Лоя Ксеанелис
Тайное вплетение

10. Она. Откровение

Стало смеркаться. Шумной стайкой девчата выпорхнули на улицу. Эльга ощущала себя чужой в их обществе. Девушки щебетали то об одном, то о другом. Эля обратила внимание на незнакомое имя, прозвучавшее вкупе с фамилией Серёгин, прислушалась к шушуканью спутниц – сердце разорвалось на части. Уехавшая в отпуск некая Вета уже год встречалась с Олегом, который без неё совсем задурил, затосковал в одиночестве.

Валькина подруга Тая искоса стрельнула взглядом в Эльгу. Той стоило неимоверных усилий сохранить спокойствие, выдержать запал любопытства, не дрогнуть, сохранить спокойствие на лице, не погасить улыбку, с кем-то перекидываться репликами, кому-то поддакивать, хотя в голове панически запульсировало: «Вот оно! Пасьянс сложился. Предчувствия сбылись. Оказывается, скука заела бедного, свежачок вовремя подвернулся, никакой магии, никаких чувств, всего лишь временная замена. Как просто! Третья в паре всегда лишняя! Зачем так жестоко? Я же живая!»

В ушах стоял звон бьющегося стекла, мир рушился. Ночью что-то чистое, непорочное, нежное вдруг зародилось в её душе к чужому парню, теперь вот, израненное, страдало, корчилось в муках. Правда мгновенно, безжалостно обрушила призрачные мосты надежд в пропасть.

«Спокойно! Всё обдумаю потом, – твердила она про себя. – Время не пришло! Главное – решить, как держаться, как вести диалог с ним».

Вошли в тёмный коридор. Эля незаметно стряхнула слёзы, некстати набухшие на глазах. Танцевальный зал встретил оглушающим роком. Кое-кто уже отплясывал. Она видела Олега, поджидающего у колонны, холодно блеснула глазами, равнодушно отвернулась, пытаясь вычеркнуть последние сутки из памяти, из жизни, заговаривала боль: «Всё поправимо! Сильно увязнуть, запутаться ещё не смогла. Влюблённости нет! Он даже не нравится, совсем же не красавчик, посмотреть – и вовсе страшный. Меня гораздо лучшие добивались, такие же никогда не нравились. Запросто вынырну, забуду о неудаче, о своей оттаявшей душе, его обжигающих поцелуях. Меня не сломить! Я не дам себя разрушить!»

Эльга танцевала с упоением, заглушая ритмичными движениями терзания. Олег не шевелился, прожигая девушку злым, насмешливым взглядом исподлобья. Запустили медленную композицию, парень прирос к колонне.

«Пожалуйста, пусть Кузнечик подойдёт, позовёт, объяснится! Пусть всё станет на места!» – неожиданно вырвалась мольба.

Серёгина качнуло в её направлении; передумав, замер опять. Местные ребята приглашать Элю не торопились, помня обстоятельства утра, – негласно она считалась занятой. Девушку позвал Андрей, с ним вчера возвращалась из города, с Паркфеста, попрощались только не очень хорошо. Кажется, давно это было. Как один день мог так много вместить в себя?! Кучерявый пришёл на танцы из соседней части, ни о чём не догадываясь. Эльга приняла приглашение. Она свободна! Серёгин должен знать! Связь распалась. Ей никогда не быть игрушкой для развлечения. Андрей вёл нежно, осторожно, Эля с готовностью подчинялась рукам партнёра. Танец за танцем дарила девушка новому ухажёру, избегая смотреть в сторону застывшего Олега.

Обитатели общаги поглядывали на неё с удивлением. По их представлениям, подруга круто стартовала, кадрит Кучерявого, к Кузнецу холодна. Какая же дрянь! Не успела приехать, уже покувыркалась в постели с одним, в танце крутит с другим. На то и москвичка! Этим всё сказано. Принесла же нелёгкая улыбающегося херувимчика с дебильно-восторженной мордахой! Без него охотников хватает!

