Лина Вальх
Они стучат дважды
Спускаться по винтовой лестнице оказалась труднее, чем в прошлый раз: перила тоже были измазаны черным и вспыхивали блеском, когда аварийные лампы снова загорались. Спускаться по винтовой лестнице, не держась за поручни, было опасно для здоровья, но еще опасней казалось сжать ладонью металл и почувствовать, как черная жидкость расползается по коже.
Александра Звягинцева никак не ожидала увидеть в секретном подвале кого-то еще, помимо нескольких посвящённых. Но стоило ей выйти из-за покосившейся балки, как ее взгляд уперся в широкую спину мужчины. Он рассматривал стену, ходил перед ней из стороны в сторону и громко кашлял, позволяя эху разносить грудные хрипы по подвалу, отражаться от стен и возвращаться, оглушая.
– Что вы тут делаете?
Будь у Александры пистолет, она немедля выдернула бы его из кобуры, чтобы направить на стоящего к ней спиной человека. Но вместо этого она схватила валяющийся под ногами камушек и бросила в голову незнакомца. Необдуманно? Определённо. Глупо? Стопроцентно. И даже Стас сказал бы, что Александра выжила из ума. Но теперь было уже поздно отступать назад: мужчина обернулся, зайдясь низким грудным кашлем. Платок в его руках, как и пальцы, окрасились в черное, а плечи содрогались при каждом вдохе.
Он молчал, непонимающе глядя на Александру.
– Спрашиваю еще раз: что вы тут делаете? – скрестив за спиной пальцы, повторила Звягинцева.
Мужчина как-то странно посмотрел на неё, а затем отнял платок ото рта и улыбнулся. Александра подавилась воздухом, узнав в нем проверяющего Ростислава, и сделала несколько быстрых сбивчивых шагов назад.
– Ох, прости милая. У меня задание.
Уильям сказал что-то еще, но слова потонули во вновь набежавшем на Александру шуме и взволнованных перешёптываниях голосов. Она схватилась за голову, закрывая ладонями уши, но шёпот стал только громче, просачиваясь сквозь пальцы, вибрируя в барабанных перепонках и оглушая. Он говорил странно, растягивал гласные, проглотил парочку «р», а каждый звук, вырывающийся из его приоткрытых губ сочился мягкостью. И с каждым новым словом он подходил все ближе к Александре, пока она не почувствовала спиной холодный камень стены, а на губах чужое горячее дыхание, налипающее черными капельками кашля.
Губы у него были горькие и маслянистые. Александра подняла взгляд, но вместо лица увидела перед собой только темноту. Ноги подкосились, обмякли, и она повалилась на землю, поддерживаемая чьими-то сильными руками. Был ли это «проверяющий» или же ей просто показалось, Александра не знала. Но затылок встретился с мокрой от влажности подвала землёй, щеку неприятно царапали маленькие камушки, а в нос ударил запах чеснока.
Интересно, кому пришло в голову есть сухарики в таком месте?
Она не слышала удаляющихся шагов, но когда ее веки дрогнули, приоткрываясь, вокруг не было ни одной живой души. Размеренный звук падающих со стены капель успокаивал. Под потолком плясали маленькие зелёные огоньки, раскручивались в спирали, сталкивались друг с другом и подрагивали волнами тёплого воздуха. Александра поморщилась и попыталась подняться, но руки оказались стиснуты шершавой верёвкой. Нервная попытка высвободить запястье обжигающей болью содранной кожи раздалась в голове Александры. Слабое чувство нарастающей паники притупилось, мозг лихорадочно пытался понять, что происходит.
Если это было ритуальное жертвоприношение, то Александра Звягинцева была худшим вариантом на роль агнца.
Зелёные огни стали ближе, и через секунду перед Звягинцевой появилось знакомое взволнованное лицо.
– Сашка!
Вознесенский. Старший из них. Он склонился над ней, разглядывая лицо Александры взглядом пластического хирурга в поисках изъянов. Звягинцеве попыталась двинуть головой, но и она оказалась зафиксирована. Если до этого Александру мало беспокоило то, что она не может пошевелиться, и она списывала все на усталость после обморока, то сейчас сердце неожиданно ускорило свой темп, болезненно ударяясь о ребра. Стас смотрел на неё, дотронувшись до щеки облачённой в перчатку рукой. Он выглядел так же, как и в последнюю встречу. Разве что из-за его воротника выглядывали края уродливый язв, разъедавших кожу охотника.
