё намерение и ловким движением отобрал камень:
– Это товар, не вздумай портить его дурацкими экспериментами! Разве ты не знаешь, что любое волшебство оставляет следы? Маги могут отказаться покупать камни с посторонней энергией!
Об этом я, разумеется, совсем не подумала. Спустя полчаса мы нашли ещё один камень, а Роб и Снори среди могильных плит отыскали целых три. Воодушевлённые, мы принялись перелопачивать всё древнее поселение, заглядывая под каждую плиту и валун, которые были в силах оторвать от земли. Больше кристаллов нам не попалось, и когда стемнело, мы, грязные, уставшие и невероятно довольные, сварили грибную похлёбку с вяленым мясом, допили всю сберегаемую во флягах выпивку и решили наутро возвращаться в город.
Два кристалла полагалось Лейсу: один как члену нашей бригады, а второй как проводнику. Остальные три были наши. Если верить договорённости Роба с его агентом из Гильдии магов, то суммы, вырученной за один кристалл, мне хватило бы на то, чтобы перезимовать и добраться до Вестена. А ведь у меня ещё было перо оборотня! Меня так распирало от радости, что я невероятно долго ворочалась с боку на бок. Лейс вызвался дежурить до рассвета один, хотя обычно мужчины делали это по очереди, но, видно, ему тоже не давал спать наш успех и предстоящая встреча со своим зловещим предводителем Гаэласом. В конце концов я заснула под мерный храп и шумное сопение Снори. Мне снилось, как я еду на юго-запад, в родной Вестен, поступать в академию. В моём сне солнце было золотым и ярким, как бывает только ранним летом, и почему-то со мной вместе в Академию ехал Эдвин, Солнечный страж. Он держал меня за обе руки, и я была самой счастливой девушкой на свете.
Глава 8
Проснулась я от чужого прерывистого дыхания над моим ухом. Ещё не успев открыть глаза, поняла, что Лейсу не следовало прикладываться к выпивке: на него не лучшим образом действовали даже самые малые дозы спиртного. Теперь он коснулся моей щеки дрожащими горячими губами, затем добрался до губ и осторожно поцеловал их уголок. Я открыла глаза, отвернув голову набок – в темной палатке не было видно ни зги.
– Лейс, прекрати сейчас же, иначе я закричу! – предупредила я шёпотом.
– Кричи, – неожиданно дерзко ответил мне эльф и впился в мои губы жадным поцелуем.
Это было неприятно – грубо и слишком злобно, как укус. Я хотела оттолкнуть его, но тут обнаружила, что мои руки связаны верёвкой. Он оторвался от моего рта и прошептал мне в ухо:
– Ты и представить себе не можешь, как трудно было все эти дни делать вид, что я всего лишь послушный маленький эльф-проводник!
Он снова коснулся моих губ, и я дёрнулась:
– Это не смешно, Лейс! Немедленно развяжи верёвку!
Эльф погладил меня по щеке и расхохотался – я решила, что он сошёл с ума. Сейчас проснутся Роб и Снори и зададут ему настоящую трёпку. Я приподнялась на локтях и позвала в темноту:
– Роб! Роб, проснись! Эй, Снори!
Лейс продолжал глумливо смеяться, шаря рукой по моим бёдрам:
– Они не проснутся. Немного сонной травы в котелок с супом – и глупые люди будут спать до утра крепче младенцев!
Мне удалось пихнуть эльфа коленом, отчего он охнул, но тут же вновь навалился на меня:
– Тише, глупая девчонка! – Я почувствовала, как моего подбородка коснулся металл. – Иначе я перережу тебе глотку!
– Успокойся, – взмолилась я, – ты слишком много выпил и не понимаешь, что творишь.
– О нет, – прошипел Лейс. – Я хорошо понимаю, что творю. Ты думаешь, я хочу трахнуть тебя? Да, было бы неплохо, но это подождёт… есть более важные дела. Пять портальных камней и девчонка в придачу. Прекрасная добыча. Гаэлас простит меня и примет обратно в отряд. Жрицы больше не будут смеяться над маленьким неуклюжим Лейсом, провалившим задание.
