Маргарита Смирновская
Поймать лаптем удачу
ГЛАВА 5
Я весь вечер и полночи ждала, пока Гущин насидится в Интернете и пойдет спать. Он, наверное, чашек двадцать кофе выпил, при этом все время что-то жевал. Потом убрался на кухне, пошел в душ. Я вдруг тоже захотела попить чаю и пошла на кухню. В груди защемило. Чистота, как при Маше… Так и кажется, что она сейчас выйдет, чтобы поболтать со мной, обсудить новый рецепт или вспомнить о свой неудавшейся семейной жизни.
На столе я увидела толстую тетрадь и карандаш. Открыла. Какой же ужасный у Гущина почерк! Ни одного слова не разобрать, словно китайская грамота или санскрит. Половина слова то по-русски, то неизвестно как написана. Я перевернула тетрадь и стала рисовать. Конечно же, я думала о Высоковском-младшем. Если он бабник, то какой у него взгляд? Я изобразила, как он стоял в комнатушке. Если он убийца, то каким он должен быть? Добавила ему пистолет и сделала более жестким лицо. Где я видела этот взгляд? Видела ведь где-то… Точно, фото на стенде в офисе, и еще когда он дрался в гараже. Так, а если он голубой – как он выглядит? Я попыталась изобразить его более жеманным. Получился полный бред, и я все перечеркнула.
– Ненавижу!
– Ты что не спишь? – Гущин стоял в трусах, сонный. – Время полтретьего ночи.
Это что, я вместо того, чтобы просмотреть документы, сидела и фигней страдала? Гущин пошаркал в туалет, а я захлопнула тетрадь и пошла в свою комнату. Как только легла, несмотря на злость на свою дурь, сразу же уснула. Снилась погоня. Стреляли в меня с разных ракурсов, но не попадали, и я всюду видела Мишину руку с пистолетом, направленным на меня. Я забежала в какой-то дом, и он пошел ко мне навстречу со зловещим выражением на лице, усмехаясь. Мне было страшно, страх меня буквально пронизывал. Я не могла пошевелиться. А Миша вдруг поцеловал меня. У меня защемило в боку, и от боли стало трудно дышать. Я проснулась и повернулась, затаив дыхание. Опять покраснела, и меня бросило в жар. Чуть погодя боль в сердце отпустила, и я смогла спокойно дышать. Вот нахал, даже во сне меня не оставит в покое. Довел меня до сердечного приступа… Я хотела посмотреть на мобильник, чтобы узнать, сколько времени, но вспомнила, что забыла сумку на поминках, и пошла в коридор, где висели часы. В коридоре я посмотрела на новую дверь и на полочке для обуви заметила Машину большую черную сумку, которую теперь носила я, и которую не забыл забрать из ресторана Сергей. Гущин… Какой же он умница! У меня на сердце стало теплее. Возможно, он перестанет паясничать и поумнеет, и тогда я за него замуж выйду. Пусть он не принц, но внимательный и заботливый.
Я достала мобильник – пять утра. Завела будильник на полвосьмого и легла спать. Больше мне ничего не снилось. Даже показалось, что как только я дотронулась головой до подушки и закрыла глаза, сразу же зазвонил будильник на телефоне. Глаза не хотели открываться, а тело мое весило, наверное, целую тонну. Я еле заставила себя подняться и пойти в душ.
На кухне уже что-то шипело, и я было подумала, что это Машка, как вспомнила, что у меня теперь вместо Машки новый сожитель – Гущин.
После душа мне стало легче. Надо опять лезть в Машин гардероб за одеждой. Моя простенькая одежонка совсем не подойдет для похода в солидный офис.
Я вошла в кухню. Гущин раскладывал по тарелкам яичницу с поджаренной сосиской.
– Что так рано встала? – спросил он. – Я думал, ты проспишь до обеда.
– На работу надо идти.
Я посмотрела на тарелку. Так простенько. Не сравнится с тем, что мне готовил Павел. Есть не хотелось, но отказываться было некрасиво, он же старался. Поселился у меня по моей просьбе, да еще домработника заменяет.
– Зачем? Ты же на больничном.
– Да. Но мне надо искать новую работу.
– Понятно. – Гущин сел напротив меня. – И кем устроилась?
– Еще пока устраиваюсь. Секретаршей начальника.
