Марина Павельева
Талисман огненного ветра
Она широко улыбнулась вышедшему из кухни Ксандру и, не дожидаясь Анькиного ответа, начала раздеваться, стягивая с себя ярко-желтую куртку и темно-коричневые сапоги до колена. Повесила куртку на вешалку, бросила сапоги у двери и спросила:
– Куда идти?
– Прошу за мной, – Ксандр показал ей рукой в сторону кухни и пошел впереди.
– В магазин вроде другой парень заходил, – шепотом сказала Аньке Лена. – Ты уже их поменять успела?
– Нет, это тот же, только он в магазин тогда не заходил, а заходил его друг, – так же шепотом ответила ей Анька. И громче. – Садись, Лен, я сейчас посуду принесу.
Пока Ксандр наливал вино в третий бокал, Лена, как всегда, трещала без умолку.
– А я вас в магазине увидела, хотела подойти, а вы уже улизнули. Я же знаю, что ты тут недалеко живешь, и даже адрес вспомнила. Я ведь у тебя пару раз была. Не забыла вот. Ну, думаю, пока время есть, почему бы к тебе не забежать, думаю, догоню вас во дворе. А с пустыми руками в гости ходить нехорошо. Пока вино выбирала, вы уже и со двора усвистали. Ну да ладно. Решила вам сюрприз устроить, поэтому в домофон звонить не стала, а стала ждать, когда дверь в подъезд откроют. Блин, так долго ждать пришлось, уже думала на фиг сюрприз, а тут тетка какая-то вышла, ну я и зашмыгнула. А вы еще открывать не хотели, безобразники. Ну как сюрприз?
– Прикольный, – только и сказала Анька, она ужасно не любила неожиданные сюрпризы, пусть даже приятные, а этот приятным точно не был. – Но я рада, что ты зашла. Выпьем?
– Конечно, выпьем. Ой, а что вы пьете? – спросила Лена и взялась читать этикетку на купленной Ксандром бутылке, сморщила носик и сказала. – А давайте вы это потом будете, а сейчас лучше мою откроем. У меня настоящее португальское.
Анька с удивлением посмотрела на нее, подумав, с чего бы вдруг Лена стала пить «настоящее» вино, хотя раньше никогда не проявляла своих «изысканных» вкусов, но промолчала, видя, что Ксандр стал открывать принесенную ею бутылку. Анька сходила еще раз за бокалами и поставила их на стол, отставив налитые к микроволновке на соседний разделочный стол.
– Пусть наш мужчина скажет тост, – сказала Лена, когда Ксандр подал им бокалы, и пристально посмотрела ему в глаза, отчего тот смутился, но тост произнес.
– За знакомство! И чтобы наша дружба не кончалась.
Аньку покоробило Ленино выражение «наш мужчина», но она снова промолчала. Затем они выпили еще и еще, а Лена продолжала без умолку рассказывать о себе, не давая Аньке и слово вставить. Все внимание напарницы было приковано к Ксандру, и когда Лена стала собираться домой, Анька облегченно выдохнула. «Вот гадина какая, весь вечер нам испортила, – подумала она. – Ни за что больше и никогда не приглашу ее в гости. Слишком нагло ведет себя с чужими парями. Понятно, что замуж хочется, но не так же. У меня у самой парня давно не было, так что фиг тебе, Лена. Не рассчитывай, не отдам».
Но к разочарованию проведенного вечера через минуту прибавилось еще одно. Ксандр сказал, что тоже уходит по делам. Вот это был настоящий облом.
– Почему? – спросила у него Анька. – Почему сейчас?
– Я хотел тебе сразу сказать или после первого тоста, но так получилось, что не успел, – Ксандр не знал, как оправдаться.
А дело было вот в чем. Пока он слонялся по магазину, ему позвонила жена Славика и попросила забрать того из спортбара, иначе проиграет всю получку. Она и сама бы за ним приехала, но не может, потому что младший сопливит. И очень-очень просила Ксандра это сделать. Ведь он лучший друг и Славик его послушает. На что он конечно согласился. И хотел сказать об этом Аньке, когда пришли, потом после первого тоста, ну а получилось только сейчас, как Лена засобиралась домой. Объяснив это Аньке, он сказал:
– Я постараюсь вернуться, как только со Славиком управлюсь. Так что не переживай, вечер у нас еще не потерян.
