Марина Колесова
Хозяйка Сумрака
– Раз причины происшедшего не особо ясны, похоже, нам стоит помочь им забыть о случившимся, – к Герману шагнул Виктор.
– Правильное решение, – кивнул тот, и Виктор, подняв руку, прищелкнул пальцами в воздухе. Всю комнату окутало голубовато-молочное туманное облако, а когда оно рассеялось, в комнате не было уже ни Германа, ни Виктора.
Отец, Валя и Сашка недоуменно озирались и явно не могли понять: в чём дело. А на Лизу нашло какое-то странное отупение. С одной стороны она ясно помнила, что произошло, а с другой всё случившееся казалось нереальным сном.
Молчание первым нарушил отец:
– Запах какой-то странный… Тут что-то взорвалось что ли?
– Горелым не пахнет, скорее парфюмерией какой-то. Может Валиными каплями, – Сашка кивнул на пузырек в руках домработницы, который та вместе с мензуркой плотно сжимала в руках.
– Валя, а зачем Вы капли принесли? – отец повернулся к ней.
– Не знаю, Владислав Сергеевич… – растерянно ответила та, – может, накапать себе хотела да услыхала шум и так с каплями и прибежала… старею видно…
– Да ладно, Валя. Какие Ваши годы… Рано Вам о старости ещё говорить… Мы тут все что-то растерялись. Я так и не понял то ли взорвалось что-то, то ли разбилось… но следов не видно никаких… Может, померещилось?
– Всем нам? – Сашка растерянно переводил взгляд с одного на другого.
– Мистика какая-то… – повел плечами отец, а потом обвел комнату удивленным взором: – Кстати с чего это я тут такую перестановку устроил? – и повернулся к Лизе: – Ты что ль просила?
– Нет, папа… – Лиза на мгновение замялась, соображая, стоит ли говорить отцу об Алекто, а потом, решив, что сказать все же стоит, так как кто-нибудь из окружения все равно рано или поздно скажет о ней и тогда отец может оказаться в глупом положении, продолжила: – Ты жениться хотел, вот для неё и старался, только не срослось у вас… А ты что перебрал что ли так сильно из-за расставания с ней, что уже и не помнишь ничего?
– Вполне возможно… расстались, говоришь… а я что-то и не помню из-за чего… голова как чугунная…
– Пап, у тебя каждый раз причина находится… характерами, небось, как всегда не сошлись…
– Ну может и характерами… это же надо так перепить, чтобы и не помнить ничего… Кстати, Валь, может Вы мне эти капли несли?
– Наверное, Владислав Сергеевич, – радостно закивала домработница, – а с перепугу я и позабыла об этом… Выпейте, Вам сразу полегчает… они и от сердца, и от нервов, и от головы… хорошие очень капли.
Поставив мензурку на стол, она открыла пузырек и стала капать капли.
Лиза вышла в коридор, и следом за ней сразу вышел брат:
– Слушай, Лиз, а у отца и вправду пассия такая была, что дело к женитьбе шло?
– Ну может и не к женитьбе, но жить он с ней точно хотел…
– Вот чёрт, а я как-то и не в курсах оказался… – Сашка задумчиво потер ладонью затылок, – вот как всегда, узнаю всё последним.
– Да не расстраивайся, Саш, всё равно ведь разбежались они.
– А какая хоть она была?
– Какая… какая… – Лиза раздраженно повела плечом. – Ведьма она была… и я рада, что они разбежались.
– А… тогда может и действительно к лучшему, – кивнул брат и направился вниз по лестнице.
На следующий день у дверей лицея её вновь остановил лже-режиссер.
– Что Вам надо? – отшатнулась Лиза.
– Тебе просили передать, – он протянул ей небольшую коробочку, – надень сразу и больше никогда не снимай, если не хочешь, конечно, с душой своей распрощаться.
– Что это? – Лиза взяла коробочку и раскрыла. Там поблескивал чёрный металлический вензель на широкой кожаной тесьме.
– Оберег. Если наденешь, к тебе не посмеет прикоснуться ни одна тёмная сущность.
Лиза надела его и тут же кожаная тесьма, сжавшись, плотно охватила шею. Она испуганно вскрикнула и прижала руки к горлу. У неё сразу перехватило дыхание.
