Вооруженные силы на Юге России
Снова в боях
Красные готовили Добрармии «кровавую баню». Их цель была охватить Донскую армию слева, для чего провести наступление на правый фланг Добровольческой, занять Дебальцево и прервать соединяющую обе армии железнодорожную линию Лихая – Дебальцево. Они тем более надеялись на успех, что расстояние в 40 верст от Дебальцева до Колпакова наблюдалось лишь одним конным Алексеевским полком, а в резерве армии один Марковский, и то без 3-й роты, которая была в боях у Бахмута вместе с батальоном корниловцев.
4 – 8 февраля все четыре батальона полка были переброшены на Дебальцево, Чернухино, Штеровку. Колеса эшелонов прогромыхали по ст. Дебальцево, громадному узлу пяти железных дорог, имеющему 115 верст путей, массу стрелок, строений. Начальником узла был от Донской армии капитан Коломзин, которого затем сменил капитан Марковского железнодорожного взвода Зайцев91. Холодная, сырая погода, серый вид… Безрадостная картина.
8 – 10 февраля. Красные начали наступление, устремившись наперерез железной дороги восточнее Дебальцево. Батальоны контратакуют, преследуют, меняя направление то вправо, то влево. Между ними теряется связь; теряется и со штабом полка. Динамитный завод у Штеровки атакует и берет 4-й батальон; 3-й, преследуя красных, отходивших к этому заводу, едва не вступил в бой с 4-м батальоном. Красные, пройдя между ними, повели наступление на ст. Петровеньки, где стоял штаб полка. Адъютант, капитан Образцов92, рассыпав в цепь всех чинов штаба, сдерживал натиск, пока в тыл противнику не ударил 4-й батальон. Полк отбросил красных, нанес им большие потери, но и сам понес немало. Был убит командир 4-го батальона, полковник Никулин.
11 февраля красные повели сильное наступление на ст. Баронская на линии Дебальцево – Луганск, где 1-й батальон только что сменил корниловцев, и теснили его.
А в это время на ст. Чернухино, где стояло две роты, происходила знаменательная для марковцев церемония. Роты выстроены. К станции подходит короткий состав пассажирских вагонов. Из него выходит небольшого роста, просто одетый, без каких-либо внешних отличий, вида весьма невоинственного, генерал Май-Маевский, начальник обороны Донбасса. Поздоровавшись с ротами, он поздравил их с годовщиной основания полка, коротко сказал о его славных делах в течение минувшего года и провозгласил ему «Ура!». Марковцы ответили долго не смолкавшим громким «Ура!» в честь своего полка. После этого полковой адъютант прочел краткую реляцию о боях полка и привел приблизительную цифру потерь за год: 11 000 убитых и раненых.
Церемония была очень короткой под аккомпанемент орудий перед Дебальцевом, где красные нажимали на 1-й батальон. Туда уже шли две роты, и прямо с торжества на подводах помчались туда и роты, представлявшиеся генералу. Красные были остановлены, выбиты из двух деревень, но ст. Баронская осталась в их руках.
В спокойный час в селе Городище в присутствии помощника командира полка, полковника Булаткина, отметил годовщину полка и 3-й батальон, который от имени всего полка вручил полковнику Булаткину Георгиевское оружие, заслуженное им в Великую войну. Батальон и полк были счастливы и горды иметь в своих рядах такого исключительного начальника, кавалера Ордена и Оружия, каким был полковник Булаткин.
С 12 февраля непрерывные бои. У красных в воздухе висит змейковый аэростат; у них два и три бронепоезда против одного. Основной фронт полка село Городище – ст. Баронская, всего верст 12, но он высылает роты к востоку вплоть до ст. Штеровка на помощь конному полку. В селе Городище отряд полковника Булаткина: 3-й батальон, команда разведчиков, конная сотня. 1-й батальон берет ст. Баронская, но не может удержать ее и отходит. Отряд полковника Булаткина отбивает атаку красных и преследует их 10 верст, заняв село Адрианополь, почти на линии следующей за Баронской ст. Мануиловка. Красные вынуждены оставить Баронскую. Но слабый отряд полковника Булаткина не может держаться на слишком выдвинутой вперед линии и отходит в исходное положение.