Осуждение присутствующих буквально коконом опутало девушку, чувствовалось нарастающее негодование местных, подогреваемое нелицеприятными мыслями. Получилось плохо, неловко, но по-другому не выходило. Не дожидаясь окончания вечера, дабы избежать нежелательного развития ситуации, Эля в сопровождении партнёра двинулась к выходу. Отстранённо скользнув взглядом по Олегу, проплыла мимо, выпорхнув в темноту ночи.

Вечер выдался тёплый. Они промелькнули мимо освещённых окон танцзала, скрылись в направлении пустыря. Эльга наконец смогла перевести дух. Болтовня о пустяках отвлекала от тяжести на сердце, снимала напряжение. Августовская ночь посылала им яркий свет звёзд. Эля смотрела вверх, думая, что если б люди чаще поднимали глаза к небу, сияющему миллиардами созвездий, к этой первозданной красоте, то осталось бы меньше низости с подлостью, чего нахлебалась сегодня с лихвой.

Пара добрела до деревенского паба, Кучерявый заказал пива, она от напитка отказалась, сошлись на солёных орешках. Посидели недолго, домой возвращались через поля, ступая ногами по выпавшей росе. Эле было всё равно, с кем делить время, лишь бы отчаянье не завладело всем её существом. Юноша отвлекал шутками, девчонка, не вникая в смысл, натянуто улыбалась, думая о своём.

Резко остановившись, Андрей отчаянно, будто решившись на нечто очень трудное, притянул Эльгу к себе. Та не отстранилась, поняв намерения молодого человека, её подталкивала к несвойственным поступкам необходимость забыть Олега с его сладкими, зачаровывающими поцелуями, стереть из памяти запах, ласку рук вчерашнего гостя, поменять нежность одного на мягкость другого, перечеркнуть события прошлой ночи. Разрешив тёплым, по-детски припухлым губам Кучерявого прижаться к своим холодным, Эля ощутила разочарование – поцелуй не обжигал, не возбуждал, показался пресным, совершенно безвкусным, вообще никаким. Недовольная Эльга отстранилась.

«Не то, – сухо подвела итог. – С твёрдыми, упрямыми губами Олега несравнимо. Эти младенческие касания не помогут переключиться, скорее толкнут обратно».

От второй попытки девушка увернулась. Смущённый Андрей проводил спутницу до дверей общаги. Эля не пригласила парня на чай, не обратила внимания на намёки, отвергла прощальное прикосновение, безучастно прошептав об усталости, скрылась за дверями.

В номере она вжалась в стену возле кухни, позволив слезам обиды стекать по щекам вместе с остатками туши на ресницах. Дрожь отчаяния терзала тело. Добравшись до кровати, укуталась в покрывало, хранившее запах её Кузнечика. Хорошо, что Рина ушла на ночь к Сергею в соседний номер.

– Странная, – беззлобно выговаривала девчонка подушке, пытаясь увести мысли в сторону. – Через ночь соседа обслуживает, иногда днём тоже, и в обеденный перерыв с ним же спит, а в свободные вечера солдатика из казармы привечает, время от времени Коста ею пользуется. Как так можно? Ещё умудряется держать любовников в тайне друг от друга! Ловка!

Однажды Ринка, оправдываясь, попыталась объяснить:

– Сергей опытный, с ним хорошо. Антоша молодой, я его обучаю, тот манит новизной, свежестью. Мне опять хорошо. Ну а Коста наскоком берёт, разнообразием. Опять устраивает.

Теория показалась дикой, но не ей женщину судить.

Тишина и полумрак комнаты успокаивающе окутали Элю. Она начала складывать общую картину из обрывочных сведений. Получалось, что из-за временного отсутствия некой Веты, официальной девушки Олега, Эльга превратилась в утешительный приз для парня, в банальное развлечение. Если позволить всему продолжиться, остаться с ним, то непременно увязнет в болезненной ситуации. Для него она никто! Ей уже нанесён урон, а как привыкнет, прирастёт душой, вообще трудно станет уйти, придётся рвать по живому, с мясом. Такое не выдержать! Значит, необходимо остановиться!

