Лин Рина
Книжные хроники Анимант Крамб
– Кроме того, вы так сцепились друг с другом, потому что во многом похожи, – неожиданно заявил Генри, и я подавилась.
– Что, прости?! – резко прошипела я, чуть не выронив торт изо рта. – Совершенно не похожи. Ты не слышал, что я говорила? Он наглый, нахальный и без намека на вежливость, – проглотив, возмущенно ответила я, на что Генри улыбнулся. Вместо ответа он многозначительно поднял бровь. – Я не наглая и нахальная, – отрезала я. Генри молча начал есть, чем разозлил меня еще больше.
– Мама говорит другое, – ответил он, и я услышала в его голосе едва скрываемое веселье, которое меня раздражало.
Но он снова был прав. Мама постоянно жаловалась, что я не могу держать рот закрытым в нужный момент и всегда знаю все лучше всех.
– Но я вежлива, – попыталась я оправдаться.
Генри кивнул.
– Ладно. Ты хочешь сказать, что скрываешь свою грубость лучше, чем он, – весело прокомментировал он, получив от меня рассерженный взгляд. То, что слова исходили от собственного брата, задело меня сильнее, чем хотелось бы, и я не знала, смогу ли смириться с тем, что и в этом он был прав.
6
Глава шестая, в которой я нашла единомышленника
Я стояла возле тихо потрескивающего камина. В одной руке я держала стакан с содовой, в другой – небольшой сэндвич с паштетом и с раздражением смотрела на большой салон, полный незнакомых людей.
На самом деле мне совершенно не хотелось находиться здесь, да и обещанная музыка тоже не играла.
После того как Генри проводил меня обратно до библиотеки и на прощание так крепко прижал к себе, что стало тяжело дышать, я снова скрылась в каморке, чтобы продолжить с того места, где остановилась.
Хотя после нашего разговора ситуация сильно не изменилась, мне стало легче работать.
Я провела кончиками пальцев по кожаному переплету толстой книги, которую вытащила из папиросной обертки. Свежие чернила ударили в нос, в воздухе виднелась танцующая пыль, исходящая от разрезанной бумаги, а солнечные лучи, проникающие через окно, придавали всей ситуации ностальгический оттенок. Я замедлялась, когда не просто работала, а наслаждалась книгами, но в этот момент это было неважным.
Я приняла слова Генри близко к сердцу и медленно приступила к работе. Это был мой второй день, и сегодня вечером, как и во все последующие дни, мне не хотелось измотанно брести домой, как вчера. Меня привезли сюда, полагая, что я буду работать в библиотеке, а не стану рабыней сумасшедшего библиотекаря. Не хочу, чтобы второе оказалось верным. Я буду делать все, что в моих силах, но не позволю выводить себя из равновесия и, в конце концов, докажу тем самым, что являюсь полноценным взрослым человеком.
Что он может сделать, кроме как продолжать осыпать меня высокомерными взглядами и грубыми комментариями? Выгнать меня он не мог. По крайней мере, не в течение следующего месяца, об этом дядя Альфред позаботился.
Вместе с тем за следующие несколько часов я сделала больше, чем ожидала. Перед тем как уйти, рассортировала книги по порядку, чтобы завтра быстрее их найти. Затем закрыла чернильницу, смахнула пыль с темной ткани юбки и вышла из комнаты опрятнее, чем была до этого.
Я обнаружила мистера Рида сидящим в большом круглом читальном зале. Он тихо разговаривал с человеком в пальто и шляпе, который через несколько мгновений попрощался. Я воспользовалась возможностью еще раз показать библиотекарю, что не сбежала раньше и ухожу вовремя.
– Мисс Крамб, – произнес он, когда увидел, что я шла к нему. Он выглядел недовольным. Брови его были мрачно сведены, лоб покрыт злобными морщинами. И хотя я видела, что он старался сохранять спокойное выражение лица, ему это едва удалось.
