bannerbannerbanner
Танаис

Марат Байпаков
Танаис

Глава 16. Триумф

Перед городом Хваризамом, на удалении в три полета стрелы от главных ворот, пленные персы раскладывали погибших в брани. Пленным отрубили большие пальцы на руках и заботливо остановили кровь, перевязав лоскутами одежд павших. Направо с поля брани относят в смертных облачениях и при оружии погибших воителей хурритов и степных озерных и золотых. Налево – нагих, без украшений, оружия и доспехов – повергнутых сторонников царя. Неравные вышли горы мертвецов. Та, что слева, – в две тысячи погибших. Та, что справа, – едва под три сотни. Необъятный курган и горка. Пленников около пяти тысяч.

С гибелью царя короткая война завершилась. Гарнизон города выдал степнякам малолетних детей правителя и семерых его жен. Дети, а их девять: семь мальчиков и две девочки – стояли жалкими тенями у подножия кургана из серых трупов. Торжественные царские одежды с жен и детей сняты. Как и сняты золотые украшения. Только узоры татуировок на руках и телах выдают утраченный сан.

Закончив раскладывать трупы, пленные воины искалеченными руками берутся за возведение погребального сруба для павших победителей. Округлые бревна накатом ставятся между двух вертикальных опор, что с каждого угла. Крыша усиленная, в три наката. Четыре скорбных сруба. В каждом ровными рядами – по двадцать пять омытых водой павших воителей. Лежат в почетной тесноте, поджав ноги и сложив руки, головами на запад. В ноги поставлены расписные чаны с праздничной едой, оружие и личные вещи в сумах. Пришло время засыпать срубы землей. Пленных делят на неравные группы и уводят в разные стороны, частью на восток, но большей частью на север. Некогда холеные и горделивые персидские мужи сменили позорную долю пленных на унизительную куцую судьбу рабов. Их, верно, обменяют на скот далеко от города Хваризама.

Погребальный курган возводят в торжественной тишине всей армией победители. Тысячами рук им помогают жители города. Слишком мало почетной погребальной работы для такого числа людей. Священный курган размерами сравнялся с курганом тел проигравших. А вскоре и превзошел его раза в три. Вокруг кургана ставят камни, цепью, равными разрывами. Ставят группами, по три плоских – в рост – камня-охранника, они будут оберегать сон мертвых. К каждой группе камней подносят мертвых персов. Нанизывают на шесты и вкапывают эти шесты у бурых безмолвных камней. Скрюченные в смертных позах тела чуть возвышаются над камнями, их не касаясь. У многих распятых тел нет кожи, скальпов или голов. Иные так изрублены и исколоты в сече, что нет уж никакой возможности снять положенный трофей. Души погибших товарищей упокоены с почестями. Погребение, предписанное традицией предков.

Армия и горожане занимают места рядом с курганом. Каноны похорон требуют прощальной молитвы и пира. Вот и известная жрица – зачинщица сражения. И ее бесстрашная подруга-медведица рядом. Воздев руки к небу, Танаис громко читает молитву всесильным Богам и духам предков. Благодарит в молитве за счастливый исход брани и просит, часто повторяя священные слова, у Матери-Богини помочь душам погибших героев отыскать путь в царство мертвых.

Выводят быков. Громадных, из царских жирных стад. Клейменых. Знак полумесяца выжжен. Белых, с крепкими рогами. На тех рогах – косичками сплетенные венки из луговых трав. Знатные быки. Мычат. Являются вожди племен хурритов и степных, на них – торжественные одежды и золотые украшения. Вожди – в несвойственной им роли пастухов. Теперь они – погонщики скота. Недрогнувшей рукой со свистом и гиканьем правят путь племенных быков на детей и жен мертвого царя. Дети испуганно жмутся друг к другу. Хватаются за руки. Рыдают. Женщины падают на колени. Просят милости. Вопят. Но только холеным белым царским быкам в потоке мычащего стада безразличны отчаянные крики детей и жен. Тяжестью веса опрокидывают и копытами забивают до смерти. Ломают кости. Дробят черепа. Хрупкие тела мостят колею. На дороге в пыли остались лежать венки, упавшие с бычьих рогов.

