Мария Александровна Анисова
Седьмая хромосома
– Ну, что, так трудно было сразу сказать: мы в дерьме, нас атакуют американцы! – обиженно прокричал сквозь гомон голосов Александр.
– И тебе приятного аппетита, – спокойно ответил Сергей, ничуть не раскаиваясь, – Ты тогда уверял меня, что стоит согласиться на сомнительную сделку с израильтянами. Так что, я не был уверен, что ты в своём уме. А это прямое противопоказание для ознакомления с секретными сведениями.
Александр закатил глаза, но промолчал. Для него это было практически равно подвигу. Переводчик дождался, когда его коллега освободит крафт-бумагу от её ароматно пахнущего содержимого, и вновь обратился к нему.
– Доел?
– Ещё компот.
– Ничего, допьёшь по ходу разговора. Дело срочное! Помнишь, у нас недавно новое направление в отделе ядерной медицины появилось?
– Допустим. Но мне сейчас некогда им помогать.
– Я не об этом. Знаю одного парня из этой лаборатории. Той, что темой РИНГ занимается. Мы вчера с ним столкнулись на выходе, он спросил, как командировка, я – как дела, в общем, слово за слово, и он мне такое рассказал!
– Подожди, РИНГ… Имеешь в виду радиационно-индуцированную нестабильность генома?
– Именно! У них в работе невероятный прорыв, просто harika4! Как ты помнишь, два года назад они получили патент на прибор, позволяющий точечно облучать фрагменты ДНК. Потом всё как-то стихло, про них ничего не было слышно. А теперь оказалось, что специалисты научились воздействовать своим прибором на эмбрионы таким образом, что мутировавшие хромосомы повреждаются, а затем восстанавливаются уже без следов мутации. И самое главное – облучённые клетки в дальнейшем в 99 % случаев не мутируют. По крайней мере, такие результаты выдала нейросеть, обученная на результатах экспериментов над животными, в том числе приматами.
– Теоретически – понимаю, – Сергей явно демонстрировал скептическое выражение, и невозможно было сказать, скрывается ли за ним ещё что-то, – Но как достичь этого на практике… Слишком много факторов, чтобы всё предусмотреть.
– И тем не менее, мой ystävä5, предусматривают! И сейчас как раз пытаются это доказать: эксперимент, статья в большом журнале, всё, как положено. Уже сформировали группу из добровольцев – беременных женщин сроком до 4 недель. Она уже, конечно, укомплектована, но лаборант – мой давний друг. Как говорится, you scratch my back, I’ll scratch yours6…
– Нет! Ты с ума сошёл! – Сергей опрокинул стакан, разлив остатки компота, когда понял, к чему клонит Александр, – Даже не предлагай мне такое. Я и так видел достаточно страданий моей семьи, чтобы наблюдать ещё и их мучительную гибель от лучевой болезни. Или ты считаешь, что моя внучка – всё равно, что подопытная обезьяна?
Переводчик ожидал подобной реакции. Он терпеливо достал салфетку и промокнул ей залитый сладким напитком стол, и только затем продолжил.
– Не мне рассказывать тебе о банановом эквиваленте7. Кстати, я читал, что из-за бананов действительно иногда срабатывают датчики радиации – правда, в США… Ты не руби с плеча, Серёга, подумай, взвесь всё, только не слишком долго – про сроки ты сам слышал.
– Послушай меня, – Сергей тронул друга за плечо и вдруг стал невероятно серьёзен, – Я понимаю, что ты хочешь помочь. Но твой жизненный опыт несоизмеримо мал по сравнению с моим. Ты как нейросеть, которая обучалась на трёх картинках, тогда как я – на трёхстах тысячах. Понимаешь? Я сейчас работаю над очень важным вопросом, и прошу не беспокоить меня с такими безумными идеями – а твои идеи, прости за прямоту, именно такие. Не подходи ко мне с ними и вообще с чем-либо ещё, хотя бы какое-то время.