Я снова попробовала закричать, всё ещё уверенная в том, что эльф не осмелится полоснуть меня ножом по шее, но лезвие упёрлось в мою кожу:
– Тс-с-с-с, вылезай наружу, глупенькая Сония. Мы уходим отсюда. А если ты посмеешь ещё закричать – я убью этих двух недоумков, которых ты считаешь друзьями. Их жизни будут на твоей совести.
Он ухватил меня за косу и потянул к выходу. Над лесом висела растущая луна, холодный воздух кусал разгорячённое лицо, а звезды насмешливо подмигивали мне сверху: «Размечталась об академии, непутёвая девчонка?» Я вспомнила, что у меня есть ещё и дар, но белый огонь не отзывался на мои мысленные усилия. Эльф будто бы понял, что я пытаюсь обратиться к магии, и дёрнул за верёвку, которой мои руки были стянуты спереди и примотаны к туловищу.
– Твой огонь мне ничего не сделает, я ношу на груди защитный амулет. Мы давно научились оберегать себя от магии ваших тупых волшебников. К тому же, да будет тебе известно, эльфы – это никакая не нежить, а потому я не боюсь твоих неумелых святых заклинаний. Я не какой-нибудь трухлявый скелет!
– Лейс… – Я всё время запиналась о корни деревьев, когда мы на ощупь выбирались из лагеря. – Зачем тебе сдался этот некромант? Зачем тебе его расположение? Ты мог бы остаться на зиму с нами, хочешь? Ещё не поздно вернуться и всё исправить, пожалуйста, послушай меня…
– Тебе не понять, – глухо сказал эльф, подталкивая меня в спину.
Мы продвигались очень медленно: Лейс шёл по каким-то одному ему ведомым ориентирам, а я только и делала, что останавливалась и падала на колени.
Какими же наивными оказались все мои мечты, все желания… «Скверно, дитя!» Скверно желать чего-то возвышенного и прекрасного, если сама ты не дочь благородного семейства, воспитанная по законам общества, а всего лишь сирота, которую вышвырнули из приюта за непотребное поведение.
Где-то пронзительно закричала птица – и мы вдруг увидели впереди между тёмными деревьями висящие в воздухе голубые огни эльфийского лагеря. Время шло к утру, у меня закоченели руки и ноги, и я шагала ничуть не лучше, чем поднявшийся из могилы мертвец. Лейс издал позывной крик – ему ответили. Замелькали в отсветах магии чёрные, будто вырезанные из бумаги тени высоких и стройных существ. Мы вышли на тропинку, которую заливал волшебный свет синих фонарей, висящих на нижних ветвях. Я невольно опустила глаза: с непривычки лучи света больно резали зрачки. Когда же послышался шорох и я вновь подняла голову, передо мной стоял эльфийский волшебник с тёмными, почти чёрными глазами.
– Лейс, – произнёс он тонкими белыми губами, разглядывая меня с головы до ног. Дальше он заговорил по-эльфийски, и я не разобрала ни единого слова.
– У меня ещё есть пять портальных камней, не только девчонка, – торопливо пробормотал мой спутник на языке людей, но затем опомнился и перешёл на язык эльфов.
Он выпустил верёвку и принялся копаться в дорожном мешке, один за другим выуживая украденные камни и выкладывая их к ногам Гаэласа. Я подумала: что если кинуться во тьму, что скрывалась за моей спиной? Что если… Но после заметила, что рядом с Гаэласом стоят двое лучников, похожие на полупрозрачные тени. Их стрелы были направлены на нас с Лейсом. И тогда я набралась смелости и посмотрела на некроманта, которого знала только по сбивчивым рассказам эльфа-проводника.
Он был средних лет. Будь он человеком, я дала бы ему лет тридцать пять – сорок на вид. Высок и строен, как все высшие эльфы, с бледным заострённым книзу лицом и тёмными изогнутыми чёрточками-бровями. Гаэлас был одет в узкие брюки и короткий камзол, поверх которого на плечи была накинута роскошная мантия, подбитая соболиными шкурками.
