Лина Вальх
Они стучат дважды
Глава 19. Если я пойду и долиною жизни
Падать с высоты полутора метров было больно.
Еще больнее было падать на кряхтящего под тобой Феликса, которому «по статусу» не полагалось вести себя, как рафинированному и разбалованному короткой жизнью человеку.
Однако стоило сказать «спасибо» Феликсу в принципе за то, что он подвернулся в качестве матраца при падении. Иначе Александра Звягинцева отделалась бы не лёгким испугом и парой ушибов, а сломанными конечностями и сотрясением мозга. И это в лучшем случае.
Разумеется, их появление не осталось незамеченным. Только идиот не услышал бы громкую ругань Феликса и возбуждённые перешёптывания близнецов Громовых. Только Антон и Александра оставались сдержанно молчаливыми, тайно лелея надежду, что им удастся напасть врасплох. По крайней мере, именно так думала Александра, пока сильные руки мужчин в темных балахонах тащили ее на божий свет.
– Не думал, что вы вообще придёте. – Стас встретил их театральными хлопками и разве что не раскланялся. – По моим подсчётам, это… должно было произойти еще минут пятнадцать назад.
– Задержались, – едко выплюнула Александра, пытаясь сбросить с себя хватку подопечных Стаса. – Пробки.
Кажется, единственным, кого пока не обнаружили, оказался Дима – он шёл немного позади них и наверняка заметил, как остальных схватили, стоило только спрыгнуть вниз с лестницы. Александра не слышала, чтобы он спустился с неё, а потому надеялась, что младшему Вознесенскому хватит хоть немного ума, чтобы не вылезать раньше времени прямо в лапы собственного «брата».
Антон и его команда даже не успели ничего понять, когда их скрутили. Подручные Стаса вели их уверенно, выстроив около стены, противоположной той, что Александре показывал Джеймс. К слову, Звягинцева была несколько удивлена, заметив своего теперь уже старого знакомого неподалёку: он сидел на небольшой горке из кирпичей, рядом с ним валялась пластиковая тарелка, и сам Джеймс наблюдал за всем со скучающим взглядом. Он даже приветливо помахал Александре, когда заметил на себе ее тяжёлый взгляд. Нет, он определённо издевался – по коже Звягинцевой пробежали мурашки от воспоминаний об их небольшом путешествии обратно по коридору, а щеки тут же загорели болезненным румянцем.
На этот раз голосов не было. В подвале было все так же прохладно, как осенью, но Александра не слышала никого, кроме присутствующих. Она не ощущала давления, которое оказывала на неё эта стена в прошлый раз, не слышала странного шёпота, который умолял и приказывал дотронуться до этой проклятой стены. Только тишина в голове и бьющиеся о череп мысли.
Взгляд зацепился за копну малиновых волос. Марьяна сидела в центре подвала с… Глаза Александры округлились не то от оцепенения, не то от ужасающего до костей трепета. Андрей был «распят» на полу, прямо под вытянутыми руками Марьяны, сжимавшими кинжал. Его лезвие едва выглядывало из груди Морозова. Тонкие струйки крови стекали по бокам стажёра, опадали на землю, собирались в крупные ручейки и бежали по спиралеобразному узору на полу. Казалось, кинжал высасывает из Андрея кровь. Иногда Марьяна поворачивала лезвие в груди парня, и поток багровой жидкости вырывался наружу с новой силой. Узорчатый рисунок наполнялся кровью Морозова и слабо светился зеленоватым светом.
Во рту у Александры пересохло – на месте Андрея могла и практически оказалась она.
– Марьян, что…
– Выясните отношения потом, ладно? – Вознесенский появился перед Александрой, схватил двумя пальцами за подбородок и приподнял лицо. – Мы ведь не хотим лишних слез. Да и твоя… подруга слишком занята в данный момент.
Звягинцева упрямо дёрнула головой, но Стас лишь сильнее сжал ее челюсть. Кожа его перчаток холодила, но Александра чувствовала как под ней пылают кончики его пальцев. Стас рассматривал ее, вертел голову из стороны в сторону, словно она была товаром на рабовладельческом рынке, и хищно улыбался. Оторвать от него взгляд было практически невозможно, и все же Александра дёрнула еще раз плечами, в слабой попытке высвободиться.