Выходя из квартиры, Лена сказала Аньке:
– Какой у тебя галантный кавалер. Даже меня до остановки проводит. О-оо, как раз мой ухажер звонит, – и в трубку. – Иду, иду, дорогой.
Подхватила Ксандра под ручку, и они ушли. А Анька осталась ждать любимого. Ну что ж поделаешь, если Славик такой непутевый, что делает ставки на футбол. А друзья для того и нужны, чтобы помогать. Хотя и не понимала, зачем его вытаскивать из бара, если в следующий раз он все равно туда свернет. Не будет же Ксандр каждый раз его оттуда вывозить. Взрослый ведь мужик, жена, дети. И само собой ругала Лену, которая не дала им пообщаться, да и Славика с его нездоровой тягой к играм. А ведь сегодня она хотела провести с любимым великолепный вечер, который был очень необходим ей после вчерашнего ужаса.
Однако прошло часа три, а Ксандр так и не вернулся. Она спохватилась, сидя перед компьютером, когда поняла, что уже около двенадцати часов ночи. Набрала его номер, долго слушала длинные гудки, пока не включился автоответчик. Затем набрала снова. Результат тот же, Ксандр трубку не брал. Она подождала минут пять и перезвонила еще раз. На всякий случай. Но телефон молчал. Тогда она пошла на кухню и выпила сразу два бокала, которые так и стояли у микроволновки. Закусила сыром. Включила телевизор и стала смотреть фильм, который закончился очень быстро. Выключила телевизор и выпила третий бокал, прибралась со стола, вымыла посуду и ушла спать в расстроенных чувствах.
Разбудил ее в половине второго телефон, который она положила на всякий случай рядом с собой. Открыла глаза и увидела, что звонит любимый.
– Я не смог вернуться, извини. Тут кое-что произошло. По телефону не могу объяснить. Слишком долго рассказывать. Не беспокойся, сейчас все хорошо. Но я остался у Славика. Завтра созвонимся. Скучаю, моя хорошая. Пока, целую, – и быстро отключился, даже не дав ей ничего сказать.
Она вздохнула огорченно, но неопределенность, которую она так не любила, закончилась. Поэтому она спокойно заснула, рассчитывая завтра услышать от Ксандра рассказ о том, что с ним и Славиком приключилось.
***
Проснулась утром на этот раз рано. Хотела еще немного поваляться, ведь сегодня снова выходной, но вспомнила про записи старой колдуньи и вскочила с дивана. «Успею еще выспаться», – подумала она, побежала умываться и готовить завтрак. Быстро закидала в желудок яичницу, глотнула пару раз кофе, затем достала из сумки заветные записи и стала их читать.
Первая страница начиналась окончанием какого-то рецепта, в котором нужно было «смешать ранее собранные ингредиенты, растолочь в ступе, залить кипятком и дать настояться сутки. После чего приготовленным настоем можно протирать пятки, чтобы они не трескались». «Очень нужный рецепт, – усмехнулась Анька. – Только что мешать и заливать – неизвестно. Ну да ладно. Что там дальше-то?» А дальше шла подчеркнутая строчка заголовка «Талисманы Сварога. Для чего нужны и как пользоваться». «Как пользоваться» было зачеркнуто и подписано сверху «Не очень понятно, но все равно напишу».
Из немного сбивчивых записей колдуньи Анька поняла следующее.
В основном то же самое, что и говорила ей ранее ворожея, ее внучка. О пяти стихиях и о создании славянскими богами талисманов, предназначенных для людей, их потомков, чтобы не только боги могли управлять природными стихиями. «Главное их предназначение – управлять этими стихиями на пользу людям. Например, когда зарядят длительные дожди, и скошенное сено начинает портиться, то можно разогнать тучи, выпустив на волю Ярило. Или наоборот, когда солнце начинает сильно палить, выжигая урожай, можно согнать тучи и устроить дождливый день», – так было написано.