Александра нервно сглотнула, не в силах отвести взгляд от этих шрамов одержимости.
– Стас? Что ты?..
Тёплый пахнущий обработанной кожей палец тут же притулился к ее губам, и Стас только коротко шикнул. Его глаза сверкнули в полумраке алым и тут же потухли, только слабо светя желтоватым отливом. Он улыбнулся, а затем распрямился, накрыв Александру своей тенью от слабой лампочки на стене за спиной.
– Ну здравствуй, Александра Звягинцева.
Глава 15. «Придёт серенький волчок и укусит за бочок…»
– Александра не звонила?
– Нет. Никаких известий с момента, как она отправила нас к Стасу.
Солнце уже успело склониться к закату, когда яркий циферблат на часах Андрея показал половину одиннадцатого вечера. Из квартиры Марьяны Андрей вылетел первым, перемахнул все двадцать семь лестничных пролётов и упал на асфальт, вдыхая свежий воздух, пока Дима и Феликс плелись позади. Почему вампир не мог по-быстрому спуститься с помощью своей волшебной суперскорости, Андрей не знал, но был благодарен этим несколькими секундами тишины и спокойствия.
Воздух пах летом и спокойствием. Только негромкие перешёптывания трелей птиц в соседнем кусте выдавали суетность дышащего ночной жизнью города. Высотки уродливыми гигантами возвышались над остальными домами, но сейчас Андрей нашёл в них свою особенную защиту. Пусть и продлилась она ровно пять минут.
– Черт.
Дима остановился около него, тупо глядя в телефон и еще несколько раз чертыхнувшись.
– Что такое? – Андрей с громким кряхтением поднялся и отряхнул заляпавшиеся в песке джинсы.
– Задание. – Дима неопределённо повёл плечами, словно это была просто невыполненная домашняя работа по географии. – Срок завтра. Не выполню – вылечу со стажировки. У меня уже и так три предупреждения с момента… с момента, как все это началось со Стасом. Еще одно и брат меня убьёт, – он неловко хохотнул, скрывая нервную усмешку за плотно стянутыми в тонкие полоски губами.
– Так у тебя тоже стажировка?
– Хах, да. В нашем мире все еще приходится сдавать экзамены, ходить на зачёты и защищать отчёты по проделанной работе. А вместо стипендии – еще один прожитый день.
Звучало не очень обнадеживающе. Особенно, когда Андрей вспомнил, что теперь это и его мир. Пока что Морозов научился выживать среди гор обычных отчётов, контрольных и бессонных ночей за местным домом культуры, непонятной круглой формы, где обитали не менее сверхъестественные существа. Возможно, стоило позвать Александру проверить потом это место на пригодность к человеческому обитанию.
Заинтересованная мордашка Феликса возникла прямо перед Андреем, и он только сейчас заметил, насколько у него тонкая и бледная кожа. Она пергаментом покрывала тёмные сосуды под глазами и казалась настолько хрупкой, что малейшего усилия было бы достаточно, чтоб прорвать ее неловким движением. Глаза Феликса были неестественно яркими, зелёными и с красными прожилками. А на щеках играл болезненный румянец. В остальном же, его внешность вполне можно было назвать миловидной. Пускай это было лишь оценочное суждение самого Андрея.
– Задание? – Феликс прищурился, перебегая взглядом с Андрея на Диму. – Ой не. Это без меня ребят, я пошёл.
– Что?.. – Андрей рассеянно заморгал, поняв, что миловидного лица Феликса больше перед ним нет, а его собственное обдало прохладным ветерком. – Стоп. Куда?.. Куда он делся?