– А сможешь? Ты же кофе варить не умеешь. И характер у тебя, мягко говоря… кхе… взрывной, – подобрал он наконец нужное слово. – Не жалко тебе начальника? Ты же его и побить можешь.
– Сама не рада туда идти, но надо. Уже договорились.
– Да… – подумал он и вдруг, будто что-то вспомнил. – Вик, а зачем ты Высоковского пригласила сюда? Назначила ему свидание, а сама спать пошла. Или ты тогда с ним договорилась, чтобы он приезжал сюда изображать тайного воздыхателя? Я, конечно, ценю твои силы на покорение моего беспечного сердца, но до часу ночи заставлять его мерзнуть под окнами… Вик, ты бессердечная!
Я подавилась. У меня в голове сразу промчалась масса вопросов. Миша приезжал сюда? Опять стоял под окнами? Но почему? Что ему надо? Мог бы подняться и спросить у меня. В груди опять все сжалось. Не на меня же он приезжал посмотреть! Не похож он на робкого. Гущина испугался? Нет, бред. Ему, скорее всего, нужны бумаги или информация от меня. Что же делать? Как прекратить все это?
– Хозяйка ты никакая, – продолжал Сергей. – А как женщина – вообще бессердечная и совсем не приспособлена к семейной жизни. Жениться я на тебе могу, но поставлю ряд условий.
Гущин не сводил с меня озорных серых глаз. Я опять подавилась и выпила целый стакан воды, чтобы перестать кашлять.
– Не пугайся, я в отличие от тебя очень мягкий человек, и у меня отзывчивое, доброе сердце, – продолжал он.
– Гущин, ты меня сума сведешь!
– Именно этим я и занимаюсь. Так что делал под нашими окнами этот хмырь?
– Только ревность ко мне не изображай. – Я встала и налила себе кофе. Яичницу Сережину я так и не доела, да и боялась ее уже есть, совсем она мне в рот не шла. – И я не знаю, что он здесь делал. Увижу – спрошу.
Блин, похоже, я опять краснею. Щеки мои запылали.
– Ты с ним сегодня встречаешься? – Гущин хитро поднял одну бровь.
– Да нет же! Я вообще говорю. Если увижу его, узнаю, что он здесь забыл.
– Ну-ну. Так ты согласна на ряд условий?
– Каких? – не поняла я.
– Очень полезных для тебя. Я сегодня для тебя их в письменной форме приготовлю.
– Гущин, ты совсем оборзел! – Я встала из-за стола. – Мне пора. Вечером буду.
Я пошла в комнату Маши выбирать себе наряд.
– А спасибо? Вик, ты еще и невоспитанная.
Гущин стоял в дверях.
– Спасибо, – буркнула я, рассматривая кремовую шелковую блузку.
– К ней вот эти брюки бери. – Он показал на черные брюки из ткани под кожу. – И вот этот ремень.
Таким образом, мы с Сергеем создали мне приличный вид секретарши. Я полчаса наводила макияж, потом сказала Сергею, чтобы он проверил холодильник и сходил в магазин за продуктами. Вечером решили готовить ужин. Гущин с усмешкой произнес:
– А ты справишься?
Я подумала, что мне стоит купить полуфабрикатов, чтобы Гущин не остался голодным, так как вкусно что-то приготовить я сама вряд ли смогу.
В полицию я приехала на такси, и снова на проходной повторилась старая песня: куда, зачем, кто такая и еще куча вопросов. Как они мне надоели! Записали бы мои предыдущие ответы. Я раз пять сказала, что на вчера у меня был пропуск от Андрея Петровича, но я не смогла к нему приехать по очень уважительной причине, которая называется похороны, и пришла как только смогла, но они снова и снова допрашивали о причине визита. Конечно, я им не рассказала про регистратор, но про майора Петрова упомянула. Меня провели к следователю Паржину – так было написано на его двери. Паржин был довольно приличный мужчина. Темные короткие волосы, а сам – аккуратный, на вид серьезный и непробиваемый. Этакий скорпион, говоря языком гороскопа. Именно это насекомое, почему-то и вспомнила я, когда увидела его.
– Виктория Рязанцева, уроженка Воронежской области, село Листопадное. Мать воспитательница, отец военный летчик в отставке. На пенсии, – добавила я. – А вы Паржин А Вэ?