Как мог, Сергей буквально разжевал свою мысль, уже много раз деликатно поданную в различных красивых обёртках. Он делал это постоянно, априори полагая (и зачастую – небезосновательно) что окружающие вообще мало что понимают, а потому успешный результат коммуникации чаще всего достигается тогда, когда обращаешься к человеку, как к идиоту. Максимально доступно. Безо всяких ставок на интеллект – это совсем как в рулетке, заветное «зеро» выпадает лишь в 3 % случаев.
Теперь посыл и философия, стоящая за ним, оказались понятны слишком хорошо. Александр, хоть и удалился спокойно, всё же был обижен таким отношением друга. Вот уже в который раз он пытается вытащить Сергея из жизненных передряг – и мало того, что ему не говорили «спасибо», так теперь и вовсе попросили держаться подальше. На подобные предложения Александр всегда реагировал болезненно, поскольку его пространные размышления, следовавшие за постоянно повторяющимся «кстати», обычно оказывались неуместны. Но всё же Сергей ошибся, поставив переводчика в один ряд с прочими людьми, потребляющими исключительно «разжёванную» информацию, словно интеллектуальные младенцы. Александр выделялся из этой катастрофически обширной группы хотя бы тем, что отдавал себе отчёт в своих чувствах, всегда старался их сформулировать и пустить в продуктивное русло. И теперь он, судя по всему, удалялся как раз в поиске такого подходящего места, по которому можно будет пустить поток оскорблённых чувств и энциклопедических знаний.
Несколько напряжённых рабочих суток прошло с того момента, как Ваня удалился к себе в кабинет. Сергей о нём ничего не слышал и работал в одиночестве и практически с наслаждением. Получать удовольствие от дела, которому посвятил несколько жизней подряд, мешали лишь мысли о нависшей угрозе и о том, какая огромная ответственность лежит на плечах инженеров «Заслона». Сергею невольно вспоминалась притча, о бриллианте, расколоть который боялись самые знаменитые ювелиры. Сложную работу в поучительной истории выполнил подмастерье, потому что не понимал истинной ценности камня, и рука его была тверда.
Хотел бы Сергей достичь подобного уровня уверенности при полном понимании происходящего. Опыт в его случае играл злую шутку, только заставляя сомневаться всё больше и больше. Слишком много вспоминалось случаев, когда полностью исследованные и проверенные механизмы начинали работать не так, как задумано. Продумывая каждую идею до мельчайших деталей и делая превосходный чертёж, он чувствовал себя Робертом Скоттом, любующимся канистрой с керосином, запаянной оловом. И инженер отметал идею за идеей, находя их недостаточно надёжными. Его раритетная точилка уже сгрызла три карандаша, а подходящий вариант до сих пор не был найден.
Как раз в один из таких моментов, когда очередной ватман был смят и неаккуратно засунут в пространство между стеной и переполненным мусорным ведром, в дверном проёме показался Ваня. Глаза его сияли энтузиазмом.
– Морковка? – удивился Сергей, – Что, снова пришёл точилку посмотреть?
– Вовсе нет. Я с идеей.
– С идеей? – картинно удивился Сергей, – Что ж, давай, я тебя внимательно слушаю.
Ваня выдохнул, поправил брошку с корги, почесал кудрявый затылок и бодро начал говорить.
– В общем, что мы имеем. Раз уж мы отказались от лазеров, то так даже проще: используем либо наземные средства, либо космические. С последними, конечно, будет непросто, пространство для манёвра очень небольшое: наклонение там, долгота восходящего узла, ну, вы знаете. И я долго думал, как бы нам незаметно вывести на орбиту перехватчик…
– А никак, – усмехнулся Сергей, – С современной техникой на летающей по орбите шоколадной обёртке состав прочитать можно. А ты говоришь – целый спутник.