Он, как и весь полк, лишь отбивает атаки противника, ведомые ежедневно, становящиеся более и более дерзкими. Полк несет потери. Отряду полковника Булаткина уже придаются роты других батальонов. У него на весу правый фланг, он не имеет покоя ни днем ни ночью. Красным помогают партизаны-шахтеры. Командир одной из рот, капитан Пиллер, ночью пошедший проверить посты, был найден убитым.
Красные почти ежедневно наступают на ст. Баронская. 1-й батальон выработал особую тактику: сдерживая красных двумя ротами, другими двумя он занимает позиции к югу от станции и, когда головные роты оставляют станцию и ее занимают красные, батальон переходит в контрнаступление. Эта тыловая позиция батальона находилась на линии железнодорожной выемки: если красным бронепоездам удавалось выдвинуться вперед, то они, попав в эту выемку, не могли поражать своим огнем занявшие позиции роты.
Однажды… У красных три бронепоезда против одного «Офицера». Батальон оставляет станцию и останавливается на тыловой позиции. Головной бронепоезд красных в выемке. Ближайшие к ней цепи марковцев бегут в тыл бронепоезду и заваливают полотно дороги. Следующий бронепоезд красных, видя это, открывает по ним огонь. Снаряды рвутся на полотне в тылу своего бронепоезда. Этот последний ведет бой с «Офицером». Вдруг «Офицер» полным ходом мчится вперед. И произошло неописуемое: команда головного поезда красных оставляет свой состав и спасается бегством. «Офицер» под огнем двух других красных бронепоездов, прицепив брошенный состав, идет назад. К счастью его, подошел тяжелый бронепоезд «Иван Калита», который и отогнал красных. Перешедший в наступление батальон взял станцию.
Захваченный бронепоезд «Карл Маркс» имел две орудийные и две пулеметные площадки, совершенно исправные. На его паровозе красовалась надпись: «Мир хижинам, война дворцам»; на площадках красные звезды и разные лозунги.
У «Офицера» оказались поврежденные снарядами две площадки, но на следующий день он снова в бою с двумя площадками, на которых красные звезды. А через несколько дней, когда были починены площадки «Офицера», на фронте Добрармии появился новый поезд «Слава Офицеру» из площадок «Карла Маркса».
В один из ближайших дней красные вели наступление столь быстро, что цепь 1-го батальона была их бронепоездом застигнута до спасительной выемки. Пулеметный огонь скосил 1-ю роту. Она потеряла до 60 человек, из них 20 убитыми, и осталась в составе 10–12 человек. Ее отвели на формирование в тыл.
Напор противника продолжался и усиливался. В жестоком бою участвует весь полк. Атака одного батальона окончилась неудачей: в рукопашной схватке среди каменоломен он потерял убитыми 16 человек. Противник удержался и на ночь остался на поле боя. В первый раз и марковцы ночевали в поле на холоде.
Едва рассвело, красные перешли в наступление, открыв сильный орудийный огонь. Снаряд попадает в дом и выводит из строя 11 человек. Целый день боя «вничью» и опять ночевка на позиции. И только на третий день красные не выдержали, стали отходить и оставили ст. Баронская. Отряд полковника Булаткина мог лишь отбиваться – так ничтожны стали его силы.
В часы случайно выпавшего отдыха бойцы имели возможность согреться в теплых домах, скромно подкрепить силы едой и поделиться мыслями. Главный вопрос у всех: что же дальше? Если так будет продолжаться, не удержаться нам. Говорили о пассивных действиях полка, о пассивной обороне, отбитии атак и контратаках с целью всего лишь удержания позиций. Красные наступают, а мы обороняемся. Почему бы нам не наступать, хотя бы с целью обороняться активно, как показал однажды полковник Булаткин? Говорили о том, почему действия конного полка и марковцев обособлены и не связаны. Сколько раз они отбрасывали красных, но у них уже не было сил добить их, а добить могла бы кавалерия.