– Анатолий Викторович. Что вас привело к нам?
Анатолий Викторович сел на стул, словно опять собирался меня допрашивать.
– Я устала спрашивать: где майор Петров, что меня допрашивал в четверг? Как идет следствие по аварии, что произошла на дороге? Я не знаю, где, но в которой разбилась моя подруга.
У Паржина было каменное лицо, от чего он становился все более неприятным.
– Никаких сведений об аварии к нам не поступало. И майора Петрова у нас нет, и не было. И если вы не прекратите ходить сюда и доставать нас своими глупостями, то мы вас посадим на пятнадцать суток за издевательства над исполнительными органами. Я понятно вам объяснил?
– Но…
Я встала и почувствовала, как меня затошнило. Я словно оказалась в какой-то яме. А я еще хотела Андрею Владимировичу все выложить! Я только сейчас поняла, что я одна со своей проблемой… Кроме Кристи мне некому это все рассказать. Да и она не знала, что мне угрожали, что в меня уже два раза стреляли.
– Я понятно вам объяснил? – еще сильнее надавил Паржин.
Я молча вышла, совсем не помня, как оказалась на проходной. И тут вдруг я решила спросить у полицейского.
– А начальник следственного отдела работает сегодня?
– Он со вчерашнего дня на больничном.
Все понятно. Он не вышел на работу. Даже если бы я вчера сюда приехала, то ничего бы не изменилось. Совпадение ли это? На этот вопрос я не в силах была себе ответить.
Я села в такси и с грустными мыслями поехала в Москву устраиваться на работу. Мои размышления прервал звонок телефона. Я машинально сняла трубку, даже не посмотрев на экран.
– Да.
– Доброе утро. – Голос был бодрый и веселый, но я не могла понять, кто это. – Виктория, я друг покойного Павла. Я слышал, у тебя проблемка. И у меня тоже. Точно знаю, что Пахан забыл у тебя барсетку. Она мне ой как нужна. А вот тебе нужно, чтобы тебя не убили. Знаю, что за тобой ведется охота. Даже знаю, кто ведет. Давай так: ты поможешь мне, а я помогу тебе.
– И как ты мне поможешь? Позвонишь в полицию?
Ну не верила я ему! Мужчина засмеялся, и я вспомнила этот смех. Это тот полный парень с обаятельным ухоженным лицом. Он был на поминках и сидел рядом с руководством. Возможно, он и был финансовым директором.
– Я отдам деньги за бриллианты, за которые Пашка еще не расплатился.
– С чего ты взял, что он за них не расплатился?
– Он внес треть стоимости и должен был отдавать по частям. Ты не знаешь, но этот набор стоит хорошего состояния. А такой суммы наличкой у него не было. Он же собирался за границей жить, там домик приобрел, организацию стал открывать, паспорта поменял. Все это стоит немалых денег. Тут его убили. Деньги за бриллианты не отданы. Они знают, что бриллианты у тебя.
– Значит, я им нужна живая, – позитивно решила я. – Без меня они не найдут их.
– Ну и что они с тобой сделают, как ты думаешь?
– Попытаются поймать и пытать будут. В барсетке кроме банковских и скидочных карточек ничего больше нет. А зачем они тебе?
Меня злило, когда охотились за чужими деньгами. Уж лучше я отдам эту барсетку законному наследнику, то есть Высоковскому, но уж никак не их финансовому директору, будь он хоть трижды друг покойного Павла!
– Там есть бумажка. Это шифр, очень нужный для нашей фирмы. Без него мы не можем работать, так как не можем открыть сейф.
Ах, вот оно что! А я думала, это пароли…
– Ну, так что? – спросил «ФинДир».
– Я подумаю. Ведь есть и законный наследник этой барсетки.
– Мишка? Да он не смыслит в этих делах ничего! Да и потом, ты хочешь помочь человеку, который отделался от родного брата.
– А ты хочешь его обокрасть! – Не выдержала я. – Мне надо подумать.
– Отлично! – радостно сказал «ФинДир». – Для умных мыслей я тебе раскрою еще одну тайну. За тобой следит киллер, но кто его нанял, я не знаю. Но в моих силах узнать. Я так думаю, это киллер-любитель, а то бы давно уже тебя грохнул. Так что думай быстрее, пока этот любитель в тебя не попал.
