Любовь Бурнашева
Белая птица
– Алиска, ты где, паршивка? Нету что ли или спать завалилась? Я говорила тебе, что она дома должна быть. Алиска, сучка, спряталась что ли? – мать прошла по всей квартире, заглянула в ванну. – Правда нет. Ну не виноватая я, Серёжа, что она сбежала.
– Ты мне обещала, я и так уже сколько жду, – тихий гневный голос был хорошо слышан Алисе, – Я тебе, в натуре, сколько денег за неё уже дал, а? Или возвращай деньги, или давай мне её.
– Где я тебе деньги возьму? Сам знаешь, нету. Да послушай, ну куда она денется то, всё равно придёт домой, и я запру её. Не отвертится, большая уже, пора отрабатывать жрачку.
– Слушай, Нинка, я тебе ещё заплачу, сколько скажешь, – голос дядьки лился в уши матери. – Но сначала понимаешь, сначала надо пробу снять. Это как с арбуза, вкусный, нет ли.
– Это я понимаю, – хохотнула грубо мать.
Предательство матери поразило Алису. Мать, её мать, продала её, свою дочь, этому вонючему мужику. Слёзы покатились по щекам, и она бросилась бежать. Бежать подальше от подлой матери, подальше от своего дома. Обида и злость душили её. Не видя ничего, она бежала по парку.
Кто-то преградил дорогу и схватил её. Алиса забилась в чьи-то цепких, сильных руках, закричала.
– Эй, потише, куда так несёшься? – знакомый голос заставил замолчать и взглянуть на крепко державшего её мужчину.
– Сэм, Сэм, – всхлипывая пробормотала Алиса и вдруг уткнувшись ему в грудь разревелась с новой силой.
Они сидела в беседке уже часа два. Алиса рассказала ему всю свою жизнь, все свои обиды и страхи. Он был первым человеком кому она открылась, доверилась. Он не смотрел на неё, сидел упёршись локтями в колени, положив голову на сжатые в кулаки руки. Сэм смотрел в угол беседки. Глаза его странно поблёскивали, и гримаса похожая на улыбку кривила полные губы.
– Значит, твоя мать решила тебя продать, – произнёс он задумчиво, достал носовой платок и утёр ей глаза. – А ты значит не хочешь спать с этим уродом?
– Нет конечно! – запротестовала Алиса. – Я что, дура что ли спать с мужиками!
– Так ты ни с кем ещё? – его глаза пытливо смотрели на неё.
От возмущения, не найдя слов чтобы ответить, она энергично замотала головой.
– Ну тогда мы сейчас в одну игру сыграем, пойдём, покажешь мне этого мужика.
Они подошли к её дому, Алиса поставила ящик к стене под окном кухни и заглянула в освещённое окно.
– Там он и ещё какие-то припёрлись. Достали уже пить.
– Стой тут, я скоро. – Сэм завернул за угол дома.
Прошло минут пять прежде, чем он появился и молча показал рукой на окно.
Громкая трель звонка. Крик матери, что открыто, заходите. Звонкий мальчишечий голос:
– Дядя Серёжа, ваша хата горит. Давайте быстрее, там пожарники выбили окна и заливают всё.
Сдерживая смех, Сэм вслушивался в сочувствующие возгласы собутыльников и возмущённые маты дяди Серёжи. Алиса вопросительно смотрела на Сэма.
– Пацана попросил разыграть его. Ты тут посиди немного и можешь спокойно идти домой. Он сегодня не вернётся. Не бойся, – он потрепал её по голове, взъерошив короткие белые волосы и ушёл.
Дядя Серёжа больше не появился. Он вообще куда-то исчез. Мать даже не знала где он живёт и не могла вспомнить кто его к ним привёл.
В последнее время мать стала какой-то уж через чур ласковой. То ли чувствовала за собой вину, то ли ещё что-то задумала. А Алиса замкнулась, перестала с матерью вообще разговаривать, делала вид что не видит её и не слышит. В первый день осенних каникул Алиса встала поздно, прошла в ванную. Умылась. Зашла на кухню. Мать сидела одна за столом, медленно потягивала красное пойло из стакана. Алиса включила чайник, открыла холодильник. Кусок сала, пачка маргарина, пара луковиц и что-то в банке, вроде кабачковая икра. Она взяла банку, открыла, понюхала. На хлеб намазать сойдет, вон и пара кусочков чёрного хлеба лежит на блюдечке. Налила чай, поискала в шкафчике сахар, нашла два завалившихся кусочка рафинада. Прекрасный завтрак. Густой сладкий чай и хлеб с густо намазанной сверху икрой. Алиса ела и смотрела в окно, а мать косила на неё уже порядком осоловелые глаза.