– Я и говорю, думал, и тоже пришёл к выводу, что этот вариант нам не подходит. Значит, придётся действовать с земли.
– Ага, – со скучающим видом сказал Сергей, пока не услышавший для себя ничего нового – ответ на вопрос, о котором говорил Ваня, был для него очевиден ещё при постановке задачи. Впрочем, ход мыслей у молодого сотрудника был правильный.
– Так вот, – продолжал Ваня, – значит, противоспутниковые ракеты. Запускать их надо как можно ближе к спутнику, который будем сбивать, это понятно. Поэтому я связался с отделом, который рассчитывает траекторию полёта нашего американского ниндзя-спутника. И сотрудники предоставили мне информацию, по которой я нарисовал проекцию нужной орбиты на поверхность земли.
Сергей внимательно взглянул на изображение.
– Вот, нас интересует, конечно же, пространство над Россией, – Ваня провёл стилусом по экрану, двигая карту, – Траектория наша отрезает от страны скромный, но самый важный кусочек – вот она, прямиком над Москвой проходит, потом идёт сторону Казани, через Башкортостан, потом захватывает юг Челябинской области и дальше уходит в Казахстан. Очевидно, целью выбрали столицу.
– Это понятно, – согласился Сергей, – И атаковать нашего, как ты выразился, ниндзя, удобнее всего…
– Вот тут!
Инженеры одновременно указали пальцами в одну и ту же точку – южную границу Челябинской области. В глазах Сергея промелькнуло уважение – всего на секунду.
– Самое лучшее место – вот тут, в Карталинском районе. Здесь степь, удобное пространство для размещения, да и, к тому же, есть закрытый посёлок, где размещались ракеты «Сатана». Сейчас оттуда, конечно, всё вывезено, площадки законсервированы, но ведь на то они и консервы, чтобы открывать их в экстренный момент?
– Хорошо. Очень хорошо! – Сергей так удивился дельной и свежей мысли, что даже перестал хмуриться, – А ты откуда про «Сатану» знаешь? Ракеты ведь вывезли оттуда задолго до твоего рождения.
– А я всё детство провёл в посёлке, где много лет назад располагались пусковые установки. Так как у нас одна степь кругом, холмики, скрывающие их, были единственными горками, с которых мы зимой с друзьями могли кататься на санках. Только туда постоянно приходили какие-то дедушки и ругали нас, крича что-то вроде «Уходите, здесь опасно! Знаете, что было внутри?». Вот, так и узнали.
От этой истории веяло чем-то родным. Если точилки и бумажные чертежи канули в лету, то катание с горки – это уже, знаете ли, из разряда чего-то вечного. Будь здесь Александр, он бы обязательно напомнил о том, насколько древняя эта традиция, и поведал бы о её сакральном смысле. Но переводчик всё ещё был обижен и предпочитал не показываться на глаза своему коллеге.
– Дальше выбора местности у меня, конечно, всё не так детально продумано, – признался Ваня, – Но есть отличная идея: что, если выбросить рядом с ниндзя-спутником ведро гаек, гвоздей и песка? Затраты минимальные, а космический мусор – он же точно шрапнель, вражеский аппарат такую атаку точно не переживёт!
Сергей вздохнул. Он уже начал проникаться уважением к молодому сотруднику, как вдруг всю эту вуаль интеллекта резко просветило идеей, явно демонстрирующей пробелы в знаниях. С этого момента присутствие Вани вновь стало Сергею в тягость – а он только начал к нему привыкать! Поэтому дальнейшие восторженные описания эффекта рассыпанного ведра инженер пропустил мимо ушей. Его раздражало, как можно не понимать абсурдность всей этой затеи. Во-первых, все критически важные системы спутника будут продублированы и отлично защищены, так что повредить удастся, разве что, обшивку и пару маловажных антенн. Во-вторых, гипотетическое ведро сработает только при условии, то рассыплется в непосредственной близости от спутника и облако гвоздей будет плотным, а такой точности наведения достичь вряд ли удастся. И в-третьих, у компании вполне достаточно финансирования, чтобы сделать оружие надёжнее обыкновенного ведра.