– Постой! – крикнула я. – А может, ты его нанял?
– Я? Да зачем? – Он рассмеялся. – Подумай сама, зачем мне тебя убивать, когда я не знаю, куда ты дела барсетку. Мы всю квартиру перерыли – ни документов, ни барсетки. Да и документы – бог с ними. А прежде всего нам нужен шифр.
– Так это вы устроили у меня такой бардак?!
Я чуть не задохнулась от возмущения. Я, понимаешь, мстила Высоковскому, а в моей квартире рылся этот «смешарик»!
– Не такой уж и бардак. За взломанную дверь я тебе возмещу ущерб. Ну, в коридоре разбили статуэтку…
– А первый раз кто влезал в мою квартиру?
– Не знаю. Но думаю так: либо тот, кто ищет бриллианты, либо тот, кто убил Павла. Могу узнать. Если отдашь шифр.
Меня беспокоил еще один вопрос, и я его задала:
– Михаил Высоковский мог бы быть киллером, или нанять его?
«Финансовый» опять рассмеялся.
– Беспокоишься? Отвечу, как отдашь шифр.
– Я подумаю, – ответила я, и отключила телефон.
Теперь мне стало понятно, что за мной наблюдали три человека. Один искал бриллианты, другой («финансовый»?) – документы и шифр, а третий просто хотел убить меня. Но зачем? Получается, тот, кто в тени, хотел убить и Машу. Это мог быть и Михаил. Но Михаилу тоже нужны документы. Возможно, поэтому он наблюдал за мной и спасал меня. Ведь ему, как и им, необходимо знать, куда ушли деньги, и кто за этим всем стоял. Может, мне стоит все отдать Михаилу и рассказать обо всем? Но вдруг он и есть убийца брата, и я ему просто помогу доделать начатое? Он получит информацию и нас с Машей убьет, а сам будет в шоколаде. Нет, сначала надо точно понять – кто убийца. Но и отдавать все «финансовому» нельзя. Если Высоковский жертва, то будет несправедливо помочь «финансовому» его обокрасть или вести за его спиной темные дела. Не верю я, что Михаил ничего не смыслит в стройке. У него же талант в руководстве, плюс образование. Темнит этот «финансовый».
В офисе я была в двенадцать часов дня. Современное высотное здание на окраине Москвы, пропускная система. В холл меня впустили по паспорту, и только после звонка – в отдел кадров. В здании я себя почувствовала Тесеем, попавшим в лабиринт. Там сотрудники либо спешили и толкались, либо вообще в коридорах никого не было. Кое-как я нашла заветную табличку: «Отдел кадров», и с отстукивающим степ сердцем вошла в кабинет. В кабинете сидели две девушки. Одной на вид было лет двадцать пять, другая выглядела студенткой-первокурсницей. Та, что студентка, раскладывала папки, а вторая обратилась ко мне.
– Виктория, присаживайтесь. – Она замялась. – Хочу вам сказать, что вы опоздали на собеседование. Поэтому, возможно, и пройдете, но на конкурсной основе.
Я ничего не могла понять.
– Постойте, как опоздала?
– Вы должны были приехать к девяти часам утра. У вас на это время было назначено собеседование.
– Мне об этом ничего не говорили, – сказала я и с облегчением вздохнула. Ужасно не хотелось здесь находиться. Пока я ехала в машине, мне в голову пришла мысль: на некоторое время вернуться в деревню и там переждать, пока здесь все уладится, и все забудут про эти шифры и бриллианты.
– Сожалею. – Девушка набрала чей-то номер. – Владимир Львович, пришла новая секретарша Виктория от Вяземцева. Да. – Она повесила трубку и обратилась ко мне. – Пройдемте со мной, я вас познакомлю с начальником. Если вы ему понравитесь, то будем оформлять договор.
– А профессиональные навыки разве не понадобятся? – удивилась я. Мне здесь уже совсем не нравилось.
– Если все будет хорошо, Алина вас обучит, – ответила она, и мы вошли в лифт. – Сюда попадают либо по рекомендации преподавателей, либо по хорошему блату. Чужих у нас нет.
Все понятно. Те, что грамотные, тянут безграмотных друзей и родню. Так и я со своим ГПТУ – обучусь на месте у образованной и талантливой Алины, которая, возможно, не одно высшее имеет.
