Лиз Карлайл
Леди и авантюрист

Заложник судьбы. М-да. Фраза снова всплыла в памяти, но сейчас, спросонья, она уже не казалась такой многозначительной. Он покрепче обнял Кэтрин, уткнулся лицом ей куда-то между шеей и плечом и вдохнул ободряюще пьянящий аромат. Туалетное мыло и сирень. Тепло и мускус. Женщина. Рядом с ним. Нагая. Единственная. Как ему хотелось, чтобы все вот так и оставалось вечно, чтобы сказочный миг вместе с ними обоими навсегда впечатался в вечность. Короче говоря, он снова вернулся к мысли о …Конечно, нет, он не сможет ... Кэтрин не захочет.

Но что, если будет ребенок? Господи! Тогда все меняется. Тогда он во что бы то ни стало, удержит ее, потому что она поклялась. Конечно, ему тоже многим придется пожертвовать. Пилю придется подыскать кого-то еще, чтобы тот шастал и выслеживал по Лондону, вынюхивал вымогателей и взяточников, потому что Макс больше не сможет рисковать получить удар ножа в спину. Придется купить дом подальше от Веллклоуз-сквер, потому что мудрый человек никогда не будет растить собственное дитя в Ист-Энде.

И что он потом будет делать со своей жизнью? Приедет в Эльзас и попробует вернуть поместье? Нет, сердце у него не лежит к такой борьбе. Конечно, он может спокойно выращивать свои виноградники и в Каталонии. Но Кэтрин – чистокровная англичанка, а особенность англичан состоит в том, что им хорошо только в своей родной Англии. Макс полагал, что он всегда сможет принять предложение бабушки и внести свой вклад в управление фамильной винной империей, хотя они, несомненно, согласятся на малое. Империя или нет – в любом случае ее брата голубых кровей не обойти никак. Никакой английский граф по своей доброй воле не пожелает увидеть свою сестру замужем за потомком многих поколений итальянских купцов, разве что ему позарез будут нужны деньги. У Макса имелось глубокое подозрение, что все богатства его семьи вряд ли привлекут Кэтрин.

Каким облегчением для него стало понимание, что в ней нет ни притворства, ни лукавства! Как ему вообще в голову пришло сравнивать ее с Пенелопой? Она такая же красивая, но на удивление простодушная. Еще она обладала совсем уж английским молочно-розовым цветом лица, против которого он, прости Господи, бессилен устоять. И тогда как Пенелопа была стройной, хрупкой и почти необоримо желанной – или такое она о себе старалась создать впечатление, – в Кэтрин особой хрупкости не наблюдалось и она не нуждалась ни в ком, кроме самой себя.

Доверчиво прижавшись к нему, она продолжала спать, дыша ровно и тихо. Макс испытал редкое чувство покоя и, улыбаясь, потихоньку перевернулся на спину, прикрыл глаза рукой и начал погружаться в благословенное забытье сна.

Вдруг какой-то едва слышный шум заставил его с заколотившимся сердцем резко сесть, напрочь забыв о сне. Тихие шаги на лестнице; кто-то крадучись поднимался к ним на этаж. Теперь около двери. Макс затаил дыхание. Господи, неужели слуга? Да нет, в такую рань слугам в доме делать нечего. Макс отдался своему природному чутью. Он бесшумно скатился с кровати, вскочил на ноги, торопливо натянул подштанники и припал в полумраке к полу. Шаги остановились. Весь напружинившись, Макс вглядывался в темноту, как вдруг дверь распахнулась и петли даже не скрипнули. Огромная зловещая фигура шагнула через порог, закрыла за собой дверь и подошла к камину. Господи, ну и здоровенный тип!

Оказавшись у очага, незваный гость что-то поставил на пол, не внятно выругавшись сквозь зубы. В неверном свете едва тлеющих углей проглядывали только ноги, обутые в тяжелые сапоги. Неизвестный поднял руки и начал снимать со стены висевший над камином пейзаж.

Вор?! Бог ты мой!