Вознесенский отпустил ее подбородок, глядя на Звягинцеву с наклонённой головой. Где-то сбоку предупреждающе зашипел Феликс: один из людей в балахонах – Александра почувствовала, как кровь отлила от ее лица: именно их она видела на кладбище, – запихнул в рот вампиру горсть свежей мяты. Феликс зашёлся кашлем. Из его рта потекла пенящаяся кровавая пена, и он попытался сплюнуть на землю, но рука стоящего сзади «конвоира» зажала ему рот. Звягинцева отвернулась, не в силах смотреть на страдания кузена, и подавила слабый рвущийся наружу всхлип.
– Да бросьте. Привели подмогу? – Стас иронично фыркнул, посмотрев на притихшую команду Антона. – Серьёзно? Ритуал уже начат – если прервать его сейчас, мы все окажемся в огромной опасности.
– Почему? – собственный голос казался Александре незнакомым: тихий, хриплый и далёкий, он звучал едва различимо в творившейся вокруг вакханалии.
– Стена нестабильна, – Стас пожал плечами, словно это было очевидной вещью. – В данный момент она подпитывается кровью твоего стажёра, но через несколько минут он умрёт. Последствия этого будут… катастрофическими. Для вас, разумеется. Если, конечно, я не исправлю ситуацию. Так что в ваших интересах не мешаться.
Вознесенский улыбнулся и положил ладонь на грудь Александры. Пальцы несильно надавили на кожу сквозь ткань, словно он пытался пробраться внутрь, прямо к ее сердцу. С каждой секундой дышать становилось больнее. Серые глаза Стаса смотрели на Александру, пока его губы замерли в нескольких миллиметрах от неё, а рука давила на грудную клетку. Слабая боль разливалась по телу, когда облачённые в кожу пальцы Стаса до крови вонзились ногтями в кожу Звягинцевой. Он продолжал смотреть на неё, перебегая взглядом с глаз на губы, и наклонился ближе, обдав своим горячим дыханием…
…а затем резко зашипел, одёрнув руку. Выстрел оглушил Александру. Она слепо заозиралась, пытаясь найти источник звука, которым оказался Дима.
Он медленно вышел из-за покосившейся деревянной балки, еще несколько раз выстрелив в «брата». Стас только вздрогнул и сделал несколько шагов назад. Было трудно считать выражение его лица – спокойное и умиротворённое, оно ничем не выдавало ярости, пылающей внутри Вознесенского. Только его зрачки то и дело меняли свою окраску с зелёного на бордовый и фиолетовый, а затем выцветали, пульсируя.
– Вы снова за старое? – сквозь сжатые зубы низким голосом процедил он. – Мне казалось, мы…
Раздался еще один выстрел – но на этот раз пуля не достигла своей цели.
– Марьяна, что!..
Вытянув руку, Марьяна словно удерживала пулю потоками воздуха, а затем, сжав пальцы, сдавила кусочек метала и небольшой шарик. Когда же она ослабила руку – то, что некогда было пулей, опало на пол с глухим ударом.
– Какого?..
Александра вздрогнула, услышав знакомый голос Ростислава. Он стоял в дверях, нахмурившись и глядя исподлобья на вытянутую руку Марьяны.
– Ты должен был прийти раньше! – прохрипела Александра.
– Я пришёл, как смог. – Ростислав хмыкнул и, дёрнув форменную жилетку за края, обвёл взглядом всех присутствующих. – Что у вас тут вообще проис… – он подавился воздухом под сдавленный крик Леры. Вознесенский появился перед ним неожиданно, вспыхнув ярким травянистым пламенем, – …ходит. Какого хрена?..
Ростислав медленно опустил голову, глядя на пробитую рукой Стаса грудь. Уверенное жёсткое движение, и рука Вознесенского вырвала сердце Дементьева. Ростислав еще несколько секунд непонимающим взглядом смотрел на пульсирующий кровавый комок в ладони Стаса, а затем его глаза закатились и он бесформенным мешком картошки повалился на землю.
