Марина Орлова
Идеальное утро 6
– Нет. Но говорят, что если как следует опустошить яйца, то они в воде будут всплывать. Это старый народный метод проверки мужика на наличие любовницы. Так вот они-то меня и удержат на плаву. Как спасательный круг. Только яйца.
Ру внимательно смотрит на меня. Я совершенно серьёзно смотрю на него. Он, нахмурившись, наклоняет голову вперёд, как бы без слов вопрошая, реально ли я такой полудурок. Смотрит, не отрываясь и даже не моргая. Но я держу лицо. Держу…
…И, не выдержав, принимаюсь ржать.
– А-а-а! Купился!
Ру сосредоточено созерцает моё веселье, а потом говорит:
– Точно. Я-то всё думал, что с тобой не так. Всё последнее время у меня было странное чувство, что ты какой-то не такой, но я не мог точно понять или вспомнить. А ты, оказывается, скрывал свой гениальный юмор.
Гыкаю довольно.
– Есть такое. Врач как сказал, что тебе, типа, пятнадцать лет… А у меня шутки – восемнадцать плюс. Непорядок.
– Может, я, наоборот, из-за этого не мог вспомнить. Потому что ты был не такой, как надо. А если б ещё и тигром вырядился – тут бы у меня точно мозги встали на место. Такое не забывается.
***
В полночь, когда по всему отелю уже выключили свет, я, одевшись-обувшись, занимаю позицию на койке Ру. Охота на призрака объявляется открытой!
С моей кровати на середине комнаты Эйруин следит немигающими голубыми огоньками глаз. Тоже одетый, настороженный, даже волосы в хвост убрал.
Ждём.
Тишина.
Через час уже клонит в сон. Подушка такая мягкая, обнять бы, завернуться в одеялко…
– Ничего нет.
Однако Ру, скатившись со своего места, подскакивает к кровати, отпихивает меня к стене, бухается лицом в подушку и замирает, прислушиваясь. Я, приподнявшись на локте, на всякий случай не дышу.
Через пять минут организм решает, что хотелось бы кислорода. Но всё же стараюсь сопеть тише. Честно вслушиваюсь в звуки ночного здания. Поскрипывает там и тут, с непривычки – имея слабые нервишки и насмотревшись ужастиков – и в самом деле можно перетрусить. Однако ничего, выходящего за рамки старого рассохшегося дома, лично я не слышу.
Шиплю:
– Давай спать?
Ру из подушки не отвечает. Может, уже и заснул там? Пока я, как дурак, жду призраков.
С чистой совестью расслабившись, плавно опускаюсь на кровать, примеряясь отхватить у Эйруина часть подушки, но он вдруг шикает. Я неловко замираю на полпути.
«Что?»
«Послушай».
Аккуратно прижимаю ухо к хлопковой наволочке. И в самом деле, завывает. Ещё как будто и стучит. На азбуку Морзе не похоже. Просто случайные звуки.
«Точно ветер. И ветка по стене. Или ночной дятел какой-нибудь». Я со спокойной душой расслабляюсь на подушке, предвкушая сладкий сон.
Однако Ру по-прежнему замер рядом, весь напряжённый, как натянутая леска. И кажется, что такой же острый, коснёшься – порежет.
«Да чего ты?! Это всего лишь ветер!»
Молчит. Не дышит. Не шевелится. И ощущение, что с ним что-то не так, уже настолько сильное, что игнорировать нельзя.
Срывается мгновенно: вот был рядом, а вот его нет, только голубые искры сверкнули в темноте. Громкий скрип распахнувшейся двери. Я вскакиваю следом. Здрасте, поспали!
В коридоре всё же догоняю этот светло-серый вихрь – сам как призрак в потёмках, – хватаю за плечо, но Ру на ходу сбрасывает мою руку. Однако я настроен серьёзно, так что, втопив всю свою ускоренную реакцию, обгоняю его и перегораживаю путь.
– Ну-ка, стой!
Однако Эйруин, не сбавляя скорости, разворачивается на сто восемьдесят градусов и через пару секунд ныряет вбок: за пыльной портьерой обнаруживается узкий боковой коридор. Неплохо он уже тут всё изучил.