Но почему так тянут его губы?! Он стоял на дискаче, не пытаясь поговорить с ней, пригласить, ничего не захотел предпринять. Ему, видно, безразлично, с кем ложиться, кого целовать, ласкать. Эля должна была всё понять сразу. Ещё тут, в комнате, Серёгин отдал её Вальке, будто вещь, чтоб тот оценил новую игрушку, наблюдал за руками друга, которые в танце прижимали, шарили по спине девушки, и не реагировал. С Андреем тоже ни одного протестующего жеста. Даже друзья Кузнечика как-то обозначили своё отношение. Она же его унизила, ушла с другим, когда все знали об их ночных похождениях, а Олег смолчал. Эля никогда не покажет боль, парень не сможет похвастаться победой ни перед кем. Точно – победа! Похоже на истину! Верно, с ребятами поспорили на неё, кто быстрее сломит сопротивление, уложит на спину, подчинит. Поэтому он так упорно её добивался. И ведь почти выиграл! Перед мужиками растрепал, те и пошли стройными рядами проверять. Он развязно держался в номере – видно, отчитывался.

«Да, обыкновенный спор! Стыд-то какой!» – определилась девушка.

Опять злые слёзы чёрными ручейками заструились по щекам. Эльга смахивала капли ладошками, размазывая тушь по лицу.

«Серёгин жаждал доказать друзьям мою принадлежность ему. Я спутала карты, уйдя с Андреем. Ладненько! Так держать! Пусть теперь гадают о моих планах! Отлично, что не далась ему, что удержалась у последней черты. Вета приедет – им найдётся о чём поговорить. Вот посмеяться не получится! Не допущу! Насмешками изведу или отгорожусь маской равнодушия, она выручит! Мне по силам уйти! Надо же так вляпаться! Но нет! Я сама себе хозяйка. Не получится подчинить меня! Кишка тонка! Почему же так больно?» – лепетала про себя Эля, задыхаясь от рыданий.

Уставшая от наплыва переживаний, она уснула, свернувшись калачиком.

11. Он. Наотмашь

Томительное ожидание разбилось о равнодушие проследовавшей мимо Эли. Тень колонны скрыла разочарование. Хотелось броситься навстречу, но пустым, холодным взглядом девчонка пригвоздила к месту. Как Серёгина взбесил служащий из соседней части, взявший его Эльгу в оборот! Тот танец за танцем не отпускал Птаху от себя. Парню бы подскочить, разорвать сцепление их рук, взять мёртвой хваткой за грудки новоявленного соперника, устроить склоку, но он лишь жёг огнём ярости сладкую парочку. Происходящее озадачило всех. Свои Элю обходили, Валька сболтнул, что Олег бесится из-за неё; этот же херувимчик будто свалился с неба, ни о чём не догадывался, серьёзно настроился завоевать новенькую. Она же домашней кошкой шла к тому в руки, смеялась, флиртовала, отгородилась от прочих. Гордость помогла Серёгину избежать импульсивных поступков, унижаться не хотелось, не желал показывать миру, что столичной штучке удалось зацепить его.

Не дождавшись окончания вечера, парочка ушла в ночь. Неужели москвичка клюнула на смазливую мордаху? Он сдержал порыв броситься вслед, догнать, порвать Кучерявого в клочья, отобрать, увести дурёху силой; остался стоять, демонстрируя безразличие, дотерпел до конца, пока не смолкла музыка, не объявили об окончании вечера. Вышел вместе со всеми на улицу. Эльга с ухажёром испарились.

Парни перекидывались байками, пытаясь развлечься. Серёгин непривычно молчал, куря сигарету за сигаретой, глубоко уязвлённый, униженный сочувственной жалостью ребят. В общаге, не задерживаясь на крыльце, торопливо пошёл в номер, упал на койку. Бешенство, злость, отчаяние испепеляли, грозили вырваться из-под контроля.

«Где они? – молотом било в висках. – Тут? В её номере? У него в части? Где?»