Впрочем, другого объяснения происходящему Макс дать не мог. Каким же образом негодяй проник в дом? Ну что ж, войти-то он вошел, вот только выйти из дома ему уже не придется никогда, по крайней мере, по своей воле. Впрочем, безопасность Кэтрин – вот главное. Он должен задержать мошенника прямо на месте преступления, пока тот корячится над своей добычей. Макс бросился вперед, обхватил грабителя вокруг колен и рванул его назад, едва не сбив с ног.

Детина взвыл от неожиданности и чертыхнулся. Падая, он ударился головой о каминную полку. Макс угодил локтем во что-то твердое. Затрещало дерево, и раздался громкий треск рвущегося холста. Ругаясь и молотя друг друга руками и ногами, оба покатились по полу, по дороге опрокинув кресло. В темноте раздался пронзительный вопль Кэтрин, и кровать заскрипела под весом ее тела. Где-то зазвенело разбитое стекло. Лампа – мелькнуло в голове у Макса. Вор дрался отчаянно, нанося удары куда попало, беспрерывно ругаясь и изо всех сил цепляясь за ковер. Макс примерился и наобум, в темноте, с размаху двинул кулаком, каким-то чудом угодив в лицо противнику.

– Встать и не двигаться, сукин ты сын! – рявкнул Макс. – Вы арестованы именем его величества.

И тут Кэтрин сумела зажечь стоявшую около постели лампу. В то же мгновение раздался еще один крик, исполненный ярости.

– Боже! – сорвалась на визг Кэтрин. – Бентли! Теперь я спущу с тебя шкуру живьем!

Человек с разбитым в кровь лицом, лежавший на полу, с трудом приподнял голову, оглянулся на Макса и растерянно заморгал при виде Кэтрин.

– Черт, Кэт! – невнятно пробормотал он, сплевывая кровь. – Ты соображаешь, что ты голая?!

Макс не сдержал злости.

– Какого черта? – крикнул он, рывком ставя человека на ноги. – Тебе-то что за дело, а? За кого ты себя принимаешь, черт возьми?

Молодой человек прижал рукав к своему кровоточащему носу и окинул Макса пренебрежительным взглядом с головы до ног.

– А сам-то ты кто, приятель? Что ты делаешь в голом виде в спальне моей сестры?

– Какой еще твоей сестры?

Кэтрин наконец соскочила с постели и завернулась в одну из простыней.

– Не твое дело, кто он такой, Бентли! – крикнула она. – Совсем разучился вести себя как подобает? Не мог постучать?

– Какой еще сестры? – тупо повторил растерявшийся Макс.

– Ха! – крикнул Бентли. – Очень даже мое дело! Встретить перед рассветом такого наглеца с пистолетами за поясом!

Что-то щелкнуло в голове у Макса.

– Ратледж?

– Чертов придурок! – прошипела Кэтрин в лицо незваному гостю. – Протрезвись! Рассвет давно уже наступил! А этот человек – полицейский судья! При исполнении своих обязанностей!

Макс вдруг очень обрадовался тому, что может нарушить закон.

– Сэр, назовите ваше ...

Достопочтенный мистер Бентам Ратледж оборвал его яростным ругательством.

– Полицейский судья? – В первый раз за все время молодой человек всмотрелся в лицо Максу. – Де Роуэн?!

Потом он заметил полуголого Макса, и лицо его перекосилось от бешенства. Шумно втянув воздух, он схватил Макса за горло, чего тот никак не ожидал, и принялся неистово его трясти с такой силой, что у де Роуэна застучали зубы.

– Проклятый подонок! Я убью тебя! Это моя сестра!

В дверь спальни настойчиво постучали. Макс и Бентли замерли в карикатурных позах дерущихся мальчишек.

– Миледи? – громко зашептал за дверью полный ужаса тонкий женский голос. – Что-то случилось, мэм? Мы слышали на этаже ужасный грохот.

Кэтрин поплотнее запахнула простыню.

– Все в порядке, миссис Тринкл, – взяв себя в руки, ответила она, – это всего лишь Бентли и… и я. Мы ... э-э-э ... немного поспорили о .... э-э-э… философские расхождения ... вот ...

За дверью установилось настороженное молчание.