Пресечен копытами быков короткий род царей среди племен хурритов. Не возродиться семени павшего царя. Под одобрительный гул, гул многотысячной армии, гул горожан – раздавлена царская династия. Свободу – драгоценность, не забытые дедовские порядки – вновь обрели племена. Нет больше царей над ними и нет больше среди них рабов царя. Есть снова племя. Есть вера. Есть знать в племени. Есть в племени вождь, что мудро правит. И есть народ, что, веруя в Богов, выбирает знатных и вождей себе под стать. Под рев мычащего стада победители радостно принимаются за триумфальный пир. В честь любимой воли. В честь щедрых Богов, что даровали победу. В честь душ ушедших к предкам героев. В честь воскрешенного единства родственных племен Великой Степи.

Глава 17. Поединок семерых

Третий день свадеб. За двадцать три дня до сражения

Скилур твердо держал обещания. Раз обещал удивить – значит, удивит. Женихи, невесты, приглашенные ждали обещанной «ягодки-чудинки». Утро выдалось легким. При звездах маялись в заботах. Но вот день! Он обещал веселье. Сегодня – «выбор пар» и «танец». Что и говорить, важный день. Правильнее сказать, полдень. Спустя двое суток знакомств девушки и юноши должны выбрать суженых. В танце выбор супруга утвердить перед племенами, вождями, старейшинами, знатными. Общество поглощено приготовлениями, стряпней, стройкой. На лугу прочно вкопали три высоченных крашеных столба для разбивки порядка в танцах. Сверху на столбах венки полевых цветов.

В суматохе нового дня не приметили поначалу шестерых необычных всадников. Прибывшие с гостями не схожи – скорее, пленники под конвоем. Ноги и руки связаны. Во ртах кляпы. Ведут пленников под строгим присмотром. Сопровождают их десятка два озерных в холщовых черных доспехах, при копьях. Да мало ли кого могли поймать на границах владений? Свадьбы поважнее. Но всадники все-таки привлекли общее внимание. Босоногие мальчишки разнесли весть об отряде – сбегали и на реку, и на остров, и в шатры, и даже нашли погонщиков вдали селенья. Позабыв о приготовлениях к танцам, бросив праздничные платья, степной народ стекался к свадебному лугу, где и остановился отряд с гостями-пленными. Привлекли же жгучий интерес племен не те шестеро, под конвоем, а двое странных верховых, что следовали сразу позади командира отряда. Шли рысью, парой. Так же опутаны веревками. Но те двое давно уж были мертвы. Две мумии размеренно покачивались в седлах. Мумии вошли в яркий, солнечный, весенний день из другого мира. Из мира мертвых. Вошли печальными тенями былых живых красавцев-мужей. Вошли с мрачным торжеством духов на свадьбы. Судя по богатству их одежд – готовились торжественные наряды загодя. Белые рубахи, расшитые кожаные штаны, сапожки, шубы, шапки.

Вождь Скопасис, выйдя из гостевых шатров, присоединился к любопытствующей толпе. Люди расступались, предоставляя дорогу главе племени. В конце пути, рядом с всадниками, держа за узду коня, стоял, широко улыбаясь, Скилур.

– Вот обещанная «ягодка»! Принимай, мой разлюбезный вождь, послов.

Воины сопровождения осторожно сняли с лошадей мумии – молодого человека и мужа постарше. Постарше – с завитой бородой. Помладше – в шубе. Грубые серые с красным нити удерживали сомкнутыми челюсти мумий.

– Надо позвать жриц. Прибыли подлинные послы, – вождь золотых всматривался в мертвые лица.

– Скопасис, друг мой, оцени, в каком гости виде! Как живые. Тлен не поел их. Вот посмотри, остались и татуировки.

Вожди склонились над лежавшими в примятой траве мумиями.

– Скилур, их возможно усадить?

Скилур в ответ отрицательно покачал головой.