– Мистер Рид, – ответила я, невольно задумавшись, что сделала не так, как он вдруг фыркнул, снял очки и потер двумя пальцами переносицу.
– Простите мою вспыльчивость. Это джентльмен раздражает меня, – откровенно признался он и снова надел очки. – Чем могу помочь? – вздохнув, спросил он и даже выдавил из себя улыбку.
Я не знала, что и думать, он вдруг начал проявлять ко мне какую-то любезность. Или это был обманный ход, чтобы затем снова меня оскорбить, или он действительно успокоился и на самом деле стал более вежливым?
Не думаю, что эти изменения произошли из-за того, что я упрекнула его в плохих манерах. Возможно, дело в джентльмене, который только что ушел и который так сильно действовал на нервы мистеру Риду, что теперь я казалась для него меньшим из двух зол.
– Я лишь собиралась сказать, что ухожу, – сказала я тихим и мягким, насколько это возможно, голосом. По какой-то причине мне не хотелось провоцировать его еще больше.
Мистер Рид удивленно посмотрел на меня, а затем на часы, висевшие в вестибюле.
Мой взгляд проследовал за его. Было уже двенадцать минут пятого.
– Ох, уже так поздно. Хорошо, эм… ладно, – несколько рассеянно отозвался он, проверяя карманы пиджака, словно что-то искал, но в итоге только опустил руки и покачал головой.
Этот человек в пальто и шляпе, похоже, серьезно задел его, и теперь он был несобранным.
– Еще одна просьба, – снова привлекла я его внимание, и он посмотрел на меня сквозь стекла очков, которые делали его глаза немного больше, чем они были на самом деле. – Завтра вы покажете мне вашу поисковую машину? Потому что я не до конца понимаю, что делать с ключевыми словами, – сказала я, и он кивнул.
– Завтра? – повторил он, словно ему казалось совершенно немыслимым, что я действительно снова приду.
– Да, завтра, – подтвердила я и сделала небольшой реверанс. – Хорошего вечера.
– Хорошего вечера, мисс Крамб, – с недоумением пожелал он, и я ушла с улыбкой на лице. В этот раз победа была за мной.
Вернувшись домой, я точно знала, как проведу этот вечер. В своем кресле с книгой.
Голова хотела отвлечься, душа требовала хорошей истории, а тело – изношенных пружин кресла, стоящего в гостиной, с ним даже тетя Лиллиан смирилась.
Но у моей тети уже были другие планы. Она принесла мне поздний чай и немного выпечки только для того, чтобы рассказать о небольшом званом вечере, на который ее пригласили сегодня утром, когда она встретила в городе старую подругу.
– Она даже не знала, что я живу здесь. Представляешь? Мы так давно не виделись, – рассказывала мне тетя со смехом в голосе и мечтательным видом. – Ты пойдешь со мной, Ани, или нет? – вдруг спросила она, из-за чего я чуть не поперхнулась чаем и откашлялась, чтобы скрыть удивление.
– Не думаю, что после такого длинного дня мне стоит еще выходить в свет.
– Вздор, – взмахнула руками тетя. – Это небольшое мероприятие. Немного еды, посиделок и фортепиано, – попыталась завлечь меня она, смотря при этом умоляюще. – Пожалуйста, Ани. Альфред извинялся, что должен задержаться на еще один день, и я ни в коем разе не хочу появляться там одна, – умоляла она, и я тихо вздохнула.
Возможно, я бы не сделала такого одолжения своей матери. Но с тетей Лиллиан быстро согласилась. Во-первых, потому что она отлично владела молящим взглядом, во-вторых, потому что я чувствовала себя виноватой перед ней за то, что мне разрешили жить в ее доме, и, в-третьих, потому что я действительно очень любила фортепианную музыку.
Мою собственную игру можно было назвать посредственной, и даже ужасной, вероятно, потому, что я больше читала о пианино, чем играла на нем, но для меня не было ничего более приятного, чем слушать хорошее произведение, погружаясь в мир книги.
