Макс Фрай
Хроники Ехо (сборник)

Полная версия

Ну что тут будешь делать? Я смирилась и отправилась утешать себя мороженым.

По дороге к выходу я стала свидетельницей совершенно восхитительной сцены. Генерал городской полиции Бубута Бох, чей буйный темперамент на моей памяти укрощал только всемогущий сэр Макс, стоял в холле, распахнув рот. Вокруг него весело кружил неугомонный Трикки Лай. На сей раз туланец был похож на воздушного змея, даже пестрый хвост как-то себе отрастил.

– Что это за летающая сортирная дерьмовина? – вопрошал Бубута, скорее растерянно, чем гневно. – Из какого сортира взялся этот говорящий черпак для дерьма? И в какую задницу подевались все эти тайные дерьмоглоты, никчемные охотники за всяким обнаглевшим колдовским дерьмом?!

– Как же вы замечательно ругаетесь! – уважительно говорил на это призрак Трикки Лая. – Если бы у меня были настоящие человеческие руки, я бы записал ваши слова на табличку, чтобы выучить наизусть! Думаю, с их помощью можно поставить на место любого негодяя. Но у меня нет рук, какая досада!

– Ну, если тебе действительно нравится моя речь, я могу повторять, пока ты не запомнишь, – неожиданно смягчился генерал Бубута.

– Спасибо вам, – проникновенно сказал призрак. – Повторите, пожалуйста. У меня неплохая память, думаю, двух-трех раз будет вполне достаточно.

Я подумала, что это, вероятно, хорошее начало большой дружбы, и, прикрывая рот ладошкой, бочком, бочком, пробралась к выходу.

Разумеется, назавтра мне пришлось посетить всех этих людей, дюжину пожилых женщин и троих мужчин, бывших клиентов леди Типы. Еще один старик, последний из шестнадцати, к этому времени благополучно перебрался на кладбище Кунига Юси, но вряд ли причиной тому стала подушка: к моменту кончины бедняге перевалило за триста. Все остальные были живы, вероятно, вполне здоровы – безумием, по крайней мере, ни от кого не пахло, – но произвели на меня воистину жуткое впечатление. Куда хуже, чем ожившие мертвецы, которых мне пару раз доводилось видеть, помогая коллегам наводить порядок на городских кладбищах. Те выглядели отвратительно, но хоть из могил к свету карабкались, а эти – наоборот, сами себе ходячие склепы из костей и кожи. Зачем эти люди живы? – боюсь, ответ на мой главный вопрос не был известен им самим. Им самим, собственно – в первую очередь.

Одного из этих визитов – любого! – хватило бы, чтобы испортить мне настроение, и без того стабильно паршивое. Полдюжины вогнали бы меня в черную тоску, дюжина, пожалуй, свела бы с ума. Но их было больше, целых пятнадцать, и это оказалось в самый раз, как ведро холодной воды на голову. Очень неприятно, но полезно, так что шеф все верно рассчитал – даже я была вынуждена это признать, хоть и не люблю, когда меня воспитывают. Просто ненавижу.

По дороге в Дом у Моста я вспомнила, что еще три дня назад идея обзавестись собственной подушкой Питрахи казалась мне чрезвычайно соблазнительной, я даже некоторые детали тщательно продумала: чтобы молчало сладостное мое наваждение и еще чтобы появлялось всякий раз каким-нибудь иным способом – на этих условиях я бы не просто согласилась, я бы, пожалуй, на край света за такой вещицей отправилась. Тьфу! – что тут еще скажешь?

Сэр Джуффин Халли безусловно был в курсе моих душевных терзаний, потому что больше не сказал на эту тему ни слова и вообще никогда к ней не возвращался. Даже о Мастерах Совершенных Снов при мне не заикался, словно бы и не было в Ехо людей с такой нелепой профессией. Конфискованные подушки Питрахи он куда-то спрятал – надо думать, в свой сейф – и, кажется, забыл об их существовании.