– Хотя… – достойный муж озерных провел ладонью по затылку, – …только если порезать суставы. Понял твой замысел. Погодь. Сейчас смастерим…

Через некоторое время мумии сидели в креслах на почетных местах. С этого момента каждый, кто оказывался на лугу, из праздной пытливости или по спешным делам, считал долгом учтивости поклоном поприветствовать духов усопших послов. Состояние останков истинных послов савроматов внушало приветствующим благоговейное почтение. Боги оставили духам часть плоти. Конечно, и ранее случалось, что трупы не трогало тление, но только не в пору зреющей весны. Зимой, в снегах, во льду часто находили замерзших пастухов и вестовых. Но весной, по теплу? Такое невозможно. Степнякам явился некий знак, от почивших – живым.

– Скилур, духи савроматов среди нас? Вернулись из мира мертвых, чтобы доделать незаконченные дела? Посредники между Богами и нами? – Скопасис перевел взгляд с задумчивого собеседника на послов. Закачал головой. – Да, сомнений нет. Боги отправили их к нам.

Вождь золотых приветствовал мумии долгим рукопожатием.

– И в том с тобой, вождь, согласен. – Скилур прервал раздумья. Решительным тоном, почему-то обращаясь к послам, быстро заговорил: – Хотел бы закончить начатые дела. Скопасис, видишь тех шестерых в путах?

Степной народ, завершив приветствия, кто традиционным жестом, кто поклоном, – повернулся к подконвойным. Скилур вразвалочку подошел к одному из них. Вытащил кляп. Поднял болезненным рывком за волосы голову пленного.

– Вот эти шестеро из рядов наших. Из озерного, то бишь, края. Пастухи многим известные. Дерзкие людишки. Все шестеро – родные братья. Так?

Подконвойный упрямо молчал. Такого непочтительного отношения достойный Скилур стерпеть не мог. С силой пнул пленника под дых. Послышался стон.

– Речь веду с тобой, наглец. Откликайся. – Скилур отвесил связанному затрещину.

– Братья мы, – зло выдавил сквозь зубы пленный, не поднимая глаз.

– Вот так бы и сразу. – Скилур обвел довольным взглядом народ. Обернувшись, обратился уже к мумиям. Заговорил с ними медленно, торжественно, будто те слушали мертвыми ушами.

– Как один из знати озерного края, хочу загладить вину перед вами, почетные гости. Достопочтимые послы савроматов. Хочу загладить также вину и перед своим новым очагом. Предлагаю, мой вождь… – теперь Скилур пристально смотрел в глаза Скопасису, – …провести ритуальный бой в честь общих предков. Шестеро будут биться насмерть друг с другом. Кровь их успокоит несчастные души. Души послов, которые, как мы видим… – Скилур еще раз дал пленному ногой под дых. Оставил его, стонущего, подошел с поклоном к мертвым, – …восстали из мертвых, чтобы доделать важную посольскую работу.

 

В полной тишине Скопасис поднял правую руку, сжатую в кулак.

– Согласен. Будет ритуальный поединок. Проведем брань перед танцами. Предложим послам еды?

Как велят каноны гостеприимства, знатных гостей положено с дороги напоить и накормить досыта. Мумиям предложена еда. Со скорбью в лицах разложили на звериных шкурах перед их усохшими ногами праздничную свадебную еду. На золотом подносе – доброе мясо из вчерашнего рагу. Налили в бронзовые кубки отличное душистое вино. Удалились с поклоном продолжать прерванные приготовления к танцам.

– Скилур, а где вы их нашли? – Вождь говорил тихо, чтобы мог слышать только знатный соратник.

– Там, где указала Танаис. Банда сходила с ума от скуки. Мерзавцы выпотрошили убиенных. Тешились. Набили солью так, как рыбу мы солим, намазали еловым соком. Внутренности высушили и снова сложили, кроме кишок и печени. Изнанку выложили мятной травой. Зашили. Действовали умело, прямо как… жрецы. За теми… им неположенными… жреческими занятиями их и нашли… – Скилур всем своим видом выражал крайнее удивление.

– Как отнесутся озерные к поединку? – Скопасис настороженно взглянул на говорившего. Скилур взял за руку вождя племен.

