Мария Александровна Ушакова
Последние звёзды уничтоженного мира
33
Лолита неумолкая рассказывала обо всём, что с ней произошло: о первом опыте медитации, о том, как к ней возвращался контроль над телом, Нангананге, который связался с ней. Пётр попросил подробнее объяснить, кто это, и что он говорил девушке. Она запнулась, подумав, что Павлов принимает её за сумасшедшую. Но по серьёзным глазам психолога она поняла, что он ей верит и продолжила повествование.
Петру не нравилась перспектива быть сожжённым каким-то «человеком, освободившимся от цикла». Ещё больше он волновался за Босстром, ведь Нангананг сделал акцент на том, что он не хочет, чтобы Лолита повторяла его путь. Вообще вся эта история с Кумаром звучала безумно особенно для Петра – человека науки, психолога в конце концов.
Тогда ранним утром Пётр решил поговорить с ачарием. Он мог умолчать о невыгодных для себя подробностях. Это же джайны хотят прервать цикл.
Учитель сидел на краю обрыва. От влажной земли пахло сыростью. Холодный ветер пронзал до костей, но мужчину в жёлтых одеждах это не пугало: в отличие от Петра, который вышел совсем недавно, он не дрожал. Павлов встал рядом. Кинув быстрый взгляд он удивился: учитель не медитировал, как всегда, а просто смотрел на горизонт, где всходило солнце. Его глаза были полны печали и тяжёлых мыслей. Ачарий не взглянул на нежданного гостя, но обратился к нему почти сразу:
– С возращением, мистер Павлов. Вы приехали вовремя.
– Вовремя? Для чего?
– Я чувствую приближение чего-то столь неизбежного сколь и ужасного.
– Вы про Нангананга? – догадался Пётр. От этого имени его уже тошнило.
– Запах крови повсюду, но я не знаю откуда он исходит, – не слышал его мужчина.
– Ачарий?
– Мы поплатимся за своё рвение к вечному. Он придёт уничтожить нас, как сорняк. Мы сгорим, как сгорели сотни до нас.
Пётр не выдержал и схватил учителя джайнов за тонкие ткани одежды. Лицо ачария не поменялось. Он продолжал бредить:
– Мы поплатимся за это. Цена вечности слишком высока, – голос мужчины становился всё ниже, – Вы не понимаете к чему стремитесь. Получив силу и вечность в своё распоряжение, вы обрекаете себя на сумасшествие.
Голубые глаза засияли, ослепив Павлова. Он отпустил учителя и отошёл, прикрываясь руками. Низкий голос звучал всё громче. Его могли бы слышать за сотни километров от Сонагири, но никто не выходил даже из своих домов.
«Даю вам последний шанс обдумать свои действия. Надеюсь на ваш здравый смысл».
Ударная волна откинула Петра в ближайшее дерево. От боли психолог потерял сознание.
Только не снова. Эта темнота. Этот знакомый красный свет из окон падал на белые плитки пола. Впереди боком стояли люди в безликих масках с сияющими глазами. По центру был Пётр, развёрнутый корпусом к наблюдающему. На его голове гармонично смотрелась корона с шипами, которые впивались в тонкую кожу. По лицу стекало несколько струек крови. Высокая фигура позади устрашающе возвышалась над ним, протягивая свои невероятно большие пальцы к короне. Пётр подумал, что она снова снимет головной убор смерти, но фигура только больше вдавливала шипы. Павлов не почувствовал боли. Появившиеся помехи не давали ему видеть всё, что было перед ним. Красная вода щипала глаза. На языке возник неприятный вкус протухшей плоти. От запаха становилось нечем дышать. Павлов пытался докричаться до людей рядом, но они стояли, как картонные фигурки на съёмочной площадке. Он был совсем один. Снова. Один при жизни и один при смерти.
Сияющая рука, как спасательный круг, вытянула его из кошмара. Пётр не мог надышаться свежим воздухом и буквально стал задыхаться от него. Взглянув на своего спасателя, он улыбнулся. Ну конечно, кто же это мог быть ещё?
Лолита печально смотрела на него, будто… не смогла спасти. А затем он понял. Он мёртв. Его тело лежало на огромной кровати. Возле него была Лолита и ещё кто-то. Несуществующее сердце ускорилось. Почему при упоминании этого «кого-то» становилось так плохо?