Зато леди Типа Брин еще долго оставалась нашей общей заботой. Она по-прежнему жила в камере предварительного заключения, сидела там тихонько, демонстрируя почти совершенный образец смирения и покорности судьбе; это вызывало если не симпатию, то сочувствие. Мы сами не заметили, как установился обычай носить ей сладости и фрукты, а сэр Лонли-Локли снабжал нашу пленницу книгами из своей библиотеки. Не то чтобы она была такая уж охотница до чтения, просто жаловалась иногда, что от скуки с ума сходит. Немудрено: при деле она была всего час в сутки. Каждый день, незадолго до рассвета шеф и призрак Трикки Лая появлялись в Доме у Моста, выпускали леди Типу из заточения и принимались ворожить. Что там у них происходило, я в точности не знаю, но наши соседи, простые горожане, живущие на улице Медных Горшков, не раз сетовали за завтраком в «Обжоре Бунбе», что ветер на рассвете воет как-то уж очень жутко, пол под ногами ходит ходуном, а птицы сходят с ума и мечутся с крыши на крышу.

Туланец при этом оставался таким же призраком, как был, разве что более-менее человеческую форму принимал быстрее и сохранял дольше, чем в первые дни, но я подозревала, что это скорее пришедшая с опытом сноровка, чем результат ворожбы. Он однако верил в могущество леди Типы без тени сомнения и смотрел в будущее с неизменным оптимизмом – в отличие от всех остальных. Даже Джуффин, который ежеутренне присутствовал на этих сеансах и вроде бы перенимал мастерство, не производил впечатление человека, уверенного, что дела идут блестяще. Хотя, конечно, считал своим долгом регулярно высказывать такую уверенность в нашем присутствии. Мы же только вздыхали, хотя, по чести сказать, судьба нашего туланского приятеля к тому времени стала чуть ли не единственной причиной нашей общей печали. Серая Тоска куда-то подевалась: то ли присутствие призрака оказалось для нас столь целительным, то ли наконец подействовали Кофины Кристаллы Радости – кто его разберет?..

А однажды утром, примерно полгода спустя после описанных событий Трикки Лай, целый и невредимый, переступил порог Зала Общей Работы, наглядно доказав всем нам, что оптимизм – далеко не всегда глупость. Мы его дружно тискали и щипали, часа полтора кряду и вынесли совместное решение: настоящий! Живой и теплый человек, давно бы так.

Судьба его к этому времени была практически решена: Бубуте Боху давным-давно требовался толковый заместитель, и вот наконец нашелся человек, сумевший поладить с генералом Городской Полиции, да к тому же весьма сведущий в розыскном деле. Слабые познания в магии были ему даже на руку: в отличие от Тайного Сыска полиция имеет дело с обычными людьми, которые почтительно относятся к Кодексу Хрембера и всегда готовы ограбить, а то и прирезать ближнего, не утруждая себя ворожбой. Словом, за карьеру Трикки Лая можно было не волноваться – разве что посочувствовать всем остальным туланцам, которым теперь предстояло расхлебывать свои криминальные неприятности без его помощи.

Он оказался отличным парнем, вернее, не перестал им быть, но друзьями мы так и не сделались. Я имею в виду только себя, остальные Тайные Сыщики с удовольствием опекали новоиспеченного полицейского и понемногу учили его разным полезным фокусам, а сэр Нумминорих Кута сдружился с Трикки Лаем до такой степени, что даже подыскал ему квартиру в Новом Городе, всего в полутора кварталах от своего дома, чтобы в гости ходить было удобнее.

Я же, кажется, так и не сумела простить туланцу, что в трудную минуту он оказался куда жизнерадостнее и милосерднее, чем я сама. Надо обладать немалой внутренней силой, чтобы близко сойтись с человеком, чьи душевные качества служат тебе примером, чтобы не сказать – недостижимым идеалом; я же в ту пору только-только начала заново учиться быть сильной и, следует признать, особых успехов не делала.

Что касается леди Типы Брин, на следующий же день камера предварительного заключения при кабинете шефа была свободна. Два дня я погибала от любопытства, а на третий не выдержала и пристала к Джуффину с расспросами.