– Привыкай, – рассмеялся её собеседник, – такие обереги иначе не носят. Кстати, надеть его можно лишь раз… поэтому если умудришься снять, то больше надеть не сможешь и защиты его лишишься.
Он иронично подмигнул ей и, легко сбежав по ступенькам, смешался с толпой спешащих на уроки лицеистов и провожающих их родителей и охранников.
Отдышавшись, Лиза хотела метнуться ему вслед, ей хотелось очень о многом его расспросить, но он уже скрылся из вида.
Когда она вернулась домой, отцовский джип стоял во дворе. Обрадованная Лиза направилась в гостиную, предвкушая совместный с отцом обед, но в коридоре её перехватила домработница.
– Лизонька, милая, пойдем я на кухне тебя покормлю.
– Зачем на кухне? Я хочу с папой пообедать.
– Владислав Сергеевич не в том состоянии, чтобы кушать с тобой, деточка. Пойдем, я на кухне тебе всё накрыла. И картошечку пожарила, как ты любишь, пойдем, – зашептала ей на ухо Валя, пытаясь увлечь в сторону кухни. Так бывало и раньше, если отец приходил сильно выпивши. Но такое бывало только по вечерам после его встреч с друзьями, а сейчас был день и никаких встреч отец ни с кем не обговаривал.
– Что с ним, Валя? Я никуда не пойду, пока не скажешь что случилось! Я уже не маленькая, поэтому говори как есть.
– С утра он пьет, Лизанька… – сокрушенно вздохнула та, – ни на работу не поехал, ни к телефону не подходит… Сидит в гостиной и пьет. Причём даже закусывать отказывается…
– Валя, мне надо с ним поговорить! – Лиза решительным движением отодвинула домработницу и вошла в гостиную.
Отец сидел за столом, уронив голову на руки.
– Пап, что с тобой? – Лиза подошла и тронула его за плечо.
– Тошно, Лизка… Сил нет как тошно… будто душу из меня вынули… Причём ничего не помню из того как жил с ней и чувствую, что без неё тоже не могу… И самое паршивое не помню из-за чего расстались и какая она тоже не помню… Чувствую только что без неё пустота какая-то в груди образовалась… и ничем её не заткнуть… Чёрт.. ведь на коленях готов ползти, чтобы только вернулась и не знаю к кому… Представляешь? Не знаю, кого вернуть хочу… Лиз, я ведь долго с ней встречался?
– Да не очень…
– За «не очень» комнаты так переделать не успеть… кстати, я всем уже наговорил, что жена она мне, но никто… представляешь, никто не знает, кто она… я никуда её не водил… никому не представлял… вот идиот… Потому она и ушла, наверное…
– Пап, ну ладно так тебе убиваться… ушла и ушла… Другую найдешь.
– Лиз, опиши мне её…
– Внешне что ли? – озадаченно спросила Лиза, судорожно в мозгу прокручивая варианты как так расписать отцу его бывшую пассию, чтобы он охладел к ней.
– Внешне я пленки охраны видел… ты мне её поведение опиши… Скажи: мы ладили с ней?
– Да как тебе сказать… не особо вы с ней ладили…
– А почему я ей такое колье заказал, раз не ладили мы с ней? – отец полез в карман пиджака, долго пьяно там шарил, а потом выложил на стол ожерелье с сапфиром. – Я его вчера вечером в столе в её комнате нашел… даже не взяла… Это как же я её обидеть умудрился, что она такой подарок не взяла и в комнате какую-то гадость распылила, что у нас всех прям память всю отшибло… Ведь никто её не помнит, лишь ты… наверное потому что ближе всех к выходу стояла и не надышалась…
– Сашка тоже не помнит?
– Нет… ни Валя, ни Сашка… хотя её недорисованный портрет на полстены в мастерской его… Типа – это ещё одна незнакомка из мечты… а я потом смотрю пленки охраны и вижу – незнакомка его один в один моя бывшая… я его спрашиваю: как же ты говоришь, что я не знакомил вас, если рисовал её? А он: не помню и всё. Хотя какой с него спрос, если я сам её не помню? Прям хоть портрет публикуй в газете с подписью: «Умоляю: вернись!»