– Нет жалости. Оплатят долг. Так люди говорят. – Лицо достойного мужа озерных приняло жестокое выражение. Брови сдвинулись. Губы сложились в тонкую нить.

– Добро. – Вождь положил руку на плечо соратнику.

Шестерым братьям выдали оружие. Двоим достались копья. Третьему топор. Оставшиеся имели выбор между мечом и двумя клевцами. Ритуал смерти для Богов, даже на свадьбе, на глазах у племен, – последний шанс умереть достойно. Счастливый, в щедрости, выбор за тяжкое преступление. За убиение послов союзных степных племен пострашнее положено возмездие. Возможно, Боги смилостивятся над душами шестерых бродяг? Пустят в мир мертвых, избавят от скитания среди лесов, гор, рек? Шестеро братьев уцепились за назначенный поединок как за посмертное примирение с племенем. Откажись они от поединка, и лютая кара вихрем сметет их семьи, жен и детей. Таков порядок предков.

Шестеро встали в два ряда. Понуро опущены головы. Взглядами что-то ищут в траве. Племена в праздничных одеяниях заняли места. Расселись на земле. Вышел хор в пятьдесят участников. Перед ними жрицы. Их десять. Прочтя молитву, встали в рядах хора. Жрицы выбрали для исполнения веселую песню. Хор запел балладу о знакомстве Бога Папая и Богини-Матери. Вознесли хвалу родным лесам, горам и степи. Из темных горных лесов вышел юный Бог Папай. Звал Папай создательницу миров Богиню-Мать, чтобы породить племя людей.

На этой части баллады судьи поединка – вожди – подняли клевцы. Бой начат. И ожидаемо он не заладился. Не смогли кровные братья достойно биться друг с другом. Вялые удары легко парировались противниками. Оружие бесполезно болталось в руках. Из хора, разорвав ладные рифмы баллады, вышла широким шагом девушка. Верховная жрица прежних золотых. Сняла с головы высокий, в золотых оленях, убор. Передала красную островерхую шапку хористу. Прошла, в тишине, к стражникам. Вынула из-за их поясов два клевца. Осмотрела их хищные клювы. Провернула в руках оружие. Подступила к шестерым братьям. Ритуальный поединок развалился. На бранном поле появился седьмой участник ритуала. С оружием боец. Как видно, длинное женское платье и накидка – не помеха седьмому воителю. Стражники первыми, едва завидев обожаемую жрицу, подняли копья на шестерых. Приглашенные встали. В плотных рядах свадебных гостей заблестело оружие. Мечи, топоры, кинжалы обнажены.

– Вам дали шанс спасти семьи…

Танаис разминала кисти рук, вращая клевцы. Намерения жрицы очевидны присутствующим. Свадебная толпа, в хмурой суровости лиц, готова сдвинуться с места.

– …Вам, подлым, дали шанс спасти детей своих от рабства. Жен от смерти… – Танаис прошла сквозь поникший строй шестерых. Заткнула за жреческий пояс клевцы. – До смерти плохими решили быть? Подлость неискоренима? Подлость в крови? Подлость перешла к детям?

Танаис оказалась на стороне, противоположной хору. Теперь она стояла перед вождями. Обращалась жрица уже к ним:

– Тогда зачем племенам нашим такой мусор? Плохо не то, что вы «худые». Плохо не то, что вы пастухи. Без богатств в мир приходим мы. Голыми рождаемся и голыми умираем. Плохо то, что вы учите раздору племя. Жены ваши такие же уродливые духом, как вы. И дети ваши, калеченные вашим назиданием, будут портить кровь потомкам. Подлостью портить. Той самой подлостью, которой вы погубили послов. Сначала вы выдали себя за проводников. Взяли за труд плату. Втерлись в доверие. Заманили в засаду, задушили во сне, как крыс, веревкой послов союзных нам племен. Позволили добрым пасть недостойной смертью?

Рокот возмущения прервал речь верховной жрицы.