Снова догнав, налетаю со спины, крепко обхватываю – и тут же получаю макушкой по носу и пяткой по голени. Ещё немного и сломал бы, придурок!
После недолгой борьбы вновь оказываюсь спереди, обмотавшись вокруг него так, чтобы минимизировать замах. Ру, конечно, и без замаха способен приложить, но не могу же я позволить ему носиться тут, как буйному психу!
– Объясни, – пыхчу в ухо. Из-за пыльной шторы в носу свербит.
Пауза. И я знаю, что он прикидывает шансы вырваться без всяких объяснений.
Но всё же сдаётся.
– Это музыка.
– Что?..
– Мелодия! – выпаливает Ру, всё же рванувшись. Вырывается, отскакивает назад.
Так, мне это вообще не нравится. Растопыриваю руки, перегородив узкий коридор. В темноте голубые глаза напротив светятся яростью. А может, безумием.
Говорю успокаивающе:
– Это всего лишь ветер. И дерево стучит по наружной стене.
– Сам ты дерево! – рявкает Ру, толкнув меня в грудь.
Не успел я сориентироваться в потёмках, а он уже как-то оказался у меня за спиной – под руку, что ли, нырнул? – только шум удаляется по коридору. Твою ж козу налево!
Нет, это нужно остановить. Но как? Я несусь за Эйруином по тёмным скрипучим коридорам, словно в каком-то мистическом триллере, и у меня нет транквилизаторов. Он слетел с катушек, потому что ситуация напомнила очередной случай из его стрёмного прошлого?
Теперь я вообще уже не понимаю, где мы пробираемся. Коридор пыльный и настолько узкий, что я то и дело притираюсь плечами. Ру повезло, он худой, так что имеет преимущество в скорости. Так и маячит впереди смутно-светлым пятном, кажется, вот-вот дотянусь, но нет, ускользает. А ещё говорил, что не видит в темноте! Или успел хорошо изучить местные ходы? Но хоть происходящее и напрягает, всё-таки нервы щекочет приятно: призрак или нет, но это уже действительно похоже на приключение.
И вдруг светлый силуэт впереди исчезает! На ходу сориентировавшись и подобравшись, тоже сигаю вниз, на хлипкую лесенку. Ступени настолько узкие, что проще спрыгнуть с одного пролёта на другой – что Ру и делает, а я прыгаю за ним. Бам, бам, бам – и кажется, что мы провалились с третьего этажа до самого подземного.
Проклятье, пока я скатываюсь с последних ступеней, Ру уже снова понёсся вперёд! Отбрасывает тяжёлую портьеру, я вылетаю за ним – и мы оказываемся в широком коридоре, тускло освещённом боковыми светильниками. Под ногами – мягкий ковёр, и я сразу узнаю это ощущение. Первый этаж. Ру бросается к двери с табличкой 102, распахивает её, в два скачка пересекает комнату, сдёргивает одеяло с кровати…
Поскольку это тупик, я наконец-то догоняю его, сзади перехватываю за шею и сжимаю посильнее. Во-первых, чтобы показать, что меня реально выбесили эти догонялки. Во-вторых, раз нет транквилизаторов, будем успокаивать по старинке – снижением уровня кислорода.
«Пусти!» – моё сознание окатывает жгучей кислотой.
«Угомонись. Ты в неадеквате».
Оглядываю комнату. В слабом свете из коридора она выглядит обычно. В конце концов мой взгляд останавливается на стоящей перед нами кровати. Белая подушка, простыня. И что? Зачем Ру сюда вломился?
«Это комната портье. Как думаешь, где он сам?» – звучит внутри сознания, хотя снаружи Эйруин послушно хрипит в захвате. Смотри-ка, не вырывается, а вскоре и в самом деле обмякает – хотя бы до уровня возбуждённого человека, а не психа, накачанного адреналином. Продолжает: «Здесь нет камер. По крайней мере, на виду. Ни в холле, ни в коридорах».