Единственным, что могла сделать сейчас Александра, это продолжать дышать. Звягинцева смотрела то на безжизненное тело своего бывшего координатора, то на торжествующего Стаса. Тихий голос в ее голове упорно твердил, что на месте Ростислава должна была быть она, и это эгоистично успокаивало Звягинцеву. Нельзя было быть столь влюблённой в себя, но ощущение миновавшей ее смерти скинуло с плеч тяжёлую невидимую мантию.
– Если что, это не моё желание, а твоего хахаля. – Вознесенский обернулся на Александру. – Всё-таки что-то в нас есть общее. Впрочем, я никогда не ошибаюсь в своих предположениях. И в чем был смысл его знать, Саша? – Стас вальяжной походкой подошёл к Звягинцевой, сжимая в руках сердце Ростислава. – В чем был смысл приводить всех этих людей? Чтобы повеселить меня? Устроить эффектное появление? Или успокоить своё эго? Их приход бессмыслен, и ты это прекрасно знаешь. Мы могли обойтись тобой, мной и твоим щенком-стажёром. Но ты решила, что этого будет недостаточно. Или же… ты хотела их обменять? Не могу не похвалить. Мне нравится твоё пренебрежение чужими жизнями. – Его губы растянулись в ухмылке, и он погладил окровавленными костяшками пальцев щеку Александры, оставляя на ней стягивающие кожу следы. – Ещё будут вопросы? Нет? Тогда продолжаем. Держи своё сердце. Оно вроде было нужно для ритуала.
Вознесенский бросил сердце через плечо, даже не глядя куда.
– Да, спасибо, – промямлила Марьяна, неловко поймала из рук Стаса скользкое, еще пульсирующее сердце, едва не выронив его.
– Приступай. Не заставляй меня ждать. – Стас рыкнул и отошёл наконец от Звягинцевой, оставив после себя неприятное липкое ощущение беспомощности.
Марьяна несколько долгих секунд смотрела на сердце в своих руках. Одной рукой она нащупала стоящую в стороне чугунную чашу, пододвинула ее ближе и опустила внутрь сердце. Отерев кровь с ладоней о светлую ткань джинс, она трясущимися руками достала из сумки рядом блокнот, раскрыла его не животе у Андрея и вновь взялась за рукоять кинжала, обхватив ее левой рукой, а правую ладонь положив сверху.
– Да окропится кровью твоей священный алтарь! – Марьяна с силой надавила на верхушку рукояти кинжала; по блестящему металлу побежала тонкая струйка крови, в груди Андрея что-то хрустнуло, и он громко не то крякнул, не то захрипел. – Да восстанут Верховные из небытия! Да будет разрушена эта иллюзия, что зовётся миром! Да опустятся тёмные времена и поглотят отвернувшихся от света! Мы возродимся из тьмы, как Верховные родились из неё. Мы станем светом, что освещает путь во тьме. – Вжимая кинжал в грудь Андрея, Марьяна потянулась, достала из сумки небольшую шкатулку и, открыв ее, достала небольшой бутылёк. – Я взываю к силам природы. К Воде, что даёт нам жизнь. – Пробка вылетела из стеклянной ёмкости, и Марьяна вылила ее содержимое на покоящееся в чугунной чаше сердце. – К Земле, из которой мы рождаемся и в которую уходим. – на этот раз из шкатулки появилась баночка с землёй, которую Марьяна поспешила неуклюже высыпать одной рукой. – К Воздуху, что уносит с собой наши грехи. – Ладонь ведьмы опустилась на сердце, и Александра смогла заметить, как вылетевшие из кончиков пальцев маленькие струи воздуха разогнали с блестящей поверхности сердца густые капли крови. И… – Марьяна осеклась, с силой сглотнула и сжала пальцами рукоять кинжала, роясь другой рукой в коробке, – к Огню, что уничтожает, возрождая из пепла безумия. Я взываю к вам – примите эту жертву, придите и очистите этот мир от скверны! Да будут таковы мои слова.