Об этом офицеры говорили своим начальникам. Говорили и полковнику Булаткину, и тот ответил: «Какими силами? Наш отряд наполовину уменьшился в численности. Вот, дали бы мне роты две…»
Итак, тут воля командира полка. А его воля такова, что он держит своего помощника в отдалении и избегает вызывать к себе на совещание и его, и командиров батальонов. Полковник Сальников знал, что им недовольны наиболее энергичные офицеры: полковник Булаткин, полковник Блейш и даже полковник Николаев93, начальник хозяйственной части; знал, что недовольны офицеры его штаба, что о нем и в штабе дивизии плохого мнения. Ведь кто-то приезжал для производства дознания. Он в штабе нервно говорил о саботаже против него целой группы штаб-офицеров и десятка старых марковцев. Знал и не выходил из штабного поезда, а распоряжения передавал только по телефону. Частей своего полка он никогда не навещал.
«Тает наш полк!» – с тревогой говорили марковцы. Свирепствовал и тиф. Много заболевших умирало. Умерла сестра Ксения Бакитько. Вскоре умер от тифа начальник дивизии, генерал Станкевич. Конечно, причины тому: погода, санитарные условия, нелегкая служба, быть может, питание и, конечно, скверное состояние обуви и обмундирования.
В записях марковцев читаем: «Полковник Николаев (нач. хоз. части) проявлял большую изобретательность в добывании продуктов и обмундирования. Я сам по его приказанию ездил в Новороссийск добывать ботинки прямо с парохода, снабженный самыми невероятными документами. Но ботинки оказались «мифом». Здесь нет места рассказывать, как получалась на Кубани мука и провозилась под сеном в Донбасс для снабжения полка, как вывозились оттуда же сало и мясо через «таможенные рогатки» в Кущевке, на границе Кубани и Дона. Со стороны это не было видно, а в Донбассе «подножным кормом» снабдиться было почти невозможно». (У марковцев тогда не могла даже возникнуть мысль, что «Единая Россия» имела на своей земле внутренние таможни.)
Как на людах, погода и прочее сказывались и на лошадях. До крайности тяжело приходилось Марковскому артиллерийскому дивизиону. Три его батареи – 12 орудий должны были обслуживать поначалу два полка, потом три. Редко когда один взвод из шести отправлялся на отдых на несколько дней. Лошади измаривались. 1-я батарея, бывшая с корниловцами у Дебальцева в самом начале боев, должна была поставить два орудия на две железнодорожные платформы, назвав их «Генерал Марков» и «Полковник Миончинский», для того, чтобы и быстро направлять орудия к угрожаемому месту, и чтобы беречь силы лошадей, изнеможенных недостатком корма.
Тиф косил людей. За период боев в Донбассе только в дивизионе умерло 11 человек офицеров. Из-за выбытия людей приходилось снимать с позиций орудия. Вот картина: едет в тыл орудие; на передней паре упряжки сидит артиллерист, на средней железнодорожный сторож, а на корне корниловец с винтовкой за плечами. Выручило дивизион пополнение из Южной армии: орудие с упряжкой и прислугой.
Тает полк. Пополнений нет, а прибывающие по выздоровлении от ран едва ли восполняли потери от тифа. Тревожно на душе у марковцев. Но есть еще полная решимость биться: будет пополнение, будет помощь и должен же наступить поворотный момент к лучшему. А пока…
28 февраля. Полк отбил атаки, но правее его красные пересекли железную дорогу и отряд полковника Булаткина отошел на ст. Фащевка. На следующий день отбил атаку на эту станцию, однако положение кажется определенно тревожным, а из штаба полка нет ни освещения обстановки, ни распоряжений. Полковник Булаткин узнает, что штаб выехал со станции Чернухино на юг. Он скачет на ближайший разъезд, где и застал штаб в тот момент, когда состав трогается дальше на юг: на разъезд наступала с востока цепь, которую сдерживали 14 чинов, явно оставляемых штабом. Полковник Булаткин останавливает состав, приказывает втащить на крышу имеющиеся при штабе два пулемета и огнем поддерживает сдерживающих красных 14 человек. Поезд штаба стоит под обстрелом. Но подходят две роты 4-го батальона, вызванные ранее штабом, и отбрасывают красных. На поле подбирают тела семи убитых, которых вместе с уцелевшими полковник Сальников обрек на гибель, спасая себя. Полковник Булаткин вошел в вагон командира полка. Короткий разговор и… состав штаба возвращается на Чернухино.