– Пап, ну зачем так унижаться… Она вон, чуть не отравила нас всех… вряд ли средство безвредное если на память так действует… А ты её умолять вернуться будешь. Зачем? Чтобы совсем нас всех отравила?
– Лиз, ты не понимаешь… Я не могу жить с такой дырой в душе… Я сам готов голову в петлю сунуть, лишь бы найти её и хоть раз перед смертью увидеть…
– Пап, я умоляю тебя: не надо! Подумай обо мне! О Сашке подумай! Ты нам нужен! Мы любим тебя! Ты ведь сумел пережить смерть мамы, а вы вон сколько вместе жили и любили друг друга, и ты тоже переживал сильно… так что ради нас с Сашкой и её уход должен пережить!
– У меня такое ощущение, Лиз, что я владел самым огромным сокровищем на земле и ненароком потерял его… и теперь жизнь утратила всякий смысл… Я уже никогда не смогу быть счастливым и радоваться жизни… и жизнь моя мне ни к чему…
– Папа, не говори так! Ты нужен мне!
– Что ты всё заладила, Лизка: нужен мне, подумай обо мне… Все о себе, и о себе… привыкла считать, что моя жизнь нужна лишь на удовлетворение твоих прихотей… вот ведь эгоистку какую воспитал… доченька называется, – отец пьяно скривился. – Теперь понятно, что ты так рада, что она ушла… всё тебе достаться должно… На! Радуйся ещё больше! – он резко встал и сунул в руки опешившей Лизе ожерелье с сапфиром. – Теперь совсем всё твоё! Живи и радуйся, а от меня отстань!
После чего развернулся и, не оглядываясь, вышел, а Лиза так и осталась стоять с ожерельем в руке. В глазах щипало от сдерживаемых слез, а в груди щемило. Даже проиграв и удалившись, её противница сумела навсегда разрушить то, что Лизе было несказанно дорого – их семейное благополучие.
– Ведьма, треклятая ведьма… как же я ненавижу тебя, – прошептала она, до боли сжимая меж пальцев, обретенный в нелегком противостоянии трофей. После чего бегом поднялась в свои комнаты и, швырнув ожерелье в самый дальний ящик стола, рыдая бросилась на кровать. Наплакавшись вволю, она встала и, спустившись вниз, пошла в мастерскую к Сашке.
Тот стоял перед мольбертом с изображением Алекто и мрачно на него смотрел. Услышав, как скрипнула дверь, он обернулся:
– Лизка, я мою ведунью действительно с натуры писал?
– Ну да… – кивнула Лиза, решив, что опровергать очевидное не имеет смысла.
– Ты представляешь, не помню… как будто и не моя она вовсе… даже как краски накладывал не помню…
– Отец говорит, что это от химии, что его бывшая пассия распылила… у него тоже с памятью проблемы… и у Вали, как я поняла…
– А тебя выходит, миновала чаша сия?
– Выходит, что миновала.
– Везет же… я бы сейчас всё отдал, что бы только вспомнить, как мне это удалось… такой ракурс и игра теней… и ведь что самое обидное: не дописал… и похоже не допишу уже никогда… скорее испорчу… а она ведь шедевр. Понимаешь, Лизка, шедевр!
– Так твоя незнакомка тоже шедевр.
– Она не такой… незнакомка, это, как проба пера… а это уже вершина… Ты только посмотри какой у неё взгляд. У меня от него прям мороз по коже… будто в душу заглядывает… У неё и правда такой взгляд был?
– У кого?
– У той, которую ты вчера ведьмой назвала… Ведь ты неспроста так про неё сказала… и я неспроста именно в этом образе представил… – он указал на картину.
Алекто на ней стояла в пол-оборота, повернув голову к зрителю, озаренная причудливо бликующими в окружающем полумраке и оттого загадочными всполохами свечей, вставленных в едва виднеющийся на заднем плане массивный бронзовый канделябр. В левой руке у неё был магический шар, в глубине которого просматривались искаженные силуэты людей, а правой она будто манила зрителя, намереваясь взять за руку, чтобы предсказать судьбу. Эта рука не была полностью прорисована, но контуры и движение были уловлены и обозначены столь четко, что хотелось или протянуть руку в ответ или, наоборот, в страхе отдернуть.