– Всякий преступник, использовавший для своих дел Очевидную магию, как тебе известно, имеет право просить о замене тюремного заключения изгнанием, – ответил он. – Леди Типа с радостью ухватилась за эту возможность, а я походатайствовал, чтобы ее просьба была удовлетворена.

– И куда она уехала?

– Подозреваю, что в Тулан, – пожал плечами шеф.

– А она собиралась? Но зачем?

– Ну, во-первых, наш шустрый Трикки Лай дал ей пачку рекомендательных писем и несколько дюжин поручений. Навестить родственников, продать его дом, переслать сюда деньги и какие-то бумаги – собственно, в подробности я не вникал. Трикки справедливо полагает, что леди Типа с удовольствием решит все его проблемы – если уж по ее вине он теперь не может вернуться домой… Хотелось бы надеяться, что, выполнив его поручения, она покинет Тулан и отправится куда-нибудь еще, но, увы, я совершенно уверен в обратном.

– А вам-то какая разница? – удивилась я.

– Когда в один прекрасный день там обнаружат еще один труп истощенной старухи, на наши головы, скорее всего, свалится очередной профессиональный подозреваемый. И все начнется сначала, – вздохнул шеф. – Ненавижу повторения!

– Но почему там должны найти труп истощенной старухи?

– Ну а как ты думаешь? Я отдал леди Типе ее имущество, которое было изъято при обыске. Собственно, она проявила интерес только к одной вещице, остальное распорядилась выбросить…

– Подушка? – я начала понимать. – Она поехала в Тулан и взяла с собой подушку?

– Ну да. Метод, так сказать, проверенный на живом человеке. Успех гарантирован.

Я понимающе кивнула и собралась уходить.

– Погоди-ка, – попросил Джуффин. – Это, конечно, скверная история, Меламори. Но есть в ней и хорошие стороны.

– Например? – мрачно спросила я.

– Все закончится так, как хочет сама Типа. Это действительно очень хорошо и правильно. Всякий человек должен сам решать, что делать со своей жизнью, но мало кто бывает способен честно разобраться в собственных делах и ответить на вопрос: готов ли он жить дальше, или…

– Или жить ближе! – рявкнула я, выкатываясь из его кабинета.

Идиотская шутка, кто же спорит. Но другой замены слову «умирать» я не подыскала, а умирать мне наконец-то отчаянно не хотелось, и это было в ту пору совершенно новое чувство, захватившее меня целиком.

* * *

Сероглазая женщина какое-то время молчит, наконец улыбается и добавляет:

– Это было очень давно. Правда. Лет шесть назад – это если по календарю, а так-то и вовсе – вечность…

– Конечно, – мягко говорит Франк. – Это заметно. Ваш совместный визит в «Кофейную гущу» – наилучшая иллюстрация к словам вашего друга, который утверждал, что нет на свете невозможных вещей.

– Ну да, – хором соглашаются эти двое.

– У нас с Тришей есть отличный флигель для гостей – там, в саду, – объявляет Франк. – Наилучшее место для отдыха бездомных бродяг, которые пока не решили, какая реальность устраивает их больше всего. Вы же, как я понимаю, не решили?

Они улыбаются, кивают, пожимают плечами.

– Мы примерно представляем, куда нам не стоит соваться, – говорит Макс. – Таких мест всего – раз, два и обчелся, так что не беда. Будь моя воля, я бы в Ехо, конечно, заглянул на денек – камры выпить, с друзьями потрепаться. Но – нет так нет.

– Не думаю, что где-нибудь во Вселенной есть напиток лучше нашего кофе, – ревниво хмурится Франк.

Триша знает, достоинства «Кофейной гущи» это его единственная мозоль, на которую лучше не наступать. Ну, то есть не мозоль даже, просто Франку нравится играть в эту игру, притворяться существом, у которого имеется всего одна, зато такая очаровательная слабость.

– Но вот что касается старых друзей и недругов…

Франк не просто улыбается, а словно бы выворачивает лицо наизнанку: только что была недовольная вытянутая физиономия – хлоп! – и он само радушие, готов опекать, утешать и дарить радость, ну вот просто директор приюта для сирот с особо хорошей судьбой.