Сон бежал, ревность зверем разрывала сердце на куски. Олег многое в жизни повидал, с предательством сталкивался, до конца же понять баб не смог. Сегодня ночью, да и днём тоже, Птаха обнажённая, податливая была в его власти, упоённо отвечала на поцелуи, ласки. Через час же, словно посторонняя, упорхнула с другим, сменила плёнку в хорошенькой головке, перепрограммировалась. Такое возможно? Мужики видели их целующимися, вдруг девяностоградусный разворот, в остатке пустота, боль. Пошутили да разбежались? Даже для общаги крутовато. Чего новенькая добивается? Себя топтать не даст, не трава придорожная. Допустим, хороша эта столичная козочка, он тоже не лыком шит! Сколько женщин перебывало у него руках, да ещё каких, но так лихо никто не обрывал! Не зря он недолюбливал москвичей! Существует же причина странного поведения!

Девушка, казалось, мстила за обиду. Нечто случилось до танцев, она пришла иной – просто вычеркнуть его, как хлам. Кучерявый зануда воспользовался моментом, не остановили выскочку. Эльга избрала другого! Да, прав Валька – выбор за ней. Не хочется подчиняться унизительному раскладу. Пусть думают, что дело в нём, не позвал, решил остаться верен Вете. На каждый привет – соответственный ответ. Неужели всё в прошлом? Слава богу, есть Веталина! Может, в этом дело? Пробило ознобом. Неужели донесли?! Самому сказать не удалось, времени не хватило. Выпить бы, но завтра на работе ответственный день, не успеет оклематься.

В дверях показался Валька:

– Лежишь? Не скули. Привёл Кучерявый куклу в целости да сохранности. Не целовались, вежливо разбежались, видел своими глазами из окна Тайки. Говорил тебе, что она выбирает. Ты, похоже, уже не козырный туз!

– Отстань. Я сплю. Мне плевать, – взорвался Серёгин, выругавшись.

Следующая неделя получилась томительной. Тянуло к Эльге. Непонятно, как можно так быстро подсесть на человека. Стиснув зубы, держался. Комната девушки оказалась для него под запретом. Олег старался не замечать Эли, захлестнувшая обида помогала выстоять – лишь холодное «здравствуй», ничего более. Мужики молчали, говорить было нечего. Только глаза не подчинялись воле, втайне от всех везде выискивали хрупкую фигурку москвички.

В конце недели Серёгин заприметил Кучерявого, входящего в комнату Эльги. Ходил слушок, что тот частенько наведывается к Птахе. Бешеная ревность, острое желание увидеть, разоблачить вертихвостку, чтоб потом забыть, выжечь, стереть из памяти, бросили парня к заветным дверям. Вызывающе громко постучал, сдерживая напряжение, влетел, в сторону их не глядел, что-то наплёл Ринке про голодных котов, затребовал рыбные хвосты, совсем запутался в чепухе. Рина недоумённо пожимала плечами. Круто развернувшись, в отчаянии махнул рукой, краем глаза уловил одинокую фигуру Кучерявого за столом.

– У нас в общаге коты водятся? – резанул по сердцу голос Эли из её уголка.

Не обернулся, не ответил, молча вылетел из комнаты. Вспышка глухой ревности, с которой не мог сладить, указывала на более глубокие раны в душе, оставленные приезжей ветреницей.

«Неужели я влюбился? Нет! Всё наваждение. Ветка приедет – баламутица пройдёт», – с раздражением размышлял Олег, однако тайно следил за дверью девушек.

Визиты Андрея становились реже, короче, что успокаивало. Зато повадился другой охотник за приключениями, из новеньких.

«Как осы на мёд», – недовольно подумал парень.

В один из вечеров Валька, вернувшись из душа, пробубнил:

– К твоей Игорёша, новенький, лыжи навострил. Или не твоя уже? – подозрительно добавил он.

– Иди ты в баню, – отбил Серёгин, вновь уткнувшись в книгу.

Только Валя отбыл к Таисии, Олег вылетел из своего убежища. Подскочив к дверям девушки, стукнув пару раз, распахнул створку. Эльга сидела за столом с малознакомым мужчиной, о чём-то оживлённо беседуя.

– Извините, ошибся дверью, – пробормотал парень, выскочил вон.

– Нет! С этим надо заканчивать, – нервно проговорил ревнивец в открытое окно, выкуривая у лестницы очередную сигарету в ожидании, когда Игорь выйдет из комнаты.

