Лина Николаева
Отдайте сердца
– А потом Алето вступил в Орден крови, верно?
– Так сказали. Он всегда был любопытным мальчиком и вдумчивым, но чтобы такое… Да зачем же? Больно было видеть, как его увозят. Ему ведь даже не дали попрощаться с семьей. Вы бы видели его лицо! И как он рвался к матери – не от страха за себя, за нее переживал. Бедный, бедный Алето.
Любопытный вдумчивый мальчик, значит. Почему бы такому не захотеть взглянуть на другую сторону силы? Аманьеса отлично смотрелся во второй версии про то, что в городе ходит интересующийся тайнами смерти.
Так или иначе, все указывало на присутствие в деле мага. Перед глазами снова появилось видение огненного ада – единственное расследование, касающееся магии, многое отняло. Какой будет цена на этот раз? Впрочем, даже если придется отдать все – немного ведь осталось, с делом стоит разобраться.
– А что Эйнар?
– Не знаю, инспектор, не знаю. Он ведь к тому времени уже стал взрослым – воспитатели ему были ни к чему. Я и в коридорах его не встречала, он все силы бросил на служение церкви. Хотя нет, видела один раз после того, как забрали Алето – весь печальный-печальный, как скулящий пес. Верными они были друзьями, да развели их по разные стороны.
– Развели? – уточнил Грей.
Анесса странно посмотрела на него: без своего подслеповатого прищура, более ясно и даже гордо.
– Комиссар, у меня кое-что есть, – голос перешел на доверительный шепот. – Когда Раона забрали, я собрала вещи, чтобы отнести его родителям, да кое-что выпало. Дневник. Я побоялась идти к сену Кавадо второй раз, тетрадь так и лежит у меня.
Ольяносо шустро поднялась с кошкой на руках и прошла в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь. С минуту раздавалось шуршание, затем она вернулась с тетрадью в кожаном переплете.
Это было такое великолепное совпадение, что верилось с трудом. Грей не рассчитывал, что болтливая старуха поможет делу, но она оказалась той незначительной деталью, благодаря которой головоломка могла сложиться. Возможно, в дневнике не было важного – ну кто из мальчишек вообще ведет дневник! – но Грей, как опытный охотник, почувствовал след даже на голых камнях.
– Много времени с тех пор прошло, но недостаточно, чтобы мы перестали нуждаться в правде.
Грей внимательно посмотрел на Анессу, а она улыбнулась печально, но с пониманием.
– Думаю, вы сможете разобраться, инспектор Горано, – сдержанно добавила она.
– Обязательно. Спасибо за помощь.
Коршун все не сводил взгляда: а была ли Анесса болтуньей на самом деле? Все ее разговоры вдруг показались маской, будто это не он нашел зацепку – она сама умело подвела его к правде. Грей покрепче сжал тетрадь. Если это так, что же записано в дневнике?
8.5. Вы станете новыми богами Алеонте
Десять лет назад
– Давай, давай, – Эйнар подталкивал Алето в спину.
– Так о чем нам говорить? – уже в который раз спросил тот.
Накануне Эйнар сообщил, что утром Альвардо поговорит с ними. Друг явно знал причины этого разговора, но упорно не называл их. Наверняка раньше времени не хотел расстраивать, что Алето отчисляют. За два годы учебы тот так и не смог почувствовать себя в школе своим, равным другим. Ему все время казалось – нет, так и было, – что над ним смеются за деревенский говор, за вечный голод, за отсутствие манер, за недостаток знаний. И что другим известно о его больных матери и сестре. Ну куда ему против всех этих аристократов?
– Скоро узнаешь, – улыбнулся Эйнар. – Шагай быстрее.