– У-у-у-у! – Протяжным ураганом разнеслось по полю. Шестеро разом вздрогнули от направленного на них гнева чужих людей. Побледневшая жрица повернулась к обвиняемым. Плотно сдвинулись черные брови на красивом девичьем лице. Слова падали камнями на могилы:

– Что будет дальше с нами? Оставим вас и ваши семьи жить? – Жрица подходила к каждому из обвиняемых. Смотрела прямо, в упор, в глаза. Тех, кто отводил взгляд, за бороду, за волосы возвращала. – …И ваше семя даст прирост. Сорняк тот, потомство ваше, поест нас изнутри? Возможно, подлость ваша в будущем прорастет корнями среди вождей? Вождей, что зорко хранят нас от бед? Среди жрецов, что учат нас воле Богов? Потомки ж ваши будут пить кровь у братьев и сестер? В засадах сторожить гостей с пиров и свадеб. Лишь для того, чтобы доставить огорчение? Дары похитить у гостей? Убив забавы ради, тела покойных соломою набить? Так будем в далеких днях время коротать? Такими будем в потомках мы? Так разменяем Великую Степь на подлость вашу?

Жрица обращалась в гневе к шестерым. Мужи больше не опускали головы. Смотрели теперь уже прямо, как мыши на змею. Оружие тоже не опустили. Сжали крепко в руках. Свадебный хор за спиной верховной жрицы давно не пел весельем – гудел криками.

– Так вот. Мой вам приговор. Богиня-Мать вас не простит. Табити не помилует семьи ваши. За подлость и трусость, за раздор вы угаснете. Здесь и сейчас. Весь род ваш искореним: ваших жен и поросль вашу. Никто не породит подлых среди нас!

Жрица, закончив речь, перешла от слов к работе палача. Первым же ударом правый клевец, в коротком замахе, с плеча, вошел в живот одному из братьев, ближе всех к ней стоявшему. Так же быстро клевец покинул жертву. Удар перебил брюшную артерию. Хлынула кровь. С громким криком муж рухнул в траву. Клевцы жрицы продолжили работу. Левый, схожим ударом, угодил в бедро следующему из братьев. Там и застрял. Второй брат присел от боли на колено. Перехватив обеими руками клевец, жрица нанесла сокрушающий удар по темени. Размозжила череп. Клевец остался в смятой голове. Взяла у стражника копье для пешего боя. Обеими руками удерживает древко. Пригнулась, готовая к нападению.

Третий из братьев, по инстинкту, не по уму, направил на жрицу меч. Присутствующие громко ахнули. Святотатство – поднять на жрицу оружие. Поругание Богов добавилось к перечню преступлений братьев. С криком подняв над головой меч, обезумевший бросился в атаку. Выпад этот стал для него роковым. Танаис уклонилась от боевого металла. Словно танцуя, пригнулась, зашла под левый бок и нанесла смертельный удар копьем под ребра. Вторым отточенным маневром свалила с ног, поддев за ступни бронзовым тыльником копья. Добила лежачего тремя яростными ударами в грудь. В последнем ударе провернула наконечник копья в теле. Расшитый камнями сапог верховной жрицы придавил бьющегося в агонии. Раздался смертный хрип. Короткий миг. Осталось трое братьев. В боязни сбились спинами друг к другу. Копье и два клевца враждой направлены на прежде им родное племя. Степняки плотно окружили преступников и святотатцев. В руках злость. Глаза налились кровью. Жрицу мягко, любовно, нежно оттеснили от оставшихся братьев. Переняли из девичьих рук окровавленное копье. Водрузили ей с почтением на голову жреческий убор. Поправили бережно косу. Стряхнули пыль с накидки. Кто-то рядом из толпы незнакомым зрелым голосом, видимо, из сватов озерных, выкрикнул поверх голов, обращаясь к жрице:

– Погодь, любимая Танаис! Теперь наш черед.

Братьев бескровно разоружили. Схватили под руки. Свадебная гурьба в праздничных убранствах зашлась в потоке и растерзала преступников сотнями рук.

– Богиня-Мать тверда и непреклонна, – Скилур почтительно склонил голову перед верховной жрицей.