– Взгляд у неё был надменный, а не в душу заглядывающий. Так что это скорее твои фантазии, чем зарисовка с натуры. А почему ты боишься испортить? Тут же лишь прорисовка деталей осталась…
– Ничего ты не понимаешь, Лиз. Иди лучше. Что с тобой говорить, – Сашка раздосадовано махнул рукой и вновь повернулся к картине, хмуро пробормотав: – И дернул ведь чёрт отца с ней поругаться… ведь суперская судя по всему девушка была… и гордая, и красивая… не то что все его прошлые шалавы.
Дни потекли для Лизы однообразной унылой чредой. Отец ушел в длительный запой на почве образовавшейся душевной пустоты, а Сашка в депрессию по поводу своей художественной несостоятельности из-за потери натурщицы и музы.
У самой Лизы дела складывались тоже не лучшим образом. В лицее стало известно о том, что женитьба её отца не состоялась, и Ольга Степановна, явно отыгрываясь за прошлое, придиралась теперь к ней по любому поводу. С одноклассниками тоже начались проблемы. С лучшей подругой она рассорилась из-за того, что не дала той померить свой оберег. В объяснения, что снять его невозможно, та не поверила и, обидевшись, начала рассказывать всем в классе, что Лиза зазналась, после чего подговорила всех устроить ей бойкот.
Лиза даже с Ромкой умудрилась поругаться, который не вовремя, на её взгляд, полез к ней с расспросами. Обидевшись, он присоединился к классу и тоже отказался с ней разговаривать.
Но самые большие неприятности начались тогда, когда на уроке химии Лиза нечаянно разбила колбу с реактивом, и кислота залила весь учительский стол, где она демонстрировала опыт. Ольга Степановна, как завуч, тут же воспользовалась этим и нажаловалась директору, который вызвав Лизу, потребовал, чтобы к нему немедленно приехал её отец. Несколько дней Лиза отнекивалась, ссылаясь на большую занятость отца и предлагая директору самому ему позвонить на мобильный, который тот уже давно отключил. Наконец директору это надоело, и он, науськиваемый Ольгой Степановной, сообщил Лизе, что отстраняет её от занятий до тех пор, пока к нему не приедет её отец. При этом он отказался принимать любые денежные средства в качестве компенсации за стол, сказав, что вопрос не в деньгах, а в её поведении, которое ему необходимо обсудить с её отцом.
Удрученная всем этим Лиза, вернувшись домой, пошла в мастерскую к брату. Тот с кисточкой в руках, привычно разглядывал своё творение и сокрушенно вздыхал. Было заметно, что на полотне не прибавилось ни одного нового мазка.
– Сашка, если ты мне не поможешь вывести отца из запоя, меня выгонят из лицея, – с порога заявила ему Лиза.
– На полном серьезе? – недоверчиво воззрился он на нее.
– Абсолютно, Саш. Директор сказал, что до тех пор, пока не увидит отца, я отстранена от занятий.
– Да… ситуация хреновая, – Сашка задумчиво потер деревянным кончиком кисточки лоб. – Но попробовать стоит… может, твои неприятности хоть чуточку протрезвят его… Надо ещё Валю подключить, она по-моему, знает хорошие средства от похмелья.
Всеобщими усилиями к полудню следующего дня они более-менее привели отца в адекватное состояние, и он, согласившись съездить в лицей, вызвал водителя.
Уже в дороге тот обернулся к отцу:
– Владислав Сергеевич, бензин почти на нуле, может зарулим на минутку на заправку? Тут рядом есть.
– Давай, рули куда хочешь, – безразлично откликнулся отец, – мы никуда не опаздываем.
– Пап, директор лишь до трех в лицее, – осторожно вмешалась в разговор Лиза.
– Мы ж не два часа до заправки ехать будем, – отец раздраженно поморщился, – поезжай, Паш, заправься.
Они свернули с обычного маршрута и, проехав несколько переулков, остановились у заправки, въезд в которую был перегорожен.
Водитель вышел и почти тут же вернулся:
– Бензин принимают, Владислав Сергеевич, но сказали: здесь недалеко есть ещё одна.
– Поезжай туда. Раскатывать без бензина не с руки в любом случае.
Они развернулись и поехали малознакомыми улицами, к другой бензозаправке. Поворачивая на одном из перекрестков, джип попал колесом в лужу и поднял кучу брызг.