Они поднялись в западную, самую высокую башню школы, где находился кабинет директора Альвардо Гасты. Друг постучался только для вида и сразу толкнул дверь. Он мог себе это позволить. У него магия проснулась, когда ему едва исполнилось семь. Это произошло после убийства родителей, и его забрали в Орден. Эйнар считал Альвардо почти что отцом и вел себя иначе, чем остальные ученики. Алето до сих пор робел, ловя тяжелый взгляд карих глаз директора.
– Отец Гаста, – поздоровался Эйнар, и Алето поклонился вместе с ним.
– Присаживайтесь. – Альвардо с добродушной улыбкой указал им на стулья напротив стола, за которым сидел, укрывшись книгами.
Один уже занимал Раон, встретивший вошедших сердитым выражением и нахмуренными бровями. Эйнар сел справа, и Алето досталось место посередине.
Парень беспокойно заерзал на сиденье. Ну и что он делает здесь, наедине с директором и двумя лучшими учениками?
– Алето, я рад, что ты пришел, мы с тобой давно не говорили. – Учитель снова улыбнулся.
Тот быстро кивнул. В первый год, когда он только оказался в школе, директор занимался с ним лично, после же перестал обращать на него внимание, и к ученику за это время вернулась прежняя настороженность, хотя раньше Алето был готов смотреть на Альвардо, кажущегося едва ли не всемогущим в своем королевстве-школе, как на настоящего бога.
– Как твои успехи в учебе?
Пробелов в истории, в географии, в языках хватало. Все свободное время Алето тратил на книги, только бы догнать остальных, однако в том, что с магией у него возникают сложности, пожаловаться не мог ни один из учителей.
– Я стараюсь, – скупо ответил Алето.
В кабинете приятно пахло книгами и кофе, и запах потихоньку успокаивал. Если его хотели отчислить, звать Эйнара и Раона не было нужды. Тем более, спрашивать об успехах.
– Я знаю. – Кивнув, Альвардо надел очки и притянул к себе исписанный лист бумаги. – Ты терпелив и старателен. Не считая безобразного поведения, твои успехи радуют меня. Впрочем, это касается всех троих. – Он строго посмотрел на Эйнара и Раона, но ни один из них даже не потрудился сделать виноватый вид. – Хорошо, я позвал вас для того, чтобы обсудить другое.
Альвардо сделал паузу, и Алето снова беспокойно заерзал. Эйнар локтем ткнул его в бок.
– Эйнар, ты знаешь, что я вижу в тебе искру Эйна. Это знаешь и ты, Раон. Я выбрал вас в разное время, но поверил в каждого одинаково. В тебе тоже есть искра, Алето.
Тот вздрогнул. Да не могло быть! Несмотря на свой возраст, Раон был самым сильным учеником. Эйнар был силен не магией, но духом, как говорили про него учителя. Никто не удивлялся, что именно их отец Гаста видел будущими лидерами Ордена. Но… Его ставили в один ряд с ними?
– В тебе есть хватка, Алето. Это важное качество. Когда Эйн стал смертным, только воля к жизни помогла ему обрести свое место и осветить путь другим.
– Но я… – Алето только всплеснул руками.
Альвардо мягко улыбнулся:
– Ты хочешь сказать, что недостоин, верно? Что ты ничего не сделал, что случайно оказался на своем месте? – Алето осторожно кивнул. – Мне это знакомо. Многие из нас считают себя самозванцами. И вот мой совет: если это чувство не получается побороть, его нужно принять. Неважно, какие причины привели сюда – вы здесь, и это главное. Но поверьте мне, в ваших силах идти вперед, вы станете новыми богами Алеонте.
9. Тот еще фантазер
Щелчки секатора звучали с постоянной частотой, как ровная мелодия. Засохшие цветы с едва слышным шумом падали на мягкую черную землю. Жужжали насекомые, воздух пах влажной почвой и листвой.
– Плохо растет, – заметил Ридерио, сидящий на дорожке между клумбами и грядками.
– Главное – не цветы. – Алето потрогал мясистые листья насыщенного темно-зеленого оттенка.