– На крыльце, у входа приколочен почтовый ящик. – Франк начинает издалека. – Совершенно необходимая вещь: во-первых, я выписываю газету «Кофейное обозрение», которую издают в королевстве Латто, и журнал «Небесные новости», что выходит в Каване каждый нечетный год. К тому же иногда нам приносят рекламные буклеты, и я показываю Трише, как сделать, чтобы изображенный на картинке товар оказался в нашем погребе. Совсем простой фокус, ты небось знаешь, но она почему-то не обучается. Думаю, ей просто абсолютно не нужны эти вещицы, в этом все дело… Так вот, вернемся к почтовому ящику. Если вы хотите встретить в нашей кофейне знакомого, достаточно написать ему открытку и бросить ее в мой почтовый ящик. Официальное приглашение, или дружеское предложение заглянуть на огонек в «Кофейную гущу» – форма на ваше усмотрение. Главное – назвать имя персоны, которую вы намерены повидать и указать место встречи: «Кофейная гуща». Не позже, чем завтра вечером адресат, кем бы он ни был, где бы ни находился, непременно навестит нас. Единственное, что никогда невозможно предугадать – откуда он появится и в каком настроении. Все это очень индивидуально. Ах да, самое главное: я бы не советовал тревожить покойников. Обычно они находят возможность принять приглашение, но это мало кому нравится. Да и мне лишние хлопоты – выпроваживать их отсюда…

– Да, ничего себе почтовый ящик, – уважительно говорит Макс.

За столом воцаряется молчание.

– Только не пытайся убедить себя, что совершенно не хочешь видеть Джуффина, – наконец говорит сероглазая женщина. – Что-что, а врать себе ты никогда толком не умел.

– Да я и не… Ну да, разок попробовал, ничего не вышло, – вздыхает тот. – Конечно я хочу увидеть Джуффина. И конечно напишу ему открытку. Ты так замечательно описывала искреннее удивление на его физиономии, что мне стало завидно. Тоже хочу на такое чудо поглядеть… Где у тебя открытки, Франк?

– Там, на полке, за стойкой, целая пачка валяется. Только учти, бесплатно я их не раздаю. Взамен годится любая мелочь из твоего кармана или пуговица – да хоть шнурок от ботинка, все равно что. Мне можешь не показывать, на стойке стоит пестрая шкатулка в форме птицы, туда и бросай. Считай, это вместо подписи, чтобы было ясно, от кого приглашение.

– Ага, – говорит Макс. – Ага… хорошо, да… нашел. Сейчас, сейчас… Ну вот, сделано. Надо же какая картинка дурацкая, ну просто специально для Джуффина!

Он возвращается с открыткой, на которой изображена драка каких-то пушистых зверьков неопределенной породы. Не то собаки, не то лисята, не то и вовсе меховые драконы. Пишет что-то на чистой стороне – всего несколько слов. Триша умирает от любопытства, но стесняется спросить, что именно. Ну и ладно.

– Все, что я слышал от вас обоих об этом господине, позволяет предположить, что завтра у нас будет прекрасный вечер, – мечтательно говорит Франк. – Если, конечно, это самое «завтра» хоть когда-нибудь наступит. Но как раз это, по счастию, в моих руках.

Он переворачивает свои песочные часы, а потом и вовсе убирает их со стола, прячет в ящик старомодного дубового комода. Время, – так кажется Трише, – с облегчением вздыхает и начинает течь. Сперва оно течет быстрее обычного, бурно, подвывая, как заблудившийся под кухонным столом уличный ветер, искрится секундами, жгучими, будто все они – самые последние. Ну в точности ручей, прорвавший самодельную запруду!

Но потом время успокаивается, позволяет событиям течь своим чередом, ночной птице – стучать клювом в окно, облакам – разлетаться в клочья, выпуская на волю почти полную луну, а людям, собравшимся в «Кофейной гуще» – сладко зевать, в последний раз за вечер раскуривать свои трубки и, сонно щурясь, обсуждать, кому сколько требуется пледов и что подавать к завтраку.