– Вот дьявол, – выругался водитель, – хорошо хоть не облили никого.
И тут отец, обернувшись к перекрестку, властно скомандовал:
– А ну стой, давай назад!
– Владислав Сергеевич, – растерянно начал водитель.
– Сдавай задним ходом назад, я сказал! – в голосе отца послышался металл.
Мигая аварийкой, джип пополз назад, когда он доехал до лужи, отец дал команду остановиться и вышел из машины. Водитель непонимающе посмотрел на Лизу:
– Чего это он?
– А я откуда знаю? Пойду спрошу, – недоуменно пожала плечами она и вслед за отцом вылезла на обочину.
Отец, стоя у пешеходного перехода, сосредоточенно оглядывался по сторонам.
– Пап, ты чего?
– Лиза, мы завтра съездим к твоему директору, завтра… я обещаю, а сейчас возвращайся с Пашей домой. Мне надо прогуляться в одно место, – не глядя на неё, каким-то очень отстраненным голосом произнес он.
– В какое место? – заинтересовалась Лиза.
– Неважно. Поезжай домой, – раздраженно махнул рукой отец и зашагал вдоль улицы.
Лиза метнулась к машине:
– Паш, отец решил прогуляться. Съезди заправиться и возвращайся сюда. Мы или вернемся или отзвонимся тебе. Ладно?
– Конечно, договорились, – кивнул тот, и джип плавно тронулся с места, а Лиза метнулась вслед за отцом.
Отец шел быстро, не оборачиваясь и не глядя по сторонам. Догнав его, Лиза пристроилась сзади. Пройдя несколько кварталов, он подошел к обычной пятиэтажке из красного кирпича и, решительно распахнув дверь одного из подъездов, стал подниматься по лестнице. На пятом этаже он удивленно замер перед стеной и стал беспомощно озираться. В это время дверь единственной на площадке квартиры распахнулась и из неё показалась неприятного вида остроносая старушка.
– Чего это Вам здесь надо? – окинув его неприветливым взглядом, прошамкала она почти беззубым ртом.
– Я ищу девушку… Алю.
– Какая девушка? Тут из девушек одна я, но я не Аля, – она мерзко хихикнула.
– Стройная, с пепельными волосами ниже плеч… Она здесь жила… этажом выше…
– Каким этажом выше? Ты, милок, не рехнулся часом? Это ж последний этаж. Пятый. Иль ты так перепил, что считать разучился?
– Не пил я… сегодня уж точно не пил, – отец нервно сглотнул и вновь беспомощно оглянулся по сторонам, – но я точно помню, что здесь был ещё один этаж… и я его найду!
– Это как же ты шестой этаж в пятиэтажке найти хочешь? – старушка шагнула к нему ближе и цепко схватила за руку. – Шёл бы ты отсюда подобру-поздорову, пока я полицию не вызвала с санитарами из психушки. Иди, – потянула она его по направлению к лестничному пролету, ведущему вниз, – нечего по чужим домам шастать.
– Это точно последний этаж?
– Посчитай, когда спускаться будешь, – она буквально столкнула его с площадки на ступеньки.
Тяжело вздохнув, отец стал спускаться
– И не приходи сюда больше! Полицию сразу вызову! Ишь моду взяли, шастают, высматривают не пойми что, совсем обнаглели, – понеслось ему вслед.
Лиза опрометью сбежала по лестнице и, выйдя из подъезда, стала ждать отца.
– Ты? – вышедший отец оторопело посмотрел на неё. – Следила что ли за мной?
– Проводить решила… подумала, вдруг моя помощь нужна будет. А ты зачем сюда приходил?
– Думал, Алю найду… на перекрестке всплыло так ярко… и как познакомились, и как к ней домой шли, только всё равно что-то спутал: не живет она здесь.
– Ну раз не живет, может, съездишь всё же к моему директору? Паша на перекрестке ждет, мы должны успеть.
– Что ж, поехали, раз успеем, – отец решительно зашагал в обратном направлении, и Лиза поспешила за ним, бросив на прощание взгляд на адресную табличку дома.
В кабинет директора Лиза зашла вместе с отцом, который опустившись на предложенный директором диван и вальяжно откинувшись, тут же махнул ей рукой:
– Иди погуляй, Лиз. Мы поговорим, а потом тебя позовем.