Однако всеми этими размышлениями Сергей делиться не стал. Ради забавы он отправил парня рассчитывать запуск ведра, а сам вернулся к делам. После обсуждения рабочих вопросов с Ваней появился поток свежих мыслей, который Сергей списал на перерыв в интеллектуальной деятельности. Трудиться стало немного легче, несмотря даже на то, что Сергей уже не первые сутки проводил в своём кабинете, выбираясь оттуда только до фудкорта или аппарата с напитками.
В таком режиме прошло ещё сколько-то дней: инженер потерял им счёт из-за круглосуточной работы. Ни Ваня, ни Александр к нему больше не заходили, и он был полностью предоставлен сам себе. Одиночество нисколько не тяготило его, когда рядом была любимая, хоть и трудная работа. Но если психологически инженер был более-менее в порядке, то организм всё чаще становился капризным и требовал перерыва. Хотелось спать, глаза краснели, становилось тяжело дышать. Разум всё чаще отвлекался на посторонние мысли. Сергей иногда с ужасом думал, как будет жить его внук, у которого симптомы окажутся гораздо тяжелее. Как инженер ни гнал картины, встающие перед глазами, он ясно видел детство, в котором ребёнок не сможет играть со сверстниками в догонялки, школу, где ученик уныло сидит на скамейке запасных, молодость, в которой приходится отказываться от семейного счастья в страхе причинить кому-то столько же страданий, сколько было у тебя самого. Сергей сам прошёл через это, и силы действовать давала ему лишь надежда, что в будущем он сможет всё исправить. Беременность Гали была переломным моментом, который показывал, получится ли это сделать, или всё было зря. Что, если принятые решения были ошибочными, и он не справился, обрёк столько поколений на бессмысленные мучения?
Чтобы прийти в себя, пришлось вновь прогуляться до аппарата с напитками. В ближайшем благодаря весомому вкладу инженера в индустрию переработки какао-бобов горячий шоколад уже закончился, поэтому пришлось спуститься на этаж ниже. Там как раз располагалась лаборатория, о которой так увлечённо рассказывал Александр. Коридор был пуст, атмосфера царила рабочая, и аппарат скучающе гудел, сияя тёплым ровным светом. Подойдя поближе, Сергей заметил мужчину в белом халате и со стаканчиком кофе в руках.
– Кого-то ждёте? – невзначай поинтересовался Сергей, выбирая напиток.
– Да, – ответил лаборант, – Тут должна была быть женщина. Не видели?
– Не припомню, – сказал инженер, – А что за женщина, как зовут? Я тут давно работаю, многих знаю.
– Верю, – вежливо улыбнулся сотрудник, – Вы ведь Сергей Васильевич, наш знаменитый долгожитель. Я вас сразу узнал, очень приятная встреча. Все работники «Заслона» называют это хорошей приметой… Но насчёт женщины – увы, это не наша сотрудница. Просто участница эксперимента.
– Эксперимента?
– Да, вы, наверное, слышали. Мы работаем над темой РИНЦ. Уже укомплектовали группу первых добровольцев, но вот добавилась ещё одна. Поэтому в ускоренном темпе оформляем с ней нужные бумаги…
Разговор нравился Сергею всё меньше. Смутные подозрения, которые он старался подавлять за отсутствием прямых доказательств, заставляли кровь приливать к его лицу, так что он заметно покраснел и вызвал беспокойство мужчины в белом халате.
– У вас всё в порядке? Думаю, вам стоит оставить кофе и обратиться в медпункт.
– Это шоколад. И у меня всё в порядке! Скажите мне, как зовут эту женщину? Случайно не Галина?