Мы вошли в кабинет заместителя директора. У меня сразу колоколом в голове прогремело – это же отец Миши и Павла! Неужели ему нужна секретарша?
В кабинете стоял стол секретарши, кулер, холодильник, машина для кофе, много шкафов и небольшое окно с розовыми жалюзи. Я даже насчитала три цветка. Кабинет тесный, но вполне жилой, правда, освещение не очень хорошее. В кресле секретаря сидел тот черненький мужичок, на которого ни Михаил, ни Павел не были похожи ни капли. Рядом стояла девушка с огромными голубыми глазами, очень высокая и стройная. На вид ей было лет восемнадцать. Блондинка с голубыми глазами – и я, деревня, с образованием ГПТУ, полученным в Борисоглебске. Сейчас, благодаря Машиному гардеробу, я выглядела вполне прилично, но она куда круче. Я и без слов этого заместителя (что являлся отцом Высоковских) поняла, что он моим видом разочарован. Меня это несколько обидело. Так откровенно скорчить гримасу, как будто ему вместо фуа-гра – помои предложили! Посмотрел бы на себя для начала! Сам-то – старый хрыч с чучмекскими чертами. Надеть на него фуфайку – и от узбека не отличишь!
– Это Вика, ее порекомендовал Кирилл Вяземцев, как сговорчивую и трудолюбивую сотрудницу.
– И настолько детка трудолюбива, что на собеседование к обеду пришла.
– Я не знала, что мне надо прийти к девяти.
– Поэтому в рабочий день решила выспаться. Ну, да ладно. У нас, знаешь ли, конкурс. Секретарша должна отличаться покладистым характером, стрессоустойчивостью, трудолюбием, терпением и обладать красотой. Что есть у тебя?
– А знания и опыт нужны?
Меня уже все бесило. Чем больше я знакомилась с этим семейством, тем больше они мне все надоедали.
– А у тебя есть? – спросил он у меня так, как будто был уверен, что к нему пришло устраиваться на работу дерево. Да, кстати, а у меня это все есть? Я ведь ни дня не работала секретаршей. Был опыт с «1С», помогала в магазине директору, поэтому знала, как важна эта программа, но секретарское дело я изучала только в училище, и то – не все лекции посещала, поэтому знала обязанности поверхностно.
– Есть опыт работы. И ни одного нарекания со стороны работодателя, – заявила уверенно я.
– И кем ты работала, можешь показать рекомендации? – удивился зам. Тут я и попала. Рекомендаций-то у меня нет. Да и что я могла показать? Рекомендации продавца частного зоомагазинчика «Лапушка»? Или «Четыре лапы»?
– Что молчишь? Соврала? – Ухмылялся он. – Я понимаю, что место для тебя хорошее. Но ты мне не подходишь. Упрямая ты и врушка.
– Я не врала. У меня рекомендаций нет. Вы мне обоснуйте, чем эта девушка, – я показала на блондинку, – лучше меня?
– Виктория, вам лучше уйти… – промямлила девушка из отдела кадров.
– Нет, обоснуйте. Я не уйду, пока мне не скажут причину отказа. Возможно, я тоже стрессоустойчивая и… как там… покладистая с терпеливым характером! – не унималась от обиды я.
Я услышала знакомый смех в дверях кабинета зама. Мы стояли в проходной комнате секретаря, дверь была открыта, но я ни разу туда не посмотрела. Заместитель же ответил:
– Но ты и не красавица.
– Из любой женщины можно сделать красавицу! И как вы поняли, что она терпеливая и трудолюбивая?
– Нам пора, – тянула меня к выходу кадровичка.
– Вы мне не подходите. До свидания, – ответил заместитель, ухмыляясь.
– Нет, она подходит. – Михаил стоял в дверях и улыбался. – Упрямая, целенаправленная, хорошо знает «1С» и «Смета.РУ», умеет пользоваться кофейным аппаратом, сможет даже начальника защитить, может заменить телохранителя. Ну, а красота – это дело вкуса, и к качеству работы оно не имеет отношения.
Его отец растерялся. А Миша подошел и наклонился к его уху.
– Она отличный сотрудник, поверь мне.
– Но она даже на собеседование вовремя не пришла! Опаздывать будет, сразу видно – любит поспать! А эта девочка, – взял он девушку за руку, – пришла за час до собеседования.