Анька в этом месте усмехнулась, вспомнив из истории, как индейцы молились богам, чтобы те даровали им хороший урожай. А шаманы, бегая вокруг костра, вызывали дождь. Ей всегда казалось это полным абсурдом. Какой к черту шаман? По сути, это обычный человек. Как он мог вызвать дождь? И сейчас-то люди этого не могут при всех своих технологиях. Могут только в праздники тучи разгонять, да и то там химия сплошная, а не боги. «Ерунда какая-то, – разочарованно подумала она о записях. – Хотя, если рассудить здраво и поверить в существование этих самых богов, которые реально могли управлять стихиями, то просьбы населения не становятся абсурдными. Я ведь смогла завести ветер. И явно в этом чертовщина какая-то есть. Ладно, прочитаю до конца, может дальше что-то станет более понятным».
Стала читать следующий абзац. «Или помогать путешественникам, которые ходили под парусом, подпустив ветра в полный штиль. Но все это нужно делать не ради собственного удовольствия, а только для благой пользы». Вот как! И куда только эти боги подевались? Сейчас бы людям помогали, как было бы здорово.
Следующие записи колдуньи шли конкретно о талисманах.
Если талисман почувствует больше плохого в человеке, в котором поселилась его душа, или человек начнет делать все только для себя, то душа талисмана чернеет, а вслед за ней чернеет и душа человека. Он становится темным колдуном, с которым светлым богам очень трудно справиться. Тогда душу талисмана обязательно нужно отделить от черной души колдуна, иначе он может натворить на земле много плохих дел. И такие беды иногда случались. А отделить души можно, только если колдуна убить, что с его силой сделать не так-то просто. Поэтому боги решили больше не создавать талисманы, не давать людям ими пользоваться и уничтожить созданные. Но без управления стихиями жизнь человека становилась трудной, а порой невыносимой. Боги тоже не везде успевали.
Тогда на общем собрании они решили, что талисманы останутся на Земле, и будут передаваться потомкам родов, ведущих свою родословную от создавших их богов. Поэтому для талисманов придумали еще одну функцию, если сказать современным языком, функцию распознавания ауры человека из этого древнего рода. После чего все намного упростилось. Долгое время обладатели талисманов продолжали помогать людям, пока не случился двадцатый век, первая мировая война и ряд революций, в результате которых многих раскидало и по России, и по заграницам. Некоторые следы продолжателей божественных родов и талисманов были утеряны.
Старая колдунья знала, что у них в роду был свой талисман Лельник, оберегающий людей от порчи и злых сил. Но в гражданскую войну, случившуюся после октябрьской революции, его увезла в Сибирь семья дяди, избегая раскулачивания, а потом в той свистопляске страшного времени они потеряли друг друга из виду. С тех пор так и не нашлись, как ни пыталась искать их бабушка ворожеи. Она надеялась, что дядин род вместе со своим талисманом продолжает приносить добро. А у потомков самой колдуньи осталась часть силы, способная помогать людям и оберегать их от зла.
Прочитав это, Анька поняла, что хотела от нее Светка, наследница Лельника. Несостоявшаяся ведьма думала, что забрав талисман, обретет могучую силу своего рода. Только ошиблась, думая, что талисман огненного ветра ей поможет стать всесильной. Видимо не прочитала или не поняла главного. Талисман узнает продолжателя своего рода по ауре. Так что Анькин талисман вряд ли бы помог этой дуре, и Анькина душа отлетела в мир иной совершенно напрасно. Анька даже разозлилась на Светку за ее глупость. «Надо было ей еще наподдать, – подумала она со злорадством, вспоминая жалкое личико ведьмы, когда та оказалась прижата к стене невидимым щитом, но вспомнив залитое слезами лицо, тут же смягчилась. – Ну, дура, дурой. Правильно бабка про нее сказала».
