Людмила Геннадиевна Козлова
Красные сапожки. Рассказы
Где-то с месяц Марта пребывала в состоянии шока, а потом ей пришла мысль: уеду из города в небольшой поселок, где меня никто не знает. Как только эта мысль окончательно сформировалась в ее прекрасной головке, она быстро продала роскошную квартиру, доставшуюся ей в наследство от дедушки профессора (дедушка ей заменил и маму, и папу после гибели профессорского сына и невестки в горах), – и купила небольшую квартирку в затерянном поселке, коих много на российских просторах…
Марта неспешно разбирала свои вещи и не заметила, что к ней пришли без приглашения. Она неожиданно вспомнила, что не закрыла за последним грузчиком дверь…
– Здравствуй, красавица… – мило поздоровалась бабушка -седовласка.
–Ой, здрасте… – смущенно проговорила Марта.
–Новая соседка значит будешь?! Митрич, как год скончался. Так вот Нюрка, дочь его беспутная, продала получается тебе его хоромы, – улыбнулась бабуля.
–А Вы кто?
– Я Анной Петровной зовусь, старожил этого дома. Знаешь, деточка, ты завтра вечерком загляни обязательно ко мне в гости, я тебя пирогами угощу. Только не забудь! Ладно, познакомились и будет…отдыхай с дороги, завтра свидимся, милая, – бабушка упорхнула, словно ее и не было.
Марта часто-часто заморгала, аппетитно чихнула, а потом побросала коробки, выключила свет – и с разбега плюхнулась на кровать… Всю ночь ей снились васильковые глаза Анны Павловны, этой чуднОй седовласки, которая ворвалась в жизнь Марты беспардонно, но по-доброму, словно так и надо было…
Весь следующий день Марта разбирала многочисленные сонные коробки, усиленно распихивала вещи по местам, но дверцы плательного шкафа, с набитым до отвалу брюхом, никак не хотели закрываться, огрызались с хозяйкой, цапали ее за тонкие пальцы.
Когда стрелки часов застыли на цифре восемь, женщина вспомнила про Анну Петровну. Набив карманы теплой кофты печеньем и конфетами, Марта вышла на площадку. Старушка жила напротив, в квартире номер одиннадцать. Марта постучалась. Довольно быстро ей открыли:
–Заходи, красавица моя! Заждалась я тебя…думала, забудешь о моем приглашении, – затараторила Анна Петровна.
– Я за хлопотами и забыла, но вот вспомнила к вечеру про Вас и пришла в гости, – Марта будто извинялась за вторжение.
Седовласка взяла ее за руку и потянула в крохотную кухню, где на стареньком деревянном круглом столе удобно расположились аппетитные пироги и пузатый самовар, начищенный до блеска.
На удивление самой Марты – она накинулась на пироги, словно не ела целую вечность, запивала их вкусным травяным чаем, а потом, когда желудок пригрозил ей изнутри, отодвинула оригинальную фарфоровую чашку и откинулась на спинку стула.
–Ох, и наелась я у Вас, Анна Петровна, от души! Спасибо большое!
– Вижу, вижу, милая…вон и щечки твои порозовели, и жить с новой силой захотелось, не правда ли?
– Ранний Паркинсон у меня, Анна Петровна, – выпалила женщина.
– Знаешь, девонька, все мы стоим в одной очереди, – вздохнула старушка.
– В какой очереди?– озадачилась Марта.
–В той самой…у каждого из нас свой час – встретиться с вечностью…но ты знаешь, не печалься: тебе еще жить да жить…
– Анна Петровна! Так разве это жизнь? Постепенно превращаться в жалкого инвалида, который ни шнурки не завяжет, ни зубы не почистит без посторонней помощи, – Марта говорила зло, не проронив ни одной слезинки.
– Остановись, милая, не злись на жизнь…Значит, Господь этой болезнью остановил тебя от чего-то дурного…
– Я не верю в Бога, – гневно сказала Марта.
– Цыц, милая… Может, болезнь тебе и дана была, чтобы к вере прийти… Слушай меня внимательно: ты будешь жить долго и счастливо, болезнь твоя уйдет: завтра в твой дом постучится Ангел- примешь его в свой дом, в свое сердце – исцелишься…ну все, теперь ступай, намаялась я за день с пирогами, – произнесла бабушка, от зевка прикрывая ладонью щербатый рот.
С утра Марта решила избавиться от мусора, оставшегося после распаковки вещей. Майский ветер с радостью встретил ее, когда она вышла из подъезда. На обратном пути она заметила на скамейке, у дома, нескольких старушек, которые с утра о чем-то судачили…
– Здравствуйте, – сухо поздоровалась Марта.
– Здравствуй, девонька!– хором ответили бабушки.
Она хотела уже прошмыгнуть в подъезд, но речь одной из старушек заставила ее остановиться.
– Вчера еще с Петровной разговаривала, жива-здорова была, ни на что ни жаловалась! И на тебе – этой ночью умерла.
Марта медленно поднялась на второй этаж- и только сейчас заметила, что дверь в квартиру Анны Петровны приоткрыта: оттуда раздавались печальные голоса, кто-то тихо всхлипывал. Именно в эту минуту до нее дошли слова Анны Петровны об очереди: намекала же она ей вчера, что знает способ, как можно поменяться местами: она старая, свое прожила, отлюбила…
Женщина зашла в свою квартиру, легла на кровать – и слезы потекли сами собой: она рыдала долго и в голос, пока не уснула…а вечером кто-то тихо постучался в дверь. Марта спешно открыла ее. Она увидела, что на пороге лежала небольшая корзина, а в ней кто-то шевелился. Марта быстрым движением сдернула розовое одеяльце. Эта была девочка. Вот какой ангел постучался к ней в дверь! Седовласка все знала наперед.
Марта нежно взяла этот комочек на руки, занесла ребенка в квартиру. Кроха открыла глаза, пристально посмотрела на женщину и улыбнулась. Сердце Марты застучало так, словно по нему долбил кузнечный молот. Она прижала малышку к груди: «Ангел мой, Ангелина, никому тебя не отдам. Счастье ты мое! Права была Анна Петровна, царствие ей небесное, жизнь продолжается…»