Он сделал шаг назад и, уперев руки в бока, по-хозяйски осмотрел оранжерею. В начале она больше напоминала огород, там даже росли помидоры. И тыквы, Алето любил тыкву. Но чем дальше, тем гуще, тем выше становилась зелень, она превращалась в цветники и раскидистые кусты, и они-то и были его богатством. Помидоры – это, конечно, хорошо и вкусно, но не прибыльно.
Пока оставались безутешные родители, возлюбленные, дети, работа для некроманта находилась всегда. Алето вступил в братство, но это было, скорее, вызовом: Орден жизни обвинил его в том, что он переступил запретную черту, и отправил в Рицум – пусть же это станет правдой. Однако служение не доставляло удовольствия, и он взялся за другой заработок. Там, за помидорами и тыквами, за кустами с розами росло то, из чего делали яды и противоядия, что унимало боль или стирало память, что можно было курить, вдыхать или превращать в алкоголь.
Орден жизни построил свой храм с хозяйством и богадельней, а он – свой. И пусть это был всего лишь особняк на востоке Алеонте, реквизированный у одного доброго сена, в него, подобно эйнскому храму, стягивались люди, ища лекарство для больного тела или беспокойной души.
«Храм» не был целью, он появился сам собой. Начавшись со случайного бродяги, обратившего внимание на сорную траву во дворе, он стал убежищем для нищенок и беспризорников, помогающих на грядках, для отчисленных студентов, уволенных химиков, врачей, фармацевтов и находчивых людей, которые гнали алкоголь, растирали травы в порошки, высушивали, делая из них мыслимое и немыслимое. Это место стало вызовом церкви Эйна, действиями оно вторило ей, но было кривым зеркалом. Его жизнь тоже когда-то оболгали и исказили. Один-один, черти.
– Верно. – Ридерио встал рядом и несколько раз качнулся с носка на пятку. – Можно мне остаться здесь? Мой отец был садовником в доме сена Дигано, я помогал ему, и я знаю… – не закончив, парень нервно взъерошил черные кудри.
– Да, – просто ответил Алето и, наклонившись к чемоданчику с садовыми инструментами, убрал секатор, затем кинул сверху перчатки.
Он любил работать в оранжерее. Это давало возможность почувствовать себя нормальным человеком и напоминало время до школы в Алеонте, когда он жил с матерью и сестрой в деревне и помогал им возиться на огороде. С растениями было понятнее, чем с людьми: оттенок листьев, цветов, корней, их форма, размер всегда говорили честно. По ним сразу было понятно хорошо растению или плохо, без полутонов и недомолвок.
– Мне некуда пойти, – голос парня дрогнул. На вид Ридерио было лет шестнадцать, но он сразу стал казаться совсем ребенком. – Дом уже выставлен на торги, в семье тоже больше никого нет. Отец последнюю чайную ложку проиграл, и его скинули с моста за неуплату долга, – черноволосый покачал головой, даже не с грустью, а покорно принимая правду.
Алето потер грудь, чувствуя боль в легких – влажный воздух оранжереи унимал ее, но и то не полностью. Все из-за чертовых каменоломен. Даже спустя годы они напоминали о себе.
– Не рассказывай, если не хочешь. Мне неважно ваше прошлое, просто оставайтесь.
Он достал из кармана жилетки фляжку и протянул парню. Тот еще сильнее замотал головой, будто ему предлагали яд. Алето сделал большой глоток. Вино сохранило прохладу и на полуденной жаре казалось спасительной каплей.
– Отец всегда проигрывал, когда пил. – Ридерио отвел взгляд.
– Ну, у меня и так немногое есть, мне бояться нечего.
– А?.. – парень развел руками, указывая на оранжерею.
– Это создали такие, как ты, моей заслуги нет. – Алето положил руку на плечо Ридерио. – Не пробуй здесь ничего, что делают из растений. Это ненужная тебе дрянь, ты сам со всем справишься.