– Смылся, – Дима пожал плечами, словно это было настолько очевидной вещью, что можно было в принципе и не спрашивать. – Все вампиры такие. Как доходит до кровопролития – смываются. Только смотри, как их пятки сверкают в лучах заходящего солнца. Ладно. – Вознесенский тяжело вздохнул, рассеянно поправляя лямку рюкзака на плече. – Там дел на пять минут. Быстро управимся. А там, может, и Саша что-то напишет. Она планировала на работу зайти. Так что думаю, она сейчас немного занята.
– Да, конечно. – Андрей осмотрелся и резко замер. До него медленно доходил смысл слов Димы, но негромкий голос где-то на задворках сознания советовал Морозову задуматься. – Стоп, что?!
– Что?
– Ты сказал «управимся»?
– Разумеется. Ты, – Дима указал на него пальцем, – должен выполнить работу моего брата. Если ты еще не забыл. Накосячил – разгребай. Таковы правила.
– Я на это не подписывался. У меня нет сил.
– Отсутствие сил и желания не освобождает от ответственности. – Улыбка Димы превратилась в звериный оскал, но он тут же спешно спрятал ее за снисходительным взглядом. – У «Лихобор» есть правило: выбил из строя одного из нас – занимай его место и паши до конца своей жизни. Никто не будет с тобой сюсюкаться как Саша. И уж тем более не будет давать тебе поблажку, потому что ты пришёл со стороны. Есть работа, мы ее выполняем. Поэтому, будь добр, закрой свой рот и делай то, что тебе говорят.
Андрей нервно сглотнул заготовленные для Димы слова: они горьким колючим комком процарапали себе путь вниз по горлу и застряли где-то на входе в желудок, отчего в животе появилось тянущее ощущение завязывающегося узла. Чувство было Морозову знакомо по томительным ожиданиям начала экзамена и своей очереди на ответ, но сейчас единственным экзаменатором был только он сам.
– Могу я хотя бы узнать, что за задание? – осторожно подал голос Андрей.
– Оборотень. Щенок, кажется.
– И мы идём на оборотня в полнолуние? – он искренне попытался скрыть сочившийся из голоса сарказм, но все же по лицу Вознесенского читалось, что он этого успешно не сделал.
Дима закатил глаза и нарочито громко промычал от неудовольствиях, нажимая пальцем на экран телефона. Из того тут же раздалась незамысловатая тихая мелодия, а затем на всю улицу прозвучало громкое «Ваше задание принято. Спасибо, что пользуетесь услугами личного помощника. Надеемся, что вам не понадобится закрытая коробка!». Несколько раз прокрутив в голове услышанное, Андрей снова нервно сглотнул. Диму же слова бездушной машины ничуть не испугали или же взволновали. Он продолжал смотреть в экран, пока наконец не щёлкнул блокировщиком.
Телефон погас и отправился в карман.
– Ха, насмотрелся фильмов? – Вознесенский посмотрел на него, саркастично выгнув светлую бровь. – Полнолуние – лучшее время, чтобы словить одну из этих тварей. Сейчас они слабее всего. Превращение отнимает очень много сил, и обычно оборотни вырубаются после этого. Могут продрыхнуть трое суток. Так что лучше поторапливаться, если мы хотим схватить его еще горяченького.
– Тогда второй вопрос. Я охотник. – Андрей ткнул себе в грудь пальцем. – Ты – экзорцист. Что ты собрался изгонять из оборотня?
– Блох.
Андрей подавился воздухом. Тяжёлый комок застрял у него в груди, пока Дима напряженно молчал с напряженным видом. Они обменивались взглядами, пока Вознесенский не рассмеялся, вспугивая сидящих на ближайших деревьях птиц. Махнув рукой, Дмитрий поспешил прочь от подъезда и пристального взгляда консьержки в окне, перепрыгивая через небольшую металлическую оградку и лавируя между торопящимися на остановку людьми. Андрей поспешил за ним, подмечая, что физическая форма экзорциста была намного лучше его собственной.
– Шучу, конечно. – Дима шёл быстро, широкими шагами и пружиня, как на батуте. – На самом деле «экзорцист» ошибочное название нашей должности. Мы следователи. Копание в архивах, отчёты, договора с существами, бюрократические проволочки, – он обернулся к Андрею и взмахнул руками, уворачиваясь от тучного вида дамочки в розовых лосинах и пёстрой кофте с черепашками-ниндзя, – это все в нашей компетенции. Люди прозвали нас экзорцистами, потому что несколько раз увидели, как демон покидает человека, после разговора с нами. Мы не умеем изгонять демонов.
