Марина Антоновна Тишанская
Исчезновение Летучей рыбы
– Извини, Роман, нас трое против тебя. Будем садиться. Мы с Петром за штурвалом, на тебе приборы. Запустим зонды, определим район посадки, и вперед.
– Понял, – недовольно сказал Роман, – сам будешь моей матери похоронку читать. А если живы останемся, будешь в МАКе оправдываться, чтобы меня не уволили.
– Согласен, – весело сказал Лопатин, – Петька, готовься. Роман, за тобой траектория торможения.
– А я? – обиженно спросила Варя.
– Проверь бот, – посоветовал ей Иван, – ты понадобишься, когда садиться будем.
***
Заноза вращалась не вокруг звезды, она находилась на неустойчивой орбите, центром которой была черная дыра, предположительно «дикая» кротовина. Это означало, что движение через нее, даже если не закончится немедленной гибелью, вынесет корабль в неизвестное пространство и время, пути из которых назад не будет. С другой стороны, соваться тигру в пасть и не требовалось, так как сигнал шел с поверхности планеты.
Качан вывел зонды на предполагаемый источник сигнала виртуозно, но ни один из трех аппаратов следов «Летучей рыбы» не обнаружил. Это ставило Лопатина в тупик. Если кто-то подает сигнал, значит, этот кто-то жив. А как это возможно, если от корабля не осталось даже обломков?
Кротовина ЛМ-615 была известна давно и располагалась возле самых напряженных транспортных путей. Чем руководствовался МАК, прокладывая маршруты, неизвестно. Но вела она себя достаточно спокойно, и никаких происшествий до сих пор не происходило. Пожалуй, исчезновение «Летучей рыбы» было первым случаем такого рода, вину за который можно было возложить на эту кротовину. По-видимому, когда произошла поломка, притяжение кротовины изменило курс корабля.
Занозой планету назвали за то, что, с одной стороны, она торчала на самом проходе, в непосредственной близости от устья черной дыры.
С другой стороны, рельеф поверхности, хорошо известный по снимкам с многочисленных зондов и по данным автоматов – разведчиков, вполне соответствовал данному кем-то названию. Естественно, что ни один космолетчик в здравом уме и трезвой памяти садиться бы на Занозу не стал.
Локализованный при облете планеты сигнал носил периодический характер, и легко можно было вообразить себе кого-нибудь из команды, хоть того же Гаврилова, собравшего из подручных средств передатчик гиперполя и подающего сигнал определенной частоты, чтобы привлечь внимание пролетающих мимо кораблей. Ребята понимали, что их обязательно будут искать, и должны были хоть как-то сообщить о себе. С другой стороны, почему тот же Гаврилов не воспользовался азбукой Морзе?
Это наводило на неприятные мысли. Либо единственный человек, который мог общаться подобным образом, без сознания, либо его уже нет в живых. На «Рыбе» могли быть пассажиры. А значит, пользуется собранным Гавриловым передатчиком кто-то совершенно неподготовленный. Но Лопатину не хотелось углубляться в такие мрачные размышления. Он считал, что все прояснится на месте. Мало ли как складываются обстоятельства? Иной раз кажется, что все ужасно и хуже некуда, а посмотришь – можно и выкарабкаться. Так что в данном случае неукротимый оптимизм играл на руку как самому Лопатину, так и тем, кого он надеялся спасти.
Обязанности Иван распределил заранее. Поскольку Качана пришлось оставить на корабле, чтобы было кому выручать их самих, если вдруг возникнет такая необходимость, то наблюдать за системами жизнеобеспечения он поставил Селиверстова. Девчонку, которую он про себя называл Кнопкой, Лопатин определил наблюдать за поверхностью планеты. Конечно, существуют регистраторы, возможность постоянного мониторинга, но только человек способен заметить что-то, выпадающее из обычного ряда случайностей и в конечном счете могущее оказаться самым главным. Кнопка отнеслась к поручению очень серьезно. Неудивительно, что она первая и заметила всплески света в той области поверхности, которую определили зонды. Странная дымка не позволяла четко видеть происходящее на планете. И все же это мог быть только тот самый сигнал, подаваемый кем-то из ребят с «Летучей рыбы». Лопатин не знал точно, сколько человек было на судне. Ответить на этот вопрос могла только база, которую по понятным причинам запрашивать не стоило.