Алето подхватил чемоданчик с инструментами и пошел между ровными рядами кустов, зеленых таким идеальным оттенком – глубоким, насыщенным, больше в темный.
– А тебе нужная? Почему? – голос Ридерио звучал по-мальчишески звонко.
Не оборачиваясь, Алето ответил:
– Запомни, здесь не спрашивают о чужих историях.
***
Несколько дней жары опять закончились ливнем, и дорога превратилась в грязь. Покончив в городе с делами, Алето возвращался быстрым ровным шагом, но иногда специально с силой наступал на лужи, чтобы взметнуть фонтан брызг. Они попадали на штаны, хотя им уже было нечего терять: пыль и грязь осели на них в равной степени, превратив черный цвет в коричнево-серый.
Особняк стоял на холме, после крестьянской деревни, жавшейся к стенам Алеонте. Дороги здесь не было – только тропа, и ни один паромобиль не мог преодолеть ее. Иногда посетители приезжали верхом, но чаще поднимались пешком. Алето тоже любил пройти дорогу сам. Хотя у него была лошадь, и верхом он держался неплохо – еще бы, в чертовой школе учили всему, что должен уметь и знать «приличный» человек.
Чем выше поднимался Алето, тем отчетливее он видел две фигурки: девушка шла, устало склонив плечи, а парень вертелся вокруг нее и то и дело хватал за руки. Он был из тех, кто недавно прибился к дому: такая шелупонь тоже иногда приходила, но обычно оставалась ненадолго – ее вышвыривали.
Девушка отворачивалась, пыталась сделать шаг влево, вправо, но парень снова и снова вставал перед ней. С напыщенной улыбкой теребя свою куцую бородку, он так увлекся, что перестал смотреть по сторонам.
Алето пригнулся к земле и крадучись подобрался к паре. Он схватил парня за плечи, оттаскивая в сторону, и встал так, что девушка оказалась за его спиной.
– Привет, – улыбнулся некромант. Первую секунду бородатый глядел ошарашенно, затем лицо скривилось, и он принял вид готовящегося к удару боксера. – Я тоже хочу внимания. Может, со мной поговоришь?
Парень попытался ударить по предплечьям, но Алето только покрепче сжал его, надавливая пальцами под ключицы.
– Я что, так плох? – Он навис над чужаком. – Даже ничего не скажешь? – губы скривились в обиде.
Бородатый дернулся, пытаясь зайти сбоку, но Алето схватил его за запястье и вывернул руку. Вот щеночек-то. В Рицуме таких иначе наказывали. В Рицуме такие переставали тявкать уже в первый вечер.
Почти уткнув парня носом в лужу, Алето повернул голову к девчонке. Она так и стояла, глазея то на первого, то на второго. Ясно, одна из тех, у кого нет ума, зато большое сердце. Такие не думают, что от драки лучше отойти, им лишь бы мычать свое «спасибо».
На руке у нее уже наливался цветом синяк, оставшийся от грубых хватаний. Алето вспомнил похожий след на собственных запястьях, только не от пальцев, а от кандалов, и перед глазами промелькнули полицейская карета во дворе школы, сухая земля Рицума и маленький опустевший домик.
Повалив парня на дорогу, некромант сел ему на спину, выхватил из рукава стилет и оставил на щеке порез – рука двигалась медленно и криво, как у неопытного портного. Бородатый закричал, забился, а потом затих с видом абсолютной покорности и опустил голову на землю, что-то заскулив под нос. Алето так приблизил лицо к порезу, что почувствовал привкус соли на губах.
– Теперь твоя кровь – моя кровь. Я буду знать все, что ты делаешь, так будь хорошим мальчиком.
Алето встал. Подскочив, парень побежал, поскальзываясь на лужах. Поверил, небось. Он не стоил того, чтобы тратить на него силы – хватит и припугнуть.