Таким был первый звоночек глупости Светки. А второй состоял в том, что если бы не эта функция талисмана, то вполне возможно, что из милой доброй девушки, которой до этого была Светка, она превратилась бы в темную колдунью, приносящую беды роду человеческому. Потому что хотела силу для себя. Тогда бы мир оказался в опасности. Кто знает, что творится в башке у этих темных колдунов. Но в основном идеи примитивны – стать царем или полубогом, которому беспрекословно подчиняются все остальные. «Вряд ли Светка изобрела бы что-то новое, – подумала Анька. – Все старо, как древний мир».
Только что делать ей самой с полученным даром, она не нашла. Лишь в самом конце она прочитала два интересных предложения: «Смешанные талисманы опасны сами по себе. Потому что в их роду рождаются как темные, так и светлые маги». Вот как это понять? Может именно то и высматривала в ней ворожея? Сказав, что Анька добрая и не изменилась. Значит ли это, что с ней все хорошо? Или нужно опасаться, что талисман ее изменит? Может просто времени прошло мало? А что будет потом? Что будет после весеннего равноденствия?
Опять куча вопросов без ответа. И еще.
В последних предложениях насторожило то, что в их роду рождаются и темные, и светлые. И тут она поняла каким-то шестым чувством или как будто в голове кто-то стал ей объяснять, что талисман может попасть и к тем, и к другим с равной вероятностью, но сам талисман всегда стремится к добру. Ведь его создали светлые боги. Поэтому и попал к ней от прежнего владельца через много-много лет. А раз профессора Романовского убили, то кто-то явно за ним охотился. И знает, за чем охотится, гораздо больше ее. А значит, этот кто-то очень опасен. Ведь забрать душу талисмана, отделив ее от Анькиной, можно только после смерти. Ее смерти! Аньке представилась эта безрадостная перспектива, и она ужаснулась своему будущему.
Но тут же стряхнула с себя возникший от неизвестности страх. Ведь она уже почувствовала свою силу и даже применила в бою, да и сама она боец по жизни, так что мифическому убийце придется туго, если он захочет ее убить. Без хорошей драки Анькину душу не получить. Она приободрилась от собственных мыслей и захлопала себе в ладоши, поднимая боевой дух. Тотчас же в ладошках возник клубок сжатого воздуха, но на этот раз не вылетел из рук как бомба, разрушая все на своем пути. Клубок полетал вокруг сложенных ладоней, а потом брызнул каплями во все стороны как взорвавшийся в небе фейерверк. Пахнуло озоновой свежестью, и все стихло. Видимо душа талисмана так выразила ей свое восхищение.
Настроение у Аньки поднялось, и она внезапно вспомнила, что так и не спрятала талисман с глаз долой. Он до сих пор лежал у нее на столе, прикрытый бумажками с рисунками. Тогда она решила порыться в своих вещах, думая, какую коробочку под него подобрать. Большая из-под обуви точно не подходит. Маленькая под золотые колечки тоже – размер не тот. Нужно что-то среднее, даже не среднее, а немного больше коробки под кольца. Тут она увидела упаковку кошелька, который подарила в том году троюродная сестра на день рождения. Упаковка-коробочка была тоже красивая, вот Анька и сохранила ее на всякий случай. Теперь пригодилась.
Она вытащила ее из шкафа и положила на стол, приподняла бумаги и… не нашла талисмана. Схватила бумажки, потрясла их, затем ощупала все на столе, и неприятный холодок пробежал по спине. Талисмана нигде не было! А ведь она с тех пор, как оставила его там, больше не трогала. Куда он мог подеваться? Мама точно не брала, потому что никогда не смотрела Анькины записи перед компьютером. И даже никогда там не прибиралась, считая, что лучше ничего не передвигать, потому что потом Анька не сможет найти то, что ей нужно. И будет куча криков. Так что мама исключается.
Папа? Да и он никогда не прикасался к Анькиным бумажкам. Хотя кто знает. Поэтому первым делом Анька позвонила маме:
– Привет, мамуль. Как дела?
– Да как всегда. Папа чистил снег с крыши, а я ему помогала. А то капает все и превращается в лед, – начала рассказывать мама о своих проблемах, но Анька, не дослушав, перебила.
