Макс Казаков
Санчин ручей
***
А так и вышло.
– Задерживается седня Толька-то на рыбалке. Не иначе Петька выбрался, – рассуждала вполголоса Тая, заканчивая обычную домашнюю суету.
Только и успела проговорить, как калитка грохнулась о забор.
«Как она еще висит-то? – подумала Тая. – Точно! С Петькой. И Толька живой седня, вон, глаза горят».
Вышла во двор:
– Ну, здрассте, господасьте! – весело сказала Тая. – Чево-то давно вы к нам уже, Петр, как вас по батюшке, вы так и не сказали!
– Осипович я, – немного смущенно ответил Петр.
– О как важно! Ну, просим, просим! Толька уж заскучал!
– Здравствуй, Тая.
Петр и вправду выглядел смущенным, что Тая, конечно же, подметила. Ничего не поняла. Но не стала ничего говорить, чтобы не засмущать гостя еще сильнее.
Толька тем временем разложил все по своим местам и примчался с рассказами:
– Мамка, седня рыба больно хорошо шла. А ты представляешь, Петька две рыбы упустил. Я ему кричу: «Тяни, тяни. Ты че?» А он дернет – уже поздно! И другой раз! А клевала-то как! Не иначе оговская была!
Толька не скрывал гордости, что сегодня он наловил больше Петьки. Скорее кинулся чистить.
– Мамка, пожарь, давай. Уж голодный я че-то.
– Конечно, давай, и почистим вместе.
– Да тут я управлюсь, мамка. Ты там, у плиты.
– Какой ты у меня помощник! – восхищенно сказала Тая, как обычно потрепав сына по волосам.
– Не то слово! Молодец! – констатировал Петр. – И наловит, и почистит…
– И в огороде уже помогает вовсю, – добавила мать.
Сели за стол. Разговор, как-то не очень-то и шел. Если б не Толька со своими рассказами. Только он и смешил всех. Да не дождавшись чая, как-то раз, уже и задремал, уткнувшись головой в бок Петру.
– Уморился, малой! – сказал Петр.
– Ну, пойду, отнесу его в комнату.
Вернулась. Заговорили не сразу. Пили чай.
– Вы там, никак, все берега, деревья сегодня облазили? – нарушила тишину Тая. – Совсем без ног уснул.
– Он сегодня никак не сидел. И у себя рыбу дергает, и у меня все видит, – улыбнулся Петр.
– Давно тебя не было. Толька загрустил уже. На реку реже стал бегать. На подстанции, поди, че ладили?
– Да и я заскучал по нем. – Петька не стал отвечать на ее вопрос. – Тай… Ты это… Знаешь че?… Малой-то уснул. Пойдем тоже на реку. Закат скоро. Посмотрим.
– Да нешто я заката-то не видела? – не успев сразу понять, что сказал ей Петр, ответила Тая.
А как сказала, так и сообразила. И вспыхнуло в голове: «Ой, эт как понимать прикажете?…»
– Покажу тебе Толькино дерево. Он с него любит смотреть, как рыба клюет, – через паузу продолжил Петр.
…
Они вышли за калитку. Пока Тая закрывала, Петр достал под скамейкой припрятанный букет. Тая обернулась, а он с цветами уже.
– Вот. Это я по дороге сюда набрал. Только не стал… не знал, как при Тольке то…
– Красивые, – сказала Тая, принимая букет.
***
Осенью Тольку отдали в школу.
– Восьмой год уже, – не могла успокоиться Тая.
Может и рано. Да Толька смышленый. Татьяна Петровна, учительница, сказала, что он потянет уже. Лишний год ждать ни к чему. Так и решили.
Утром в школу его отводит Петр, ему как раз по дороге на работу. И матери спокойней.
Тая все переживала с баб Полей: «Как в школу-то пойдет, водить надо по первой. Не сам же будет. Самого-то отпускать не спокойно. Далеко. Хоть и все малолетство по себе весь окрест обшарил с соседскими». А тут все само собой образовалось. Баб Поля рада была и за Тольку, и за Таю.