Девчонка продолжала дрожать. Она плотно обхватила себя руками, точно этот жест мог защитить ее от целого мира.
– Да не бойся, я так не умею.
Путница едва доставала Алето до груди и была такой тощей, что талию, казалось, можно обхватить двумя пальцами. Она напомнила ему осень: золотая кожа, волосы с отливом в медь и коньячно-карие глаза. Незнакомка выглядела теплой, понимающей, вот только он слишком любил лето, чтобы купиться на это.
– Просто надо было что-то сказать. – Алето помолчал пару секунд и спросил: – Ты шла наверх?
Девушка кивнула, пряча взгляд.
– Идем, мне нужно туда же.
Она сделала удивленное лицо.
– Ну что так смотришь? Разве я страшнее того парня? Скажи мне что-нибудь!
Незнакомка указала себе на рот, затем развела руками, качая головой. Алето ссутулился, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
– Ты что, немая?
Путница смущенно кивнула. Девушка, которая не может говорить – кажется, ему начало везти!
– А наверх шла для чего? Если я дам тебе лист и карандаш, расскажешь мне? Ты умеешь писать?
Она явно была из крестьян или обедневших горожан – простое заштопанное платье и загрубевшие руки ясно указывали на это, а образование такие обычно не получали. Однако девчонка кивнула.
Алето выпрямился и протянул ей руку. Он понял людей, которые подбирают на улице бездомных котят. А ему-то казалось, что годы в тюрьме отучили его жалеть. Лучше бы так и было.
***
Алето наклонился над граммофоном, поставил эбонитовую пластинку и опустил иглу. По залу разнеслась музыка, в которой смешивались барабаны, гитары и трубы. Это чудесное изобретение оставил один из заезжих. Гость говорил, что на севере во всех богатых домах стоят граммофоны, а вот в Алеонте они только начали появляться.
Некромант постоял перед камином, покачиваясь с пятки на пятку. Горело всего одно маленькое бревнышко. Жара не спадала, и в отоплении комната не нуждалась, он зажег его, потому что ему нравилось смотреть на пламя.
В свете огня янтарный виски выглядел особенно привлекательно, и, наполнив стакан, Алето сделал маленький глоток. Вот теперь-то можно посмаковать глубокий, насыщенный вкус, в котором угадывались миндаль, грецкий орех и шоколад.
Он присел на подлокотник кресла, продолжая смотреть на огонь. Рыжий кот, дремавший на сиденье, поднял голову и вопросительно мяукнул. Алето не был уверен, что это настоящий кот – животное уже достигло размера средней собаки, а ело побольше человека. Однажды даже вылакало виски. Наверное, съел в оранжерее не те травки. В доме хватало странностей, их нужно было принять и не искать причин.
– Ты ведь знаешь, что я тот еще фантазер, да? – Алето обратился к животному.
Оранжевые глаза горели в полумраке как маленькие огонечки. Хотя у такого гиганта они были, скорее, огнищами.
– Что, даже ты этого не заметил? – Котяра не пошевелился. Ну и ладно. Алето сделал несколько глотков один за другим.
Ни черта он не чувствовал ни миндаля, ни грецкого ореха, ни тем более шоколада. Он все это нафантазировал, его нищий вкус так и не научился понимать благородных напитков. Ему нравилось терпкое крепленое вино, которое готовили в деревнях вокруг Алеонте из домашнего винограда. Или легкое, с добавлением фруктов, его было хорошо пить в жару.
Особняк он тоже не очень-то любил: слишком большой, слишком многолюдный, слишком красивый даже. Он больше подходил какому-нибудь аристократу-земледельцу, а не мальчишке, который мыслями снова и снова возвращался в свою деревню, в тот маленький домик.
Сделав еще глоток, Алето бросил стакан на стол, тот прокатился по деревянной поверхности и упал на ковер. Некромант подошел к окну.