– За опоздание мы ее оштрафуем. Света, – обратился он к кадровичке, – оформите ее и ознакомьте с обязанностями.
– Миша…
Это последнее, что я услышала от будущего шефа, выходя из кабинета. Мы вошли в лифт. Света задумалась.
– Повезло тебе. Откуда он о тебе столько знает? Вы знакомы? – спросила она.
– С кем? С Михаилом? Совсем чуть-чуть.
– Он ненавидит опоздания и халтуру в работе. Странно, что он тебя взял, не находишь?
– Да, только сразу оштрафовал, хотя я пока не являюсь его работником.
Блин, чего я добилась? Я же не хотела здесь работать! Кто знал, что он стоит рядом и все слышит… Я просто хотела, чтобы мне объяснили, чем я хуже той блондинки. Как этот хрен понял, что она трудолюбивее меня? Ну, помладше она меня, но она же – штакетник! Ну, глаза у нее красивые, зато у меня волосы волнистые и гуще, и фигура лучше, чем у нее. Она доска и спереди, и сзади. У меня спереди тоже негусто, но сзади хотя бы есть на что посмотреть… А личные качества он не мог за три часа проверить.
– Это ты легко отделалась. Насколько я знаю Михаила, он в работе зверь. Какая-то дура у него на фирме бухгалтерию удалила, так молоденькой бухгалтерше не поздоровилось! Во-первых, она тоже хороша – привела в кабинет незнакомого человека. Хотя бы с фото сравнила! А то якобы перепутала с новой будущей сотрудницей.
– И что с бухгалтершей стало? – Мне стало жаль девушку.
– Ничего. Понизил в должности на полгода. Она и уволиться не может, так как загремит по статье. Вот и отрабатывает.
– Как же теперь он выкручивается из ситуации?
– Не знаю. Сейчас проблемы похуже, чем удаленная «1С».
Наверное, целый час Света вносила мои данные в компьютер. Удивилась, что я без трудовой книжки пришла. Мы решили составить временный трудовой договор. Освободилась я как раз к обеду. Света меня познакомила с Алиной, которая оказалась секретаршей начальника юридического отдела. Это была маленькая женщина лет тридцати пяти, с внешностью девочки. Мелкие кудри, каре, рыжая, яркая, чуть полноватая, но хохотушка и оптимистка.
Алина позвала меня с собой на обед. На втором этаже находилась столовая фирмы. Там было что-то вроде шведского стола – набираешь всего и идешь на кассу. Как мне объяснила Алина, в этой столовой обедают не все и не всегда, так как тем, кто работает давно, уже поднадоело, кухня однообразная. Поэтому некоторые ходят в ближайшие забегаловки, а кто побогаче – в рестораны, здесь их много. Еще я заметила, что Алина всем улыбалась и со всеми здоровалась. Такое ощущение, что у нее в этом здании все были близкими друзьями.
Мы набрали еды и сели за столик.
– Ну, так что? Расскажу я тебе сначала про начальника, – начала она. – Твой начальник принадлежит семье Высоковских, поэтому занимает такой высокий пост. Мужик он нормальный, но помешан на моделях. Хотя смотреть – смотрит, а трогать – не трогает. Этакий вуайерист. Поэтому у него секретарши держатся два месяца, не больше.
– Хороша перспектива! – сказала я.
– А тебе что бояться? Тебя сам Высоковский взял. Кого Паша или Миша берут – того только они могут уволить. А раз тебя Миша сразу не уволил, значит, тебя никто не уволит, даже если очень захочет. – Алина нагнулась ко мне. – Расскажи мне, кем ты ему приходишься?
– Кому?
– Мише. Неужели ты его подружка? – хитро улыбнулась она. – А я слышала, он только мотоциклами увлекается. Есть бредовая сплетня, что он гей, но я не верю. Елена Высоковская за ним бегала и очень даже удачно. Сейчас она родила мальчика, но я не думаю, что от Миши.
– Уже родила?
– Она родила в день смерти мужа. Вот такая вот судьба. Бог одного забрал, а другого дал.
Я задумалась. Какой-то ядовитый червячок меня точил.
– Так ты не сказала, кем ты Мише приходишься, – заметила она.
А кем? Никем. Девушкой, которая не отдает ему документы. А может, даже жертвой. Пустить новую сплетню?..