Кивнув, Лиза вышла. её, конечно, распирало любопытство, но спорить с отцом она не решилась. В кабинет директора её так и не позвали. Через полчаса отец с директором вышли вместе в коридор, по их лицам было заметно, что оба остались довольны разговором.
– Пойдем, Лизавета, – отец, пожав на прощание руку директору, направился к выходу.
Лиза поспешила следом.
– Все в порядке, пап? – тихо спросила она, садясь в машину.
– Да, Лиз. Забудь. Все разрулили. Не будут они больше к тебе цепляться.
– А что ты ему сказал?
– Сказал, что у тебя стресс по поводу моих семейных проблем и взамен лояльного отношения к тебе пообещал спонсировать ремонт кабинета химии, спортзала и библиотеки. Теперь тебя разве что на руках носить не будут, – он, обернувшись к ней, иронично подмигнул.
– Пап, а зачем ты это пообещал?
– А почему бы не сделать хорошее дело напоследок? – он грустно улыбнулся и повернулся к водителю: – Давай сначала в банк, а потом домой.
– Пап, почему напоследок? – хрипло выдохнула Лизы, у которой от нехорошего предчувствия даже горло перехватило.
– Что, Лиз? – непонимающе переспросил он.
– Ты сказал: «почему бы не сделать хорошее дело напоследок». Вот я и спрашиваю: почему напоследок?
– А не знаю, Лиз, – отец равнодушно повел плечом, – так… вырвалось просто, не бери в голову.
– Пап, ты не смей ни о чем таком думать! Слышишь? – она подалась вперед и тронула отца, сидящего на переднем сидении, за плечо.
– О чём ты, Лиз? Говорю же, не подумав, сказал, просто так с языка сорвалось, – он, обернувшись, недовольно нахмурился: – Сядь нормально! В машине так не сидят.
Весь вечер Лиза хвостом ходила за отцом, боясь, что он вновь напьется, но к бутылкам он не прикоснулся и даже про бывшую пассию ни разу не упомянул. Они все вместе поужинали, причем отец за ужином шутил и вёл себя так, как и до появления в их доме Алекто. Радуясь, что отцу, наконец, удалось избавиться от болезненной зависимости к ней, и в их дом возвращаются утраченные спокойствие и безмятежность, Лиза отправилась спать.
Утром отец поцеловал её и, сказав, что едет на работу и чтобы к обеду его не ждали, уехал, а Лиза поехала в лицей. Как и предсказывал отец, все учителя, включая Ольгу Степановну, были к ней предельно внимательны и благожелательны. А на последней переменке к ней подошел Ромка:
– Слушай, это правда, что твой отец решил спонсировать закупку новых тренажеров для спортзала?
– Вчера при мне деньги перевел и на тренажеры, и на ремонт, и на оборудование в кабинет химии, – улыбнулась Лиза.
– Ну ничего себе ты его раскрутила с этой колбочкой… – поражено покачал головой Ромка. – Тебе хоть не особо влетело за это?
– Нет, он и не ругал меня совсем.
– Повезло. Мой голову бы мне, наверное, за такое открутил…
– Не… мой наоборот сказал, что рад, что представилась возможность благое дело сделать.
– Вот это да… Классный у тебя отец… Новые тренажеры теперь будут… супер… Главное, чтобы их побыстрее купили.
– Ну да, – согласно кивнула Лиза, радуясь, что одноклассник, позабыв былые обиды, вновь стал с ней нормально общаться.
Они вместе вышли во двор, и Ромка проводил её до машины, рассуждая, как скоро можно будет ожидать, что привезут тренажеры и как будет здорово, когда их установят.
Уже когда Лиза садилась в машину, он вдруг схватил её за руку:
– Подожди, забыл сказать. Отец говорит: в городе маньяк орудует. Все их управление на ушах стоит, но пока сделать ничего не могут. За две недели уже несколько жертв, хотя в прессу пока мало что просочилось. Все девочки от двенадцати до четырнадцати. Так что будь осторожна.
Лиза знала, что отец Романа какой-то большой милицейский начальник, поэтому не удивилась подобной информации и предостережению приятеля.