Властелин Морморы
История, рассказанная сэром Джуффином Халли

Серебристые сухие травы, свежие белые астры, угольно-черные ветки дерева кьорр с крупными белоснежными ягодами. Есть их нельзя, вернее, не стоит. Они не ядовитые, но твердые, как камень, и горькие, как полынь. Зато красивые. Очень.

Каждое утро Триша собирает букет. Это самое важное дело, самая неотложная работа. И, между прочим, трудная. Кофе варить, коржики печь, обед сочинять куда как проще.

Вчерашние гости еще спят, но скоро, надо думать, проснутся, так что придется кормить их завтраком, развлекать разговорами, а это тоже нелегкая работа для Триши, она больше слушать любит, чем говорить. Но сегодня придется расстараться. Такие гости славные, хорошо, если им тут понравится, может, побудут подольше или вовсе поселятся во флигеле, в саду. А что, сами же говорили, что им пока негде жить. Вернее, они толком не знают, чего хотят – значит, тут им самое место.

– Хорошего утра! – говорит сероглазая женщина. – Какой у вас букет, однако…

Ме-ла-мо-ри – вот как ее зовут. Гляди-ка, удалось запомнить.

– Утро и правда хорошее, – смущенно подтверждает Триша. – А букет еще надо закончить… Сейчас сварю кофе, если вы проснулись. Вы не думайте, пока светит солнце, все бесплатно, только вечером надо платить за кофе историями. Это Франк такие порядки завел. Ему так удобно, он по утрам обычно другими делами занят или вовсе спит…

Сероглазая Меламори улыбается, кивает и щурится от удовольствия, потому что ее спутник тоже появляется на пороге и обнимает ее за талию. Триша краем глаза наблюдает за гостями и думает, что скорее могла бы принять их за сестру и брата, чем за любовников. Что-то такое в них есть одинаковое, хотя лица не похожи совершенно. И ведут себя немножко как заговорщики – ну, то есть видно, что у них много-много своих секретов, таких особенных секретов-на-двоих, по сравнению с которыми все остальное не очень важно. Ну вот, например, он вполне мог бы знать всех мальчишек, с которыми она целовалась, и по-братски прикрывать ее от строгих родителей, а с нее сталось бы каждую ночь подглядывать в его сны, не столько из любопытства, сколько для того, чтобы быть рядом, когда приснится настоящий, смертельно опасный кошмар. И если им вдруг случится бегать наперегонки, он скорее всего чуть-чуть поддастся, пропустит ее вперед, даст выиграть, а она все поймет и жутко разозлится, но виду не покажет, чтобы не разбить ему сердце.

Вовсе не обязательно дела обстоят именно так, но эти двое в первую очередь – сообщники, а уже потом – все остальное, и это позволяет им чувствовать себя как дома везде, где можно оставаться вместе. Триша не может сформулировать лучше, потому что в любом человеческом языке слишком много лишних, необязательных слов и всегда не хватает нужных, но ей кажется, что она очень-очень хорошо все понимает про эту парочку. То есть не все-все-превсе, конечно, но самое главное. Не зря все-таки она столько лет кошкой была: кошки разбираются в людях куда лучше, чем другие люди. Даже бывшие кошки.

Триша добавляет в букет последнюю веточку, отступает на шаг, несколько секунд критически осматривает дело своих рук – ага, получилось! – и ставит на огонь три большие утренние джезвы. Можно завтракать.

У гостей вроде бы хорошее настроение, Трише легко и приятно сидеть с ними за одним столом, но Макс улыбается рассеянно, крошит над тарелкой имбирную булочку, вместо того, чтобы есть, делает глоток Тришиного кофе, перепутав чашки, и тогда сероглазая женщина спрашивает: «Ты нервничаешь из-за Джуффина?» – а он, чуть помедлив, обезоруживающе разводит руками и говорит: «А вот знаешь, кажется, да».

С этого момента Триша начинает погибать от любопытства: что же это за Джуффин, если такой удивительный гость из-за него нервничает? Она и сама уже немного нервничает, как ребенок, которому обещали показать хорошее, интересное, но очень страшное кино.