Слова Димы звучали логично и разумно.
Они остановились перед пешеходным переходом, и Вознесенский резко выкинул руку в сторону, останавливая Андрея в тот самый момент, как перед ними пронеслась низкая гоночная машина, еще несколько секунд вибрировавшая в барабанных перепонках утробным рыком.
Удачные совпадения бывают только в глупом кино. И в таком случае Андрей был в нем главным героем, потому что выданный Диме адрес оборотней оказался как раз поблизости от дома Марьяны. В тридцати минутах и пяти сердечных приступах от вылетающих на красный сигнал автомобилей.
Полуразрушенное здание встретило их пустыми глазницами и потухшим фонарём над входом. Старый дом, кажется, еще довоенный, одиноко возвышался своим единственным узким подъездом посреди пустыря, огороженный синим забором, колыхавшимся от ветра, словно был сделан из дешёвой ткани. Огромная дыра между двумя кусками металла была достаточной, чтобы Андрей и Дима прошли в неё вместе и даже не соприкоснулись плечами или спиной.
– Почему они расстались?
Они остановились перед входом, синхронно задрав голову и жмурясь непонятно отчего: солнце уже село, а редкие звезды на бледном небе были едва заметны человеческому глазу. Дима шаркнул ногой и развернулся к Андрею.
– Прости? – Морозов не смотрел на него, но мог поклясться, что бровь Вознесенского в очередной раз вопросительно выгнулась; его голос сочился сарказмом, тяжёлыми каплями опадающим на землю. – Знаешь, если дать человеку чуть больше вводной информации, и ответ будет в большей степени тебя удовлетворять, чем если просто спросить «Почему они расстались?».
Андрей Морозов не любил лезть в личные отношения между людьми, но сейчас он посчитал, что отсутствие отношений в настоящем времени позволяет узнать о них чуть больше, чем обычно полагается непосвящённым людям. Набрав в грудь побольше воздуха, Морозов быстро протараторил:
– Твой брат и Александра. Врач, который приходил, сказал, что они раньше были парой.
Дима замер. Его взгляд не выражал ничего, что могло бы намекнуть Андрею, насколько далеко он зашёл в своём вопросе. Уголки губ Вознесенского легко подёрнулись в полуулыбке, и Дима поспешил нырнуть в упавшую от дома тень, утаскивая за собой и Морозова.
– А-а-а, – Вознесенский протянул это настолько понимающим тоном, словно они с Андреем вместе разделяли какую-то тайну; еще и кивнул для надёжности произведённого эффекта, – Адриан. У него слишком длинный язык, который мешает спокойно жить.
Дима открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но вместо слов из его горла вырвался протяжный надрывный вой, больше подходящий какому-то голодному израненному волку, нежели молодому человеку. Только когда он сомкнул губы, до Андрея дошло, что выл не Вознесенский от безысходности ситуации, а что-то другое. Возможно, даже оборотень.
Андрей вздрогнул: Дима тут же прижал его к стене – и не будь у того девушки, Морозов заподозрил бы что-то неладное. Но нет. В следующую секунду мимо них пронеслось несколько крупного вида взлохмаченных собак. С их раскрытых пастей на землю опадали тяжёлые капли едкой слюны, оставляя после себя шипящие следы. К удивлению Андрея, они не обратили на припавших к тени парней внимания, пробежав дальше по своим собачье-волчьим делам. Морозов еще несколько долгих секунд провожал оборотней взглядом, прежде чем из его груди вырвался грузный вздох и Андрей обмяк, подпираемый одной только стеной.
Стая скрылась в набежавших на землю сумерках, зазывно воя. Дима отлип от стены только через несколько минут, напряженно вглядывался вдаль и иногда смотрел на заброшенный подъезд. Он явно о чем-то думал, но делиться с Андреем своими мыслями не торопился. Вместо этого Дима два раз постучал по стене, напряженно прислушался и хмыкнул.