– Мам, а ты у меня на столе ничего не брала?
– Нет, – сразу же ответила мама. – Я твой бардак прибирать не собираюсь, сама его разгребай.
– А папа ничего не брал, случайно? – Анька пропустила мимо ушей мамину колкость.
– А ему-то зачем? – в свою очередь спросила мама. – Он только в своих железках разбирается. Что ему на твоем столе-то искать?
– Ты все-таки спроси его, – у Аньки оставалась надежда, что папа мог ненароком уронить бумаги вместе с талисманом и взял его посмотреть, а потом забыл положить на место.
– Сейчас спрошу. Лева! – крикнула мама. – Ты у Анютки со стола ничего не брал?! – и после папиного ответа. – Нет, он не брал. А чего у тебя пропало-то?
Зная, что на мамины вопросы лучше отвечать сразу, Анька сказала:
– Коробка под кошелек куда-то делась, лежала на столе под бумагами, а сейчас нет.
– А ты за столом посмотри, может она туда упала, – дала совет мама и, услышав ответ дочки, что обязательно там поищет, стала прощаться. – Детынька, мы сейчас очень заняты. Не найдешь, звони. Потом вместе поищем. Пока, пока.
Значит родители ни при чем. Но на всякий случай Анька полазила и вокруг стола, и заглянула за него и под него. Нет, талисман испарился, как будто его и не было никогда. Бесследно. А это странно. Ведь у талисмана вряд ли выросли ноги. Он хоть и волшебный, но не до такой же степени. Значит, ноги приделал ему кто-то другой. КТО?
А ведь кроме Ксандра и Лены у нее в гостях никого не было. Неужели кто-то из них? Понятно, что любимый этого сделать не мог. Он бы ей сказал. Да и зачем ему странная железяка с узорами? Как, впрочем, и Лене. Зачем? Но вариант только один – Лена. Кто ее знает. Может вчера, когда она ходила смотреть квартиру, а они с Ксандром на кухне сидели, она и взяла талисман. Он так-то очень красивый. Может Лена клептоманка? Хотя никогда раньше этого не замечалось. Да и вряд ли она смогла бы работать в магазине.
Вот черт. Еще же Саша-опер приходил и тоже по квартире ходил. Может он? А ему зачем? Черт знает.
У нее даже заболела голова, обдумывая сложившуюся ситуацию. Но факт остается фактом. Кто-то из этих двоих забрал у нее талисман. И никто об этом не проговорился. Нет, нет. Ксандр точно не мог. Он же ее парень. А вот Лена с Сашей могли. Задавать вопрос «зачем?» смысла не было. Но нужно подумать. Анька ломала голову над этим до самого обеда. Но так и не смогла придти к какому-либо однозначному выводу. Выходило, что каждый из них мог это сделать.
Значит нужно спросить у них самих. Но если забрали талисман они, то вряд ли ответят утвердительно. Поэтому надо придумать план, как вывести их на чистую воду.
Глава 11. Тайна доцента Власова
«На ловца и зверь бежит», – подумала Анька, когда ей позвонил Саша-опер. Хотя он и должен был позвонить, ведь они договаривались встретиться сегодня, чтобы выяснить историю профессора и его открытия у коллег на кафедре. Они договорились встретиться через час около университета, поэтому она быстренько собралась и побежала на маршрутку.
– Привет, – радостно поздоровался Саша, когда увидел приближавшуюся к нему Аньку, и хотел поцеловать ее в щеку.
– Привет, – ответила она, но щеку подставлять не стала, сказав только. – Ты чего? Мы же на улице. Я этого не люблю.
На что Саша подумал «ну и ладно, мало ли что девушкам мерещится» и сказал:
– Знаешь, я вчера со следаком говорил, который дело профессорское ведет, так он много интересного рассказал.
– Да? А чего интересного? – тут же спросила Анька. – Мне расскажешь?
– Ну, все не могу, – он расплылся в улыбке, изображая на лице загадочность, – тайна следствия и все такое. А вот о том, что у Романовского искали злодеи, скажу.