Бросив быстрый взгляд на портальные камни, маг принялся разглядывать моё лицо. Он сделал шаг, протянул ко мне свою костлявую руку с длинными чёрными ногтями, и я дёрнулась было назад, чтобы он не смог коснуться моей кожи. Лейс придержал меня за плечи. Холодные пальцы некроманта, унизанные перстнями и кольцами, скользнули по моей щеке, шее и вниз, к солнечному сплетению. Это было настолько отвратительно, что я закричала бы, если бы мне в лицо не смотрели зазубренные наконечники стрел. Охрана лагеря не спускала глаз с нежданных гостей. Наш бывший провожатый, эльф-предатель, заискивающе выглянул из-за моей спины и спросил что-то у мага.
– Я спросил мастера, нравится ли ему материал, который я доставил, – шёпотом перевёл мне этот мерзавец.
Гаэлас провёл рукой по моей груди, отчего я нервно вздрогнула. И ответил что-то резкое, чего Лейс не пожелал переводить. Заметив, что мой спутник обиженно засопел над моим плечом, некромант требовательно повторил свои последние слова.
– Он говорит… что я ничтожество, а ты – очень плохой материал, – прошептал Лейс.
– В том, что ты ничтожество, я с ним совершенно согласна, – сказала я, повернув голову.
Некромант уловил мою интонацию и улыбнулся, сделав знак лучникам, – те опустили оружие и отступили в темноту.
– Почему это ты решил, будто я плохой материал? Так меня ещё никто не называл! – спросила я в отчаянии.
Выходит, та старуха из таверны была права, говоря, что я падшая и грязная девка? Настолько опустившаяся, что даже некромант считает моё тело недостойным своих опытов? Конечно, мои слова были продиктованы испугом, но на худощавом лице Гаэласа промелькнуло странное выражение удивления. Он выслушал сбивчивый перевод Лейса, подумал несколько мгновений, а затем поманил нас рукой, сказав:
– Пойдём, я объясню тебе. А ты, – он указал на своего трясущегося помощника, – собери камни и отдай их жрицам.
Так мы вошли в лагерь эльфов, наполненный незнакомыми мне голосами, звуками и мелодией, которую длинноволосая девушка извлекала из лежащего на коленях струнного инструмента. В центре поляны, где расположился эльфийский отряд, тихо мерцало пламя большого костра, вокруг которого на поваленных стволах сидели и полулежали воины. Большинство из них были мужчинами, но я заметила и двух женщин – одна из них помешивала в котелке какое-то дымящееся варево, другая сидела рядом с другом, положив голову эльфу на плечо и сплетя свои пальцы с его пальцами. При нашем появлении многие повернулись, провожая меня любопытными взглядами, а кто-то резким ехидным голосом окликнул Лейса, на что эльф ответил непристойным жестом, одинаково понятным всем народностям.
Пройдя поляну наискосок, мы вслед за Гаэласом вышли из круга волшебного света и почти на ощупь направились куда-то вниз по едва различимой в свете луны и звёзд тропинке. Деревья, тёмной стеной окружающие лагерь, остались далеко позади. Перед нами расстилалась болотистая низина, чуть поблескивающая лужицами воды, среди которой щетинились травой и камышом большие кочки. На берегу этого болотища, в отдалении от основного лагеря, было устроено временное жилище некроманта – просторная палатка и бережно обложенное камнями кострище перед входом в неё. Мои руки начали ныть от суровых и грубых верёвок, пальцы закоченели, и я старалась подтянуть сжатые кулаки к губам, чтобы согреть их дыханием.
– Развяжи её, – скомандовал Гаэлас, но мой спутник только погладил стянутые запястья и возразил своему мастеру.
– Он говорит, чтобы я разрезал путы, что ты не представляешь опасности, – дрожащим голосом сообщил мне Лейс. – Но я так не думаю.
– Ничтожество, – повторил некромант, скривив белые губы.
Лейс раздражённо выхватил кинжал и дёрнул меня к себе. Я вскрикнула от ужаса, но он начал пилить верёвки, грязно ругаясь себе под нос. Пока я растирала затекшие ладони, маг одним жестом изящной руки разжёг свой очаг и скрылся за пологом палатки. Только сейчас я заметила, что вход в жилище Гаэласа охраняли два неподвижно стоящих скелета с длинными мечами наготове. Их глаза тускло светились в бархатной тьме ночи. У огня было расстелено плетёное одеяло, на которое Лейс потянул меня, располагаясь рядом:
– Ты ненавидишь меня, Сония? В самом деле ненавидишь?