Павлов с огромным усилием повернул голову ко второму человеку. Это был молодой мужчина. При всех усилиях психолог не мог увидеть всего лица. Он различал только чистые небесные глаза, окровавленное лицо от недавно полученных ран и…
«Nemohla jsem se s ním ani rozloučit», – охрипший голос незнакомца напугал Петра.
Мужчина зажмурился, но небесные глаза продолжали преследовать его. Знакомое чувство грусти и страха зародилось внутри. Оно разрывало его, но сшивало. Терзало, но не убивало.
Он вскочил с кровати. Рядом стояла испуганная Лолита. Она держала мужчину за руку, и увидев, что он проснулся, бросилась к нему в объятия. Павлов находился между сном и явью. Он ничего не помнил после пробуждения.
– Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Хочешь, чтобы я что-нибудь принесла? – Лолита заваливала Петра вопросами, но он её не слышал.
Девушка это поняла и, не дожидаясь ответа, направилась на кухню. Павлов осмотрел комнату. Недалеко сидел Исаак Гатри. По его взгляду нельзя было сказать, что он взволнован или напуган. Мышцы мужчины дёргались от злости или даже гнева.
Внутри головы психолога взрывались фейерверки, бомбы. Там проходила война за воспоминания и адекватность. Он не слышал собственного голоса, только обрывки фразы незнакомого мужчины, истекающего кровью.
Босстром вскоре прибежала со стаканом воды и лекарством. Она долго пыталась влить жидкость в проснувшегося Петра, но он был не в состоянии даже на такое простое действие. Вода стекала из полуоткрытого рта. Мокрое пятно образовалось на коленях психолога.
– Пётр, – Лолита не оставляла попытки достучаться до него, – Что случилось? Расскажи нам.
Смутные воспоминания о встрече с ачарием начали проявляться, но их сопровождала сильная головная боль. Сил не хватало даже на то, чтобы разговаривать. Но Лолита терпеливо ждала. Спустя время первым сдался Гатри.
– Да отвечай ты уже! – кричал он, подъехав к кровати, – Если учитель не проснётся, в этом будешь виноват ты!
– Исаак, – зарычала девушка, – Он не виноват в этом. Там явно был кто-то ещё.
– Не пытайся его отгородить!
– Иначе что? Ты побежишь за другими монахами, и вы целой толпой скинете нас со скалы?
Гатри замолчал, гневно вылупив наполненные кровью глаза. Он уже почти разразился новым потоком желчи, но слабый голос Петра прервал его.
– Был кто-то ещё, – повторил Павлов слова Лолиты, – Он, будто захватил сознание ачария и говорил через него. Его глаза засияли, а потом произошёл взрыв. Дальше я мало что помню.
Мужчина взялся за голову и застонал. Исаак и Лолита переглянулись, обменявшись презрительными взглядами. Гатри не стал дальше слушать Петра и ушёл к ачарию. Лолита тоже прекратила попытки получить от психолога ответы, понимая, что сейчас ничего вразумительного не услышит. Оставалось только ждать, пока кто-нибудь из пострадавших не придёт окончательно в себя.
34
Гроза бушевала третий день. Для монахов это был знак о грядущих переменах. Их беспокоило, что глава до сих пор не приходил в себя, как и Пётр. Оба мучились от кошмаров и высокой температуры. Кто-то со стороны мог бы сказать, что они подцепили инфекцию, но даже врачи только накидывали новые диагнозы. Никакой конкретики.
Лолита мало отходила от Петра. Иссак Гатри стал часто заходить к ним. Он мог просто молча просидеть какое-то время и исчезнуть. Босстром уже не выдерживала его осуждающего взгляда, но ссориться с ним тоже было глупым решением в данной ситуации. Она разговаривала сама с собой, отрекаясь от плана освободиться от цикла, но лихорадка двух невинных людей продолжалась.
«Прекрати это, – думала она, надеясь, что нужный человек услышит, – Я сдаюсь. Я покину Сонагири и оставлю все попытки стать, как ты. Только прекрати это».