Ненормальные отношения между командиром полка и полком в целом стали принимать враждебный характер. Полк стал считать своим командиром полковника Булаткина и ждал только решения свыше. В ожидании его в самом штабе полка произошел «бунт». Начался он так.
Возмущенный одним офицером штаба за невыполнение его личных (частных) требований, в то время как этот офицер был занят отправкой патронов в батальоны, полковник Сальников обрушился на него с грубыми выражениями и заявил: «Откомандировываю в 7-ю роту». Присутствующий при этом капитан Образцов сейчас же заявил: «Разрешите и мне откомандироваться в 7-ю роту». За капитаном Образцовым то же заявили и другие офицеры штаба. «Все в 7-ю роту!» – кричал в исступлении он. Не заявил об отчислении лишь оперативный адъютант, как было условлено раньше, дабы не нарушить оперативную работу штаба.
Капитан Образцов, испросив краткий отпуск в обоз, чтобы подготовиться к строевой службе в 7-й роте, командиром которой он назначался (рота как раз потеряла третьего своего командира раненым), с одним из офицеров явился к начальнику хозяйственной части, полковнику Николаеву, и вместе с ним отправился к начальнику дивизии. Генерал Станкевич обещал немедленно сообщить обо всем высшим инстанциям.
Бои продолжались. Красные давили своей массой. У полка фронт и на восток. Большими силами красные повели наступление на Дебальцево с северо-запада и, сбив корниловцев, заняли станцию. С помощью подошедшего 4-го батальона марковцев и бронепоезда «Генерал Алексеев» положение было восстановлено. Но красные заняли ст. Хацепетовка. 4-й батальон идет туда на помощь корниловцам. Станция взята, но снова оставлено Дебальцево. Высылается 3-й батальон марковцев. Полковник Булаткин объединяет командование 3-ми 4-м батальонами.
Марковский полк оказался в двух группах, разобщенным не только вклинившимся противником, но и огромной глубокой лощиной со многими меньшими, входящими в нее, заросшими лесом и кустарником. Десять верст разделяли батальоны. Выпал густой снег. Настали сильные морозы.
Ежедневные бои. Красные обходили полк с востока и заняли Никишины хутора. Два батальона, стоявшие на ст. Фащевка и Чернухино, пробились на юг. Штабу полка пришлось оставить свой состав и сесть на коней. Красными далеко в тылу полка занято село Приют. 1-й батальон с эскадроном в трескучий мороз, когда замерзала вода в пулеметах, повел наступление на Приют. Красные оставили село, однако батальону приказано вернуться на ст. Рассыпная. Батальон понес небольшие потери, но был ранен его командир, полковник Блейш.
Наконец-то красным удался глубокий прорыв между донцами и Добрармией. Ликвидировать его у последней сил не было. Марковский полк имел едва 500 штыков, а с подошедшей после формирования 1-й ротой 600 штыков.
На следующий день 1-й и 2-й батальоны все же перешли в наступление с поддержкой бронепоезда «Офицер». У Никишиных хуторов они захватили бронированный поезд, вооруженный пулеметами. Отчаянно рванувшись вперед, взяли и ст. Фащевка и Чернухино. Им помогли два донских бронепоезда и наступавшие с востока донские части. Но с уходом последних красные перешли в контрнаступление и принудили батальоны отойти к Н. Орловке и Рассыпной. В течение всех дней два батальона с полковником Булаткиным вели тяжелые бои к югу от Дебальцева. Марковцами овладевала апатия.
