Людмила Киндерская
Танго с тенями

– Анечка, ты что? – прошептала Наташа, отказываясь верить в очевидное. – Анечка, нам же в баню… Анечка…

И тут она почувствовала запах, он был каким-то сложным, как будто распадался на составляющие. Пахло немного железом, ржавчиной. Наташа даже пошевелила губами, ей показалось, что она чувствует металлический привкус во рту. Но основным элементом коктейля был тошнотворно-сладковатый компонент.

«Кровь, – подумала Наташа. – Так пахнет кровь. А при чем здесь кровь?»

Она некоторое время смотрела на подругу.

«Этого не может быть. Этого никак не может быть. Аня просто пошла на маску…»

Наташино сознание как будто раздвоилось. Одна его часть говорила, что все, что она видит, – это не про Аню. Не про нее – и все. А вторая – что про Аню, и это она лежит под зеленой маской и в крови.

От неестественности происходящего к горлу подкатила тошнота и начала кружиться голова. Сначала медленно, потом все ускоряясь. Как в калейдоскопе, перед ней стали вращаться: зеленое лицо, белая простыня, красно-коричневые пятна, черный нож…

Отстраненно Наташа подумала, что где-то уже видела такие цветные мазки – белый, красный, зеленый, коричневый, черный…

«Вспомнила. Василий Кандинский, картина "Композиция VII"», – подумала Наташа и потеряла сознание.

Глава 4

Гул в ушах стал нестерпимым. Наташа хотела заткнуть уши, но руки как пудовые гири – не пошевелить. Постепенно из шума стали вычленяться отдельные слова. Они появлялись, как из вязкой топи – таким медленным был процесс. Одни слова звучали громче остальных, потом затихали, и им на смену приходили новые. Затем слова стали складываться в непонятные словосочетания, потом в предложения. На лицо полилась вода – это было неприятно. Зато холодным струям удалось заглушить сводящие с ума звуки.

Наталья приоткрыла глаза и увидела склоненное над ней лицо Ани. Оно было расплывчатым, неясным. Но это точно было ее лицо.

Наташа подняла руку и коснулась щеки подруги. Та была теплой и гладкой. И вдруг словно молния сверкнула в голове Кречетовой – она все вспомнила и резко села. Голова отозвалась острой болью, но это было такой ерундой! Самое главное, перед ней стояла абсолютно живая и здоровая Анна Веселовская, ее любимая и единственная подруга.

«Что со мной было? Синдром Кандинского-Клерамбо? Недаром я про картину Кандинского вспомнила. Галлюцинации зрительные, слуховые и вкусовые? – испугалась Наташа. – Но я же точно видела кровь, зеленую маску, мертвую Аню и нож в груди».

– Давай вставай, подружка моя, давай-давай! Надо что-то делать, а ты разлеглась тут, – Анна подхватила ее под руки и помогла подняться. Кречетова осторожно глянула на кушетку – видение никуда не исчезло. Все тот же Кандинский с его «Композицией VII».

– Господи! Что это? – простонала Наталья, прижав к гудящим вискам кончики пальцев.

– Потом, все потом. Пошли скорее отсюда, Натусик. Вот так, осторожно, – Аня подвела Наташу к двери, отряхнула джинсы. – А теперь давай, собралась, и выходим как ни в чем не бывало, выходим, – и уверенно нажала на ручку.

Слава богу, клиентов на горизонте не было. В крыле, где находился косметический кабинет, было тихо, малолюдно и как-то торжественно. Возможно, из-за стен, выкрашенных в белый цвет с вкраплениями бирюзы, а возможно, из-за колонны с вычурной капителью наверху, отделанной под мрамор.

Около кабинета, обхватив себя за плечи, беспомощно озираясь по сторонам, стояла Регина. Веселовская подхватила ее под руку, и косметолог, почувствовав опору, сразу расслабилась, став в ту же секунду невозможно тяжелой. Наташа и сама еле стояла на ногах, но бросилась помогать подруге. Вдвоем они буквально дотащили Регину до кухни и с облегчением опустили на ближайший стул. Наталья рухнула на соседний и бессильно откинула голову на его спинку.

Аню тоже потряхивало от пережитого, но она умела держать себя в руках. Корни этого умения были заложены в детстве. Ее сестра-инвалид была подвержена частым внезапным истерическим припадкам, которые заканчивались приступами удушья. Поэтому и родители, и Аня всегда были настороже. После смерти сестры Анна еще долгое время не умела расслабляться, ей все казалось: войди она в душ, тут же раздастся истошный крик и придется моментально оказывать помощь.

– Нужно закрыть кабинет, – напомнила Веселовская.

Регина посмотрела на нее непонимающим взглядом, потом очнулась, вытащила из кармана ключ и протянула его Анне. Та моментально выскочила из кухни.

– Это конец! Меня посадят, там мои отпечатки пальцев, – заторможенно сказала косметолог. – Везде. Везде мои отпечатки: и по всему кабинету, и на лице убитой, и на простыне, которой та укрыта. Я пропала-а-а-а…

– Ах ты господи! – поморщилась Наташа. – Что она такое несет? – обернулась она к возвратившейся Анне. – Разве отпечатки остаются на коже? А на белье?