– Может составишь мне компанию, а? – мать протянула ей наполовину наполненный стакан с вином.
Алиса не ответила, смотрела в окно и доедала хлеб. Вот дура, какая мать дура. Мысли кипели в голове, но внешне она оставалась спокойной. Вспомнила как лет в восемь прибежала домой с прогулки, пить очень хотелось. На столе стоял вот такой же стакан с красным пойлом. Почему она тогда подумала, что это сок, сама не знает. От сильной жажды у неё пересохло горло и она, схватив стакан сделала несколько глотков. Сначала не заметила странного вкуса. Потом у неё долго кружилась голова, она заблевала свою постель и пол в комнате. Проспала почти сутки, просыпаясь из-за тошноты и снова проваливаясь в кружащуюся дурноту. Мать тогда ей здорово всыпала и заставила убирать за собой эти художества. С тех пор она даже видеть спиртное не могла, не точно пробовать.
– Может пиво будешь? Тут где-то стояло, – мать наклонилась и стала шарить под столом.
Этого Алиса уже выдержать не смогла. Негодование вспыхнуло в ней и вылилось сердитым румянцем на лицо. Вскочила и бросилась в комнату. Мать хочет из неё такую же пьяницу сделать. Дура. Сука! Она скинула халат, натянула джинсы, свитер и стала искать носки. Голос матери с визгливыми нотками ударил по ушам:
– Фу ты, ну ты. Какая правильная. Матери уж ничего сказать нельзя. Ты, паршивка, должна быть благодарна, что не сплавила тебя в интернат. Живёшь тут на всём готовом, пора уже долги то возвращать. Слышь меня, – голос приближался. – Отрабатывать будешь всё, что я потратила на тебя.
Алиса нашла носки, натянула их и проскользнув мимо матери бросилась к двери.
– Куда? Я не отпускала тебя. Быстро вернулась. Я сказала! – мать нетвёрдой походкой побежала за ней.
– Я тебе ничего не должна. Да пошла ты, сука! – крикнула прямо в лицо матери Алиса, – Ты продала меня старому вонючему дядьке. Ты, мразь вонючая, как и он. Чтоб ты сдохла пьяница, дура. Лучше бы ты замёрзла вместо отца. Сдохни, тварь, – с этими словами Алиса выскочила в коридор.
Брань летела Алисе в спину, мать выбежала из квартиры и стоя на лестнице орала ругая дочь, обзывая неблагодарным выкормышем.
Не зная, чем заняться, Алиса пришла в парк. Погуляла по пустынным аллеям. Потом вернулась к своей лавочке возле закрытого на зиму павильона. Больше домой она не пойдёт. Погуляет немного и зайдёт к тётке, и всё ей расскажет и если тётка не передумала, то останется у неё насовсем. Домой больше она не пойдёт. Засунув руки в карманы, Алиса наклонилась и стала рассматривать сухие листья. На сером асфальте яркие кружевные листья.
– Привет. Чё тут мёрзнешь? – кто-то сел рядом и поправил Алисе капюшон на голове.
Она гневно дёрнулась от руки, но узнав Сэма, напряжённо улыбнулась. Озябшие руки засунула поглубже в карманы, втянула голову в плечи и стала похожа на нахохлившегося воробья.
– Опять с матерью поругалась?
Алиса неопределённо дернулась, но промолчала. Не хотелось говорить, не хотелось слушать. Она замёрзла и хотела есть. Сэм почувствовал её отчуждённость и положив твёрдую руку ей на плечо, сказал:
– Пошли поедим. Тут кафешка за углом есть, – и не дожидаясь её согласия, встал, приподнял Алису под локоть и мягко подталкивая в спину повёл к выходу из парка.
В кафе было тепло, играла тихая музыка. Сэм сделал заказ и стал разглядывать Алису. В свитере крупной вязки, в джинсах, с короткой стрижкой взъерошенных волос, она выглядела маленькой девочкой. Синие большие глаза с чёрной каймой густых ресниц, маленький носик, кожа с едва заметным загаром на округлом лице. Красивое лицо куклы. Вот только постоянное нервное прикусывание нижней губы и подёргивание в ухмылке уголков губ портило всю картину. Он смотрел на её руки, на её тонкие длинные пальцы с аккуратно постриженными ноготками и думал о чём-то. Его тёмные глаза сузились и в этих щелочках мелькнуло что-то напугавшее Алису, его полные губы растянулись в улыбке, но глаза оставались холодными, непроницаемыми. Алиса опять съёжилась, ей захотелось уйти, но тут принесли обед и запах горячего борща вытеснил все страхи. Она ела медленно, боясь обжечься и с наслаждением прислушивалась к своему озябшему телу, как оно с каждым новым глотком согревается, вытесняет холод из мышц и костей, а вместе с холодом уходила и обида на мать. После борща принесли второе, гречку с котлетой. Алиса осилила только котлету, она наелась под завязку и отказалась от предложенной Сэмом его котлеты. От десерта тоже отказалась, но когда принесли мороженное, то не смогла устоять. Шоколадный аромат заслонил все остальные запахи. Для Алисы шоколад всегда был праздником. Сэм допивал кофе и смотрел в окно. Весь обед он молчал, молчала и Алиса. Допив кофе, он откинулся на спинку стула и посмотрел на неё.
– Расскажешь, что случилось? Или это секрет? – его голос был настойчивым.
Алиса вздохнула и вдруг почувствовала себя спокойно и раскованно. Она выложила ему всё, что произошло утром. Добавила, что пойдёт жить к тётке. Сэм достал пачку сигарет, вытряхнул одну, покрутил в пальцах, понюхал и затолкал назад.
– Твоей матери только деньги нужны?
– Да. Я всё лето работала, флаеры раздавала. Она деньги забирала у меня и так не орала. За неё постоянно подъезды мою, когда она совсем пьяная. А сейчас, где я работу найду? На меня смотрят как на совсем маленькую. Никто не хочет на работу брать. А тут ещё школа, – Алиса, нервно закусила губы и сплела пальцы на руках.
Сэм еще раз её оглядел:
– Могу предложить работу. Я фотограф. Мне сейчас нужна девочка типа тебя.
– А что делать? – Алиса недоверчиво на него посмотрела.
– Ничего сложного. Будешь в красивых платьях позировать, как раз новая коллекция пришла. Нужно отснять, а подходящей модели нет. Ты идеально подходишь для этого. Давай попробуем. За работу заплачу, – он видел, Алису что-то останавливает, недоверие сквозит в её взгляде и тогда он наклонился через стол и тихо сказал. – Приставать, как тот дядька, я не буду.
Алиса вздохнула и кивнула. Деньги ей нужны.
– Ну тогда пошли, – Сэм поднялся из-за столика.
– Далеко?
– Нет, минут пять ходу.
Они прошли дворами и вышли к большому серому зданию, стоявшему за высоким забором. Обошли его кругом. Сэм отпер незаметную маленькую калитку в конце забора. С этой стороны здания окон не было, только дверь в подвал, к которой вели ступеньки вниз уходившей лестницы. Сэм шёл первым, достал ключ, открыл тихо заскрипевшую железную дверь. На Алису из темноты коридора пахнуло застоявшимся сырым воздухом. Вспыхнул где-то под потолком свет, длинные лампы затрещали вверху и слабо осветили серые стены. Сэм закрыл за ними дверь, провернул ключ и уверенными шагами быстро двинулся по коридору. Открыл ещё одну дверь, поднялся по лестнице, распахнул следующую. Провёл Алису по длинному проходу, опять спустился вниз по лестнице на два пролёта и остановился перед дверью обтянутой кожей. Достал из кармана другую связку ключей. Открыл два замка, распахнул и уверенно двинулся в темноту комнаты. Алиса осторожно заглянула и тут же зажмурила глаза от резко вспыхнувшего яркого света.
– Заходи, чего там встала, – недовольный голос Сэма заставил открыть глаза.
Ничего необычного в комнате не было. Обычная фотостудия, она такие видела в кино. Всякие железяки на тонких высоких ножках. Какие-то декорации. Алиса с интересом разглядывая предметы медленно прошла до середины. Сэм уже скинул пальто и настраивал аппаратуру.
– Иди туда, – он махнул рукой в дальний угол. – Скинь куртку и посиди немного.
– А почему никого тут нет? – спросила Алиса.
– А кого ждала увидеть?
– Ну, тех, которые макияж делают, одевают. Я в кино видела, как готовят моделей.
– Тебе до модели, как до, – Сэм махнул рукой вверх. – Сегодня пробное сделаю. Посмотрю, а потом видно будет. Пойдём переодеваться, – он подошёл к двери, прикрытой тяжёлой, пыльной шторой, и распахнул её. – Посмотрим во что тебя одеть.
Алиса зашла следом. Комната была небольшая. Стоял столик с зеркалом, диванчик, напольные вешалки с одеждой в чехлах и большой, на всю стену шкаф.