– Вот как? – прозвучал полный сомнения ответ.

– Идите спать, миссис Тринкл, – примирительно предложила Кэтрин. – Поверьте, ваша помощь не требуется.

Но доверия к словам Кэтрин у таинственной миссис Тринкл явно не прибавилось.

– Я слышала, как там что-то разбилось, мэм, или мне послышалось? – продолжала она расспрашивать. – Вы же знаете, как его светлость дорожит каждой вещицей. И если что-то разбилось ...

Кэтрин жалко улыбнулась.

– С Кэмом я разберусь сама, миссис Тринкл. Я вас прошу идти спать.

Но высокий обеспокоенный голос продолжал гнуть свое.

– И еще; мэм ...

– Да, миссис Тринкл? – процедила сквозь зубы Кэтрин.

– По гостиной разбросаны вещи, мэм, мужские вещи. Все мокрые – плащ, сапоги, носки. Вы, случайно, не знаете ...

– Они мои! – выкрикнул Бентли, мрачно сверкнув глазами на Макса. – Миссис Тринкл! Я их сейчас уберу, обещаю!

– Хорошо, мистер Ратледж, – с нескрываемым сомнением ответила миссис Тринкл. – А вот бокалы из-под бренди ...

– Миссис Тринкл, – пронзительно крикнула Кэтрин, – пожалуйста! Идите немедленно спать!

– Хорошо, миледи, хорошо! – пробурчали из-за двери. – За много лет в этом доме не помню такого безобразия!

Ратледж дождался, когда в коридоре затихнут шаги, и накинулся на Макса с удвоенной яростью, для начала заехав ему кулаком по ребрам. Макс отшатнулся налево, потом с размаху угодил кулаком Бентли прямо в живот, отчего тот согнулся пополам. Тут подоспела Кэтрин и, стискивая у груди простыню, решительно встала между ними.

– Хватит! – крикнула она, выставив перед собой свободную руку. – Хватит, я сказала! Немедленно прекратите!

Макс, не забывший о том, что с правой она бьет весьма впечатляюще, тут же опустил руки. Драться с двумя разъяренными представителями семейства Ратледж – безнадежное дело. Фыркнув, брат Кэтрин шагнул назад и, передернув плечами, принялся сверлить Макса злым взглядом.

– Ума не приложу, как он сумел подольститься, Кэт, что оказался у тебя под одеялом, – холодно проговорил он. – Этот тип примазывается к дворянству, вот что!

– Бентли! Следи за языком!

– Не собираюсь я ни за чем следить! – горячо возразил молодой человек. – Он же выскочка и обращается с тобой – с моей сестрой! – как с затрапезной шлюхой! Такого я не допущу, имей в виду!

Кэтрин зло прищурилась:

– Ты, Бентли, как всегда, ни черта не смыслишь.

Макс не дал ей договорить и решительно шагнул вперед, отодвинув Кэтрин в сторону.

– Знаете что, сэр? – прорычал он, вставая нос к носу с Бентли. – Я, может быть, и примазываюсь к дворянству, но, если посмеете еще раз оскорбить вашу сестру, вам несдобровать!

Кэтрин с перекошенным от злости лицом отошла в сторону.

– Давайте, хоть передеритесь, но меня уж увольте! – воскликнула она дрожащим от ярости голосом и, зайдя за ширму, сердитым жестом перебросила через нее простыню. – Поднимете на ноги весь дом! Ясное дело, моя репутация для вас обоих не имеет никакого значения, главное – потешить свою мужскую гордыню!

Предусмотрительно не спуская глаз с Ратледжа, Макс осторожно отступил. Кэтрин права. Сейчас не время и не место для выяснения отношений. Он походил по комнате, поднимая свои вещи, и молча стал одеваться. Пока он небрежно повязывал себе на шею галстук, Ратледж принялся вытирать платком кровь со своего лица, поглядывая на Макса, как будто видел перед собой вздорного простолюдина. Наконец Кэтрин вышла из-за ширмы, одетая в зеленое муслиновое платье; волосы, правда, так и остались распущенными.

Ратледж не смог удержаться от замечания.