– Эх, еще рано. – Он нырнул обратно в тень и резко сменил тему, заставив Андрея подскочить от испуга: – Да, они были парой. Почти десять лет. Начали встречаться еще в школе при «Лихоборах». Затем стали напарниками. Несколько лет подряд были лучшей ячейкой организации. Даже на корпоративах их всегда поздравляли с перевыполненным планом и вручали благодарственную грамоту. Но, – Дима вздохнул, – нельзя мешать рабочее с личным. В какой-то момент все всегда пойдёт наперекосяк.
– И… что пошло не так у них?
– Не много ли ты хочешь знать?
– Так станет понятней, почему Звягинцева носится с вами, словно от вашей жизни зависит судьба мира.
Судьба мира зависела от чего угодно, кроме Вознесенских, но для Александры эти двое выглядели центром вселенной. Андрей видел, как меняется выражение лица журналистки, стоит речи зайти о старшем брате Димы, видел, как она уклончиво отвечает на вопросы, и не мог не отметить той тоски, что появлялась во взгляде Александры. Так не говорят о людях, которых ненавидишь. Так не говорят о тех, кто для тебя безразличен. И уж тем более так не говорят о тех, кого для тебя не существует. Знать больше о Звягинцевой было жизненно необходимо. Но почему-то под ложечкой засосало, ладони вспотели, и Андрей почувствовал, что сказанное Димой ему не понравится.
– Это произошло через три часа после «вступления во владение». – Дима вытащил из кармана помятую пачку и зажигалку. – Так в официальных документах называется одержимость. Без понятия почему. Не спрашивай. Иногда процесс называют «слиянием», но как по мне – это глупость. В теле после этого существуют две души, а не одна. Впрочем, это вопрос для обсуждения. – Дима повёл плечами и выглянул из-за угла дома, проверяя, судя по всему, безопасность. Пальцы на ощупь открыли упаковку и выудили оттуда одну сигарету. – Это был общий знакомый Саши и Стаса. Близкий друг. И разумеется, они не смогли прийти к единому мнению, что делать. Мой брат… Стас просил позволить забрать несчастного в главное здание и отдать его Ростиславу. Это было бы милосердно. Саша же… была упёртой, как и всегда. Уверяла, что они смогут изгнать сущность. Но три часа… – Дима тряхнул растрепавшимися светлыми прядями и щёлкнул зажигалкой, – даже двадцать минут – критическое время для пострадавшего. Три часа – это уже приговор.
– Но в таком случае…
– Мой брат обречён? Да. Больно ли мне? Безусловно. Смирился ли я? Разумеется.
Сизое облачко сигаретного дыма взмыло вверх, растворяясь в холодном ночном воздухе. Андрей негромко кашлянул, отступив в сторону и с сомнением покосился на Диму. Вряд ли сигареты были необходимы, когда ты стоишь в засаде. Разве что Вознесенский хотел приманить к себе всех собак в округе. Если у тех была тяга к сигаретам.
– Невыносимо знать, что тот, кого ты любишь, – умрёт через несколько дней или даже часов. А ты ничего не можешь сделать. Даже не можешь облегчить его страдания. – Дима замолчал, и было в этом молчании что-то надрывное, срывающееся едкими каплями дождя с карниза крыши. Дима молчал, и только неровно вырывающийся из его губ дым кричал о разрывающей Вознесенского изнутри тряске. – Но мы часто теряем близких. Мы к этому привыкли. Орден учит не фокусироваться и использовать нашу боль, чтобы стать сильнее. Как по мне – это конченая глупость. Боль не делает тебя сильнее. Боль делает тебя… больным. Сломленным. Можешь сам подобрать любое подходящее определение. Но я смирился, потому что не могу ничего сделать. А если не можешь ничего сделать, то нет и смысла переживать.
Народная мудрость от младшего Вознесенского напомнила Андрею цитаты буддийских монахов из соцсетей, но поспорить с логичностью он не мог. Морозов и сам порой предпочитал смотреть на ситуацию отстранённым взглядом наблюдателя, но еще один пробежавший под носом оборотень напомнил, что сейчас этого, увы, сделать не получится.