– Почему вы?.. Это конфиденциальная информация, – обескураженный сотрудник взглянул на часы, – Извините, мне уже пора идти. Всего доброго. И настоятельно советую вам немедленно обратиться в медпункт!
Лаборант удалился, а Сергей от злости смял пластиковый стаканчик. Он был уверен, что Александр договорился с внучкой за его спиной, и это она стала последним добровольцем в рискованном эксперименте с РИНЦ.
Инженер поднялся к себе в кабинет и активировал на смартфоне 3D-связь. Галя не отвечала, хотя обычно до неё всегда легко было дозвониться, и она очень ценила звонки от знаменитого дедушки. Сергей позвонил ещё пять раз, потом спустя час и два – безуспешно. Поняв, что его догадки верны, он ещё долго сидел перед своим смартфоном, глядя в пустоту. Галя пошла на эксперимент. Ничего ему не сказала. Теперь внутрь его драгоценного, хрупкого, ещё даже не до конца сформировавшегося наследника засунут инструменты и включат излучатель. Радиоактивные частицы разрушат часть его ДНК…
Как учёный Сергей мог бы, наверное, восхититься экспериментом специалистов по РИНЦ. Но сейчас дело шло о его семье, его генах – а значит, о нём самом и вообще обо всех его родных, что были до и будут после. Инженер знал, что вмешательство в эволюцию, которое человечество совершало на протяжении многих веков развития общества, техники и медицины, неизбежно приведёт к тому, что людям придётся редактировать свой геном ради банального выживания. Слишком много болезней, слишком много нарушений и мутаций сохранялись и передавались из поколения в поколение благодаря тому, что нездоровые дети выживали и давали потомство. Он сам был таким странным допущением эволюции. И ему пришлось стать одним из первых, чья суть из рук божьих перешла в руки человеческие. В Бога Сергей, конечно, не верил. Но и человеку тоже не особенно доверял.
Единственным, в ком инженер был хоть немного уверен, был он сам. Сергей привык решать все проблемы самостоятельно: всё, что до этого не входило в его компетенцию, после недолгого изучения становилось её неотъемлемой частью. Он сам стал себе юристом, когда у одного из внуков возникли сложности с бизнесом, изучил медицину, чтобы помогать себе и семье, насколько это возможно. Умел шить, готовить, строить дома и ремонтировать технику. Он мог собрать автомобиль из металлолома и выживать в любых условиях. Его несомненная гениальность больше века позволяла оставаться специалистом во многих сферах жизни – во многих, но не во всех.
Инженер понимал, что должен вернуться к работе как можно скорее. Но психология – это не точная наука. Сергей перескочил в школе через несколько классов, а вот пропустить хотя бы одну из стадий принятия был не в силах. Поэтому после мучительных раздумий он нашёл в телефонной книжке нужный номер и позвонил на него. В голубоватом свечении показалось довольное лицо Хаима.
– Доброе утро, как я рад вас слышать! Хе-хе! Я так понимаю, вы передумали?
– Почти. Я хотел уточнить, сколько вы дадите мне времени на разработку.
– Вот, вот! Это уже совсем другой разговор! Если позволите, я уточню этот вопрос и немедленно свяжусь с вами.
– Благодарю. Буду ждать.
Когда Ваня в следующий раз пришёл к своему коллеге и наставнику, Сергей молча выставил его из кабинета, даже не выслушав. На столе молодой сотрудник увидел огромные, уже практически готовые чертежи. Стоя за дверью, парень справедливо решил, что, вероятно, работа закончена без него, и понуро удалился в свой кабинет вместе с потерявшими актуальность идеями и расчётами. В таком настроении его и застал вошедший Александр.
– Здорово, nuoruus8! Как работа?
– Хорошо! – пытался бодриться расстроенный Ваня, – Но не у меня.
– Что, мой вредный arkadaş9 даже крохотного задания тебе не выделил?
– Не-а. Вот, только зря два дня проработал, – Ваня указал на файл, открытый на планшете.