– Что? – тут же спросила Анька и добавила, заныв. – Я хочу знать все, Саш, мне ужасно интересно. Я сейчас умру от любопытства, и на твоей совести будет мой огорченный труп.
Она зыркнула на него своими зелеными глазищами и сделала кислое лицо. На что Саша рассмеялся и сказал:
– Ладно, ладно. Посмотрим на твое поведение. А теперь идем на кафедру, следак дал мне задание и уже созвонился с каким-то доцентом, у которого мне нужно кое-что уточнить. И ты можешь задать ему свои вопросы. Я скажу доценту, что ты у нас практику проходишь. Идем скорее, а то у него скоро лекции начнутся. Все остальное я расскажу тебе потом.
Они зашли в вестибюль и поднялись на кафедру всеобщей истории. Саша заглянул в кабинет и спросил Власова Анатолия Давыдовича. На его вопрос откликнулся высокий мужчина средней полноты в темно-сером костюме-тройке, в белоснежной рубашке с ярко-синим галстуком. Он вышел им навстречу, закрыв за собой дверь, и сказал, что разговаривать на кафедре в обществе коллег будет не очень удобно. Поэтому приглашает их пройти в другое помещение.
– Надеюсь, вы не думаете, что я что-то от них скрываю? – спросил он Сашу, заглядывая ему в глаза. – Просто многое из деятельности Романовского известно не всем. Он писал книгу о своих открытиях, не всегда соглашаясь с большинством наших историков. Поэтому перестал с ними спорить и разглашать результаты своих исследований. Иногда выпускал статьи в научных изданиях, за которые его нещадно ругали его оппоненты. Только я был его помощником и многое знаю. Прошу, – он отпер кабинет в конце коридора и пригласил их зайти.
Анька и Саша уселись рядом за одним столом как примерные ученики, а Власов уселся перед ними. Опер деловито вытащил из своей папки несколько бланков, расчерченных белых листов с шапками, в которые нужно было вписать входные данные допрашиваемого лица, а вслед за ними достал и ручку с синими чернилами. Затем стал задавать свои протокольные вопросы. В это время Анька безучастно сидела, слушая ответы на них доцента, заодно рассматривая сидящего перед ней помощника Романовского.
Через полчаса она почувствовала, что вопросы опера начинают заканчиваться, и решила, что потихоньку можно вставлять свои. Как только Саша замолчал, что-то записывая в протокол, она спросила Власова, глядя прямо ему в глаза:
– А вы не знаете, какое открытие сделал Романовский перед своей смертью?
Власов почему-то вздрогнул и отвел от нее взгляд, уставившись на свои руки. Немного подумал, говорить или нет, но все-таки сказал:
– Своим открытием Анатолий Васильевич поделиться не успел. Но я могу сказать только одно – оно должно было сделать его знаменитым на весь мир. Мы с коллегами даже думаем, что его убили из-за этого. Кто-то хотел, чтобы он это открытие не озвучил.
Анька разочарованно вздохнула, а Санек показал ей глазами, чтобы она продолжала допрос. Тогда ей в голову пришли новые вопросы, которые она и стала задавать съежившемуся под ее взглядом доценту.
– Вы ведь искали его записи, наверняка, – резко сказала она. – Шарились у него в столе. Что вы там нашли?
– Я шарился? Как вы могли подумать, – начал оправдываться Власов. – Просто мы с коллегами решили, что нужно освободить стол, вот и стали убираться там. Всякий хлам выбросили. Ну а нужное я прибрал, чтобы исследования Анатолия Васильевича не пропали для нашей науки навсегда.
Аньке было отчетливо видно, как доцент неестественно юлил перед ней, приплетая себе в оправдание решение коллег с кафедры. Скорее несуществующее. Как она это увидела? Не понятно. Но она не стала задумываться об этом и продолжила свой допрос.
– Вы поймите, нам ваши научные открытия до лампочки. И кто будет из вас первым заявителем тоже по фигу, – после этих слов доцент ошалело выпучил на нее глаза, а она сказала строго. – Нам важно понять, как это открытие относится к смерти Романовского. Так что там было?