Дима сделал глубокую затяжку, медленно выпуская сигаретный дым над собой маленькими порциями. Облачко взмыло вверх, через мгновение осев на лице жмурящегося в лунном свете Вознесенского. Электронные цифры на часах Андрея показывали полночь. Солнце скрылось за горизонтом, подрагивая наступающим уже с противоположной стороны рассветом, и серые сумерки едва ли походили на ночь. Об этом напоминало отсутствие людей, редкие проезжающие мимо машины и стук птичьих когтей по пустым трамвайным путям.
– Родители Александры. Их убил демон, когда Саше было пять лет. Наши со Стасом протянули дольше. Погибли семь лет назад. Несчастный случай в архиве. Проклятые вещи лучше не трогать без защитных перчаток, – Дима нервно усмехнулся. – А Ростислав…
– Пацаны, отбой вашему оборотню!
Андрей подскочил, толкнув Диму плечом, отчего тот странно покачнулся, смерил Морозова недовольным взглядом, словно это он прервал его рассказ, а не возникшая из-за угла дома запыхавшаяся Марьяна. Выглядела ведьма неважно: розовые волосы взлохмаченным облаком обрамляли лицо, грудь тяжело вздымалась, а руки била мелкая дрожь. Марьяна опёрлась о стену ладонью, делая глубокие вдохи. Несколько раз она звучно втягивала воздух – ее ноздри при этом забавно расширялись. Дима же только молча докуривал сигарету, апатично глядя на неё.
– Марьяна? Что?.. – начал было Андрей, но наступивший на ногу Дима остановил его от расспросов.
– Отбой говорю. Сашка звонила. Стас нашёлся, и они ждут нас. Адрес скинула и сказала приезжать как можно скорее. Так что пакуйте вещи и погнали, пока твой брат снова не ушёл в закат на несколько часов.
– Она что-нибудь сказала? – Андрей пытался говорить спокойно, но голос все равно дрогнул, выдавая зарываемое внутри волнение.
Марьяна прищурилась. Ее яркие глаза блеснули в полумраке ночи, прогнав по коже Андрея маленькие мурашки: если она и не была оборотнем, то потрепать нервы могла не хуже, чем эти сутулые живности, раскидавшие тут повсюду свою шерсть.
– Сказала, – медленно кивнула ведьма, поправляя перекинутую через плечо сумку. – Что тебе лучше поторопиться и сдать ей последнюю статью, пока не наступила дата окончания практики. А еще можешь просто сейчас поднять свою задницу и поторопиться. Я ждать вас не буду.
***
– А Александра точно сказала, что нам именно сюда?
– Точно. Даже фото входа приложила. Как мило с ее стороны.
Пробираться по полутёмным заплесневелым коридорам было не тем, что Андрей любил делать по ночам. Тем не менее адрес в телефоне Марьяны определённо указывал на то, что им нужна была именно эта тяжёлая металлическая дверь, открыть которую оказался в силах только Дима с его пропуском сотрудника. Жаль на входе не сидела вахтёрша – тогда Андрей смог бы уговорить ее пропустить их и без этих сложных бюрократических процедур.
– Мне одному кажется, что это начало какого-то дешёвого ужастика? – Андрей осторожно подал голос, перешагивая через притихшую на земле крысу.
Морозов решил думать, что крыса просто спит.
– Красавчик, – Марьяна резко остановилась перед Андреем, – у меня вся жизнь – дешёвый ужастик. И это я не про монстров и призраков, если что. – Она с шутливой полуулыбкой пригрозила ему пальцем и, хлестнув по лицу крашеными малиновыми волосами, продолжила свой путь.
Почему-то именно в этом узеньком коридоре, Андрей впервые задумался о том, насколько яркие волосы – практичная в хозяйстве вещь. Он бы уже давно потерял всех из виду, плетясь в самом конце группы, спотыкаясь и озираясь по сторонам, если бы не маячившая впереди голова Марьяны. Ее розовые волосы сигнальным огнём вспыхивали в тусклых отблесках перемигивающихся ламп. И, разумеется, засмотревшись на Марьяну, Андрей не заметил, как две спины перед ним сначала начали быстро приближаться, а потом еще и расступились в стороны, пропуская Морозова вперёд. Прямо в глубокую черную бездну.