Тот появился в коридоре, через минуту вернулся с магнитофоном. Звуки попсы послышались из-за закрытой двери. Выдержки хватило на десять долгих, томительных минут. Серёгин ворвался в комнату без стука, в полумраке горели свечи, две фигуры, слитые в одну, плыли в волнах музыки.

Нагло хмыкнув, Олег с размаху плюхнулся на стул, развязно приказал:

– Налей выпить да закуски! – обозначая, мол, здесь не впервые, гость не случайный, одновременно издеваясь над ней, над собой.

– Спиртного не держу. – Эльга потерянно взглянула на него, всё же выставила какой-то капустный салат. – На, закусывай! Извини, гостей не ждала. Больше предложить нечего. В следующий раз о визите предупреждай за сутки.

Сарказм зазвучал в голосе, возмущённо полыхнули зелёным пламенем глаза. Хозяйка, демонстративно развернувшись, ушла к себе за шкаф.

«Значит, не так безразличен, как хочет показать, раз психует», – с удовлетворением отметил Олег.

Долго парни не задержались, вывалились из комнаты вместе. Серёгин увлёк новенького искать что-нибудь согревающее. Позже Игорьку намекнули о неких тёрках между странной парочкой, которые на людях в упор не замечали друг друга. Вообще-то девчонка не скучала – если ревновать каждый раз, можно закончить психушкой. Эля с успехом справлялась с вспышкой гормонального бума у общежитских парней. К ней ходили, но победой никто не хвастал, это успокаивало. Подробности знать не хотелось, верить в плохое не мог, ему несносна была даже мысль, что он не один пил мёд её губ.

Вета вернулась из Союза, ходила за ним по пятам, делилась новостями. Олег изнывал, обижать не мог, терпел скуку, мечтал о другой. Добрые люди донесли подруге, что Кузнец клеился к новенькой, та надулась, но вскоре отошла, оставив затею такого воздействия на друга. Серёгина больше волновало, что Эльга осталась одна, её соседка укатила в отпуск. Девчонку тяготило одиночество; коротая время, та часами просиживала у приятельниц. Их отношения оставались равнодушно-пренебрежительными, но Олег знал, чувствовал, что не забыт окончательно.

Однажды духота выгнала на крыльцо ночью. Серёгин курил в одиночестве, думая о несправедливости жизни. Валька с Тайкой не знает, как расплеваться, пассия замучила разговорами о свадьбе. Он с Ветой мается, слишком скучна да приторна; если нужда заставит жениться на ней, от тоски на луну завоет, а женщина, к которой магнитом тянет, стала чужой. Всё так быстро промелькнуло, в одно мгновенье их свело, в следующее – развело, оставив щемящую боль, недоумение, обиду и всё ту же неубывающую тягу к Птахе, отчаяние от невозможности даже поговорить по-дружески. Вета стерегла, как сторожевой пёс, тоже ревнует, оказывается. Мысли бежали одна за другой в тишине летней ночи, нарушаемой лишь стрекотом цикад. Раздался лёгкий звук шагов, на крыльцо выпорхнула Эльга, словно притянутая силой мысли.

– Здравствуй. – Тихий грустный голос накрыл нежностью.

Олег не успел ответить, Эля скрылась в темноте.

«Куда она на ночь глядя? Неужели встречается с кем? Андрею удалось затянуть узелки?» – кольнула паническая мысль. Шаги раздались вновь. «Возвращается, к почтовому ящику бегала», – с облегчением отметил в голове.

Возликовал, забыв о бойкоте, радостно вякнул:

– Эль, за меня письмецо напишешь?

– Мне адресатов хватает, – неожиданно тепло улыбнулась девушка.

В чудных глазах заплясали искры, взметнулись русые прядки волос, дверь за ней закрылась. Обида враз испарилась.

12. Она. Недоверие

«Не смей думать о нём! У него другая. Ты не сможешь быть подменой».