И тут до нее дошло. Она резко поднялась, висок заломило с новой силой. Кречетова пошатнулась и схватилась за голову. Постояла пару секунд, морщась от боли и закусив губу. Потом сделала несколько глубоких вдохов и собралась с духом.

– Подождите. Там, на кушетке… там кровь… Там труп? А чей?

Аня кивнула головой:

– Труп. Потому что он не шевелится и рука безжизненно висит. И нож, и кровь…

– А кто труп? Клиентка? – испуганно спросила Наташа.

– Клиентка, – сквозь слезы пробормотала Регина.

Кречетова прикрыла глаза. Умом она понимала, что убитую женщину должно быть жалко. Но прочувствовать эту самую жалость она не могла. И это было странно: Наталья никогда не страдала отсутствием эмпатии, а тут… Внутри осталось место только одному чувству – счастью, что на кушетке не Аня.

– Татьяна позвала меня к телефону, – продолжила Регина. – Говорит, что какая-то дама хочет записаться на гидроувлажнение лица, но может только в два часа. А у меня на это время записана Аня, а на три свободно. Но процедура-то дорогая, жалко клиента упускать. Вот я и подумала, что нужно переписать Анну на попозже. Она же свой человек, должна понять.

Косметолог трубно высморкалась.

Наталья кивнула головой, такие записи-перезаписи в любом салоне обычное дело. Кто-то из клиентов не успевает, кто-то заболел, вот мастера и крутятся, обзванивают всех, переносят время.

– Мне Регина позвонила, попросила, – начала Анна. – Я приехала к трем, к началу процедуры. Смотрю: твоя машина около салона. Меня аж в пот бросило: я ведь забыла тебе перезвонить, предупредить. В фойе тетки толклись, Татьяна им что-то объясняла. Я сразу пошла к косметическому. Даже сесть не успела. Смотрю: Регина выходит из кухни. Сразу ко мне с извинениями: «Аня, вы меня простите за перенос процедуры…» А тут как загремит что-то в кабинете. Косметолог туда ринулась и сразу выскочила как ошпаренная. А я зашла. А там ты на полу валяешься, – заплакала Аня.

– Какой-то бред, – Наталья обхватила голову руками, которая снова налилась свинцовой тяжестью.

Помнится, тренер по фитнесу говорила, что эта часть тела весит 10 килограммов. Наташа с Аней смеялись, мол, опять голова поправилась – когда в понедельник стрелка напольных весов отклонялась вправо на несколько градусов от обычного курса.

И вот теперь в это действительно верилось, от тяжести разламывающегося черепа даже руки устали. Наташа еще немного побаюкала пульсирующую голову, пока не догадалась приложить ко лбу мокрое полотенце – сразу стало легче.

– И никто из кабинета не выходил? Никого не видела? – без особой надежды спросила Кречетова.

– Никого. Тут несколько шагов пройти. А в косметическом ты уже была. Так что это у тебя нужно спрашивать, кого ты там видела.

– Регин, теперь ты расскажи, – попросила Наталья.

– Пришла ко мне клиентка. Легла и мобильник в руке держит. Я ей сделала замечание: на двери же висит табличка с перечеркнутым телефоном. Она начала выступать, что ждет важного звонка, но потом угомонилась и телефон убрала в сумку. А потом лежит и выспрашивает: и какой косметикой мы пользуемся, и кто производитель. Я ей кислотное увлажнение сделала, потом массаж. А она все выспрашивает, что да как. Только когда маску наложила, она замолчала.

Регина налила воды и выпила ее, стуча зубами о край стакана.

– Я вот что думаю. Убийца женщина, – уверенно сказала Анна.

– С чего ты взяла? – встрепенулась Кречетова.

– Ну как с чего? Если бы это был мужчина, его заметили бы все ваши парикмахерши, маникюрши и визажисты. Ну подумайте сами: сидят женщины в холле, читают журналы, и тут заходит мужик и идет по коридору в крыло, где косметический кабинет. Представляете, что было бы?! – вытаращила глаза Анна.

– Там, вообще-то, еще и массажный есть. Кстати, когда я пришла, Зоя запустила к себе последнюю клиентку. Получается, тетка, что на массаж пришла, пока своей очереди ждала, сидела в коридоре. И значит, могла видеть убийцу. И если бы мимо нее прошел мужик, могла бы запомнить, – задумчиво протянула Наталья. И без перехода добавила: – А вдруг это был мужчина, переодетый в женщину?

– Мужчина, переодетый в женщину! Цирк! Прямо Жозефина и Дафна. Тони Кертис и Джек Леммон, – развела руками Анна. – Что ты говоришь?! Приходи в себя. Убила женщина. Но только непонятно, кого хотела убить – ее или меня.

Наташа вскочила на ноги. Мокрое полотенце, не удерживаемое у больного лба, упало к ее ногам. Боже мой! Конечно! Как же она забыла?! Это же Анечка должна была в это время лежать на кушетке под маской! Получается, что преступник просто перепутал и по ошибке убил случайного человека?

Кречетова выхватила телефон и решительно набрала номер полиции.