– Я редко одна в городе бываю, так что это вряд ли меня коснется. Но в любом случае спасибо, что предупредил. Пока, – улыбнулась она и, помахав ему на прощание, захлопнула дверку машины.
Отец вернулся домой поздно и мрачнее тучи.
– Ужинать не буду, – бросил он с порога и направился в свои комнаты.
– Пап, а мы с Сашкой тебя ждали. Может, хоть посидишь с нами? – Лиза поспешила следом, просительно заглядывая в глаза.
– Лиз, отстань. Я устал и хочу отдохнуть.
– У тебя какие-то неприятности?
– Вся моя жизнь теперь это сплошные неприятности, – раздраженно пробормотал он, – так что хоть ты не приставай.
– Пап, а может, ты как раз отвлечешься от них, если посидишь с нами?
– Какая же ты приставучая, Лизка, – поморщился он.
Однако по тону, Лиза почувствовала, что отец близок к капитуляции и, проявив ещё немного настойчивости, уговорила его пойти с ними поужинать.
За ужином, пытаясь вывести отца из мрачного расположения духа, Лиза тараторила не умолкая. Она рассказала, как предупредительны были к ней учителя и как обрадовался Ромка известию о новых тренажерах. Однако отец лишь безразлично кивал. В конце Лиза решила козырнуть полученной от приятеля информацией:
– Пап, а ты знаешь, что в городе маньяк орудует?
– Какой маньяк? – отец заинтересовано посмотрел на нее.
– Серийный. Уже несколько трупов за две недели.
– А ты откуда знаешь?
– Мне Ромка рассказал. В управлении его отца полный шухер, но поймать пока не могут.
– Ничего себе, – изумленно протянул сидевший рядом с ней Сашка, – а я даже в интернете такой инфы не видел.
– Журналисты пока просто не разнюхали ещё. Мой источник более хорошо информирован. Кстати, все жертвы – девочки от двенадцати до четырнадцати, – Лизу распирала гордость от собственной осведомленности.
– Девочки? – неожиданно осипшим голосом переспросил отец.
– Да, пап. Но ты не волнуйся, я же предупреждена и одна не хожу никуда.
– Ну конечно, – не глядя на неё, отец раздосадовано хлопнул себя по лбу, – и как я сразу не догадался. Мы же познакомились именно так… и он у неё из структур, вроде как, и работать на себя её заставлял… чёрт, и как я сразу не догадался… при таком раскладе она не могла ему отказать… она и ушла именно потому… Ну точно, – он порывисто вскочил, отпихнув стул, – я так и знал. Она не от меня ушла! Не могла она от меня уйти! Я не мог её так обидеть, что бы она вот так ушла…
– Папа, ты о чём? – Лиза непонимающе всматривалась во взволнованное лицо отца.
– Я об Але. Я всё вспомнил! Сначала всплыли разрозненные кусочки, а сейчас всё, наконец, встало на свои места.
– И почему она ушла? – Сашка с любопытством посмотрел на отца.
– У неё была работа как у секретного агента, вернее именно им она, скорее всего, и была, но завязать решила. А теперь её снова заставили вернуться… – он нервно сжал руку в кулак, – но я вырву её из этих пут. Помогу выполнить это задание и вырву! Вырву, чего бы мне это не стоило!
– Папа, папа… – у Лизы от волнения перехватило дыхание, – какое задание? Откуда вырвешь?
– Всё, ребята! Вы должны мне пообещать, что будете молчать о том, что я вам сказал. Иначе у нас могут возникнуть проблемы. Тот газ, влияющий на память, несомненно, был страховкой, чтобы нас под удар не подставить.
– Папа, это всё не так! – Лиза подобно отцу вскочила и схватила его за руку. – Ты ошибаешься! Она никакой не агент! Это просто стечение обстоятельств!
– Это хорошо, что ты так думаешь, Лизок! Это абсолютно правильно! Я рад, что ты так считаешь, – отец ласково потрепал её по волосам и повернулся к выходу. – Ладно, ребята, приятного вам аппетита. Я пойду.
Поняв, что её тирада нисколько не убедила отца, Лиза повисла у него на руке:
– Папочка, не уходи! Она не агент, она ведьма! Я это точно знаю. Пожалуйста, не ищи её!
– Не смей так говорить о ней! – повернувшись, отец дал ей звонкую пощечину.