Эльга шла на работу, предчувствие зреющего возмущения привычно давило на плечи незримым грузом. Гордо подняв голову, прошествовала мимо уязвляющих взглядов парней. С той последней дискотеки Олега она предпочитала не замечать, скрывала обиду в себе. Проходя мимо него, холодно улыбалась, равнодушно здоровалась. Однако, таясь, всё же выискивала глазами в толпе ребят знакомую фигуру, безотчётно радуясь встречным взглядам, следила издалека за раскачивающейся походкой несостоявшегося любовника.

Временами удавалось отвлечься, не попадаться ему на глаза, ничего не видеть, не слышать. Приказывая сердцу молчать, девушка пыталась стереть из памяти следы рук, губ, но, надкусив яблоко страсти, вкуса забыть не могла. Её манил образ Олега. О, если б всплыла беспочвенность сплетен, кто-то добрый заверил мятежный разум, что на самом деле она не приз в споре, не средство от скуки! Ей хотелось стать кем-то более ценным для Кузнечика – так назло, в отместку за нанесённую обиду, она про себя обзывала Серёгина. Только его жаждала слышать, видеть, чувствовать неискушённая душа.

Через некоторое время острая обида от оскорбления поутихла, Эльга почувствовала себя предательницей, злой взгляд отвергнутого любовника с дискотеки преследовал её. Девушка гнала бредовые мысли о собственной вине – ей не в чем себя упрекнуть, использовал наивность, обманул доверие он. Олег же не спешил разуверять никого в подлости, оправдаться, утешить. Становилось непонятно, чего добивался парень, хочет ли продолжения.

Вопросы множились, объяснений не находилось. Андрей попался у неё на пути вовремя, но с ним никогда ничего не будет; тот захаживает каждый вечер, уговаривает погулять, сидит, болтает, совсем не мешает. Мальчишка не вызывает в ней умопомрачительного чувства полноты жизни, ощущений, не заставляет сердце бешено скакать в груди, он не Олег. Выставлять поклонника не имело смысла, с ним она отвлекалась от мыслей о Кузнечике; также смягчалось тяжкое ощущение бойкота со стороны мужиков общаги, которые теперь обходили Эльгу, неохотно, сквозь зубы отвечая на приветствия. Девчата тоже неодобрительно шушукались за спиной, ехидно стреляя глазами.

Оставшись вечером одна, часто восстанавливала предшествующие события. Каждый раз задевало осознание, что в поведении Серёгина не чувствовалось ни раскаяния, ни сожаления, будто та ночь приснилось, не наяву Эля доверилась чужаку, сокрушив все преграды. Ужасно стыдно считаться отработанным, ненужным материалом, использованной вещью. Его вежливое безразличие при случайных встречах вводило в растерянность, ранее вызывавший трепет восторга взгляд теперь ввергал в пропасть разочарования. Эльга внушала себе мысль о нереальной надуманности отношения к Олегу, но каждая мимолётная встреча порождала бурю эмоций в крови, всё труднее становилось прятаться за маской безучастности. Она не подавала виду, старалась выглядеть сногсшибательно, хотя не могла понять зачем.

Андрею новенькая нравилась всё больше и больше, ему чаще хотелось общаться с нею. Он робко заикался о продвижении отношений, намекая на интим, что выводило девушку из себя. Приходилось сдерживаться, рассчитывая на догадливость парня. Желание утереть нос Серёгину, доказать, мол, ей и без него неплохо, приносили результаты. Олег врывался в комнату девушки каждый раз, когда узнавал о посещении Андрея. Эля видела пламенеющую ревность, сжигающее бешенство в дорогих глазах, ликовала, слушая чушь, которую он нёс, объясняя свой приход, тешилась надеждой на что-то невозможное.

Эльге быстро наскучили искусственные провокации Андреем, девчонка решилась прямо отказать парню:

– Андрюш, ты хороший, только мне неинтересен как мужчина, забудь думать об этом, лучше вообще не появляйся здесь, найди кого-нибудь другого.

Мучительно наблюдать за понуро уходящим поклонником, но девушку раздражало в нём буквально всё, с этим справиться она не могла. Парень исчез на неделю, потом же визиты возобновились. Эля не осмеливалась вновь причинить боль, указать на дверь попавшему в её сети воздыхателю.