Глава 18. Выбор пар и танцы

Не в обычае степных племен долго хранить печаль. Дознание гибели послов закончено. Пролитую кровь шестерых братьев сочли праведным наказанием. И раз уж собрались на лугу, то и немедля перешли к сердцу праздника свадеб.

– Это кто так широко расставил столбы? – Вождь с улыбкой оценил дистанцию. – С таким-то запасом?

– Жрицы твои тут с утра командовали. Меня, простого озерного рыбака, и того заставили столбы крепить. Ты уж не обессудь, как могли, так и вкопали. – Скилур гордился проделанной работой. Гостям из озерного края и вправду непросто дались три столба.

– Сегодня места в танцах хватит… – Скопасис удовлетворенно цокнул языком. Помедлив, добавил, усмехаясь в бороду: – …Всем. В самую пору развернуться двумя племенами в танцах.

Скилур, в свою очередь, очень внимательно посматривал на хлопочущих музыкантов и хор. Видно, в диковинку бывшему вождю озерных, а ныне правой руке Скопасиса, такое внушительное число сопровождающих веселье.

– Триста человек в хоре? Размах! – «Простой озерный рыбак», не таясь, пересчитал вслух и удивленно развел руками.

– Ну что тут скрывать! Да, любит народ песни распевать. Только повод дай. – Вождь с хитрецой смерил взглядом «озерного владыку», как он часто называл Скилура. – Будешь танцевать?

– Буду! Ну, вождь, держись, ноги оттопчу. Предупредил. Мы же, озерные, только по воде танцоры. – Чуть помолчав, Скилур важно заговорщицки продолжил: – Да знаю, что такое твои танцы

– Говори, Скилур. – Скопасис оперся на посох, приготовился внимательно слушать. С самого появления дочери вождь пребывал в превосходном расположении духа.

– Танцы – серьезное и достойное для мужа занятие! Так скажу. Да и не танцы вовсе то. Не шутки, ногами бить по земле. Моим скромным разумением, то никак не меньше, чем клятва в верности под песни хора. Так понимаю танцы твои. Представление для Богов, с другой стороны. Ну как тут не станцевать! Тут и хромой станцует…

Скопасис крепко обнял Скилура. Посох вождя остался воткнутым в землю.

Хор первым занял место, предписанное канонами праздника. Расположился тремя линиями вдоль трех столбов – с юга на север. Лицами хористы строго на запад. В трудном деле создания праздничного настроения музыканты вызвались сопровождать хористов. Стали не абы как. Жрицы расставили барабаны, струнные и флейты. Музыканты полукругом обступили хор. Положение хора хотя и почетное, но после полудня сопряжено с неудобством. Солнце смотрит прямо в накрашенные глаза. Светило так и норовит выдавить слезу среди веселых свадебных песен. Петь хору придется много. Музыку свадебную справлять до глубокой ночи. Для сидения хористам и музыкантам подготовили стулья и накидки. Мумии послов, в почете, расположились с хором. Свидетели празднеств, а таковых перевалило за два десятка тысяч, заняли места за хором и западную часть. Сели плотно, рядами, локоть к локтю. Северную часть, не теснясь, заняли знатные, и только. Не слишком почетную южную сторону без обид разобрали простые из «худых».

Сквозь толпы зрителей женихи проходили к положенному им среднему столбу. Вслед им неслись шутливые пожелания удачного выбора невесты. Раскрашен столб женихов частыми полосками в белый цвет. На верхушке полная кадка с водой. Столб с кадкой посвящен воде. Невесты, краса, да и гроза племени тоже, устроили цепочкой хоровод вокруг южного столба. Крашен столб полосками в черный, и на нем кадка с землей. Это столб земли. Вожди, жречество и родители невест с женихами расположились плотным хороводом вокруг собственного северного столба. На верхушке сверкающая в солнечных лучах золотая шкура. Столб знати в свадьбах – небо, что ближе всех к светилу.