От падения Андрея спасли только две сильные руки, схватившие его за плечи и втащившие обратно в свет промокшего коридора.
– Постарайся не сломать себе шею, – шёпотом предупредил его Дима, разжимая руки, когда убедился, что Морозов не собирается брыкаться и прыгать вперёд в неизвестность. – Мы не сможем вытащить тебя на поверхность, если ты не сможешь ходить.
– Уверен, у вас есть план и на этот случай, – рассеянно пробормотал Андрей.
– Да. Но быть зомби тебе не понравится, – недобро усмехнулась Марьяна и первой ступила на узкую винтовую лестницу.
Ступенька под ногой ведьмы натянуто скрипнула, но устояла. Кивнув остальным, она продолжила свой путь. Андрей хотел было пойти следом за Марьяной, но Дима остановил его: вытянул руку и преградил путь, бросив предупреждающий взгляд. Помедлив, Вознесенский убедился, что Марьяна ушла далеко вниз, и последовал за ней. Он с силой вцепился в поручни – даже полуслепому от темноты и жизни Андрею было видно, как побелели костяшки его пальцев. На вторую ступеньку Дима ступил уже менее уверенно. Его нога опасливо прощупала решетчатую поверхность, прежде чем он перенёс на неё свой вес. С третьей повторилось все то же самое.
Андрей ехидно осклабился. Кажется, у бесстрашного экзорциста все же был страх. Высота.
Лестница закончилась так же быстро, как и появилась: оборвалась перед самым носом Андрея, и он повалился на спрыгнувших перед ним Марьяну и Диму. Недовольное кряхтение ведьмы эхом отразилось от покрытых влажными темными дорожками стен. Андрей спешно перекатился на бок, морщась от саднящих свежими ранами ладоней. Дима закатил глаза, поднялся и протянул руку Марьяне, помогая встать на ноги. Морозову никто помогать не спешил.
Но это и не понадобилось.
– А вот и наши почётные гости! Как мило с вашей стороны, что вы все-таки откликнулись на наше приглашение.
К счастью для Андрея, он уже был на земле, поэтому не пришлось падать от неожиданно раздавшегося где-то впереди голоса. Слепой взгляд Морозова забегал по тёмному коридору, и Андрей спешно опустил голову, когда в глаза ударил яркий зеленоватый свет. Ресницы слиплись от набежавших слез. Попытка проморгаться закончилась только тем, что глаза еще больше наполнились влагой, стереть которую у Андрея не было никакой возможности: грязные ладони были измазаны в земле и, вероятно, его крови, а Дима и Марьяна вряд ли кинулись бы на помощь с платочками.
Спустя еще несколько секунд, Андрей припал лицом к рукаву куртки, протерев глаза, и наконец смог увидеть вырисовавшийся перед ним проход с покосившейся балкой и стоящего за ним Стаса.
– Что?..
– О, предвосхищая твой вопрос, Дима, – Вознесенский вскинул руку, перебивая Диму, – Александра очень хорошая актриса. Ты же, к слову, не против, что я буду звать тебя Димой? Дмитрий слишком формально. Мы все-таки родственники.
Тихий короткий щелчок разорвал экзаменационную тишину подвала. Дима стоял к Андрею спиной, но даже так Морозов успел заметить блеснувший в руках экзорциста – или следователя? – пистолет. Руку Димы била мелкая дрожь. Пальцы с силой сжимали рукоять, зацепившись кончиком одного из них за спусковой крючок. Напряженные плечи потрясывались, выдавая волнение младшего Вознесенского, и все же он сделал шаг вперёд, не сводя со Стаса дула пистолета.
– Ты не мой брат, – разделяя каждое слово, процедил Дима.
– А вот это вопрос для дискуссии. Я выгляжу, как твой брат, – Стас поднял руку к лицу и загнул первый облачённый в черную кожу перчаток палец. – Я говорю, как твой брат. И что более значимо, я знаю, что ты хранишь в коробке под своей кроватью, потому что все это есть здесь, – он красноречиво постучал пальцем по виску. – Так что ты в меньше степени мой брат, чем я твой. Ты не знаешь моих секретов.