Я не нашлась, что ответить. Моя душа была устроена неправильным, необыкновенным образом: те события и поступки, которые должны были разжигать внутри меня злобу, гнев или ненависть, лишь оставляли во мне странные, болезненно тянущие дыры. Предательство сестры Клары и исключение из приюта, поступок Рамины, и вот теперь выходка Лейса – всё это должно было сделать из меня какого-то другого человека. Существо, которое будет способно возненавидеть своих обидчиков и отомстить. Но мой дар только заполнял собой пустоты, оставленные всеми этими событиями, чтобы не было слишком больно, а больше ничего и не происходило. Видно, я действительно была глупа, и жизнь никак не могла научить меня кусаться в ответ на причинённое мне зло.
Некромант вернулся и теперь стоял по другую сторону костра, глядя на нас сквозь волнующееся пламя. Его чёрный силуэт на фоне безмолвных болот и ночного неба должен был, вероятно, предвещать мою скорую гибель, но я видела другое. Эльф пребывал в глубокой задумчивости. Наконец, он прошёлся вокруг огня и остановился возле меня, склонив голову:
– Ты такая юная. Сколько тебе лет?
– Мне уже исполнилось восемнадцать, – тихо ответила я.
– Ты знаешь, кто я? – спросил он безо всякого выражения. Лейс услужливо переводил.
– Знаю, – я нервно дёрнула плечами, не понимая, к чему всё идёт.
То, что этот разодетый в меха тощий колдун был эльфийским некромантом, не вызывало никаких сомнений. Да и Лейс давно прожужжал мне все уши по поводу своего жестокого и могущественного повелителя.
– Думаю, мой никчёмный ассистент тебя дезинформировал, – чуть улыбнувшись, сказал Гаэлас и присел передо мной на корточки. – У него есть досадная привычка постоянно лгать и изворачиваться. Я учёный. Некоторое время назад я был магистром в Гильдии призывателей теней. К сожалению, война с людьми отразилась на нашей организации не лучшим образом, а ваш новый церковный Орден сделал всё, чтобы стереть нас с лица земли. Конечно, он не принял во внимание то, что половина призывателей были людьми. Ведь у них была так называемая проклятая кровь.
Некромант, остановившись, дождался, пока Лейс тщательно переведёт всё сказанное, а затем заговорил снова:
– Мы нашли способ укрываться от преследования, отступили глубже в сумрачный мир. Так что Гильдия ещё существует, и наша научная работа продолжается.
Я осмелилась заглянуть в его глаза, и теперь они не казались мне абсолютно чёрными. Они были цвета тёмной стали, лишь по самому краю обведённые чёрным ободком. И в них не было ни злобы, ни жестокости, о которой всё время твердил Лейс.
– Кто все эти люди… то есть эльфы? – робко спросила я, кивнув в сторону лагеря.
– А, они – Хранители. Пограничники, как и ваши Солнечные стражи. Верховный жрец попросил меня сопровождать отряд, чтобы выяснить причину, по которой беспризорные мертвецы бродят по лесу и нападают на всех без разбору.
Я кивнула и в двух словах поведала Гаэласу о нашей схватке с беспокойными скелетами. Он слушал внимательно, чуть хмурил брови и местами уточнял у Лейса некоторые моменты, которые тот переводил слишком поспешно.
– Нужно будет осмотреть то место, – заметил он, после чего вновь вернулся к своему рассказу. – Собственно, я вынужден был прервать мои изыскания в замке, но по возможности во время похода найти хороший материал для дальнейших исследований. Тела, как ты понимаешь. Желательно ещё живые.
– Для чего тебе живые тела, если ты можешь вытащить из могилы мертвецов? – спросила я, на всякий случай отодвинувшись подальше от его пристального взгляда. Казалось, он высматривает внутри меня что-то такое, о чём я и сама не подозреваю.
– Моя научная работа, – пояснил Гаэлас, – требует, чтобы подопытный ещё дышал при совершении ритуала. Таким образом я надеюсь изучить превращение духа, который не успеет покинуть тело, прежде чем оно перейдёт в стадию посмертного существования. Видишь ли, когда эльф или человек умирает быстро, то его сознание мгновенно угасает. Такие тела, несмотря на свою свежесть и память мышц, хуже поддаются обучению. Ты и сама убедилась в неуклюжести тех древних мумий и скелетов, что напали на вас. Они были тупы и действовали не слаженно. Иначе мы бы сейчас не разговаривали с тобой.