В зиму ходили на реку рыбалить регулярно. В тот год Петька только пару раз с Толькой ходил. А сам Толька не отваживался. Теперь каждый выходной. На неделе после работы не успеть.
А к новому году ходили в лес за елкой. Так в снегу пришли с ног до головы. Тулупы на печке несколько дней сохли. Елку нашли зато знатную.
Игрушки делал Толька год от года красивее, замудренее. Да Петька сходил к себе, забрал, принес несколько заводских стеклянных. Не могли наглядеться. Украсили и елку, и хату.
Жить стало легче.
К новогоднему столу, в нарушение традиции, в этом году шаньгу Тая не пекла. Купили пирожных в магазине. Толька был доволен. И даже как все дети получил на новый год в подарок конфеты. Да не от кого-нибудь. От деда Мороза!
Мать сама такого не ожидала. Это все Петя. Он понравился баб Поле. Они успели сдружиться. Вот он и договорился с дедом Васей, мужем баб Поли, на новый год сюрприз Тольке сделать.
Чуть только за полночь – в дверь стучат. Толька бегом – там никого. А с другой стороны избы уже в окно стучат. Толька туда. Пока бегал, Петька из печи сажи на пол насыпал, а дед Вася в дом вошел. Толька забегает сказать, что и за окном никого, а тут у печи дед Мороз стоит! На полу сажа. Опешил в удивлении!
– Мамк, эт че?
А мамка и сама в удивлении. Смотрит на Петьку. А тот плечами жмет, улыбается.
– Это дед Мороз, сына! Не видишь! В этом году и к нам вот! Радость-то какая! Дедушка, Вы присядь те. А-то как притомились-то с дороги.
– Спасибо, матушка. И впрямь притомился, – отвечал дед Вася.
***
А там и Рождество справили. Все вместе ходили колядовать. И 8 Марта. Мамке готовили с Петькой сюрприз: на утро всю хату подснежниками и вербой заставили: в каждой комнате, на каждом столе, на каждом окне. И спели песню про маму. Мамка-то плакала от радости.
Толька раньше и не видел ее такой…, такой… Он никак не мог понять, почему она плачет. Он знал, что плачут от боли, когда упадешь и ушибешься. Или если упадешь, но не больно, то все равно обидно, и тоже хочется плакать. Плачут, когда долго нет мамы. Но это Толька знал не по себе. Он видел, как одноклассник Димка плакал, когда его мама возвращалась от своей мамы. Она уезжала на несколько дней, но почему-то одна, без него и папы, и сестры. А сейчас вот мама плакала, но не была грустной.
– Мамка, ну ты че? – не выдержал Толька.
– Это я от счастья, – ответила Тая.
Толька подошел к ней и уткнулся ей в подол. Тая присела на стул, стоявший рядом, и обняла сына. Петька был рад, что ему удалось внести в их непростую повседневность немного счастья. Он подошел и погладил Тольку по голове. А Тая, поймав его руку, прижалась к ней лицом.
Часть 3
– Катерина Михайловна, Вы хоть что мне скажите.
– А что тебе сказать, касаточка?
– Да что народ-то у нас изменился? И здороваются-то со мной только издалека. Учтиво. А не разговаривает никто. Редко кто.
– Да ты на народ-то серчай. Люди-то у нас хорошие. Только не знают они, как тебе в глаза-то смотреть. И тебе тяжело, и им не просто. А что сказать, как остановиться с тобой? Ты и без их слов не ровен час…
Погоди. Все пройдет. И тебе станет легче, и люди свыкнутся.
– Может и так-то, баб Кать.
– Да так, так. Тебе если поговорить надь, ты ко мне заходи. Других кого искать надо, а я тут всегда до восьми, знаешь. Вижу, как ты месяц этот ходишь, маешься. Тяжело, тяжело, конечно. Понимаю. Ну, садись сюда. Мне все равно скоро закрывать. Закрою чуть раньше. Толька-то где?
– У баб Поли. Дома не хочет. На реку не ходит. Дед Вася звал, дак он отказался.