Собственные ноги показались Андрею чужими, когда он попытался подняться с земли, и только стена рядом помогла опереться об неё. Дышать неожиданно стало тяжело: затхлый воздух давил на лёгкие изнутри, грудь горела, как будто Андрей съел несколько вёдер острых крыльев. Морозов поднял руку к пробивающемуся из помещения в коридор свету: бледная кожа покрылась маленькими капельками пота. Андрей сглотнул и не стал дотрагиваться до лба – и без того ощущалось то, насколько липким он был.
– Почему ты сбежал? – Марьяна подала голос, обходя Диму со спины и закрывая Андрею весь обзор.
– Вы мне не нравитесь. А ваш карманный вампир не кровь из меня выпил, а терпение. Впервые вижу второго такого же болтуна, как мой брат.
Выстрел сотряс липкую тишину. Воздух загустел, и Андрей мог поклясться, что видит, как пуля прорезает его, оставляя после себя белый след, как самолёт в чистом летнем небе. Марьяна отшатнулась, и Андрей только сейчас заметил Александру. Она лежала в центре странного спиралевидного узора: три спирали соединялись друг с другом где-то под спиной Александры и закручивались на своих концах. Ноги Звягинцевой были связаны… скотчем?.. вдоль одно из спиралей, а руки вытянуты в стороны, касаясь кончиками пальцев вершин воображаемого треугольника, описывающего спиралевидный узор. Рот Александры так же был заклеен коротким прямоугольником синей изоленты. А коробка, из которой, судя по всему, Стас это все достал, валялась в стороне, отсвечивая символом, который Андрей уже видел на двери офиса Ростислава.
Правда сейчас даже не это так сильно интересовало Морозова. Все его внимание переключилось на несколько странных совпадений: Стас отпрянул, касаясь рукой простреленного плеча, в нос Андрею ударил стойкий запах чеснока, а ногу свело судорогой, как в ледяном озере.
Простое совпадение?
– Ай. Это было весьма грубо. – Стас недовольно поморщился, рассматривая окрашенные в багровый кончики пальцев. – Ты же в курсе, что стреляешь в тельце своего брата, да?
– Да. – Дима сделал шаг вперёд, наступая на «брата». – И это даёт мне сил.
– Меньше пафоса, дружок. А то похож на героя дешёвого подросткового сериала. – «Стас» повторил движение Димы, дёргая за кончики черную кожаную перчатку на правой руке. – И могли бы хоть ради приличия кинуться на помощь своей подруге. Стоите там в дверях, мнётесь. Я не люблю ждать, если что. Быстрее начнём – быстрее закончим. Возможно, вы даже успеете к вечерней порции новостей. После них наша маленькая встреча уже не будет выглядеть так пугающе.
Он неловко усмехнулся.
– Зачем ты нас сюда позвал? – Дима пытался говорить твёрдо, но вместо этого голос надломленно сорвался.
– Вам долгую речь злодея или покороче? – Ответа не последовало. Андрей хмурился, прячась в тени и судорожно сжимая в кармане мобильник, Марьяна замерла с открытой сумкой, а Дима продолжал целиться в брата. Стас наигранно-разочарованно вздохнул. – Жаль. Я успел накидать пару страниц, пока мы вас ждали, – Он достал из кармана небольшой блокнотик, в котором Андрей узнал записную книжку Звягинцевой, и перелистнул несколько листков. – В любом случае мы с Александрой хотели показать вам вот эту чудесную стену. Тринадцатый век. Строителя не скажу. Тут то шведы, то новгородцы стояли. Но, – он вскинул вверх указательный палец, – нам важно не это. Знаете, что за ней?
– Эм, обратная сторона стены? – тоном неуверенного в себе студента хмыкнула Марьяна.
– Практически. – Стас, казалось, искренне улыбнулся. Но от улыбки Андрею захотелось побыстрее спрятаться и забыть все последние дни. – Там другой мир. Идентичный вашему. Сломанный близнец, от которого вас защищает эта самая хрупкая стенка.