– Невестой, – сказала я. Пусть радуется, что он теперь не гей и не импотент. Это ему бонус за удаленные программы.
– Я так и думала! Только такая девушка может быть у нашего Миши. – Алина даже расцвела. – И когда свадьба?
– Через три месяца.
Боже, что я болтаю?!
– Вика, я так за тебя рада, так рада! – Она прожевала брокколи и продолжила восхищенно. – А как я за Мишу рада! Теперь не представляю, что будет с этой грымзой Ленкой! Она же от Мишки не отстает! На правах родственницы ни шагу ему не дает сделать. В больницу, в магазины, по дому – всегда ей Мишу подавай.
– А Павел что?
– А Паша с ней, считай, со свадьбы не жил. Он просто развестись с ней не мог из-за контракта. И все знали, что ребенок не его. Чей он, я не знаю, но и не верю, что он Мишин. Хотя Лена всем на это намекала, но Пашка ее затыкал и тоже в это не верил.
– А Миша что?
– Он это даже не комментировал.
– Да, любит он так, – вздохнула я, вспомнив, что на мой огромный список вопросов или обвинений он если и отвечал, то лишь изредка. Основная масса оставалась без комментариев.
Уже в кабинете Алина мне очень доходчиво разъяснила про папки и как работать с программой, кто такие Аня, Юля, Оля. Это куда мне письма пересылать, если понадобится. Начальник мой куда-то уехал, и я сидела в полном одиночестве. Теперь я могла подумать. Я второй раз в жизни про Михаила не услышала ничего плохого. Первый раз это было на кладбище, тогда мама умершей девушки Павла говорила про Высоковских только хорошее. Теперь Алина. Она искренне любит их – ни слова гадости: ни про Пашу, ни про Мишу, ни про их отца. И Михаил тоже хорош! Что он все носился с женой брата? А может, это правда? Стал бы он бегать по врачам с чужой беременной женщиной… А может, у них и было что-то, раз она заразилась от него. Он и чувствовал за нее ответственность. Да что ж я сама себе вру? Какая разница, чей ребенок, Высоковский все равно останется Высоковским. И не мое дело, от кого родила жена Павла, и с кем спал Михаил. Вообще, он гей, маньяк и импотент – от таких не рожают. Я выпила в раздумьях чашек пять кофе, пока не закружилась голова. И когда я посмотрела на время, было уже полседьмого вечера. Я пересидела полчаса.
В лифте меня ждал сюрприз. Бывают в жизни совпадения, но не такие же! Как только открылись двери, я еще подумала, стоит ли мне заходить: там стоял Михаил. По его взгляду я заметила, что он мне обрадовался, словно ждал, когда же я ему попадусь на глаза. Я сначала замерла, подумала: сейчас будет меня чихвостить. И зачем только я к нему на работу напросилась, что я тут делаю… Но он молчал. Только когда двери лифта открылись совсем, он сказал:
– Нам надо поговорить.
– Лучше не надо, – со страхом ответила я. Что-то мне совсем не хотелось на его вопросы отвечать. – В прошлый раз, когда ты хотел со мной поговорить, меня чуть не убили, – объяснила я.
– Нам надо поговорить, – повторил он, взял меня за руку и подвел к окну. – Видишь?
Я посмотрела на улицу. Прохожие шли с работы, на крыльце курили.
– Узнаешь? – спросил он.
– Нет. – Я не понимала, о чем он.
– На крыльце двое.
Дальше ему объяснять не пришлось. Я их узнала: это они вчера затеяли погоню.
– Что же делать?
Это я спросила у себя, но Миша понял это иначе.
– Идем.
Он потянул меня в помещение охраны. Там сидел старичок.
– Я выйду как всегда, – сказал ему Миша и прошел со мной через кодовую дверь.
На заднем дворе нас уже ждали. Пистолет у меня в этот раз был в сумке, и его неудобно было доставать. На пояс я его не пристегнула только лишь из-за того, что на мне была легкая кремовая блузка. Она не скрывала мою талию, как свитер, что я надевала на похороны. И тут Миша полез в драку.
– Мих, отдай нам ее! Мы ниче ей не сделаем. Так надо! – кричал один из них.
Высоковский не отвечал.
– Ну и дурак ты! Тебя же с ней пришьют!