Ночи Алеонте были такими черными, что тьма казалась плотной и осязаемой. В оранжерее горело несколько ламп – кто-то еще работал. В отражении Алето даже разглядел оставшиеся после Рицума черные линии, тянущиеся по тощей груди. Две вертикальных – второй отряд, и одна горизонтальная – новоприбывший. Когда пришло время наносить следующую линию, он уже не дался.
На самом деле, в отражении не было видно татуировок. «Разглядел» Алето тоже нафантазировал. Он просто знал, что они там есть.
Кот спрыгнул с кресла – это был не мягкий грациозный прыжок, а, скорее, неуклюжее падение картофельного мешка. Он лениво подошел к человеку и так же лениво тронул пояс, свисающий с расстегнутого халата.
– Говорят, животные похожи на своих хозяев. Если это правда, то у меня проблемы.
Кот мяукнул. Если травки в оранжерее сделали его еще и понимающим, будет кому пожаловаться на жизнь. Здорово.
Алето вспомнил о девушке, которую он привел днем. Она же тоже хотела пожаловаться и шла ради покупки. Наверное, у нее были серьезные причины, раз она, вся такая милая и целомудренная на вид, решила добраться до «гнезда некроманта», как любовно величали его дом жители окрестной деревни.
– Что, найти мне ее?
Кот снова мяукнул, затем попытался вспрыгнуть на подоконник, но толстый зад перевесил. Алето успел поймать его – да он же весил килограммов пятнадцать! – и посадил наверх.
– Ты как таким умным стал?
Кот, сделав пренебрежительное выражение, начал вылизывать лапу. Хотя разве котам были известны другие эмоции?
– Хорошо, никаких вопросов. Сам ведь сказал, что здесь не спрашивают чужих историй.
Алето посмотрел на бутылку виски, на граммофон. Прекрасно же вечер начинался. Ладно, к своим прелестникам он вернется позже, пока стоит проведать девчонку. Ей и правда нужна помощь.
Некромант так быстро пошел по коридору, что полы длинного халата развивались как крылья. Сначала необходимо умыться, затем найти Гивана – он был вроде дворецкого, однако на эту должность его не назначали. Алето сразу понял, что гостья нуждается в приюте, и попросил устроить ее, а она и не спорила – хотя как немому поспорить? Надо поискать бумагу для нее, на кивках и жестах разговор далеко не уйдет.
Алето ногой открыл дверь в ванную, соседствующую с его спальней. Сначала он услышал плеск воды, затем увидел, как из медной ванны выбирается та девчонка. Она открыла рот, но с губ не сорвалось ни крика, ни шепота. Гостья прикрыла маленькую грудь руками и резко нырнула в воду так, что только макушка осталась видна. Алето успел увидеть узкие, почти мальчишеские бедра, тонкую талию, милую родинку под грудью – и следы ожогов, синяки, шрамы.
– Это моя ванная! А потом что, моя спальня? Но я не такой! Закрывалась бы. – Отвернувшись, он увидел на полу крючок. Ясно, дверь была закрыта, это он не рассчитал сил. – Знаешь, я как раз хотел найти тебя, чтобы узнать, зачем ты шла сюда.
Продолжая болтать, Алето посмотрел на бельевой шкаф, на умывальник с миской, кувшином и подставкой для мыла, на фарфоровый поднос, на котором были выложены щетка, зубной порошок, губка. Между всем этим уже лежал гребень для волос, флакончик духов, крем – эта женщина только появилась и уже все изменила?! Она ведь пришла даже без вещей, где хоть успела найти их?
– Эй, ты не утонула? – Не было слышно ни плеска, ни шевеления. – Не бойся, вылезай, мне неинтересно.
Алето заметил платье девушки: пыльное, десятки раз перештопанное, и ему стало стыдно за собственную браваду – незачем смущать эту овечку. Наверное, себя, готового над всеми и всем насмехаться, он тоже нафантазировал.