Замираю, обдумывая. И, поскольку Ру притих, отпускаю его. Любой другой сразу бы начал тереть шею, но Эйруин даже не показывает вида, что ему дискомфортно.
На всякий случай отвечаю тоже мысленно: «Здание старое. Если убыточное, то экономят на всём подряд».
«Или это база для трафика. И легенда отлично подходит для прикрытия: если кто услышит голос или шум, всё можно свалить на призрака».
В голове скрипят шестерёнки. Торговля людьми. Подозрительно пустая гостиница. Странные звуки. Он решил, что здесь кого-то удерживают.
– Я где-то слышал эту мелодию, – голос у него сиплый. – По телеку. И как будто голоса… В этом завывании.
Вернувшись к двери, нащупываю выключатель. Комнату озаряет светом. Чисто прибранный гостиничный номер, с виду нежилой. Действительно, где же хозяин?
Чёрт, и где Ру?!
Выскакиваю в коридор – как раз чтобы заметить, что серый силуэт метнулся за поворот, к вестибюлю.
Догоняю его у стойки регистрации. Ру показывает ключ с биркой «служебный этаж», и на этот раз я киваю. Портье сам предложил поискать волшебный медальон, так что этим мы и займёмся. А если случайно найдём ещё что-нибудь интересное – значит, владельцам отеля не повезло.
Улыбнувшись довольно, Ру срывается с места, даже я еле поспеваю. Серьёзно его зацепило. Зато теперь я понимаю почему: его ведь самого где-то держали – после того, как забрали из приюта, но до того, как отправили болтаться в космосе и драться на подпольных боях. Главное – если всё же найдём что-нибудь, удержать его, чтоб не распотрошил тюремщиков. По крайней мере, при свидетелях. Без свидетелей я и сам не откажусь перекусить плохими парнями.
Открыв дверь на подземный этаж, Ру слетает по лестнице, на мгновение останавливается, прислушиваясь, и несётся дальше по коридору, вдоль белых дверей без надписей. Бухается всем весом в одну из них, дверь с грохотом падает внутрь… И комнату наполняет женский визг – такой высокий, что аж мозг в черепе кукожится.
Ну всё, мой выход! Рванув, обгоняю притормозившего Ру, упираю ладонь ему в грудь, придерживая, а сам быстренько оцениваю ситуацию. Комната, освещённая парой торшеров, выглядит как просторная кладовая с мебелью. Чистая, опрятная. Не похожа на тюрьму. Впрочем, помещения для трафика могут выглядеть по-разному, не всегда это голые бетонные камеры, как я видел в воспоминаниях Ру. Две занавески и картинка на стене сути не меняют.
У дальней стены – просторная кровать, откуда на нас большими глазами пялится обитательница. Мой взгляд непроизвольно ощупывает её длинные ноги, округлости тела, которое под белой простынёй явно голое, поднимается выше, к сочным красным губам, сложенным буквой «о», и красиво растрёпанным волосам.
От этого зрелища отвлекают громкие голоса на фоне. Раздаются из дисплея, который женщина уронила на пол. По инерции смотрю на экран – и вдруг понимаю, что и голоса, и картинка мне знакомы. Маман смотрела этот сериал, когда мы вместе с Эйруином приезжали домой.
В общем, замерли мы все: женщина у дальней стены, я на середине комнаты и Ру, который, судя по лицу, уже начал возвращаться в реальность. Наставительно поднимаю указательный палец перед его носом – вот так действуют разумные люди – и елейным голосом обращаюсь к дамочке:
– Извините за беспокойство. Может ли быть такое, что вас удерживают здесь против воли?
– Что?.. – тон растерянный, но и с нотками недовольства.
– Это… Что?.. – вторит ей справа мужской голос с возмущённым придыханием.
Мы оба поворачиваем головы. Портье. Стоит в дверном проёме боковой комнатушки, в глубине которой виднеется раковина. Из одежды на нём – красные трусы с аппликацией, явственно очерчивающие стояк.
В дополнение ко всему сзади, в коридоре, откуда мы явились, нарастает топот, и в дверном проёме за спиной Ру появляется запыхавшийся до предела повар.