И тут я поняла, что в этой драке он проиграет. Ведь нападающих четверо.
Я смутно помнила приемы, которым меня обучал отец. Но своей большой сумкой и ногами я тоже драться могу. Так я и сделала. Того, кто подходил к Мише сзади, я оглушала сумкой. Кого-то я огрела ногой. Потом Миша схватил меня за руку, и мы побежали. За нами неслись двое ребят. Как и в прошлый раз, Миша стал сворачивать в проулки и дворики. Я узнала нашу арку. Нет, только не это! Да, он опять меня зажал, но уже снял с меня куртку и сумку, с себя снял косуху и все это бросил на лавочку. Потом прижал меня к стенке и стал настойчиво целовать. Тут в голове у меня помутнело, и я поплыла. Я не помню ни погони, ничего. Нет, я не могу сказать, что я до этого не целовалась. Целовалась, конечно, и много раз. Но так – впервые. Это был настоящий поцелуй и очень страстный. Я даже не поняла, что ему отвечаю. Прильнула к Михаилу и совсем забыла, с кем я стою. В смысле, что он мой объект вожделения, это мой организм помнил, а о том, что он гей, бабник, маньяк и шизофреник – это я напрочь забыла. Я только потом смутно вспомнила, что в нашу арку кто-то забежал.
– Где они?
– Не видно. Может, в подъезд побежали?
– А эти?
– Нее, это не они… Те по-другому одеты были.
– А похожи.
– Ага! – засмеялся кто-то.
Что было потом, я тоже не помню. Но думаю, они ушли, потому что Миша резко отстранился от меня и сказал:
– Стой здесь. Я сейчас.
И он побежал во вторую арку. Я не знаю, сколько я так стояла и слушала бешеный стук своего сердца. В голове раздавался вопрос: что это было? Я что, такая идиотка, что готова была ему прямо на улице отдаться? Вместо того чтобы дать сумкой по башке, я как самая последняя извращенка целовалась с геем!
Рядом с моим плечом что-то с грохотом ударилось о стену. Я обернулась. Пуля? Опять кто-то стрелял и промахнулся? Кто? Ох, умереть мне целованной геем…
– Ты хоть бы оделась, – заметил Миша, кинув мне в руки мою куртку.
Сам он быстро застегнулся и сел на мотоцикл. Я даже не видела и не слышала, как он подъехал. Как в замедленной съемке, я пыталась надеть куртку. И все-таки кто же стрелял, неужели он? Поцеловал на прощание свою жертву и решил убить?
Миша посмотрел на меня, улыбнулся и застегнул на мне молнию.
– А ты с журналистом не спишь, да?
Что? О чем он меня спрашивает? С каким… Тут до меня дошло, и я вернулась в реальность.
– С чего ты взял?
Только бы он не решил, что у меня шалят гормоны, и я от первого встречного схожу с ума.
– Вы в разных комнатах спите. Но от вас пахнет одинаково. Вы брат и сестра, да?
Вот такого оборота я не ожидала! Я взяла с лавочки сумку и села на мотоцикл.
– Гущин хороший парень. И не гей, как некоторые.
Смеется? Нет, я его убью! Что же получается? Всегда там, где находится Миша, в меня стреляют. Почему он меня спасает, а на самом деле хочет по-тихому убить? Это он так при всех строит себе алиби? Мол, я ее спасал, все видели, а кто ее убил – не знаю. Какой же он хитрый и расчетливый… Но я жить хочу, я не дам ему убить меня втихаря. Я с огромной тяжестью на сердце поняла, что, наверное, убью его сегодня. Ему нельзя жить. Он маньяк, гей… И что он со мной делает?! Сам остается холодным, как сухой лед. Мне было до слез обидно и стыдно от того, что я отчетливо понимала, что он раскусил мое состояние, причем его это забавляло. Я опять не успела понять, сколько мы проехали, и включилась, только когда он остановил мотоцикл рядом с моим подъездом. Я залезла в сумку и достала пистолет.
– Я вызываю тебя на дуэль, – сказала ему я, направив на него дуло.
– На какую?
– На обычную. Вызываю на дуэль, как Пушкин вызывал Дантеса.
Меня уже трясло. Я понимала, что если он останется таким спокойным, то я его во дворе без дуэли пристрелю, за одно только безразличие. Он вздохнул и ответил:
