Лучезар Ратибора
Симбиоз
Из истории нового человечества (2)
Основная проблема для человеческого организма при нахождении в космосе – невесомость, точнее её негативное влияние на жизнедеятельность. Космонавты, побывав на орбите шесть месяцев, возвращаются с подорванным здоровьем и проходят длительный курс реабилитации. Эволюция человеческого организма, появление семейства Homo на Земле происходило в условиях гравитации. Все системы организма, все его ткани созданы для того, чтобы функционировать нормально при земном притяжении, иначе говоря – при воздействии на тело ускорения свободного падения в 9,81 м/с². Если увеличивать срок нахождения человека в невесомости, это может привести к необратимым патологиям, а то и вовсе к летальному исходу. Исследование человеком ближайших планет позволило ему совершить революционный скачок в длительных космических путешествиях, найти решение проблемы искусственной гравитации.
На спутнике Юпитера Ио был найден отсутствующий в земной коре оксид железа. Он чем-то напоминал магнетит. Вот только его магнитные свойства были поистине волшебные. При прохождении сквозь руду электрического тока даже относительно небольшой силы образовывался мощный магнитный поток высокой плотности. Соответственно, если сделать в космическом корабле комнату, где потолок и пол будут из этого супермагнетита, пропустить через них ток, так чтобы потолок и пол друг друга отталкивали, сила тока и плотность магнитного потока пола будут ниже, чем аналогичные величины потолка, а их равнодействующая отталкивающая магнитных полей будет проходить почти вровень с полом, то получится, что магнитное поле потолка будет давить на физические тела людей (диамагнетики) с силой, аналогичной земному тяготению. Это была эврика! Это всё вспомнилось и получилось реализовать с отсылкой и опорой на гравитационную теорию Хевисайда, а также на опыт с левитирующей в магнитном поле лягушкой. Эту лягушку заставил летать российский учёный Андрей Гейм аж в тысяча девятьсот девяносто седьмом году.
Сначала даже на практике это получилось чудесно. Подача тока на потолок в тысячу ампер порождал в супермагнетите магнитное поле с плотностью в сто пятьдесят Тесла. Это было неимоверно! Поле такой мощности при проверке придавливало тело человека в семьдесят килограмм к полу с силой шестьсот девяносто ньютонов. Казалось бы – вот он, выход найден. Но старая проблема с охлаждением никуда не делась. Супермагнетит тоже сильно нагревался. Очень сильно. Тонны воды в качестве охладителя никак не подходили в космическом полёте. Решение этой проблемы пока было отложено.
2
Сергей с некоторым сожалением отстегнулся и проплыл в гравитационную комнату. Перед входом принял вертикальное положение и, держась за стены, которые были испещрены всякими блоками и выпуклостями, опустил ноги на пол, вошёл в комнату. Ух! Ощущение было, что все восемьдесят два килограмма веса Сергея свалились на него сверху. После невесомости почувствовать свой, казалось бы, привычный вес было очень тяжко. Невольно капитан выдохнул:
– Ох же ж!.. – но от более крепкого выражения эмоций удержался.
Гравитационная комната представляла собой отсек в двадцать квадратных метров, девять из которых занимали впритык криокапсулы1. В криокапсулах пребывали в анабиозе остальные шесть членов экипажа. Анабиоз здорово экономил ресурсы путешествия. Да и чисто технически полёт корабля на автопилоте без форс-мажорных обстоятельств вполне мог обходиться парой-тройкой членов экипажа для его обслуживания. Полёт до Эльпиды планировался длительностью в год и восемьдесят восемь дней. Когда корабль вошёл в ускоренный временной туннель, шесть членов экипажа заняли криокапсулы и погрузились в сон. Первая смена будет бодрствовать сто пятьдесят один день, потом Сергей, Фанг и Женя отправятся в анабиоз. Капсулы было решено поставить в гравитационной комнате, потому что, несмотря на замороженное состояние, тело всё равно страдало при длительном путешествии в невесомости. А после криосна в условиях гравитации восстановление до нормального уровня жизнедеятельности происходило за три дня.
Сергей посмотрел на прозрачное стекло капсул, под которыми спали его коллеги. «А ведь как живые», – со смехом подумал капитан. Вот Паола и Сиена, о которых мельком вспоминал Сергей, поставив их в один ряд для мысленного сравнения с Женей. Тут же лежал Айк – чернокожий астроном из Африканского Альянса. В знак вежливости его ни разу не назвали негром, но капитан всё же в разговоре называл его «шоколадным», потому что это слово не было в запретном словаре толерантности. Впрочем, Айк не обижался на подобную кличку от капитана, поскольку тот разрешил его называть в ответ «беложопым», потому что белая жопа – это факт для европеоида, и здесь не на что обижаться. По договорённости экспедиция «Кентавр» была международной, поэтому в ней должны были присутствовать представители всех мега-государств. Африканский Альянс был откровенно слаб и далёк в изучении космоса, но Айк оказался на удивление хорошим астрономом. Сергей был приятно удивлён. В следующей капсуле покоился Киоши – инженер, ядерный физик из Азиатского Анклава. На нём лежала ответственность за исправную работу ядерного реактора. Далее – Витольд, пилот, и Давид, военный специалист. Оба из Европейского Союза. Давид так и был представлен, как «военный специалист». Сергей предположил, что тот военный и служащий государственной безопасности Европейского Союза в одном флаконе. Если заглянуть Давиду в глаза поглубже, можно было увидеть, что нести смерть для него – привычка. Как чистить зубы. Встаёт такой Давид с утра, чистит зубы, читает Ана Бе-Коах, убивает парочку врагов страны, одного ножом, второго голыми руками. А потом идёт завтракать. Но при этом Давид оказался очень грамотным и эрудированным, универсальным по многим направлениям, а не просто однобоким прямым воякой. Это проявилось во время общей подготовки экипажа.
Почти год девять членов экипажа, прошедшие сложный многоэтапный конкурсный отбор, вместе готовились к предстоящему полёту. Они тесно общались, жили в одном корпусе космодрома, притирались друг к другу, вместе тренировались и обучались. А ещё астронавты учились стрелять из разных видов оружия и старались овладеть навыками обращения с личным армейским ножом, который в данной экспедиции входил в список обязательной экипировки. Мало ли кто встретится на неизвестной планете… Для членов экипажа очень нужна и важна была психологическая совместимость и коммуникабельность в столь длительном космическом путешествии, первом в истории человечества. Потому упор делался не только на привычные тренировки астронавтов для адаптации к перегрузкам и движению в невесомости, но и было проведено много психологических ролевых проработок в разных возможных ситуациях. Ещё немаловажным было для каждого участника изучить специализации другого. Каждый член экипажа – специалист в своей области, знания которого пригодятся в полёте.
Евгения – биолог, её задачей было исправная работа гидропонического отсека с кислородными водорослями. Плюс она должна будет собирать и изучать образцы флоры и фауны на Эльпиде.
Сиена отвечала за нахождение общего языка с аборигенами планеты, если такие встретятся.
Паола, как врач, следила за самочувствием экипажа, в её обязанности входило проводить профилактику и лечение. Тут всё просто.
Фанг был инженером-техником, на нём исправность всех компьютерных и механических систем челнока.
Айк должен будет по прибытии зафиксировать все данные системы Альфы Центавра, количество планет, размер, орбиты, эклиптики, отметить иные особенности системы и небесных тел.
В ведении Киоши был ядерный реактор. Это его проблема. Как и энергетическое обеспечение скафандров.
Витольд – пилот-космонавт. Взлёт, полёт и посадка на нём, как и на Сергее. Но Сергей ещё и капитан, он отвечал за миссию, за членов экипажа. В случае необходимости мог отдать приказ, обязательный для исполнения.
Функции Давида были не совсем понятны, даже мутны. Официально он отвечал за огневое и силовое обеспечение операции по изучению новой планеты. Оружейный отсек – в его юрисдикции. Там хранилось девять короткоствольных автоматов, девять пистолетов с боезапасами, три гранаты и даже одна плазменная ручная пушка на крайний случай. Давид показал себя хорошо знающим во всех областях. Может быть, не на уровне высококлассного специалиста, но почти дотянулся до мастера. Сергей подозревал, что умение Давида убивать может пригодиться на незнакомой планете, где далеко не факт, что от природы будет дружелюбный приём. Хотя Сергей и не хотел подобного развития событий, но надо трезво оценивать ситуацию и просчитывать возможные ходы и развязки, на то он и был капитаном. А ещё капитан подозревал, что разведчик или шпион Давид может иметь ещё какую-нибудь тайную функцию и миссию.
Задача каждого космонавта была акцентирована на изучении функций и умений, навыков остальных специалистов. Это делалось на случай чрезвычайной ситуации и выхода участника из строя. Это делалось из необходимости экономии ресурсов, так как шесть астронавтов всегда находятся в криосне, и кто-то должен выполнять их стандартные обязанности. То есть должна была получиться относительно взаимозаменяемая команда. Этому и было посвящено основное время совместной подготовки в течение девяти месяцев.
Из истории нового человечества (3)
В общем, так бы и бороздило человечество свою Солнечную Систему, изучало бы местные планетки с некоторой пользой для себя или без оной, если бы однажды не изобрели прибор, дающий возможность влиять на течение времени. Нет, это не машина времени в привычном её образе в фантастических книгах и фильмах. Это прибор, который ускорял или замедлял время конкретного объекта, на который был направлен луч. Учёные назвали его «хронокампс», что в примерном переводе с греческого означает «искривитель времени».
Хронокампс не был придуман мгновенно в третьем веке нового человечества. Основоположником исследований, которые в конечном итоге привели к столь чудесному изобретению, был нобелевский лауреат, физик Фрэнк Вильчек. Который в начале двадцать первого века от рождества Христова придумал в теории и показал на практике на уровне квантов «кристалл времени». После чего его опыт подтвердили и улучшили другие исследователи по всему миру. Попробую в двух словах объяснить, в чём состояло его изобретение. На кристалл воздействовали электромагнитным лазером. И наблюдали, что происходит с квантами кристалла. Оказалось, что эти кванты мерцали во времени, то есть под воздействием излучения они смещались во времени на микросекунды. Ещё лучше это получалось и наблюдалось на магнонах – квантах магнитного поля. Это было началом изучения времени как особого поля, на которое можно воздействовать. Некоторые учёные высказывали смелые предположения, что время – это особая форма энергии, некое поле, квантовыми частицами которого являются "хрононы". Название это придумал российский академик Тетюшкин по аналогии с магнонами и фотонами. Правда, это предположение и по сей день остается неподтвержденным: люди ещё не придумали приборов, фиксирующих изменение временного поля. Даже шкалу измерения для определения кратности ускорения или замедления времени получили опытным путём на деревьях как на наиболее стабильных объектах временного ускорения.
Исследования кристаллов времени не стояли на месте. Оказалось, что алмаз, равно как и искусственная его форма, является самой подходящей формой в качестве объекта изменённого времени. В силу его прочности и постоянства. Иные минералы и камни всё-таки проигрывали алмазу в долговечности. Особенно при сильном ускорении течения времени. На испытаниях учёным удалось «состарить» кристалл в пять тысяч раз за один мощный импульс. Алмаз остался неизменным. Металл крошился. Некоторые другие минералы не выдерживали и рассыпались в прах.
3
На оставшихся в гравитационном отсеке одиннадцати метрах трое бодрствующих космонавтов спали и в целом старались чаще находиться здесь в свободное от основных обязанностей время – чтобы организм меньше времени подвергался негативному влиянию невесомости. Тренировались тоже здесь. Отдыхали астронавты в спальных мешках с опциональной возможностью надуть их стенки. У каждого был свой именной личный мешок. На время сна обычно надевали на глаза маску, а в уши вставляли беруши. Потому что в космическом корабле всегда достаточно шума и света.
У космонавтов есть определённый распорядок дня, чётко по плану, они всё-таки на службе. Отбой в двадцать три ноль-ноль, подъём в семь тридцать по внутренним часам с ориентацией на суточный земной график. На закаты и восходы ориентироваться в космосе как бы не вариант, а во временном туннеле, когда всё вокруг одинаково фиолетово – и подавно. Женя и Сергей чётко придерживались графика сна. Фанг выпросил разрешения у капитана спать «как попало». Поскольку Фанг справлялся со своими обязанностями исправно, Сергей разрешил. В итоге Фанг спал «волчьим сном»: полтора часа сна, подъём по будильнику и бодрствование четыре часа, потом снова полтора часа сна. Таким образом, по словам техника, тот в общей сложности спал меньше, а успевал больше. Периодически, правда, у Фанга появлялись чёрные круги под глазами, свидетельствующие о недосыпе, но потом они волшебным образом исчезали. Складывалось впечатление, что полтора часа сна в разное время по-разному влияли на высыпаемость организма.
В течение дневного времени у каждого был свой час времени по графику для тренировки. Сергей предпочитал тренироваться «утром» по корабельному времени, час спустя после завтрака. А сейчас было без десяти пять вечера, тренировался Фанг. Он пыхтел и сопел, пытаясь себя загнать и успеть выполнить как можно большее количество тренировочных кругов. В отличие от одетого в синий комбинезон и высокие гетры капитана техник был в шортах, футболке с короткими руками и кроссовках. На полу были видны капли пота – видно, что тренировка проделана качественно. После тренировки вся потная одежда полетит в мусор.
Выбор Фанга пал на три упражнения: приседания, отжимания и подъёмы туловища на пресс. Он выполнял каждое упражнение сто раз, переходил к следующему, после выполнения трёх упражнений, то есть тренировочного круга, мог позволить себе отдышаться. Но Фанг был довольно худосочным и жилистым, у него не было мышц, требующих много кислорода при тренировке, потому китаец был выносливый, и почти не отдыхал между подходами. Можно сказать, целый час долбил нон-стопом.
Ещё слегка оглушённый, Сергей приветствовал Фанга:
– Физкульт-привет!
– Ага, капитан, – только и ответил быстро дышащий техник. Торопился, похоже, что шёл на личный рекорд.
Сергей, когда у него было время, читал. Всякую художественную литературу, отдавая предпочтение фэнтези и вестернам. Для этой цели он взял с Земли книгу-шар. Шар был диаметром в пять сантиметров из лёгкого металлического сплава, объём памяти составлял больше терабайта. Сергей перед отлётом закачал его почти под завязку. Книгами разных жанров беллетристики и фильмами. Чтобы включить шар и выбрать книгу или фильм, достаточно было плотно прижать подушку большого пальца к поверхности. После чего тот включался и выдавал луч проектора на любую поверхность. Удобство было в том, что поверхность могла быть любой текстуры и цвета: цвет подстраивался так, чтобы всё равно можно было читать чёрным шрифтом на белом фоне. С фильмами аналогично, крошечные наушники выпадали из паза в шаре при двукратном нажатии. Паз обозначался двумя чёрными точками, размером с эти самые наушники. Функциональный интерфейс книги-шара позволял выбирать и активировать пункты меню непосредственно на проекции. Кнопочки давно канули в Лету в подобных изобретениях. Вот и сейчас у Сергея было свободное время до конца тренировки Фанга. Потом должна подплыть Джонни. Тогда он, наверное, отложит книгу и уделит внимание даме. Наверное, но не факт, посмотрит на её поведение. Они летели вместе уже тридцать четыре дня, и он как-то начал чувствовать увеличение внутреннего притяжения к ней. Но пока что однозначно не собирался сближаться с биологом, считая, что в рабочей и ответственной экспедиции личные отношения могут только навредить.
Сергей лёг поверх своего спального мешка, включил книгу-шар и продолжил чтение:
«Когда я вернулся в лагерь, маленький вестмен подошел ко мне и спросил:
– Куда же вы подевались, сэр? Мы с нетерпением ждем вас. Уж больно хочется отведать медвежатинки, а без вашего разрешения мы не можем разрезать тушу. Я только помог мишке раздеться. Костюмчик сидел на нем как влитой, ни единой морщинки, хи-хи-хи! Не обессудьте, пожалуйста. А теперь вам решать, как разделить мясо. Хотелось бы зажарить кусок перед сном.
– Делите по вашему усмотрению, – ответил я, – мясо принадлежит всем.
– Ладно, но позвольте заметить, что самое вкусное – это лапы. На свете нет ничего вкуснее медвежьих лап. Правда, им положено полежать некоторое время, пока в них не заведутся черви, – только тогда они приобретут отменный вкус. К сожалению, мы так долго ждать не можем, боюсь, апачи испортят нам пир. Поэтому желательно немедленно заняться ужином и еще сегодня приготовить лапы. Если уж помирать, так хоть после ужина, вкусно поев напоследок. Вы согласны, сэр?»2