Послышался короткий щелчок, и появившаяся в руках Марьяны зажигалка, заставила содержимое жертвенной чаши вспыхнуть. Сердце горело, как на гербе какого-нибудь знатного дома, пылало в липких желтовато-белых языках и плыло, когда на него смотрели. Огонь отбрасывал на лицо Марьяны пугающую тень: черты ее лица искажались в плавающих черных узорах, а безумный взгляд бегал по распластавшемуся перед ней Андрею, чаше с пылающим сердцем и блокноту, с которого она считывала странное заклинание.
Удивительно, но сердце, очертания которого плыли перед взором Александры в языках огня, никак не хотело сгореть до конца, словно его окружала невидимая защита. Послышался громкий хруст, и лезвие кинжала вскрыло грудную клетку Морозова. Кажется, он все еще был жив, потому как смог слабо повернуть голову и бросить полный ужаса взгляд на Александру. Отложив оружие в сторону и отставив чашу, Марьяна просунула пальцы в зияющую дыру на груди Андрея и с усилим развела ее края в стороны, обнажая слабо бьющееся изуродованное сердце студента. Глубоко вдохнув, она обхватила его ладонь и резко потянула на себя – слабый возглас снова вырвался из Андрея, и он подавился ударившимся о тряпку во рту воздухом. Перекатывающееся едва заметным пульсом сердце теперь печально покоилось на ладони Марьяны, капая на обнажённую грудь Морозова разорванными краями толстых сосудов. На месте, где когда-то был такой важный орган, теперь зияла черная дыра, быстро наполнявшаяся оставшейся в организме кровью, что не могла найти, куда бы ей потечь дальше.
Грудь Андрея медленно вздымалась, – Александре оставалось только догадываться почему он все еще жив, но с каждой секундой его дыхание становилось все медленней. Мгновение, и рисунок на его груди засветился, и Морозов сделал несколько глубоких вдохов. Отложив сердце Андрея в открытую коробочку, Марьяна протянула руки к пылающей чаше. Аккуратно и медленно обхватив скользкими от крови руками все еще горящий орган, ведьма вложила его в дыру в груди Андрея.
Стас напряженно замер, вглядываясь в полыхающее сердце. Как и Марьяна. Раздался негромкий хлопок – в последний раз взметнувшись длинными уродливыми языками вверх, огонь погас, а обугленное сердце замерло.
Бровь Вознесенского удивлённо выгнулась. Он еще несколько мгновений смотрел на Марьяну, а затем негромко прошипел:
– И? Почему ничего не происходит?
– Я… – Марьяна растерянно глядела то на свои окровавленные руки, которыми пыталась описать в воздухе непонятные силуэты, то на замолкнувшее сердце, – я не знаю. Я… Я сверялась с источниками. Все должно было сработать. Жертва, воззвание к Верховным. Созидание с разрушающим огнём. Квинтэссенция их сил должна была уже дать трещины в нашей реальности, если только…
– Если только что? – Стас начал медленно приближаться к Марьяне, наклонив голову немного набок, как и весь корпус, и не моргая глядя на ведьму.
– Если я не упустила что-то.
Вознесенский подлетел к Марьяне мгновенно, поднял на ноги, встряхнул и, схватив за горло облачённой в черную перчатку рукой, прижал к стене. Он несколько раз встряхнул Марьяну, ударив ее головой о мокрый кирпич, на котором тут же отпечатались слабые следы крови.
– Подумай ещё раз хорошенько. – Стас приблизил своё лицо к лицу Марьяны, громко зашипев, словно раскалённый металл, который залили ледяной водой. – Что ты могла упустить, когда готовила свой ритуал? Бабушкины заметки на полях? Мелкий шрифт в договоре? Сноску, которую никто никогда не читает, потому что она на французском? Что, Марьяна, ты могла упустить?
– Я не знаю, – жмурясь, прокряхтела ведьма. – Они должны быть все там. Все до единого. Ритуал должен был сработать.