– Что… тут происходит?!
Женщина с кровати взвизгивает:
– Тод! Сделай что-нибудь!
Глаза повара удивлённо ищут источник этих звуков и, найдя, расширяются в праведном негодовании.
– Это ещё… – он всё ещё не может отдышаться, – что?
Мне тоже очень интересно, что это всё такое. А вот портье, пользуясь всеобщим замешательством, с неожиданной резвостью дёргается к стеллажу – и над ухом клацает легко узнаваемый звук. Дробовик. Мой взгляд упирается в длинный чёрный ствол, уже направленный на нас. Вот теперь Бреннан выглядит достаточно безумным на мой вкус, и дамочка на кровати явно поддерживает это начинание. Один только повар, которому, наверное, не видно дробовик за нашими спинами, продолжает возмущаться:
– Правила для всех! А то мне нельзя, а себе шлюх таскаешь!
Дамочка возмущённо повышает голос:
– Я его жена!
– Ещё лучше! В вакансии было чётко написано: для холостых! А ты втихаря семейное гнёздышко свил?!
Однако портье не обращает внимания на голоса вокруг. Не отрывает насупленного взгляда от нас. От меня. Я даже не ожидал такой враждебности в его взгляде. Рычит:
– Что вы тут делаете?!
И при виде того, как дробовик в его руках нервно дёргается, я мысленно ору: «Валим!»
Часть 2. Побережье
На ходу заскочив в номер за немногочисленными вещами, мы рванули из отеля «Вид на океан» с бешеной скоростью, благо, два мутанта с высоким уровнем реакции могут устроить по-настоящему быстрое отступление. Вообще, это подразумевалось больше в шутку, как финальная нота развлекательно-паранормального расследования, но лица у нас получились такие серьёзные, будто в самом деле убегаем от призрака. Пошвыряли вещи в багажник внедорожника, Ру прыгнул за руль, едем сосредоточенные.
Остановились, когда небо справа, над мелькающей в просветах скал водной гладью, начало светлеть. Расположились на завтрак в узкой каменистой бухте. Песок после ночи стылый, влажный, комковатый, совсем не похожий на мои фантазии об океаническом пейзаже. Да и сам океан не похож, так, водичка плещется. Какая-то крупная птица, худая и вытянутая, бродит по камню неподалёку, поглядывает на нас – надеется, что поделимся бутербродами? Вроде не чайка. Всё не такое, как я ожидал.
Доев, Эйруин откидывается на локти, вытягивает ноги в красных кроссовках: отступил от любимого синего, может, в честь лета, а может, мода такая, не знаю. И одежда не светлая, как он предпочитает, а всё чёрное: шорты ниже колен и футболка без рукавов, – цветом как привычная униформа, и это греет. Как будто мы на работе, мой помощник при мне, никаких этих перемен и поворотов неведомо куда.
Ещё и хихикает:
– Не, ну как ты заорал… Это было нечто! – он передразнивает басом: – «Валим!». Ты даже на плацу так не орёшь.
– На плацу мне не целятся в пузо из дробовика. Это, знаешь ли, очень стимулирует. – В своё оправдание добавляю: – С такого расстояния нас обоих разорвало бы пополам.
Однако Ру уверенно заявляет:
– Да не стал бы он стрелять, зачем ему трупы на работе? К тому же повар тоже был на линии огня. Там, может, вообще соль была.
– Всё равно не люблю, когда тычут заряженным. И быть разорванным пополам солью – тоже вариант так себе.
– Ты спокойно мог забрать эту пукалку.
– Мог. Но это не задание, а он гражданский. Два мутанта среди ночи вломились к его голой жене, присяжные сочтут это достаточным основанием для самообороны. И если бы я полез отнимать оружие – на которое он, скорее всего, имеет разрешение, – это выглядело бы писец как плохо.
Эйруин вздыхает.
– Иногда я забываю, как сложно здесь жить. Правила, заморочки…
– В армии лучше, – улыбаюсь с намёком.
– В твоей армии тоже полно херни. Пост сдал, пост принял… – Ру лениво козыряет.