– Как ни крути, а все выглядит чертовски плохо, Кэт, когда ты не задумываясь задираешь юбки перед каким-то полицейским инспекторишкой, – пробурчал он в носовой платок. – Чтоб тебя черти взяли, де Роуэн, но ты, кажется, сломал мне нос!

Запихивая рубашку в брюки, Макс вернулся к камину.

– Тогда, может быть, сэр, вы расскажете нам, зачем вы полезли в комнату своей сестры? Чтобы украсть картину? – требовательно проговорил он, выставив палец перед самым лицом Ратледжа. – Деньжата срочно понадобились?

– Что и говорить, сэр, обвинение просто убийственное! – саркастически расхохотался Ратледж. – За всю свою жизнь я и пенни не украл! Просто хотел сделать сестре сюрприз, только и всего! Хотел, чтобы она его увидела, сразу как только проснется.

– Да уж, удивить ты можешь кого угодно, – начала Кэтрин и озадаченно замолчала, когда Ратледж повернулся к ней спиной и поднял с пола валявшийся у камина какой-то тюк. – Господи, что там такое?

Вдруг Макс понял, отчего Ратледж, когда вошел в комнату, выглядел таким здоровенным. Все еще кипя от злости и негодования, Макс испытал унизительную досаду. Ратледж и не собирался ничего красть – он привез сестре какой-то подарок! И если бы Макс подольше сохранял хладнокровие, то ее брат наверняка оставил бы чертов подарок и благополучно вышел вон. Чтобы скрыть свое смущение, Макс присел на корточки и принялся рассматривать безнадежно испорченный пейзаж, который Ратледж снял со стены над каминной полкой. Рама разломана, – холст порван в нескольких местах ...

– Я попрошу мистера Кембла прийти и посмотреть, что можно здесь сделать, – пробормотал он скорее для самоуспокоения.

Он поднял глаза и увидел, что на него никто не обращает никакого внимания. Кэтрин пристально смотрела, как ее брат заканчивает разворачивать таинственный тюк. Последний Кусок оберточной бумаги полетел на пол, и взорам открылась позолоченная резная рама, которая обрамляла картину. Похоже, что написана она была совсем недавно, потому что от нее еще слабо пахло масляной краской и скипидаром. Ратледж, бросив на Макса ехидный и торжествующий взгляд, водрузил картину, оказавшуюся портретом, на каминную полку. Макс поднялся на ноги и окинул взглядом портрет. В живописи он разбирался неплохо и сразу увидел, что портрет написан мастерски. На фоне прелестной небольшой усадьбы из светло-коричневого камня, который англичане еще называют коствольдским камнем, красовался приветливого вида светловолосый сквайр со смеющимися глазами и розовыми щеками. У его ног пристроилась пара пятнистых спаниелей, а на сгибе руки он небрежно держал богато инкрустированное охотничье ружье. В том, кто он, ошибиться невозможно.

Максу чуть дурно не стало, но Ратледж прямо-таки самодовольно сиял от восторга.

– Думаю, ты меня теперь простишь за то, что я стащил у тебя миниатюру, – гордо сказал он.

У Кэтрин вся кровь отхлынула от лица, но глаз от портрета она отвести не могла.

– Какую такую миниатюру?

Бентли заметно удивился.

– Ну как же! Та самая, где Уилл запечатлен юношей. Я стащил ее у тебя из ящика с носовыми платками несколько недель назад, тогда ты все плакала и плакала ... Кэт, неужели ты ее так и не хватилась?

– Нет, – смущенно ответила Кэтрин. – А зачем ты ее взял?

У Ратледжа вытянулось лицо.

– Э-э-э ... Так ты как-то сказала, что не можешь вспомнить Уилла – ну, когда он был совсем молодым ... Вот я и подумал, что тебе понравится большой его портрет, ну, чтобы помнить, каким он был.

– Да, конечно, конечно, – едва слышно прошептала она тусклым голосом. – Очень мило.