Кажется, сейчас напряглись все находящиеся в подвале. Температура резко упала, кончики волос покрылись лёгким инеем, а конечности заледенели – Звягинцева не чувствовала своих пальцев.
– Мне одному стало как-то слишком холодно? – сплюнув на землю все еще пенящуюся слюну и прохрипев, Феликс поёжился, и Александра заметила какими синими стали его губы.
Вампиры не мёрзнут. Это Звягинцева выучила ещё на первом курсе. И от этого кожа покрылась маленькими вездесущими мурашками, волосы на голове зашевелились, а ноги обмякли, и единственным, что удерживало Александру, были руки помощника Стаса. Антон только недовольно хмыкал, то и дело повторял, чтобы его не слишком сильно держали, он все равно никуда не пойдёт, и поглядывал на тело Ростислава – кажется, он прикидывал шансы стать следующим старшим координатором петербургского филиала «Лихобор». Александра смогла на это только закатить глаза и хмыкнуть.
Вознесенский еще несколько раз встряхнул Марьяну, ударив ту головой об стену, а затем отступил на шаг.
– Что ж, – Стас медленно отпустил Марьяну, не сводя с неё взгляда. – Тогда сделаем по-моему.
Он резко развернулся, подлетел к лежащему на земле Андрею и, разорвав верёвки, что держали руки Морозова привязанными к небольшим кольям, резким движением подхватил его, заставляя подняться на ноги. Сердце опасно покачнулось в груди Андрея, но, к удивлению Александры, не выпало. Марьяна же тут же бросилась к своим вещам и, сгрёбши их в охапку, спотыкаясь убежала в темноту секретного прохода. Вознесенский только проводил ее полным презрения взглядом.
Неуклюже подтащив Андрея к стене, Стас остановился и, впихнув руку в зияющую расщелину на груди Морозова, схватил сердце, пробив студенту спину. Кровь длинными уродливыми нитями стекала с руки Вознесенского, когда его ладонь сжимала обгоревший кусок мышц. Андрей растерянно смотрел на Стаса несколько долгих секунд, то и дело вздрагивая…
… а затем с силой ударил его лбом в нос.
Вознесенский покачнулся и отшатнулся, выдернув руку с сердцем. Он неверящим взглядом смотрел на Морозова – в его системе координат живой труп не мог с такой силой ударить существо вроде него. Стас низко зарычал, замахнулся зажатым в ладони органом и попытался схватить Андрея. Время словно замедлилось. Андрей изогнулся, балансируя на связанных ногах, и толкнул Вознесенского в бок, в сторону истекающей ржавой водой и покрывшейся новыми трещинами стены. Стас неловко взмахнул руками. Он пытался найти равновесие, но вместо этого упал спиной на стену. Это был первый раз за все время, когда Александра увидела на лице «одержимого» Вознесенского эмоцию, помимо надменности – в его глазах отразился настоящий первобытный испуг перед чем-то, что было сильнее самого Стаса.
Восклик послышался из-за спины Александры – она обернулась вместе со своим «конвоиром» в тот момент, как Феликс ловко вывернувшись, вцепился клыками в шею одного из подчинённых Стаса, вырывая из неё добрый кусок и сплёвывая на пол. Звягинцева не обладала быстрой скоростью и острым зрением, а потому едва успела уследить за тем, как Феликс оказался рядом с Андреем и Вознесенским, схватив Морозова за предплечье.
– Андрей!
– Стас!
Александра и Дима вскрикнули одновременно, слившись голосами в отчаянном вопле. Феликс потянул на себя Андрея и повалился вместе с ним на землю, смазав пяткой сияющий спиралевидный рисунок. Несколько раз глухо вспыхнув, узор погас. Вознесенский потянулся вслед за ними, но просочившееся сквозь одну из трещин черное дымчатое щупальце схватило Стаса за руку и потянуло на себя. Тут же изо всех расщелин потянулись новые струйки пугающей субстанции, оплетая Вознесенского и притягивая ближе к стене. Хватка на руках Александры ослабла, и державший ее человек отпустил их. Испуганно бормоча что-то, он попятился к выходу и вылетел из подвала, споткнувшись о труп Ростислава. Вскоре за ним последовали и остальные, оглядываясь полными ужаса взглядами, они едва не затоптали бездыханное тело бывшего начальника Александры.