– Я скажу вам прямо, – Власов немного успокоился, поняв, что бумаги с профессорскими записями никто отбирать не собирается. – Там многое не понятно. Анатолий Васильевич не все успел мне рассказать, я уже вам объяснял.
– Ну, давайте, говорите самую суть, не задерживайте нас, – перебила его Анька, вживаясь в роль начинающего следователя.
– Это связано с талисманом, который он привез с собой, когда приехал в наш город.
– Откуда… – начала было Анька, но ее легонько пнул под столом Саша, намекая, что следствие давно все выяснило.
– Откуда я знаю? – истолковал по-своему ее вопрос Власов. – Он мне сам рассказывал. И талисман показывал. Он его в сейфе на кафедре хранил. Только последнее время я талисмана там не видел. Наверное, Анатолий Васильевич его забрал. Потому что сейф один раз пытались вскрыть. В полицию мы тогда заявлять не стали, – он покосился на Сашу, – а просто вызвали мастера, который что-то там поменял. После этого сейф стал плохо закрываться, и профессор спрятал талисман. Я так думаю.
– Понятно, – согласилась с его доводами Анька. – Что дальше?
– Профессор считал, что этот талисман настоящий старославянский, а не какой-то ширпотреб, который продают в виде оберегов в сувенирных лавках. Говорил, что он живой и обращаться с ним нужно как с живым. Это, конечно, чушь. Сами понимаете, у гениев бывают свои заморочки. Но я видел собственными глазами, когда профессор читал какой-то стих на старославянском, то талисман двигался, – он со страхом посмотрел на Аньку, и она поняла, что он не врет.
– Как двигался? – удивился Саша, до этого молча слушавший их диалог. – По столу бегал что ли? – и засмеялся. – Или у него лапки появились как у таракана? Что вы нам голову морочите, господин доцент.
Он осуждающе покачал головой, чем ввел Власова в ступор. Тот замолчал и развел руками, потом сказал:
– Я сам видел, господин полицейский.
И снова замолчал, видимо думая, что не стоило об этом рассказывать полиции. Теперь его за дурака сочтут, которым он собственно не являлся. Он решил больше не говорить о том, что знает, а отвечать только на конкретные полицейские вопросы. Анька поняла, что Саша вклинился не вовремя и перебил Власова на самом интересном месте. Она пнула его ногой, чтобы впредь помалкивал. Он удивленно взглянул на нее, но намек понял. Поднял примирительно руки вверх и, решив исправить ситуацию, сказал:
– Господин доцент, я не считаю, что вы нам врете. Ни в коем случае. Просто мне показалось это… – он долго подбирал слово, чтобы снова не обидеть деятеля науки, и наконец, сказал, – это странным. Просто мы чего-то недопоняли. Расскажите, как этот талисман двигался.
Доцент оживился и, решив оправдаться, стал объяснять:
– Нет, он не бегал по столу, и ножки у него не появились. Это вы лишнего хватили, господин полицейский. У него двигались линии переплетения на рисунке, – увидев, что слушатели опять его не поняли, он взял листок бумаги и стал на нем что-то чертить, вытащив из кармана пиджака серебристую ручку. – Вот, – он протянул им лист, – тут я нарисовал первоначальные линии талисмана, – он ткнул концом ручки в левый рисунок, где схематично были прочерчены несколько перекрещенных линий и молний, изображающих Черное Солнце, причем на Анькин талисман они мало походили. – А тут после прочтения стиха, – он ткнул в правый рисунок.
Анька пододвинула листок к себе поближе, чтобы лучше разглядеть, что там начеркал доцент. Саша тоже рассматривал рисунок, выглядывая из-за Анькиного плеча. Ему было не понятно, что там изображено, но он сделал вид, что все понял. Только одна Анька смекнула, в чем тут дело. На правом рисунке был изображен талисман, смутно напоминающий такой, каким она его запомнила, когда разглядывала и искала подобный на сайте покупок славянских оберегов. Знак Стрибога в центре, затем изломанные линии двенадцати молний Черного Солнца, совпадающие с солнечными лучами Ярилы в следующем круге. На левом рисунке молнии Черного Солнца были повернуты на некоторый угол, вследствие чего их окончания уже не были продолжением солнечных лучей Ярилы. Похоже, именно этот поворот активировал талисман. Или оживлял его, как считал профессор.