Макс, чувствуя себя не в своей тарелке, отошел в сторону в глубоком смущении. Что здесь вообще происходит? Ратледж ... и Кэтрин?! Он, конечно, по-настоящему никогда не верил в виновность Ратледжа. Нет, не совсем так. Но от такого случайного происшествия можно напрочь лишиться присутствия духа. Макс давно уже научился не доверять никому и никогда. Но вот Кэтрин он начал доверять. Она ему целую кучу вопросов задавала, раз за разом напрашивалась чуть ли не на участие в расследовании. Да нет, не может быть! Просто невозможно. Злосчастное совпадение.

Но в случайные совпадения Макс тоже не верил. Тогда как случилось, что женщина, которую он ... к которой он испытывает самые нежные чувства, оказалась сестрой заносчивого стервеца? Его охватило чувство такого ужаса, что у него прервалось дыхание и панически засосало под ложечкой. Ему нужно убираться отсюда. Надо все хорошенько обдумать. Не должно ему что-то говорить или делать и потом безмерно об этом сожалеть. Здесь ему оставаться нельзя. Но и без нее он жить уже не сможет. Что за дьявольский замкнутый круг!

Ратледж рассказывал подробно, как ему пришло в голову сделать портрет своего покойного зятя.

Тогда я взял миниатюру и отнес ее Вейдену, – продолжал он радостным голосом. – Понимаешь, у его кузины Эви потрясающие способности к рисованию, просто поразительные. Несколько лет назад Вейден приносил показать старые наброски, которые делались на нашей охоте, – неужели не помнишь, она тогда зарисовала дом, гончих, даже пару собак Уилла? Она хорошенько разглядела миниатюру и нарисовала портрет!

– Замечательно, – бесцветным голосом сказала Кэтрин.

– Ничего, что я так сделал, Кэт? – Ратледж как-то странно посмотрел на сестру. Чертовски тяжело было тащить его сюда из самого Эссекса.

Прижав руки к груди, как волнующаяся школьница, сестра только переводила взгляд с портрета на брата и обратно, не имея сил ответить. Макс шагнул в круг рассеянного света от лампы.

– Кэтрин, я здесь сейчас явно лишний, спокойно сказал он. – Мне нужно идти.

Он отвесил чопорный поклон ее брату:

– Мистер Ратледж, ожидаю вас завтра утром у себя в кабинете в Уайтхолле.

Ратледж окинул его рассеянным взглядом, как если бы Макс оказался подметальщиком улиц.

– Да бросьте, де Роуэн, – пренебрежительно отмахнулся он, – мне вам сказать больше нечего.

Его хамская заносчивость до глубины души возмутила Макса.

– Может быть, и так, сэр, зато мне есть что вам сказать, – твердо возразил он. – А еще больше – у вас спросить. В частности, мне хотелось бы поболтать с вами о вопиюще огромных долгах, в которые вы влезли в игорном салоне у О'Халлерана.

– Вы говорите про Томми? – Ратледж с высокомерным презрением посмотрел на де Роуэна. – Так там всего тысячи две фунтов, пустяк. Такие долги я делаю чуть ли не каждый день, потом возвращаю, конечно. А вам-то что за дело?

Макс скупо усмехнулся.

– Мне более чем любопытно узнать, как вы расплатитесь с другим долгом, – холодно пояснил он.

У Кэтрин даже глаза стали круглыми.

– В самом деле, Макс, – сердито вмешалась она в разговор, – я не могу понять, почему ты принимаешь так близко к сердцу долги моего брата. Они отвратительны, согласна, но он всегда с ними расплачивался и ...

Она резко оборвала себя и, взяв дрожащей рукой Макса за плечо, повернула его к себе лицом.

– Макс, дорогой, неужели ты считаешь? Бентли же не из тех, кто ... я имею в виду, ты же не думаешь, что он ...

Макса пронизала внезапная, до боли, нежность, и он попытался прогнать ее прочь.

– Дело касается только вашего брата и меня, Кэтрин, – мягко объяснил он, – к вам оно не имеет никакого отношения.

Кэтрин сильнее сжала плечо Макса.

– Макс, ты, наверное, не понял, – у нее вдруг застыло лицо, – то, что касается одного из Ратледжей, касается нас всех. Будь осмотрителен. Очень осмотрителен. Вопреки тому, что могут думать все остальные, мы в нашей семье очень крепко держимся друг за друга.