Охнувшая от неожиданности Лиза, отпустив руку отца, прижала ладони к щекам, на глазах сразу навернулись слезы:
– За что, пап?
– Ещё раз оскорбишь её, ещё не так получишь, – хмуро бросил отец и стремительно вышел.
– Сашка, я должна остановить его! – Лиза обернулась к брату.
– Как ты себе это представляешь? – Сашка саркастически хмыкнул. – По-моему, если отец вбил себе в голову, что она секретный агент, и он должен ей помочь, его не остановит ничего.
– Он погибнет, если ввяжется во всё это! Это счастье, что она оставила нас. Я не шутила, она действительно ведьма! Причем очень могущественная, такая, что даже жуткие адские монстры боятся её. А её супруг сам дьявол во плоти. Понимаешь?
– Прямо так и ведьма с дьяволом? – недоверчиво улыбнулся он.
– Ты не веришь мне? Опять не веришь? – в голосе Лизы послышались истеричные нотки.
– Лиз, успокойся, – Сашка поднялся из-за стола и, шагнув к ней, осторожно коснулся плеча, – не надо всё так драматизировать. Давай поговорим спокойно. Вот с чего ты взяла, что она ведьма?
– А с того что видела! Она может изменяться, сквозь стены проходить и перемещаться в другие сферы. А её пасынки никакие не приемные дети, а невольники её.
– Лиз, я ничего не понимаю. К тому же с памятью до сих пор проблемы. Можешь спокойно и по порядку изложить все известные тебе факты? – он сильно сжал её плечо. – Без эмоций и истерик. Сесть и спокойно рассказать всё, что знаешь.
– Хорошо, Саш, – Лиза отерла слезы и села на стул, предусмотрительно пододвинутый братом. После чего, дождавшись, чтобы он сел рядом, стала рассказывать:
– Всё началось с того, что когда отец привел её к нам в дом, он потребовал, чтобы я матерью её называла.
– Ничего себе… – Сашка удивленно повел плечом. – Ну а ты что?
– Я отказалась естественно. Отец стал кричать, что силой заставит, и я в гостевой комнате заперлась. А она сквозь запертую дверь прошла и попыталась на меня воздействовать своей силой, только у неё не получилось ничего, и она столкнула меня в параллельную реальность. То есть я вначале и не поняла куда попала. Вдруг раз и как свет выключили… сумрак вокруг и туман, а потом два монстра жутких чёрных на меня из этого тумана выскочили и сожрать хотели. Тут и она подошла. Монстры, как её увидели, от страха задрожали, по земле распластались и, как только она им рукой махнула: мол, брысь отсюда, улепетнули вмиг. Я перепугалась, конечно. Поэтому, когда она спросила, буду ли я её слушаться, пообещала ей это, и она меня обратно вернула.
– Ты хочешь сказать, что побывала в параллельном измерении? И как же вы туда с ней переносились? – Сашка недоверчиво поджал губы.
– Саш, ты не думай, это не выдумка и не фантазии. Я, кстати, первое время сама думала, что рехнулась, но это всё правда. И всё, что произошло дальше, это подтверждает.
– А что дальше произошло?
– А то, что сюда её муж заявился и начал ей претензии предъявлять, что она его бросила, функции свои не исполняет и мальчики её без её присмотра распустились совсем. А она его послала лесом. Ну а разговор этот отец слышал и предложил ей её приемных сыновей, как он подумал, сюда пригласить. Она согласилась. Только никакие это не сыновья были, а невольники. Она ими командовала как дрессированными собачками какими-нибудь. Только сказала, а они уже бегут исполнять. Кстати, если не веришь, что они у нас обитали – охрану спроси, сколько времени у нас Виктор с Германом жили.
– Спрошу, обязательно спрошу, а пока скажи с чего ты взяла, что они невольники её? У нас что рабовладельческий строй какой-то, чтобы у кого-то невольники были?
– Саш, они не люди… они все сущности параллельного мира… у них свои отношения и никакой наш строй не помеха для них свои порядки меж собой устанавливать. А взяла с того, что Виктор мне сам это сказал.
– С чего это он с тобой так разоткровенничался?
– Он пока меня от мужа отцовской пассии охранял вообще много что рассказал, чтобы я понимала, с кем дело имею.