Но Пётр вновь закричал во сне, изгибаясь от боли. Он за секунду покраснел, и жар можно было почувствовать, не касаясь его. Лолита побежала за жаропонижающим, и чуть не упала с лестницы, подвернув ногу. Слёзы появились мгновенно. Сквозь плотную пелену девушка вернулась обратно и влила лекарство Павлову. Лолита не прекращала плакать, даже когда состояние мужчины стабилизировалось. Она сидела, поджав колени. От губ осталось кровавое месиво. Кожа вокруг глаз опухла и не хватило бы недели отдыха, чтобы снять отёк. Босстром не могла перестать дрожать. Ей надоело это чувство беспомощности. Надоело, что все несчастья происходят из-за неё.
Чтобы не разбудить Петра, Лолита вышла на улицу. Сдерживать внутренний голос уже было невозможно. Она кричала, стуча кулаками по белым камням дома. Гром вторил её крику. Ветер разносил высокие ноты голоса в разные уголки Сонагири, но их не слышали. Все монахи сейчас были около ачария. Ждали, пока произойдёт хоть что-то, что уничтожит гложущее чувство неизвестности.
Девушка сползла по стене. Она растягивала кожу лица в разные стороны, чтобы стереть лишнюю влагу. Но из-за ливня это действие могло превратиться в порочный круг. Лолита хрипела, кашляла в перерывах между короткими вздохами. От бессилия она положила голову на колени. Время от времени она вздрагивала от резких неконтролируемых всхлипов.
Сколько она так просидела? Час? Два? Секунда казалась вечностью. Тогда Босстром поняла, что чувствовал Пётр после аварии. Как он это вообще выдержал? Тем более с её вредным характером подобное было подвигом. Лолита тихо посмеялась. Но улыбка вызвала новую волну слёз, но уже без вытекающей истерики.
Девушка хотела вернуться в дом, но громкие крики ужаса остановили её. Это был мужской голос. Кажется, она уже слышала его. Не постоянный ли сопровождающий Исаака издал такие полные отчаяния крики? Что могло произойти такого, что монах вышел из обычного состояния спокойствия? Лолита двинулась в ту сторону. Звуки выстрелов заглушала гроза, и Лолита услышал их только на полпути. Страх сковал её.
Она бежала обратно с мыслями, что с Петром могло что-то случиться. Но забежав в комнату, она увидела совсем не то, что рисовало ей воображение. Психолог сидел на краю кровати, не отводя взгляда от одной точки в полу. Он был, как кукла на полке в комнате ребёнка.
– Пётр, – испуганная девушка попыталась его поднять, – Послушай, нам нужно уходить. Пётр!
Он был неподъёмным. Босстром упала на колени и стала говорить более спокойно и медленно, считая, что так мужчина поймёт.
– Услышь меня, пожалуйста! Сейчас происходит что-то страшное. Я слышала выстрелы. Пётр! Да прошу тебя!
Паника. Она овладела ей. Лолита не знала куда податься, что делать? Бросить Петра здесь, а самой бежать? Нет, она так не поступит. Дать отпор человеку с ружьём – тоже плохой вариант. Сидеть здесь и надеяться, что про них просто не вспомнят? Наверное, это был единственный выход, учитывая состояние Павлова.
Лолита спустилась на кухню и взяла нож. Не зря она точила его несколько дней назад. Как знала. Босстром села напротив Петра так, чтобы вошедший в комнату видел только его. Тогда она нанесёт удар, и… они спасутся.
Некоторое время была тишина. Только ветер усилился. Павлов до сих пор сидел, погружённый в мысли. Тихие шаги взбодрили Лолиту. Её мышцы одновременно напряглись, дыхание сбилось. Голова закружилась, и девушка испугалась, что может упасть в обморок от таких сильных эмоций. Но она сильно ущипнула себя, и чёрные звёзды – предвестники обморока – пропали.
Незваный гость медленно поднимался по ступеням, видимо, тоже готовый к неожиданным поворотам. С каждым его шагом сердце затаившейся девушки ускоряло темп. Она даже слышала дыхание убийцы – громкое, неровное. На секунду гость остановился возле входа в спальную. Руки Босстром тряслись, как деревья на улицах Сонагири сейчас. Убийца уверенно направился к Петру, и тогда Лолита решила, что пора.