Дважды она приступала с расспросами к Франку. Сперва когда гости отправились в город прогуляться, а он наконец появился за стойкой, благоухающий чужими ветрами и звездами, усталый, но довольный, как сытый зверь. И еще раз, уже после того, как увидела гостей в конце улицы, они возвращались в «Кофейную гущу», взявшись за руки, как заблудившиеся в лесу дети, незаметно для себя повзрослевшие во время странствий. «Скоро увидим, – невозмутимо отвечал Франк, – мне и самому интересно», – но Триша подозревала, что он знает гораздо больше, но не рассказывает – не из вредности даже и не потому, что это тайна, а просто лень ему объяснять.

С Франком в этом смысле непросто иметь дело.

– Ты лучше думай, чем мы будем гостей кормить, – напомнил ей Франк. – Ночь-то впереди длинная.

Триша ахнула, схватилась за голову: «Я же ничего не успеваю!» – бросилась в погреб за копченым медом, травяным маслом и сушеными цветами, но в конце концов все закончилось хорошо: Франк пообещал сварить свой фирменный кровяной суп на дождевой воде, и немедленно взялся за дело, а гости сами вызвались помогать, резать цветы и фрукты для салата, так что Трише только и оставалось усесться на самый высокий табурет и командовать приготовлениями, чувствуя себя не хозяйкой кофейни, а сказочным генералом.

В сумерках, когда солнце уже опустилось за горизонт, а лиловое молоко ночи тонкими струйками потекло по тротуарам, парадная дверь «Кофейной гущи» тихо скрипнула, отворяясь. Франк удивленно нахмурился, Триша сразу поняла, почему: шагов-то не было слышно, никаких, а сероглазая Меламори с гордостью объяснила: «У шефа совершенно бесшумная походка». Макс вроде бы бровью не повел, как сидел спиной ко входу, так и не дал себе труда обернуться, рассеянная улыбка по-прежнему блуждала по его лицу, но Триша заметила, что он подобрался, как кот перед прыжком. Видно, что сам еще не решил, что будет делать: нападать, или удирать, или просто на месте останется, но приготовился ко всему.

Дверь наконец допела свою песню, распахнулась настежь, и в кофейню вошел высокий пожилой господин в костюме столь роскошном и экзотическом (затейливый тюрбан, длинный серебристый плащ, мягкие остроносые узорчатые сапожки ручной работы), что впечатлительная Триша чуть было за карандашом и блокнотом не бросилась: зарисовать такую красоту на память, а то ведь потом не вспомнишь деталей, известное же дело. Но вовремя передумала: гость небось надолго задержится, а самое интересное пропускать – нет дураков!

Впрочем, увидев хищное, красивое лицо гостя, Триша тут же и думать забыла о его костюме. Неужели у людей бывают такие вот раскосые глаза, светлые, как пасмурное небо? Или свой брат оборотень пожаловал? Таких гостей в «Кофейной гуще» еще никогда не было, вот и Франк глядит с нескрываемым интересом, головой качает уважительно. Дескать, ну дела!

– Я не ошибся адресом, – гость начал фразу с вопросительной интонацией, а закончил уже как утверждение: сам все, вернее, всех увидел и понял, что с адресом полный порядок.

– В приглашении не был указан номер дома, – объясняет он. – Конечно, я мог воспользоваться этой открыткой, как проводником и просто дать ей перетащить меня на ваш порог, для того она и предназначена, но я привык совершать такие путешествия самостоятельно. Это и познавательно, и приятно.

Гость говорит громко и как бы для всех, но видно, что обращается он большей частью к Франку, отвечая на его невысказанный вопрос. А потом он переходит на заговорщический шепот, который, однако, отлично слышен всем присутствующим:

– Сэр Макс, если ты не бросишься мне на шею, вот прямо сейчас, ты просто лопнешь. Я же вижу, что тебе хочется. И мне, между прочим, тоже. Но сейчас твой ход.

«Да, пожалуй».

Триша так и не поняла, сказал это Макс, или просто подумал, а он уже пересек кофейню, замер у порога, внимательно вглядываясь в лицо нового гостя и вдруг махнул рукой, расслабился и заключил незнакомца в объятия. Ненадолго, зато от души; Трише даже стало немного жаль красивого костюма, но тот оказался из хорошей ткани, совсем не измялся.