13 марта. 1-му и 2-му батальонам противник дал некоторую передышку, но вел наступление на 3-й и 4-й. Сильный туман. Пересеченная лощинами местность. Батальоны вынуждены оставить село Ольховатка. Но нет 9-й офицерской роты. Слышна стрельба на окраине села. Полковник Булаткин с ординарцем скачет туда и… нарывается на красных, падает с лошади. Ординарец успевает ускакать и сообщить о происшедшем отходящим ротам и командиру полка, бывшему невдалеке. Роты остановились; подошла и 9-я рота. Они готовы ринуться обратно в село, но полковник Сальников остается совершенно безучастным к судьбе полковника Булаткина: он приказывает отходить…
Гнетущее настроение овладело всеми: погиб любимый начальник, надежда всего полка. Не было слышно никаких команд, никакого руководства; бесформенные цепочки рот, просто групп, отходили в глубоком унынии куда глаза глядят. Командира полка среди них уже не было. Ночью 3-й и 4-й батальоны пришли в какие-то хутора. Все молча заснули, даже не выставив охранения. Утром узнали, что они около Енакиева; привели себя в порядок и только теперь вполне осознали, какую невознаградимую потерю понесли они. Что будет теперь с полком?
14 марта 2-й, 3-й, и 4-й батальоны были отведены в резерв в район ст. Сердитая. 1-й батальон оставался на ст. Рассыпная. Нужен был отдых марковцам, находившимся непрерывно в боях с 8 февраля. Но он может быть полным тогда, когда они спокойны за полк. «Убрать командира!» – говорили все. И только через несколько дней марковцы с радостью узнали: Сальников отрешен. Командиром полка назначен полковник Блейш, за ранением которого командование временно принял командир 2-го батальона, полковник Трусов.
Отход марковцев принудил отойти и корниловцев; отвести и 3-ю дивизию. Теперь лишь небольшой район Донбасса занимался армией. На фронте некоторое затишье. На Рассыпную, где стоял 1-й батальон, прибыли два поезда Май-Маевского и генерала Шкуро. Генералы с группой офицеров стояли на платформе и о чем-то беседовали. Со стороны Дебальцева слышна была орудийная стрельба. Оттуда прискакали два кубанца. Генерал Шкуро, выслушав доклад одного из них, возбужденно сказал генерал Май-Маевскому:
– Говорил я тебе, что в лоб нельзя взять Дебальцево!
Вскоре генералы уехали.
«На фронт прибыла кавалерия», – заговорили марковцы с радостью и надеждами. Узнали также, что правее их занял участок Кубанский пластунский полк. Через день узнали о взятии шкуринцами ст. Дебальцево. Надежды стали осуществляться, но… красные атаковали 1-й батальон и пластунов и заставили их отойти на линию ст. Чистяково. Недоумение: Дебальцево занято, а красные продолжают наступать. Марковцы не знали, что шкуринцы пошли рейдом по тылам красных в юго-западном направлении.
19 марта в районе ст. Чистяково сосредоточился весь полк. За пять дней он несколько пополнился, отдохнул.
20 марта ночным налетом группа полковника Наумова в 250 штыков при двух орудиях взяла Рассыпную, а с утра два батальона повели наступление вдоль железной дороги, дошли до Чернухина и только здесь встретили сильное контрнаступление красных, остановленное с приходом всех батальонов.
21 марта полк переходит в наступление, имея четыре орудия и бронепоезд «Дмитрий Донской», и опять неудача, хотя во время боя к нему подошел Донской пластунский батальон. Ночью Донской батальон ушел к селу Ольховатка, где красные перешли в наступление, а с утра марковцы наступали третий раз и в следующий день четвертый, но сломить врага, имевшего четыре бронепоезда, не смогли.
Ночь. Убирают раненых и убитых. Их много. Полк отошел к Никишиным хуторам. Пришлось свести его в три батальона: 1-й и 4-й батальоны слились в один, по 60 штыков в роте; 2-й и 3-й по 30–40 штыков. На следующий день один батальон ходил к Ольховатке, где помог донским пластунам восстановить положение и взять село.
Ольховатка. Она памятна. Там марковцы не могли спасти полковника Булаткина, и он там оставлен. Как только село было взято, стали выяснять его судьбу. Узнали. Полковник Булаткин, упав с лошади, вскочил на сани проезжавшего крестьянина. На повороте он не удержался на них и свалился. К нему подбежали красные. Он стрелял из револьвера, был убит и зверски обезображен. В течение нескольких часов тело его оставалось на улице. Проходившие красноармейцы издевались над ним, били ногами, приговаривая: «Виноват, Ваше Высокоблагородие». Ночью священник похоронил его и, боясь мести красных, уехал из села. Место погребения указал староста. Тело откопали и отправили в Ростов в сопровождении трех офицеров.