Теперь на неё смотрели только глаза Стаса, полыхавшие ядовитым багровым огнём. Несколько щупалец вспыхнули зелёным и растворились, но на их место пришли новые. Вознесенский боролся, выжигал черные струи дыма, растворял их, стоило им только дотронуться до его побелевшей и налившейся вздувшимися венами кожи. Он побеждал в этой игре – щупальца начали немного отступать, продолжая удерживать Стаса и предпринимая попытки утащить его за собой.
Пока перед ним не возник Джеймс, сжимавший в ладони нечто, напоминавшее Александра копье.
– Прости. Ничего личного, братишка. – Ловко перевернув деревянную палку в руках, Джеймс вонзил ее в грудь Стаса и, надавив, вжал того в стену.
Нечеловеческий крик вперемешку со странным шипением пронзил подвал.
И в следующую секунду все вокруг залило ярким зелёным светом. Он ослеплял и выжигал глаза, оседая на языке чесночным привкусом.
Когда Александра открыла веки, Стаса уже не было. Как и трещин на стене. Они затянулись, словно их там никогда и не было, кирпич выглядел новым и только уложенным, а опавшие на землю отломившиеся куски исчезли. В подвале стало тепло – морозный холод отступил и на лбу Александры даже выступила испарина. Джеймс тяжело дышал – его взлохмаченные волосы опадали на лоб неровными кудрями. Он стоял согнувшись: ладонями упирался в колени и ловил ртом воздух, словно произошедший взрыв не коснулся его, но все равно немного задел.
Феликс накрыл собой Андрея – ткань рубашки на спине вампира была выжжена, а кожа под ней покрылась уродливыми ожогами, пенилась и дымилась. Он слабо приподнялся и, сев, перевернул Морозова, уложив головой себе на грудь.
Ноги не слушались Александру. Каждый шаг давался через силу, и оказавшись около Андрея, Звягинцева смогла только упасть на ноги. Глаза щипало от раздражения – забытое Александрой чувство. Кажется, последний раз она была такой же разбитой… она даже не могла припомнить когда. Наверно, только в тот день, когда дед привёл ее на кладбище к родителям.
Морозов все еще был каким-то чудом жив – рисунок на его коже пульсировал слабым зелёным светом, то прерываясь и затухая, то разгораясь вновь. Дима подоспел вслед за Александрой. Его лицо пылало от негодования, и он, склонившись над Андреем, схватил его за руку и зачем-то потянул.
– Ты… – младший Вознесенский подавился воздухом, – ты снова все испортил!
Рассеянный взгляд Морозова едва ли смог найти лицо Димы, остановившись где-то на потолке.
– Как жаль, что мне по… – слова едва слышно вырвались из приоткрытых губ Андрея и затихли, оборвавшись.
Рисунок на груди Морозова в последний раз бледно вспыхнул и затих. Как и сам Андрей. Феликс перехватил его под руку, несколько раз встряхнул и побил по щекам.
– Эй-эй-эй, мелкий, ты чего? Морозов, не смей!.. – вампир тряс Андрея, как будто это могло что-то изменить.
Александра же только смотрела на то, как застекленевшие глаза ее стажёра смотрели на мрачный влажный потолок. Нет, это были не капли воды, упавшие ей на лицо, – Александра рассеянно смахнула побежавшие по щекам слезы, сглатывая скопившуюся на губах соль. Антон неуклюже переминался около выхода вместе с Максимом и Лерой – зачем она только их звала?
Негромкий шаги Джеймса шаркающим эхом разнеслись по подвалу. Он остановился около Александры, с бесстрастным выражением разглядывая навсегда замершего Андрея.
– Погиб поэт! – невольник чести, – нараспев протянул Джеймс. – К счастью, этого поэта молва ещё не успела оклеветать.