– Надо же, сэр Джуффин Халли собственной персоной, да еще и в маске Доброго Дядюшки, не наваждение какое-нибудь дурацкое. Честно говоря, до вчерашнего вечера, пока Франк не сунул мне под нос свои пригласительные открытки, я думал: что-что, а это уж точно невозможно, – говорит Макс.

Гость снисходительно пожимает плечами. Дескать, не преувеличивай.

– Тоже мне великое чудо. Между прочим, никто не мешал тебе навестить меня в Ехо. Я же просил леди Меламори передать: теперь тебе можно все. Не сомневаюсь, что она это сделала. Мир наш уже настолько крепок, что не рухнет ни от твоего присутствия, ни даже от твоих возможных разочарований. Краткий курс древней истории, который я прочитал тебе в Тихом Городе, можешь забыть за ненадобностью^[1]. Теперь это просто очень страшная легенда. Юных послушников Ордена Семилистника пугать – в самый раз, а нам с тобой ни к чему.

– Ага, как же. Боюсь, вы недооценили – то ли меня, то ли древнюю историю. Я один раз попробовал к вам наведаться…

– Это как? Ты был в Ехо?

– Ну да, был. Секунд двадцать, не больше. Кстати, не дайте умереть от любопытства: как вы объяснили себе и Его Величеству исчезновение крыши Мохнатого Дома?

– Да, честно говоря, никак. Очевидной магией там не пахло, продолжения не последовало, поэтому Король отдал приказ построить новую крышу и забыл о происшествии. Ну и я тоже забыл, не до нее было. Хочешь сказать, это твоя работа?

– Ну да. Было дело, раскатал губу: а вдруг действительно можно вернуться в Ехо, да и жить себе, как ни в чем не бывало? Если уж вы неофициальные приглашения передаете через знакомых девушек… Отправился на разведку: распахнул первую попавшуюся дверь, да и шагнул прямехонько на последний этаж Мохнатого Дома, в башню, это же мое любимое помещение, и вид на город оттуда самый замечательный. Счастье, что не кинулся сразу любоваться панорамой. Сперва поднял глаза к потолку, и он тут же стал таять. У меня, к сожалению, очень тяжелый взгляд – с некоторых пор. Хорошо хоть я быстро сообразил, в чем дело, поэтому без жертв обошлось, только крыша успела исчезнуть. Я спешно зажмурился, шмыгнул в Хумгат^[2], как мышь в норку, оттуда домой и в Ехо больше не возвращался. Красивый город, жалко стирать его с лица земли… Так что тут вы крепко промахнулись. Меня к Ехо на пушечный выстрел подпускать нельзя. И, боюсь, другие города Мира для меня тоже закрыты. Во всяком случае, не хочу рисковать.

– Ничего себе новость! Мне и в голову не приходило, что такое может быть, – хмурится Джуффин. – Надо будет разобраться. Очень любопытно… Ты погоди, я подыщу какое-нибудь разоренное войной селение, которого не жалко, попробуешь еще раз.

– Делать мне больше нехрен, такие эксперименты устраивать, – ворчит Макс. Но, в общем, уже видно, что уговорить его будет не очень трудно.

Триша только теперь поняла, что стоит как дурочка с открытым ртом – вместо того, чтобы варить гостям кофе. Хорошая хозяйка, нечего сказать! Впрочем, не одна она такая, тут даже Франк немного растерялся, а Макс и новый гость разглядывают друг друга так, словно перед каждым не человек с двумя руками, двумя ногами и головой, а чудище неведомое тысячехвостое. И только сероглазая Меламори взирает на происходящее с царственной снисходительностью. Дескать, подумаешь, великое дело. Ну, Джуффин. Я его на службе изо дня в день столько лет видела, рассказывала же вам вчера, как он в меня подушкой запустил, зато потом бутербродом поделился, а вы переполошились, смешные люди.