Меня поразило его спокойствие и то, как легко он рассуждал о превращениях живого организма в ходячего мертвеца, не принимая во внимание никаких сопровождавших этот ритуал мучений. Что если с такой же небрежной лёгкостью учёного-экспериментатора он сегодня же раскроит мне голову или живот, а затем примется надиктовывать помощнику наблюдения, запивая свою речь бокалом эльфийского вина? Когда я глядела на его невозмутимое лицо, мне казалось, что именно так оно и будет. И, как ни смешно, это не была жестокость – он говорил с выражением опытного целителя, столкнувшегося с занятной болячкой. По следующей же фразе некроманта я поняла, что я – та самая неизвестная его науке причуда природы.
– Теперь мы подошли к тому, почему Лейс ошибся в выборе материала, – усмехнулся Гаэлас, коснувшись моей головы. – Ты молода и неопытна, но главная загвоздка состоит не в этом. В тебе – белый огонь. Пожалуй, ты самое светлое существо, которое встречалось на моём пути. Слишком чистые души, полагаю, не годятся для моих экспериментов.
Я не могла понять, что это означает, и он уловил это безо всяких слов.
– Чтобы дух было удобнее, скажем так, подцепить при помощи колдовства и привязать к умирающему телу, необходимо несовершенство. Кривизна. Порча. Прогнившая при жизни душа куда как лучше держится в разлагающемся теле, нежели непорочная. К примеру, Лейс представляет собой гораздо более удобный экземпляр для подобных опытов.
Говоря эти слова, переводчик выдал голосом свой извечный страх перед Гаэласом. Тот снисходительно улыбнулся и что-то сказал ему едва слышно, отчего Лейс немного успокоился и даже осмелился добавить от себя:
– Он сказал, что я пока полезен… и пригожусь ему в опытах. Может быть, мне поручат сделать с тобой что-нибудь гадкое, чтобы притушить в тебе этот поганый огонь!
– У тебя красивое тело, – бесстрастно проговорил некромант. – Мне попадались в лесу гораздо более, кхм, несовершенные экземпляры человеческих женщин. Упругие мышцы, лёгкие узкие кости, приятное лицо. Есть множество способов повлиять на состояние человеческой души. Подвергнуть тело пыткам, поработить при помощи магии, наконец – подселить внутрь организма одного из обитателей междумирья.
– И долго ты будешь выбирать, каким способом меня замучить? – поинтересовалась я.
В эти минуты страх покинул меня, уступив место какой-то тихой, спокойной обречённости. Я согрелась теплом костра и, глядя в рыжий огонь, думала о том, что совсем ничего не знаю о моих бедных родителях. Не знаю даже, как они погибли. Может быть, их сразила вражеская стрела или острая эльфийская сабля, а может, и они тоже попали в плен и стали объектами каких-нибудь нечеловеческих экспериментов Гильдии призывателей теней. И до сих пор их неприкаянные духи бродят по лесу, связанные злой магией со сгнившими останками.
– Я заберу тебя в замок, – ответил Гаэлас и неуловимым движением поймал мою руку.
Щёлкнул механизм, и я увидела на запястье тонкую серебряную полоску браслета, расписанную чернёной вязью.
– Эта штука не позволит тебе сбежать, – он сверкнул глазами. – Или покончить с собой.
Мой дар вспыхнул во мне, отозвался на прикосновение тёмной магии. Некромант удовлетворённо кивнул:
– Ты сопротивляешься – это хорошо. Твой дар дал мне почву для размышлений. Я хочу изучить его получше, поэтому пока, в ближайшее время, ты будешь жить. Лейс, отведи её к жрицам. Пусть накормят её и дадут отдохнуть в своём шатре.
Гаэлас подал мне руку, но я упрямо поднялась на ноги сама.
– Кстати, Лейс, – напоследок бросил маг, приглушая пламя костра движением руки. – Если ты вздумаешь обижать мою подопытную, ты знаешь, что тебя ждёт. Я поиграюсь с тобой куда более изощрённым способом.