В Ростове гроб с останками Героя с вокзала в собор, на последнее отпевание, сопровождали взвод в пятьдесят марковцев из раненных, могущих нести винтовки, и до ста раненных более серьезно. В соборе прощание. Сквозь стекло в гробе едва узнавали бойцы лицо своего доблестного начальника. На кладбище салют: пять ружейных залпов.
С 26 марта по 5 апреля было сравнительно спокойно. Но это не значит, что боевые действия не велись и что та и другая сторона не ожидали внезапного удара.
«Куда пропали кубанцы Шкуро?»
«Мало, очень мало осталось нас!»
Нервничали все. Замечался сильный упадок духа; среди солдат, в большинстве пленных, в особенности. Произошел показательный случай. Красные как-то вяло начали наступление. Против них был выслан взвод в составе трех офицеров и двенадцати солдат с пулеметами «Максим» и «Люис». Когда красные подошли на близкое расстояние, было приказано открыть огонь, но… стрелял лишь «Максим». Тогда командир взвода приказал отходить, а ему ответили: «Г-н поручик! Вы отходите, а мы остаемся». Отошли три офицера и пулемет «Максим», на тачанке которого лежал его убитый начальник, ст. унтер-офицер Бабенко. Сдался также внушавший полное доверие смельчак вольноопределяющийся со своим «Люисом».
С падением духа было трудно бороться. Рядовые выдвигали мотив: «Красных много, нас мало». Уверения, что скоро подойдут новые части, кавалерия и даже танки, о которых носились слухи, не всех утешали. Началось дезертирство. Полковник Наумов, человек прямой и в делах, и на словах, объявил своим: кто хочет сдаться красным, то пусть открыто заявит, он даст тому рубль и отпустит на четыре стороны. Заявлений не поступило.
В самом деле, какую силу представлял собой Марковский полк в начале апреля? В 1-м батальоне немногим более 150 штыков; во 2-м около 90 (в офицерской роте 7 офицеров и десяток солдат); в 3-м около 100 штыков (в офицерской роте 25 офицеров, 5 татар и 10 китайцев; в 10-й 10 штыков; в 11-й до 15 и в 12-й до 35). Была еще сильная команда пеших разведчиков около 100 штыков. Всего до 500 штыков, 25 пулеметов и конная сотня в 50 шашек. И это все.
Приходилось радоваться каждому вернувшемуся в строй. Однажды в 7-ю роту вернулось сразу пять офицеров. Громкое «Ура!» пронеслось по хутору. Кричали семь офицеров, получившие пополнение в пять человек. Тяжела была служба при такой ничтожной численности и при разбросанности рот. И опасна: красные проводили налеты на хутора; не раз по случайной тревоге роты оставляли свои места, чтобы через короткое время спокойно занять их. Не оставались в долгу и марковцы. Группа полковника Наумова одной ночью провела налет на ст. Фащевка. Несмотря на слабость полка, две его роты были отправлены в общий резерв на ст. Иловайская, откуда они однажды выезжали для поддержки корниловцев.
5 апреля красные перешли в наступление на полк, выбили его из хуторов и только перед Рассыпной, 6 апреля, потерпев неудачу, отошли. Был канун праздника Святой Пасхи.
Святая ночь. В эту ночь всегда была тишина и полный покой природы. Так и теперь. Мысли всех, где бы кто ни находился, направлены к наступающему Великому Празднику. Мистический смысл Его захватывает души и сердца. В данной обстановке особенно. Радостно и то, что позаботилась о бойцах хозяйственная часть, прислав куличи, яйца, сало.
На перроне ст. Рассыпная устанавливается аналой, здесь будет отслужена Пасхальная Заутреня. Выстроились три роты. Пришло немало местных жителей. Торжественные возгласы полкового священника:
– Христос Воскресе!
И громкий радостный ответ:
– Воистину Воскресе!
Бойцы и жители, забыв обстановку, поздравляли друг друга и расходились по своим домам. Христосовались и на постах, где царило также полное спокойствие. А затем разговлялись.