Ее отстраненный тон задел его за живое.

– Приверженность семье похвальна, но она не принимается во внимание, когда кого-то из семьи подозревают, – негромко заметил он.

От внезапно возникшего напряжения, казалось, вокруг них сгустился сам воздух.

– Это ведь касается леди Сэндс, не так ли? – Голос Кэтрин напоминал лед.

C Ратледжа в один миг слетела вся его невозмутимость. Он подошел ближе, поочередно оглядывая каждого.

– Что там с леди Сэндс, Кэт? – игривым тоном поинтересовался он.

Кэтрин внимательно на него посмотрела.

– Бентли, ты ее знал? Вы были ... близки?

Ратледж слегка побледнел.

– Я бы сказал, что это мое личное дело, – спокойно ответил он. – Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Кэтрин поджала губы.

– Ну что ж, если только я не ошиблась в своей догадке, – ответила она и скрестила руки на груди, – то мой любовник подозревает моего брата в совершении убийства. Я имею право сообщить ему, Макс?

Макс стоял в нерешительности.

– Кэтрин, ведется расследование, – ушел он от прямого ответа. – Я должен делать свою работу.

Кэтрин покачала головой.

– Нет, Макс. Нет! Теперь уже не просто расследование.

Ратледж застыл с ошалелым видом.

– Бога ради, о чем вы тут болтаете? – спросил он внезапно охрипшим голосом и схватил свою сестру за плечо. – Джулия ... она ... не умерла?

Кэтрин медленно повернулась к нему.

– Да, Бентли ... Господи! Так ты не знаешь?

Онемевший на миг Ратледж помотал головой.

– Я же отсутствовал ... Я же столько времени проторчал в провинции, даже газет в руки не брал. – Его красивое лицо как-то осунулось и смялось. – Зачем кому-то так поступать с Джулией?

– Возможно, из-за денег, – очень тихо заметил Макс. – Украден знаменитый семейный сапфир Сэндсов.

В одно мгновение лицо Ратледжа исказилось от ярости.

– А ты, значит, думаешь, что я бы ее убил? Обокрал бы ее? Боже мой, парень, Джулия была совершенно безвредным существом! Праздной и безрассудной – да, но безвредной! Вы, сэр, вы под подозрением! Заявляетесь сюда, соблазняете мою сестру – леди! – и после осмеливаетесь оскорблять меня под крышей дома моего брата! – Тон его исполнился холодным бешенством. – Убирайтесь! Убирайтесь отсюда, или я не ручаюсь за последствия!

Кэтрин пристально смотрела на брата, даже не поворачивая головы в сторону Макса.

– Извини нас, Бентли, – сказала она, настойчиво подталкивая брата к двери, – пожалуйста, пойди и собери его вещи. А потом Макс уйдет. Обещаю.

Ратледж заколебался, потом со злостью схватился за дверную ручку.

– Тогда позволь мне помочь ему побыстрее убраться отсюда! – бросил он, широко распахивая дверь b со всего маху захлопывая ее за собой.

Кэтрин, машинально стиснув руками юбку, повернулась и посмотрела Максу в лицо.

– Он невиновен, Maкc, – едва слышно выговорила она.

Макс пристально смотрел ей в лицо и молчал.

– Невиновен он! – повторила она. – Возможно, он с ней ... спал. Я не знаю, Макс, но как ты можешь так на меня смотреть? Как ты можешь такое думать после всего, что произошло между нами ...

– Что такое я могу думать, Кэтрин? – требовательно спросил он и потуже затянул на шее узел галстука.

Кэтрин никогда не думала, что его глаза могут стать такими бездонно-черными и обжигающе-ледяными.

– Макс, неужели ты думаешь, что я не знаю? Что я не вижу, чего ты боишься? – Она повела рукой в сторону кровати. – Ты думаешь, что я все подстроила, что в некотором роде с моей стороны все было хитроумной уловкой?

– Я такого не говорил.