Как только Триша принялась греметь посудой, обстановка в кофейне разрядилась. Она всегда чувствовала, что это как-то связано: когда в помещении начинают готовить, присутствующие вдруг успокаиваются и расслабляются, почти поневоле. Вот и сейчас так вышло. В общем, и раньше никто не собирался затевать ссору, но воздух звенел от напряжения, а теперь – ну просто семейная вечеринка, не то дети из летнего лагеря вернулись, не то отец из кругосветного путешествия, не то призрак прадеда из фамильного склепа зашел на огонек. Все вдруг засияли улыбками и заговорили одновременно и очень дружелюбно.

– Франк, – говорит Макс, – это сэр Джуффин Халли. Ты вчера смеялся над нами: дескать, самые лучшие люди выдуманные, – так вот, этот джентльмен в свое время утверждал, будто сочинил меня, от макушки до пяток, со всеми потрохами, прикинь. Значит, этому Городу он приходится кем-то вроде дедушки, а тебе чуть ли не кумом, так, что ли?..

– Когда тебе надоест натужно шутить на эту тему, можешь начинать рассказывать своим приятелям, что это ты выдумал меня, – говорит Джуффин. – Я не обижусь. Кстати о твоих выдумках, любопытное тут у вас местечко. Сколько видел разных Миров, но ничего похожего мне пока не попадалось…

– Сейчас мне надерут уши за то, что до сих пор не вернулась на службу, – почти мечтательно говорит Меламори, а нарядный гость поворачивается к ней, ухмыляется и грозит длинным тонким пальцем: дескать, с тобой мы еще разберемся, юная леди.

– Давайте-ка пить кофе, – говорит мудрый Франк, потому что видит: Триша уже снимает с плиты четыре джезвы и ставит на их место новую партию. Чего-чего, а кофе им сегодня понадобится много. Даром, что ужин готов, с ужином спешить нельзя, пусть ждет своего часа.

Они наконец рассаживаются. Новый гость получает место во главе стола – ясно почему. Без истории его отсюда не отпустят, будь он хоть тысячу раз грозный колдун. «Впрочем, не такой уж он и грозный, – думает Триша. – Не в том смысле, что могущества ему не хватает, просто вряд ли этот человек станет тут кому-то «грозить», больно ему надо…»

– М-да, это не совсем камра, – ухмыляется Джуффин, нюхая кофе. – Впрочем, кто бы сомневался, сэр Макс, что месть твоя будет ужасна. Заманил, понимаешь, в гости беспомощного старика и ну его ядами пичкать.

Франк уязвлен. Не всерьез, конечно, но партию свою, будьте уверены, отыграет как следует. Еще никому никогда в голову не приходило высказываться о фирменном напитке «Кофейной гущи» иначе, как в самых почтительных выражениях.

– А вы сначала попробуйте, – говорит Триша. – Вдруг вам понравится?

Она сама удивляется собственной смелости, но если эти двое, Джуффин и Франк, начнут сейчас выяснять отношения, это на сколько же отложится история? Небось на целый час…

– Спасибо за совет, моя хорошая, – неожиданно ласково отзывается гость. Подносит чашку к губам, пробует, примирительно заключает: – На самом деле я, конечно, шутил. Это отличный напиток. Просто я привык к другому. Что ж, все к лучшему, привычки следует менять, хотя бы время от времени… Как тебя зовут? Этот величайший колдун всех времен, злодей, каких мало, редкостный растяпа, великолепный сэр Макс нас так и не познакомил.

– Триша. Я… – и она смущенно умолкает, не понимая, что тут можно добавить.

– Ты кошка Франка, да?

– Обычно эту фразу произношу я, – улыбается Франк. Кажется, ему очень приятно, что Джуффин сам все про них понял и сказал. – А гости думают, я шучу.

– Балбесы потому что ваши гости, – добродушно объясняет Джуффин. – Сэр Макс, не смотри на меня с такой укоризной. Когда я отправляюсь в незнакомый дом с дружеским визитом, я надеваю самую приветливую из своих масок. Это просто жест вежливости. По досадному совпадению, именно эта маска обожает над всеми посмеиваться; впрочем, делает это весьма добродушно, как видишь. Ну что ты как маленький? Не первый же день меня знаешь.