Она кинулась с криками на мужчину. Острие ножа проткнуло руку, которую гость успел подставить, чтобы защититься от атаки. Кончик кухонного прибора остановился возле лица того, кого Босстром приняла за убийцу. Она прижала к стене ачария.
Учитель только закусил губу от боли. Кровавая лужа образовалась под его ногами. Лолита не сразу поняла, что произошло и отходила от шока, пока ачарий вытаскивал нож из руки.
– Твою мать! – вдруг запаниковала Лолита и бросилась искать аптечку.
Она смогла обработать раны подручными средствами. Учитель джайнов за всю свою жизнь не слышал столько извинений, как сейчас от Лолиты. В другое время он бы посмеялся, но сейчас у него не двигался ни один мускул на лице.
– Что вы здесь делаете? – спросила Лолита, вытирая лужу крови, – Я думала, что вы – тот стрелок.
– Из-за него я и пришёл, – ответил ачарий, посматривая на Петра, – Исаак перестрелял половину монахов, когда те выходили от меня.
– Исаак? – прервалась Лолита, вылупившись на мужчину, – Зачем?
– Он сам не знает. Сказал, что вообще этого не помнит.
– Не удивительно, – Пётр «ожил» и сразу включился в разговор, но его взгляд до сих пор был пуст, – Ваш Нангананг выполняет свои угрозы.
– Как ты себя чувствуешь? – Лолита предложила ему стакан воды, но психолог отказался, – К тому же я отказалась от своей идеи. Почему он продолжает?
– Не верит? – спросил сам себя Павлов.
Ачарий не стал отвечать на это. Он поднялся и, всматриваясь в гнущиеся ветви, задумчиво задвигал челюстью. В комнате повисло молчание. Лолита отложила грязную тряпку и грозно посмотрела на учителя.
– Мы уедем. Не могу дальше подвергать вас опасности.
– Нет, – отрезал ачарий, – Вы останетесь здесь. Мы встретим Нангананга вместе. Джайны давно готовились к этой встрече.
35
Ночью того же дня погибших монахов сожгли, предав их сознание следующему циклу. Выжившие медитировали рядом со зданием, где сидел ачарий. Лолита с Петром пытались заснуть, но неуёмный поток мыслей мешал им. Было уже за полночь, когда Босстром в очередной раз спросила у мужчины:
– Ты спишь?
– Нет, – ответил он с закрытыми глазами, – Я хочу, но не могу.
– Понимаю, – девушка замолчала.
Плитка, испачканная кровью, была у неё перед глазами. Сонагири никогда не видел столько смертей. Тела джайнов к её приходу уже убрали, но Лолита знала, насколько ужасной была картина. Несчастных монахов разложили в линию. Каждому воздвигли отдельный костёр. Босстром видела только спину ачария, но знала, что даже он не смог сдержать эмоций. Как сильно поменяется мировоззрение монахов после этого? Ведь раньше они считали Нангананга великим, уподоблялись ему.
– Что с Исааком?
Пётр ответил, но не сразу. Он вспомнил, как вошёл к нему после стрельбы и увидел обезумевшее лицо, полное страха и тревоги. От увиденного можно было самому сойти с ума, но Павлов был закалён.
– Его посадили под замок. Оружие забрали, и монахи охраняют его по очереди.
– Я сомневаюсь, что это может помочь.
– Я тоже.
Девушка сильнее прижалась к Петру. Он и забыл какого это – лежать в её объятиях, чувствовать тонкие руки на груди. От нахлынувших чувств мужчина зарылся в её волосы. Его дыхание обжигало. Но в такую погоду не хватало именно этого – тепла.
– Тебе что-то снилось за те дни, пока ты был без сознания?
– Да, – кратко ответил Павлов, вспоминая сны, – Мне снилась ты.
Лолита засмеялась.
– И что там было?
– Это продолжение того сна, что был в первый день нашего прибытия. Но… в конце я видел тебя, стоящей над кроватью, где лежал я, – Пётр напрягся, – Там был третий человек. Мужчина.
– Ачарий? – сразу спросила девушка.
– Нет. Но я думал, что знал его. Мне было его жаль. И больно, от того, что я оставил его.
– Думаешь, что это тоже одна из твоих жизней?
– Не знаю.