Земля, Вода и Небо – три священных доли мира, сотворенного добрыми руками Матери-Богини. Земля – народ. Вода – вожди, «добрые» и старейшины. Небо – жречество. Устройством мир степных племен схож с миром природы. И так же, как заведено в природе, у земли, воды и неба, степное племя обязано жить в дружбе меж собой – тремя едиными долями.

 

Когда приготовления закончились, вождь двух объединившихся племен открыл день свадеб. Возможно, самый значимый в череде празднеств. За два долгих, отошедших в азартных соревнованиях, дня женихам и невестам представилось право беспрепятственного выбора партнера. Выбора собственным умом и сердцем. Никто из родителей, у кого таковые имелись, или близких родственников-опекунов не вмешивался в знакомства. Теперь же первым ритуалом дня «выбор пар» молодые люди являли народу свою семью. Свой личный выбор супруга. По сговору и жребию невеста или жених скоро отделялись от хоровода и брали избранника крепко за руки. Высоко поднимали руки и отправлялись к хороводу вождя, жрецов, знати и родни. Представ перед ними, называли суженых: жених – имя невесты, невеста – имя жениха. Получив громкое одобрение супружескому предпочтению от вождя и старейшин, покидали хоровод знати и уже утвержденной семьей возвращались к хороводу. Когда же последняя пара завершила обряд выбора, пришел черед самого долгожданного момента. Хор грянул вступительную песню свадеб. Музыканты поддерживают ритмом слаженные голоса хора. Песня веселая. В ней хвала Богам, напутствия и пожелания счастья семьям.

Танцы затеялись.

Вновь пары делятся на две группы. Невесты занимают прежний безбрачный круг земли, женихи теснятся холостыми вокруг столба воды. Музыка заливает веселой беззаботностью степняков. Хороводы вращаются вокруг столбов. Но и внутри кругов вращение танцоров. В том вращении разноцветные платья раскрываются огромными цветами. Синий цветок, белый, желтый, коричневый. Мужской хоровод попроще – в белых рубахах, в пестрых узорчатых штанах. То лишь начало. Имя танцу – «Стародавний мир».

Вводный танец плавно сменяется следующим. Он называется «Смешение долей».

– Никак и нам пора, достопочтимый Скилур, покружить в трех столбах? – Вождь взял за правую руку дочь, за левую – Скилура. Хоровод медленно сдвинулся, засеменил робко, набрал темп и закружился полной силой. Поплыл хоровод от столба неба до столба воды, от столба воды до столба земли. Вновь к столбу неба. Второго танца ожидали не только женихи с невестами. Каждый из родов племен, кто в тот день подоспел на праздничный луг, мог примкнуть к танцу. Места уставших пополняют новые танцоры. Молодые уступают место зрелым. Зрелые – молодым. Редкий шанс станцевать со жрицами! Редкий шанс станцевать, за руки держась, с вождем и «добрыми»! Такого танца никто из степняков не хотел бы прозевать. Мужи и женщины, редкие старики, молодь с нетерпением ждут очереди к хороводу знати. С радостными восклицаниями занимают освободившееся место в рядах танцоров. Танцующие прикрывают глаза от счастья. Музыка вводит в туман блаженства. Слаженные движения ног и рук в такт музыки наполняют удовольствием людей. Крепкий захват ладоней партнеров, теплые улыбки. Смех, веселье, шутки. Долгий-долгий танец.

– Верховная жрица, возможно составить танец вам?

– Давай руку, Колакс. – Девушка первая взяла ладони стоявшего в нерешительности юноши. Потянула Колакса к себе. – Ну же! Не стой – ведь это танец! – Улыбается – и новая пара закружилась среди танцующих.

– Командир стражи умеет и танцевать? – только что успела сказать Тайгета, как кто-то из знатных озерных предложил ей руку.