В середине недели в общаге появился новенький из Союза. Будучи не в курсе недавних событий, вычленил из толпы Эльгу, решив наладить с соседкой отношения, явился в гости. Приезжий оказался интересным собеседником, они довольно долго болтали, смеясь над шутками. Дверь распахнулась, влетел Олег, потоптался на месте, буркнул о досадной ошибке да вышел вон. Девушка внезапно разглядела безумное отчаяние на грустном лице, сердце сжалось от осознания, что она стала этому причиной.

«Почему он такой? Разве нельзя по-взрослому решить, по-человечески выяснить всё», – мучилась она угрызениями совести.

Тем временем новый знакомый принёс от себя магнитофон, свечи. Создав небольшой «романтик» мерцанием пламени, нежными звуками какой-то итальянской группы, Игорь повёл в танце, тесно прижимая девушку к груди. Элю не оставляли в покое мысли о тлеющей муке в глазах Серёгина.

Дверь вновь распахнулась. На этот раз Олег не захотел ничего надумывать. События стали развиваться в оскорбительном для Эльги варианте. Вскоре парни ретировались, девушка не сдержала улыбку, ведь Олег появился – следовательно, равнодушие, выказываемое парнем, показное.

На следующий день, в обед, Игорёк опять зашёл к соседке – извиниться за вчерашнее. Покрутившись у порога, спросил с неприкрытой страстью:

– Со мной будешь?

– Нет. И откровенность за откровенность: не стоит тебе искать здесь случайных пассий – ты вызвал жену, это осложнит вам жизнь вскорости.

– Может быть, – разочарованно прозвучало в ответ. Больше к этому не возвращались.

Он заходил ещё некоторое время по-дружески, пока не приехала супруга.

«Вот мужичьё, – возмущалась девушка впоследствии, наблюдая за парой, идущей впереди, когда бежала на работу. – Месяца без бабы прожить не в состоянии, налево норовят. Жена не уродка, всё при ней, чуть полновата, а так мила – так нет же, интрижкой на стороне не побрезговал. Олег такой же!»

Эльга понимала: Кузнечику удалось до неё достучаться, она запуталась в чувствах к нему. Им так и не удалось объясниться, Вета приезжала уже сегодня – выходит, не судьба прояснить назревшие вопросы.

Вечером того же дня две девушки столкнулись на лестнице, с любопытством обшарили друг друга глазами. Олежкина подруга Эле не глянулась. Девица была худой, высоченной, серой, как мышь, с вытянутым лицом, нечистой кожей, тонкими губами, длинным носом; лишь пышные, светло-пепельные волосы притягивали внимание.

– Я лучше, – бормотала Эльга, влетая в комнату под удивлённые взгляды приятельницы, – Какая же настороженность во взгляде его подружки! Вероятно, милые соседи успели донести про нас с Кузнечиком?

Дни шли. Быть рядом и не видеться с Олегом становилось мучительно, это угнетало. Правда, случай столкнул их однажды, когда ночью приспичило опустить письмо подруге, чтоб ушло с утренней почтой. Он курил, сидя на ступеньках крыльца. Сердце забилось пойманной птицей. Она прошелестела приветствие, голос вдруг пропал. Девушка почти не различала Серёгина в темноте, только огонёк сигареты, зато чувствовала всем телом. Возвращаясь, молила, чтоб не ушёл, хотела вновь ощутить Кузнечика рядом. Он исчез. Разочарование окутало Элю. Приглушённый хрипловатый голос прозвучал с противоположной стороны, ощущение эйфории вернулось, а нелепые предложения полуночника развеселили. Она отмахнулась от странных слов нарочито равнодушно, напоследок подняла глаза и поразилась теплоте ответного взгляда в свете уличного фонаря.

«Перестал сердиться, больше не дуется, холода нет, – наполнилась счастьем душа Эльги. – Только очень печален! Как же у него получилось стать для меня таким дорогим человечком?»

Его взгляд заряжал энергией, создавал стимул для дальнейшей жизни – у других так не получалось. Но она не имеет права позволять себе думать об Олеге всерьёз.