Он действительно не знал. Ачарий говорил, что сны, что посещают в Сонагири – отголоски бесконечных жизней. Но почему только Пётр так часто видит их? Даже учитель удивился тому, какие яркие эмоции в этих снах. Если это признак того, что он познаёт истинное «Я», то Нанганангу следовало гневаться ещё и на Павлова. Только проблема в том, что Пётр делал это неосознанно. Ему вообще всё это не нужно. А убивать того, кто пьёт воду, потому что это естественно и необходимо – верх безумия. Пётр подскочил с кровати.
– Ты чего? – Лолита испугалась, подумав, что Пётр опять слышит голос Нангананга.
– А что если Кумар тоже сошёл с ума, как его последователи, которых он сжёг?
– Что?
– Или только на пути к безумию, – поправил психолог, – Просто он видел, что ты отказалась от идеи прервать цикл, но не остановил свои козни. Это странно для могущественного человека. Или просто адекватного человека.
– Это даже хуже, – потирала голову Лолита, – Мы в любом случае не сможем быть с ним наравне.
Пётр упал обратно, но сразу пожалел об этом. За время его отсутствия он забыл, что кровати здесь отнюдь не с ортопедическим матрасом.
Их мысли зашли в тупик. Неужели действительно не было выхода? Нет ничего отвратительней ожидания. Но ачарий думал иначе.
Учитель сидел почти в полной темноте. Он оставил гореть две свечи по обе стороны от себя. Кроме него в комнате никого не было. Все монахи были заняты медитацией снаружи. Ачарий старался привести мысли в порядок, но как оказалось в мире осталось то, что может нарушить его самоконтроль. Во время бреда мужчина видел поистине страшные картины. В одних его обезглавили, во вторых – закололи охотничьим ножом, в третьих и вовсе немыслимым образом разорвали на части. Он чувствовал всё, что было во снах и теперь мог не бояться любой пытки. Но истинное «Я» трепетало от мысли, что ему предстоит встретиться с Нанганангом Кумаром и отдаться случаю.
Но что, если помимо него существовали другие люди подобные ему, а может и сильнее? Если Нангананг смог узнать о мыслях Лолиты, то и о мыслях ачария могли узнать.
Учитель слышал голос своего сознаниях, надеясь на то, что получит ответ. Но спустя два часа ему показалось это пустой тратой времени. И идея того, что они все сошли с ума уже не была такой бредовой. Учитель сжал кулаки и обругал себя за то, что посмел усомниться в этом.
«Неудача постигает в тот момент, когда перестаёшь верить в то, что делаешь», – приободрил он себя и продолжил попытки связаться с теми, кто поможет.
Ветер на улице утих. Из тёмных туч выходили пушистые розовые облака. Наступало новое утро, но ачарий этого не заметил. Когда первые лучи светила упали на мокрые земли Сонагири, свечи в комнате погасли. Мужчина сидел в полной темноте, вслушиваясь в свои слова. Из медитации его вывел сильный поток холодного ветра, коснувшийся спины. Он хотел повернуться, но не мог – тело, будто парализовало.
– Не поворачивайся, Анаш, – мягкий женский голос разносился возле его уха.
Она говорила на хинди. Несмотря на то, что такая ситуация могла бы вызвать ужас, ничего, кроме замешательства ачарий не ощущал. Ему было даже интересно, что это за женщина явилась к нему. Помимо неё в комнате появился яркий цветочный запах. Ачарий будто стоял посреди цветущего сада.
– Кто вы? – спросил он, обдумывая ситуацию.
– Та, кого ты звал, – ответила незнакомка, – Обычно я не вмешиваюсь, но здесь не могла остаться в стороне.
– Почему? Вы знакомы с Нанганангом?
– Я знакома со всеми, дорогой Анаш.
От стен отскакивал мужской смех. Ачарию он не принадлежал.
– Адам будет не доволен тем, что мы лезем в это, – голос был строг, несмотря на явную насмешку, – Ты уверена, что хочешь этого?
– Он нам ничего не сделает. Тем более тебе, – отвечала женщина.
– Что ж, учитель Анаш, ты хотел, чтобы вам помогли с победой над Нанганангом, верно? – мужчина сразу успокоился и грубые нотки появились в голосе.