– Ну-у… Конечно, было бы здорово мочить всех направо-налево, и чтоб вообще никаких правил, но это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Он не отвечает. Ковыряет пяткой песок. Смотрит на показавшееся из воды солнце. Я тоже оглядываю бухту, подставляю лицо свежему ветру. Днём припечёт, но сейчас ещё прохладно. Птица подкралась чуть ближе, но вряд ли решится подойти, слишком дикая.
Осмотрев окрестности, возвращаюсь взглядом к Эйруину, который целеустремлённо елозит кроссом по песку, оставляя полосы, расковыривая всё больше. В глубине песок тёмный, влажный.
Наконец бурчит:
– Давай, скажи это. Что у меня чердак протекает. Так и буду теперь всю жизнь гоняться за призраками. Нет, – поправляет он себя, – в другом смысле, но…
Поворачиваюсь к нему, спиной к воде и встающему солнцу. Внимательно слежу за лицом. Нельзя допустить, чтобы Ру опять свалился в своё любимое самоедство.
– Да ладно. По факту ты нашёл «белую даму», даже в простыне, всё по канону. Хотя я не совсем понимаю как. Чисто по завыванию в трубе… – кривлюсь скептически.
Ру молчит, глядя на воду, мимо меня. В конце концов тяжело вздыхает.
– Просто совпадение. Я изначально не искал ничего конкретного, какое-то беспокойство было. Не мог уснуть. Потом шум. Потом показалось, что это голоса. Но всё это может быть вообще не связано, просто… – он взмахивает пальцем у виска, – в голове, а потом случайно наткнулись на неё. А если б там никого не оказалось, стало бы ясно, что у меня крыша едет.
Да уж, если представить, что Ру метался бы по пустому этажу, выламывая все попутные двери, тут прибежали бы и повар, и Бреннан с дробовиком, мы все ловили бы его… После такого и я бы задумался о необходимости профессиональной помощи.
Однако говорю:
– А может, всё-таки интуиция.
– А может, нет, – Ру смотрит вдаль, чуть щурясь на солнце. Уже весь освещён густо-жёлтым светом.
– А может, ты опять решил повесить на себя какую-нибудь херню? Типа, «я весь не такой и вообще псих». Знаю я твой образ мыслей. Предлагаю вместо этого пережёвывания заняться чем-то конструктивным. Полезным. Помнишь, как на занятиях по психологической устойчивости говорили? Нужно формулировать свою деятельность в созидательном ключе. Не «я убил двадцать человек», а «я послужил на благо родине и внёс вклад в безопасность мирных граждан».
– О-о… – Ру закатывает глаза. – «Я убил двадцать человек, и мне это понравилось». Всё остальное – лицемерие.
– Хм… – обдумывая, перевожу взгляд за его спину, на залитые тёмно-жёлтым светом деревья в отдалении. – Так-то да, но я про другое. Ты наблюдательный. И разбираешься в этой теме трафика, мотивирован. Большинству людей не пришло бы в голову, что рядом кого-то держат в подвале. Никто не хочет думать о самой возможности такого дерьма – потому что это значит, что такое может случиться и с ними, и с каждым. А ты видишь это. Вот такая особенность. Мог бы использовать это во благо.
– Как именно?
– Допустим, в полиции.
– Какая полиция?! Там нужно расследовать, логично, по полкам разложить… А не «Мне что-то скрипнуло, по коням!»
– Не знаю, как в кино посмотришь – они хаотично выдвигают гипотезы и опрашивают всех подряд, так что в итоге где-то что-то случайно всплывает. Никто не расследует, как в этих книжках: пришёл один умник, понюхал пол на месте преступления и говорит: «Убийца из Стэффорда, потому что только там поля удобряют таким сортом навоза». На самом деле там нужна интуиция. Выслеживать этих уродов. Ты мог бы.
Ру возмущённо тянет:
– Не-ет. Я убийца, а не следопыт. Если и найду кого – случайно! – то покромсаю на месте, вот это я могу, только не думаю, что начальство оценит. А во-вторых… Не хочу больше такое видеть. Точно крыша съедет.