– Малый оттачивал ловкость у костров, – Тайгете, уже удаляющейся в поворотах, шутливо выкрикнул Скилур. Перевел взгляд на столб, и в этот самый миг «простого озерного рыбака» выбрала красавица-портниха из золотых. Известная мастерица превзошла саму себя: ночами шила, среди заказов, или впрок загодя приготовила?.. На ней, статной, кафтан без рукавов, темно-синий, из льна, под ним из двух частей платье. Низ – юбка синяя, верх – белой плотной рубашкой навыпуск, с рукавами. На кафтане, как и на юбке, дивно нашиты синие волны, на тон светлее фона. Темно-коричневые короткие сапожки с тремя синими полосками. Головной убор тканый, синий, формой как боевые шлемы, закручен спиралью наверху. К отменному наряду портниха приложила главное украшение – скромную улыбку. Карие глаза смотрели в упор на главу озерных. Скилур вдруг как будто бы слегка оглох. Музыка, хор куда-то разом пропали. Время замедлило ход. Такой пригожей женщине невозможно отказать! Скилур удивленно цокнул языком от неожиданности предложения, нежно принял руки золотой мастерицы, влился в поток танцующих. К третьему танцу вдовец Скилур набрался храбрости и посватался к красавице-портнихе. Получил согласие с нежным поцелуем. Тот день стал свадебным и для него.

К сумеркам приспело время и третьему, завершающему, танцу – «Рождение нового племени». Невесты встают в линию между трех столбов. Женихи случайным порядком устраиваются двумя рядами по бокам. Смешиваясь с другими гостями. Как только песня начинается, женихи находят избранниц и кружат в танце на линии столбов. Гости, вождь, жрецы, «добрые» исчезают солью среди свадебного люда. Огромное кольцо вращается вокруг столбов, музыкантов, хора и танцующих новых семей.

– Ноги болят, подруга. Тебя потеряла. Искала, не нашла. – Тайгета сжала рукой пряжку пояса Танаис. – Пять раз позвали замуж за три танца. Такими красивыми словами звали. Не знала, что так выгляжу со стороны. Назвали очаровательной, лебедем, мудрой, озерной тигрицей даже. Все позвавшие замуж – из гостей. Смелые такие эти озерные. Ты-то как? – Тайгета хоть и выглядела уставшей, но сияла удовольствием. Нарядом две жрицы золотых схожи. Красные длинные платья из конопли. На плечах отороченная мехом также красная, до бедер, накидка. Короткие, повязанные ремешком, в узорах, сапожки. В левой руке Тайгета держит высокий, бордовый, с козырьком, убор жрицы.

– Уф-ф! Едва стою на ногах. – Танаис поправила на шее ритуальную золотую цепь верховной жрицы, набранную из фигурок животных. – Кажется, протерла подошву сапожек. Ступнями чувствую траву.

Девушка приняла, поблагодарив, факел от рядом стоящих. Тепло попрощалась с гостями. Две жрицы проследовали на остров.

Теплая весенняя ночь яркими звездами бережно укутывает свадебный луг. Степь запахами трав заполняет воздух. Ветер с гор развевает волосы и свадебные наряды.

Развеселые хороводы на лугу сблизили озерных и золотых в одно неделимое племя. Песней разносится над свадебным лугом старинная клятва степняков. Юной разноголосицей под серебряной луной вторят слова верности великой степи женихи и невесты. Нет больше на свадьбах знати, нет «добрых» и «худых». Степное племя живет отрадой празднеств. Смеешься от души, тебе в ответ смеются тоже. Поешь, закрыв глаза, и песню твою подхватывают гости. С любовью ты объят родным племенем. Ты не один в потоке дней. Тебя не бросят в радости и в беде. Ты нужен племени. Как воин, как пастух, как пахарь, как кузнец, как сын, как мать или дочь. Ты в дружном племени степном. Среди родных. Ты часть большой семьи. Здесь знают твое имя. Здесь помнят имена твоих далеких предков. Прихлопывая в такт музыки руками, кружась, танцуя, ты кружишься с преданными друзьями. Ты делишь радость с такими же, как ты, открытыми людьми степи. Племя и ты, в пляске – громадный, многорукий, могучий, всесильный человек. Богам же с неба приятно видеть праздник свадеб среди людей. Ведь шутки, веселье, танцы, смех – вкуснейшая из жертв для Всесильных Богов. Невидимыми тенями танцуют Боги среди степного люда.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42 
Рейтинг@Mail.ru