– Правда, не бойся. Я найду, во что тебе переодеться и оставлю на ручке. Буду ждать в гостиной.
Алето аккуратно прикрыл дверь и двинулся по коридору. На первом этаже целую комнату отвели под забытые вещи. За два года и спустя десятки случайных жильцов она превратилась в залежи из сотен предметов одежды, книг, игрушек, посуды, как на рынке, устроенном коробейниками.
Он зажег лампу. Всего здесь было так много, и кучи казались громоздкими и хрупкими, словно вот-вот рухнут.
Какой цвет мог подойти девушке с волосами – темной медью? Алето растерянно осмотрел горы тряпья. А, черт с ней, пусть сделает вид, что ей нет дела до внешности. Он вытащил из залежей коричневые штаны, оставшиеся от какого-то парня-подростка, и светлую рубаху. Зато точно подойдет. Платье на ней, такой тощей, повиснет, а корсетом и поддерживать нечего.
Алето оставил вещи, затем нашел бумагу, ручку и вернулся в гостиную. Огонь превратился в угольки, и он подбросил небольшое полено. Налил еще виски, снова включил граммофон. Котяра спрыгнул с подоконника, намереваясь вернуться в кресло, но Алето его опередил. Он вытянул ноги и прикрыл глаза, вслушиваясь в музыку и изредка делая глоток. В такие моменты жизнь казалась почти сносной.
Веки сжимались все сильнее, мелодия долетала уже тише… Алето почувствовал прикосновение к плечу и вскочил, высоко подняв кулаки. Он сразу понял: его опять тащат с койки, чтобы избить – в Рицуме знали всего один язык.
Девчонка испуганно отскочила, кот недовольно мяукнул. Алето на выдохе провел рукой по лицу и указал ей на соседнее кресло:
– Сядь.
Хотелось сказать что-то другое, с ухмылкой или улыбочкой, но слова не шли. Их место легко заняли виденья прошлого, и тело заныло, вспоминая удары по почкам и печени, сломанные ребра, и как сам сбивал кулаки в кровь.
Девушка подняла упавший на ковер стакан, налила виски и протянула Алето.
– А ты быстро учишься. – Наконец, получилось улыбнуться. – Останешься со мной?
Она замотала головой.
– Ну ладно. Рассказывай, зачем ты здесь. – Алето осекся, но девушке, кажется, было плевать. – Напиши. – Он подвинул к ней бумагу и ручку. – Как хоть тебя зовут?
Каждую букву она выводила медленно, как прилежный ученик, который хотел писать хорошо, но еще не научился делать это достаточно быстро.
Она протянула лист: «Рони». Алето посмотрел на нее, склонив голову набок. Ну какая это Рони? Слишком звонкое и уверенное имя. Впрочем, в Алеонте говорили: «В тихом море самые опасные шторма».
– Напиши, за чем ты шла. Считай, я продавец, а ты пишешь список покупок. – Алето отпил виски и откинулся на спинку кресла. Рони уставилась на отметки на его груди. – Ну чего так смотришь? Да, я худенький. Хочешь откормить меня?
Это секунда замешательства была у каждой. Все знали, где оставляют черные линии и что живыми оттуда не выбираются. И одни, испугавшись, бежали, торопливо надев уже расстегнутое платье, а другие только сильнее льнули, чувствуя от мысли об опасности еще большее возбуждение. Оказавшиеся рядом из-за другого вели себя не лучше – прятали глаза, спешили уйти. Мало кто мог просто посмотреть и вернуться к своим делам.
Смутившись, Рони что-то вывела, всего пару слов, и остановилась, нервно теребя ручку.
– Не бойся. – Алето покрутил по стенкам стакана золотистый напиток и снова посмотрел на девушку. – Сколько тебе, лет восемнадцать? В твоем возрасте сюда приходят, чтобы отравить соперницу, реже – родителей ради наследства. На ту, которая нюхает или курит, ты не похожа.