– Ты можешь что-нибудь сделать? – осипшим голосом спросила Александра, обернувшись на него снизу вверх.
Джеймс язвительно оскалился.
– Сделать? Ахалай-махалай, например? – слова едкими жирными каплями сорвались с его губ, опав на лицо Александры. – Нет. Для всего в этом мире есть свои законы. Люди рождаются и умирают без нашего вмешательства. Мы лишь следим, чтобы все функционировало, и пресекаем нарушения законов. Он умер. Как и твой брат. Чем раньше вы это примите, тем будет лучше. И советую воздержаться от необдуманных поступков. – Он бросил на Диму предупреждающий взгляд. – У меня нет желания заставлять уборщиц соскребать твои жалкие останки со стен этого подвала. Тут и без того… – он осмотрелся и, осуждающе цокнув языком, покачал головой, – грязно.
Джеймс постоял еще немного, затем вздохнул и, обогнув Александру, направился к выходу. Он удалялся достаточно быстро, но недостаточно, чтобы Звягинцева не смогла на затёкших маленькими иголочками ногах подняться и, спотыкаясь, догнать его.
– И все? – она схватила Джеймса за руку, разворачивая к себе и заглядывая в светящиеся золотом глаза. – Все закончится вот так? – она махнула рукой на Андрея.
Джеймс смотрел ей в глаза не моргая. Он даже не сводил с неё взгляда, когда сильные пальцы отцепляли от своего предплечья небольшую женскую ладонь. Губы Александры снова стали солёными, и Джеймс небрежно смахнул влажную дорожку, размазав ее по щеке.
– А какой конец ты ожидала увидеть? Тот, что будет по душе именно тебе? – кажется, он старался не звучать слишком саркастичным, но едкие колючие нотки просачивались сквозь его спокойный тон. – Со свадебным платьем, алтарём и кучей детишек от Вознесенского? Ты знала концовку этой истории. И обманывала себя. Могу обрадовать лишь в одном – это лучшая сейчас для вас концовка. Вы живы. Этот мир не полыхает в огне, а эта чёртова стена, – он ткнул в ряды кирпичей за спиной Звягинцевой, – все ещё стоит, оберегая от…
– От того, что скрывается за ней. – Голос Марьяны раздался из темноты, а вскоре оттуда появилась и сама ведьма, держа в руках поднятую карту «Император». Растрёпанная, она напоминала призрака самой себя, ее малиновые волосы были взлохмачены и слиплись на затылке кривой короной окрасившихся в кровь волос. – От пустоты, что наблюдает за нами. Тьмы, что поглотит наши души. Но это лишь временный пластырь на трещинах мироздания.
– Откуда ты знаешь? – подал голос Антон.
– Карты так сказали, – огрызнулась на него Марьяна, спешно пряча карту в голоду. – А теперь я вас оставлю. Нужно собрать вещи. И… – ее взгляд скользнул по покоившемуся на руках Феликса Андрею, и перешёл на Диму, – мои соболезнования. Стас был хорошим товарищем, – осклабилась ведьма.
Марьяна исчезла во тьме так же неожиданно, как и появилась. Только ее побледневшие неожиданно ставшие серебристыми глаза, казалось, еще долго смотрели на Александру из глубины полумрака коридора. Антон неловко кашлянул и, извинившись, поспешил уйти из подвала. Вслед за ним ушёл и Максим, а Лера, подойдя к Диме, взяла того за руку и потащила за собой к двери. Феликс же все так же держал на руках Андрея. Он казался Александре неожиданно подавленным, словно мог хоть как-то помочь Морозову, но не смог.
Забавно, они были знакомы всего несколько недель, а теперь Звягинцевой казалось, что она знала Андрея с самого сотворения вселенной.
– Оставьте его. – Джеймс осторожно коснулся рукой плеча Александры, возвращая ее в реальность. – Ремонтники заберут тело. И не благодарите за помощь. Я сделал это не ради вас. Мой брат не умер, но может теперь немного подумать о своём поведении.
Он немного помолчал, а затем, помрачнев, добавил:
– Но теперь у нас есть время подумать, что делать дальше.