Бот делал уже второй круг над районом поисков, а подходящего места для посадки все не было. Лопатин спешил. Он понимал, что времени осталось совсем немного. Если сигнал действительно подают ребята, значит, у них все совсем плохо.
Планета ощетинилась острыми иглами, возникшими в результате сочетания тектонической деятельности и чудовищного притяжения черной дыры. Поверхность Лопатину решительно не нравилась. Сзади угрюмо сопел Селиверстов. Девчонка сжалась на своем месте в комочек и терпеливо молчала. Качан только тяжело вздыхал, и его вздохи в наушниках казались Лопатину громом приближающейся грозы.
– Петя, не пыхти. Твой выход еще впереди. Вот застрянем на колючке, полетишь нас выручать.
– Типун тебе на язык, – обиженно пробормотал Качан. Он боялся оторвать глаза от приборов, утверждавших, что пока у группы Лопатина все хорошо.
Обратного пути уже не было. Да Лопатин бы и не повернул. Он понимал, что это их единственный шанс выручить ребят. Выбрать среди этих иголок площадку было делом непростым. Садиться, конечно, приходилось вручную. Лопатин углядел маленький островок среди оскаленных зубов Занозы и осторожно направил туда бот. Приземлились почти без происшествий. Судя по телеобзору, пострадал правый борт, бот плотно заклинился между двумя грядами обломанных игл. Взлетать придется на малой тяге, но об этом можно подумать потом. Сели – и ладно.
Все понимали, что пора идти. Судя по всему, ребята еще живы. По крайней мере, хоть кто-то. Лопатин прикинул, что может понадобиться им в первую очередь. Медицинский блок, гравитационная платформа – если она вообще будет действовать в этих условиях, запас кислорода. Вот и все, но и это немало. Ведь идти придется по очень и очень пересеченной местности.
Сидеть в боте, конечно, придется Варе. А они с Селиверстовым с максимальной скоростью двинутся к источнику сигнала.
Однако решение Лопатина вызвало неожиданные возражения. Варя, как и все механики, по второй профессии была врачом, а кроме того, мечтала ступить на неизведанную планету. И тут Лопатин дал слабину. Глядя в умоляющие глаза девушки, он согласился идти с ней. Селиверстов не возражал.
Иван нес баллоны и медблок. Несмотря на компактность и малую силу тяжести, это было непросто. Приходилось все время лавировать между острыми скальными выступами, один бок которых тонул в чернильной темноте, а второй слепил глаза. Даже с защитным фильтром глаза быстро устали, ведь шагать приходилось по каменной осыпи, а это, как известно, не пластобетон. Варя старалась не отставать. Ей досталась платформа. Платформу можно было пустить на малую тягу и просто толкать перед собой. Но девушка водрузила ее себе на голову и несла, как африканские женщины – кувшин с водой. Конечно, в скафандре высшей защиты ее походка была лишена того изящества, которым отличались дочери пустыни. Зато не разряжались батареи. На любой планете их можно было запросто подзарядить, только не на Занозе. Эта мелкая планетка не имела своего магнитного поля. Да и вращалась не вокруг звезды, а вокруг черной дыры. Свет, заливающий «солнечную» сторону, исходил от засасываемых в дыру частиц, светящийся ореол которых обрамлял устье на последнем рубеже, дальше которого уже ничего не было видно. Впрочем, это все можно было наблюдать, только находясь в пространстве. С поверхности свечение выглядело заревом. Насколько велика энергия излучения, Лопатин не представлял. Соответственно, подзарядка батарей была под вопросом.