Анька забрала листок со стола и, положив его в Сашину папку, сказала:
– Мы заберем его с собой. Нам он будет нужен для проведения экспертизы и поисков артефакта. А вы случайно не знаете, где он сейчас, этот талисман? Может случайно затерялся у вас где-то в научных закромах?
Она опять строго посмотрела на Власова, который как-то удрученно съежился под ее взглядом.
– Нет, у нас его нет. Я бы сам с радостью… – ответил он и осекся.
– Что же вы? Договаривайте, – усмехнулась Анька и продолжила за него. – Вы бы сами хотели им завладеть и присвоить открытие Романовского себе. Скажете не так?
– Почему присвоить?! – доцент разозлился не на шутку и повысил голос. – Он умер, но его открытие не должно пропасть, я ведь вам говорил об этом. Для науки не важно, кто сделал открытие, для науки важно, чтобы оно приносило пользу человечеству, – закончил он пафосно.
Анька смотрела на него и улыбалась, даже похлопала в ладоши:
– Браво, господин доцент. Отлично у вас получается оправдать свою подлость наукой. Браво. Может, скажете, сколько вам заплатили, чтобы вы продали профессора?
Тот даже поперхнулся, и было видно, как с него мгновенно слетела спесь. Он испуганно похлопал глазами, да так и остался сидеть с открытым ртом. Саша с удивлением посмотрел на Аньку, восхищаясь, как она совершенно по-следовательски, как будто у нее был большой опыт в допросах, подцепила Власова. «У девчонки было бы большое будущее, пойди она на юридический, – подумал он в этот момент, а в следующий момент подумал о другом. – Эх, какая она красивая. Чего только, не пойму, она меня прокатывает. Вроде целоваться не отказывается, а вроде не хочет. Фиг поймешь этих баб, что у них на уме». В итоге решил, что она просто хочет казаться первое время недоступной, и видимо придется это время переждать, пока она привыкнет к нему как к мужчине.
Анька нравилась ему. Даже очень. Со своей работой оперативника он как-то растерял всех своих подруг, с которыми периодически встречался во время учебы в институте, ничего никому не обещая и ни к кому не относясь серьезно. Иногда позванивал бывшим и вдруг обнаруживал, что то одна, то другая оказывались замужем. А новых заводить ему было некогда. Потому что после института с головой погрузился в мир сыска. И тут так удачно подвернулось знакомство с Аней, показавшееся ему знаком судьбы. Сейчас, думая об этом, он смотрел на нее и восхищался.
– Так сколько, – Анька строго переспросила все еще молчавшего доцента. – И кто вам заплатил, тоже скажите. Мы многое знаем, поэтому вам нет смысла увиливать, – Анька ввернула фразу, миллионы раз услышанную из телевизора, когда там показывали детективы или работу нашей доблестной милиции-полиции.
– Он меня сам нашел, – начал медленно говорить Власов. – Мужчина, высокий, узкое благородное лицо, черное длинное пальто, не знаю из чего, я не разбираюсь в материалах, из которых пальто шьют.
– Не отвлекайтесь, – перебила его Анька. – Просто опишите, как он выглядел. Ну и приметы конечно. Саш, – она оглянулась к оперу. – Записывай, пригодится, – увидев, что тот сразу же взял бумагу и начал что-то на ней писать, она удовлетворенно кивнула и сказала доценту. – Анатолий Давыдович, продолжайте. Какие-то особые приметы у неизвестного были?
– Почему неизвестного, – на этот раз удивился Власов. – Он назвался Илларионом Артемьевичем. Он доцент исторической кафедры Казанского университета. Проводил подобные исследования, что и Романовский. Вернее вместе с Романовским, когда тот работал в Казани. Но они сильно повздорили, как он объяснил мне, поэтому не хотел с Анатолием Васильевичем общаться лично. Вот и вышел на меня.