Рони смотрела в ответ как знающий правду учитель смотрит на оправдывающегося ученика. От этого взгляда стало неуютно: она больше не смущалась, а сидела с таким видом, будто знала его наизусть. Ну уж нет.
– Не смотри на меня так больше. – Алето грозно ткнул пальцем в воздух. – Напиши, что ты хочешь, не надо ничего рассказывать. Это не мое дело.
Девушка неуклюже дописала и протянула лист, пряча глаза. «Чтобы один человек умер». Алето держал клочок бумаги в вытянутой руке и смотрел на него, не мигая. В голове начала зарождаться новая фантазия. Это была еще одна идеальная ситуация.
Его старый друг нашел себе хобби, начав убивать. Он яро и до безумия верил словам Альвардо, звучавшим тысячи, даже миллионы раз: «Станешь новым богом Алеонте», «Вернешь в город искру», «Искоренишь зло». Они были напыщенными и громкими, но превратились для него в заклинание, в молитву, в мантру.
Алето долго следил за старым другом, пытаясь понять, как тот выбирает жертву. Надо подвести его к выбору недруга Рони, и если Алето будет знать заранее… Этот затейник не должен заскучать. Наверное, новую затею стоит подготовить даже раньше, чем встречу с кровником. Необходимо поменять кирпичики местами – фундамент будет крепче.
Альвардо говорил, что в Алето больше рассудка, чем сердца. Ну вот же – он чувствовал себя оголенным нервом, который живет всего одним чувством, и все в нем подчиняется ненависти. Пусть учитель пожинает плоды своего ученья.
– Кого? – спросил Алето, мыслями возвращаясь к Рони.
Что же, заповедь, что здесь не спрашивают о чужих историях, пора забыть. Некоторые стоят того, чтобы отказаться от собственных слов, а ради старого друга можно было нарушить любое табу.
Крошечными буквами Рони вывела: «Отец».
Так вот откуда у нее столько синяков? Если он бил собственную дочь, она имела право ополчиться против него. Отличный вариант. Друг не устоит, особенно если добавить в историю острых деталей.
– Кто твой отец? – осторожно спросил Алето, боясь спугнуть девчонку.
Некромант шевельнул пальцами, заставляя сердце Рони забиться медленнее. Он слышал, как успокаивается ее пульс, как кровь течет по венам ровными сильными потоками, и это было сродни красивой завораживающей мелодии.
Девушка медленно написала: «Гирвано Корана, ворон».
Алето продержал записку в руке дольше, чем следовало. Не любил он воронов и других птичьих ублюдков, гордо именовавших себя «полицией».
Его отец работал коршуном и бросил их, когда мать носила второго ребенка. У них не осталось денег, и особенно ярко Алето запомнился суп из картофельных очистков. Из-за недоедания и волнения матери Лота родилась больной, да и у мамы здоровье пошатнулось. Она уже не могла нормально работать, ее гнали со всех мест, пока вовсе не перестали принимать. Тогда они перебрались в деревню, но и там было не лучше. И все из-за одного чертова коршуна, который пытался быть защитником города, а оказался обычным ублюдком.
Перегнувшись через стол, Алето сжал ладошку Рони.
– Ты не одна. Я помогу. Расскажи мне, что с тобой произошло.
«Ты не один», – говорила чертова церковь. Он ненавидел эту фразу и теперь сам ее произнес. Слова давали слишком много надежд, они были коркой хлеба для голодающего. Он сам когда-то продался, но стоящего в них оказалось немного. Что же, девчонка должна доверять ему, чтобы рассказать все.
И она, как послушная кукла, все писала и писала. Алето прочел текст – настоящую исповедь, и детали плана сами собой встали на место. Да, все же он был фантазером, и это ему нравилось. Вон какой чудный план получилось нафантазировать. Старый друг не заскучает.