– Тебе и не нужно говорить. – Кэтрин подошла совсем близко к нему и решительно положила руку ему на плечо.

Он вздрогнул и отвернулся.

– Не надо, Максимилиан! – прошептала молодая женщина. – Ты не заткнешь мне рот. Вызывай моего брата на допрос, если тебе нужно, – хотя, я уверена, ты сразу убедишься, что он невиновен, – но не раскрывай нашего имени. Хотя бы сейчас. Не тогда, когда у нас столько поставлено на карту.

Услышав ее слова, он с силой сжал ее плечи.

– О чем ты, Кэтрин? – хрипло спросил он и даже тряхнул ее немного. – Что у нас поставлено на карту? Г олова твоего брата? Или еще что-то? Отвечай!

– Макс, Макс, – тихо сказала она, чувствуя, как на глаза ей наворачиваются·слезы, как все сильнее стискивает он руками ей плечи. – Как ты такое можешь спрашивать? Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Что я тебя люблю? Что я хочу послать тебя ко всем чертям? Господи, я страшно боюсь, что и то и другое окажется правдой!

Макс притянул ее к себе и, наклонив голову, накрыл ртом ее губы. Поцелуй был коротким и решительным. Кэтрин тихонько ахнула. Она чувствовала, как его сердце бьется рядом с ее сердцем, чувствовала, как от страсти напрягается его тело. Целовал он ее жадно и отчаянно, и губы его несли откровенную чувственность и одновременно неожиданную растерянность, как при первом поцелуе. Кэтрин совершенно забылась в таком налетевшем на нее урагане нежности. Как же она нуждалась в нем! Как ей хотелось, чтобы он остался, чтобы не было того, что произошло!

В коридоре раздалось громкое топанье, и они отпрянули друг от друга, но не настолько быстро, чтобы их не увидел распахнувший дверь Бентли. Он бесцеремонно швырнул мокрые сапоги и одежду Макса на ковер, оглядев их обоих с нескрываемым отвращением.

– Уилл заслуживал лучшего, Кэт, – холодно заметил он. – Он считался моим лучшим другом, и он был хорошим мужем. Ты обесчестила его. Безмерно. И скрываться теперь бессмысленно. Тринкл подняла на ноги всех слуг и погнала работать.

Макс промолчал и принялся одеваться. Кэтрин отступила к кровати, отвернулась и замерла там, устало обхватив себя за плечи, дожидаясь, пока Макс приведет себя в порядок. При звуке открываемого окна она обернулась.

Макс подтянул ремень, перекинул одну ногу через подоконник, и только тут она обрела дар речи.

– Макс! – выкрикнула она, бросаясь к окну. – Господи, здесь же три этажа!

Ни единая черточка не дрогнула у него на лице, и взгляд его глаз остался непроницаемым.

– Будет лучше, если ваши слуги ничего не узнают про ваше бесчестье, мэм, – только и ответил он и скрылся из виду.

С приглушенным криком Кэтрин уперлась ладонями в подоконник и высунулась наполовину из окна в рассветный полумрак. За спиной ее маячил Бентли.

– Макс, – крикнула она снова, – осторожнее!

– Чтоб мне сдохнуть! – пробормотал Бентли с ноткой уважения в голосе. – Что за чертов недоумок!

Но Макс уже наполовину спустился по кирпичной стене, умело цепляясь то за водосточную трубу, то за ставни, действуя споро и бесшумно, как заправский взломщик. У Кэтрин сердце остановилось в груди, когда Макс почти добрался до самого низу и повис, опасно раскачиваясь. Впрочем, она зря волновалась. С силой оттолкнувшись обеими ногами от стены, Макс перелетел на добрых шесть дюймов в сторону от чугунной балюстрады и уверенно приземлился на обе ноги на мокрую и блестящую от дождя булыжную мостовую. Поднявшись на ноги, он как кот растворился в перекрестках улиц.

Кэтрин упала на колени, продолжая цепляться руками за подоконник с такой силой, что почти перестала их чувствовать.

– Бентли, Боже мой, Бентли! – прорыдала она, когда он осторожно обнял ее за плечи. – Боже мой, Бентли ...