– Да, – ответил ачарий, как можно уверенней.
Повисла тишина. Двигаться учитель до сих пор не мог. Значит эти двое ещё здесь.
– «Эти двое», – рыкнул мужчина, озвучив мысли учителя, – Проблема в том, что победить Кумара может только подобный ему. Мы можем сделать тебя таким, но есть небольшое «но».
Ачарий не мог и подумать, что этого «но» может не быть. Сейчас ему было это не интересно. Он готов был пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы остальные джайны продолжили свой путь. Лолита и Пётр не должны были умирать. Ачарий знал, что Лолита может привести мир к новой эре, где человечество наконец-то обретёт гармонию с истинным «Я» и природой. Сейчас этому мешал только Нангананг. То ли из-за собственного недоверия к людям, либо из-за безумия. Учитель тоже предположил, что Кумар мог лишиться разума после потери своих последователей.
– Ты погибнешь, как только истратишь энергию, – продолжил женский голос.
Он слышал этот голос раньше. Но где? Ачарий отвлёкся от насущной проблемы. Женщина, стоящая за его спиной… Учитель рисовал её портрет и понимал, что она была в его снах. Он видел её смерть. Кровь на её груди и его руках. Как же это страшно. Хрупкое тело обмякло и повисло в его объятиях. Не мог он потерять её. Не мог. Не мог. НЕ МОГ!
На красных тканях перед ачарием он видел женский силуэт. Детали он дорисовывал сам – длинные волосы, пышные ресницы и осмысленный взгляд. Вокруг неё было что-то невероятное. Это чувство, которое она хранила – было всем для него. И он это потерял.
Тёплые руки опустились на его плечи и обвились вокруг шеи. Стало так спокойно, так уютно. Только она могла так сделать – уничтожить тревогу и разогнать тёмные мысли. Ачарий положил свою руку на ладонь незнакомки. Странное чувство. Никогда он не чувствовал так ярко желание прижаться к кому-то. Он влюблялся и никогда этого не скрывал. Были мимолётные влюблённости, которые ачарий контролировал без усилий, но сейчас… он бы набросился на эту женщину, слыша только её голос.
– Тебе стоит решить, готов ты к борьбе с Нанганангом или нет, – тёплый воздух окутал учителя, – Времени остаётся совсем мало.
– Кто вы? – вновь спросил мужчина, не желая отпускать руку женщины.
– Всему своё время, дорогой Анаш. Так что?
Она отошла, и тело ачария вновь застыло. Разве у него был выбор? Он пытался связаться с ними не просто так, чтобы потом отказаться. В груди стало так пусто, словно внутри не было никаких органов, никаких чувств. Ачарий был сосудом, который забыли наполнить.
– Я готовился к этому с самого детства, – его голос менял тональность на каждом слове, но потом он выдохнул и успокоился, – Мне это суждено, и я приму свою судьбу.
Женщина не ответила. Резкая боль возникла по всему телу ачария. Он свернулся пополам, скребя ногтями по белому камню. Он слышал, как рвутся внутренние органы, ткани, как ломаются кости. Это отвратительно. Но прожигающее мучение мешало ему думать. Мужчина упал на пол и закричал. Истошно, громко, насколько позволяли ему разорванные связки. Кровь потекла по горлу, заставив замолчать. Голову опоясали железные кольца, всё сильнее сжимая череп. Ачарий не видел перед собой ничего – цвета исчезли и все предметы слились в одну серую массу. Эта серость вскоре превратилась в красный ковёр. Алая жидкость, как кислота, прожигала кожу. Так думал учитель, но эластичный слой кожи просто разрывался, а затем срастался, оставляя небольшие шрамы. Из-за разломанных костей фиолетовые и красные кровоподтёки могли бы заменить палитру художника. Волосы на голове выпали одновременно – одним клоком. На их месте за секунды появились другие.
Когда пытка прекратилась, ачарий услышал снаружи громкие крики монахов. Если бы не они, он с радостью подарил бы себе несколько часов спокойствия. Новое тело было тяжёлым, неудобным. Подойдя к дверям, мужчина ощутил необычный прилив энергии. Руки заискрились, и тогда он понял, что имеет ту самую «сводящую с ума» силу.
