Маргарита Станиславовна Сосницкая
Молоко Жаръ-птицы
Ваятель, воинъ, а всякъ вступающий во бракъ
Спешитъ къ моимъ стопамъ просить о счастье.
Меня заточишь въ теремъ –
У людей похитишь. Къ тому ль стремишься ты,
О, витязь?»
«О, нетъ! Наследнику престола
Безъ счастия людей невыносимо счастье».
«Тогда изъ мифа в твою сказку
Пошлю тебе царицу я, прекрасную, премудрую,
Вскормлённую Молочною рекой,
Но знай, мы, в мифахъ боги, живём трудно –
Нелёгокъ бой с невежествомъ и тьмой
И веченъ.
Такъ для тебя судьбы не может быть иной
Какъ для твоей царицы».
«Что жъ, нареку её я Василисой.
Тебя мы будемъ почитать
Какъ покровительницу-мать!»
Иван к ней повернулся поклониться,
Ан, нет уж Афродиты-Лады –
Трепещет в воздухе улыбка Монны Лизы
Да бабочка над гривою кружится
И кувшинка горит нетрепетной лампадой.
01.04.2010
Жаръ-птице
Я давно не видела Жаръ-птицы,
На мое она не жалует окно.
Где она могла запропаститься?
Без нее и скучно, и темно.
Где ты, где, стоцветная Жаръ-птица,
Пламенный искрящийся цветок,
Всех сияний и огней царица,
Озаряющая запад и восток?
Над каким летишь меридианом,
Параллель какая под крылом?
Пафосно озёрам, океанам
Отражать сияние твоё.
Где ты, где, души моей Жаръ-птица?
В ней твое родимое гнездо.
Здесь шелково ты сумела опериться
И воскреснуть из золы раз сто.
Зажигаю трепетные свечи,
Начиняю жемчугом пирог.
Прилетай ко мне под вечер
На окно иль прямо на порог.
24.03.2010
***
О чем ты шепчешь мне на ухо, Афродита?
Так открываются бутоны розы чайной
Иль меж камней бежит сверкающий родник.
Твой шепот сладостно-необычайный
Лучом рассеянным возник.
О, торжество и царство совершенства,
Душевной чистоты апофеоз,
В минуты вдохновенного блаженства
О чем ты шепчешь языком луча и роз?
Смолкает родника целебное журчанье
И вздохи акварельных лепестков,
И явственно слова я различаю:
«Жизнь на земле –
мистерия богов».
Явленье Афродиты над Москвою
Полночный небосклон объят пожаром –
Москва так не горела при Наполеоне –
Метаются команды все пожарных,
Но нет поджога ни в одном районе.
А то в Коломенском Жаръ-птица слезы льёт,
Не слезы, впрочем, золотые искры,
Они полночный поджигают небосвод,
Их пламя по реке струится.
Ее находит голова пожарных:
«Что плачет так кормильца моего мать-птица?
Зачем она в горючем жар-ударе?
Что с ней могло за лихо приключиться?»
«Я сгораю в тревоге, печали
И горючие слезы лавиною лью,
Оттого, что богини своей не встречаю
Ей пылающих роз не дарю.
Без нее в этом мире не ясно,
Чёрен пепел и после огня.
Столько дней я летаю напрасно,
Афродита не встретит меня.
Оттого я, Жаръ-птица, в угаре,
Оттого и Москва вся в пожаре».
Горизонт источает прозрачно сиянье,
Заполярье хотя далеко,-
В белизне, как поток в океане,
Растворяется, блекнет огонь.
На собачьей упряжке по своду
В белой мантии меховой
Афродита плывет свободно
На свиданье с Венерой, звездой.
И отрадно в Москве белокаменной,
Хлебосольствует мирно столица,
На верхушке кремлевской, на башенной,
Восседает двуглаво Жаръ-птица.
Обретение имени
«…женщина должна была дать им тайные имена,
чтобы тем самым изменить мир».
( У.Б. Йейтс)
Ночь июньская, ласковей шерсти
Быстроногого дикого зверя,