Возможно, тетя была права, людей придет совсем немного, все сядут у камина и начнут рассказывать истории, попивая послеобеденный чай, пока одна из дам будет демонстрировать искусство владения клавишами. И при этом я могла бы немного почитать. Какая разница, делать это здесь или там.
– Ладно, – согласилась я, и лицо тети засияло.
– Спасибо, Ани! – радостно воскликнула она, поднимаясь со стула, и лукаво усмехнулась. – Я уже даже приготовила для тебя платье, – сообщила она мне, а потом поспешила выйти из комнаты.
Спустя два часа я не могла поверить, что позволила обвести себя вокруг пальца. Большая комната, заполненная людьми, оказалась гораздо больше, чем небольшая или даже средняя гостиная для званых вечеров. У нас в пригороде столько людей собралось бы только на бал.
Но, возможно, в этом и была разница между этим местом и моим домом. Здесь это считалось небольшим званым вечером, и я мечтала очутиться подальше отсюда.
Вместе мы вошли в комнату, и обилие громких разговоров сбило меня с толку. Не прошло и пяти минут, как тетя Лиллиан представила меня своей любимой давней подруге миссис Гленвуд, с которой после пары фраз исчезла в толпе.
И вот теперь я находилась здесь, одна, среди множества незнакомых людей и держала стакан с содовой, чтобы не стоять с пустыми руками.
Держа в руках зеленое нечто, я пробиралась между людьми в поисках тихого места возле камина, где стояло кресло, которое я приметила, но в этот момент седая пожилая дама с высокой прической в фиолетовом шелковом платье уселась в него.
Мне хотелось закричать, и мои нервы были на пределе, потому что я не могла провести этот вечер так, как того хотелось бы.
Куда вообще подевалась виновница? Тети Лиллиан нигде не было. Обиженно фыркнув, я взяла сэндвич с тарелки и встала неподалеку от стола.
К счастью, тетя не затянула корсет так туго, как это всегда делала Мэри-Энн, и мне удалось хоть немного поесть, прежде чем он будет давить на живот.
– О, где вы взяли шампанское? – неожиданно сбоку от меня прозвучал вкрадчивый голос.
Я удивленно повернула голову и посмотрела на обрюзгшее лицо немного коренастого человека, которому, к моему ужасу, едва ли было больше двадцати пяти. Однако его темно-русые волосы уже начали выпадать и открывали обзор на непривлекательный высокий лоб, который делал его похожим на Шалтай-Болтая. Я невольно подумала об «Алисе в стране чудес».
– Это содовая, – исправила я его, вежливо улыбаясь, мне хотелось просто раствориться в воздухе.
– Содовая?! – потрясенно ответил мужчина, распахнув свои маленькие глазки. Затем он заговорщически склонил голову к моей, что было мне более чем неприятно, так как у меня даже не было места, чтобы увернуться от него, не рискуя подпалить оборку юбки от камина. – Я недавно слышал, что сода – это кислота, – сказал он с таким возмущением, словно было неразумно предлагать людям эту ужасную вещь.
Мне захотелось закатить глаза. Мужчина, который до сих пор даже не представился мне, вероятно, считал себя необычайно умным, но производил на меня скорее впечатление необразованного и напыщенного человека.
– Это щелочной раствор, – поправила я его и тут же услышала в голове голос мамы, которым она наставляла меня не поучать незнакомцев.
Мужчина посмотрел на меня так, словно у меня на голове вдруг выросли щупальца. Он не понял ни слова.
– Щелочь, – уточнила я, осторожно и как бы случайно отодвигая его от себя, чтобы между нами снова возникло расстояние, позволяющее мне дышать. Потому что, к сожалению, к невероятному количеству примечательных качеств моего незваного собеседника прибавлялось равнодушие к личному пространству дамы.
Однако он кивнул с фальшивой улыбкой, которая, по-моему, должна была показывать, что он точно знал, о чем я говорю, хотя был глуп, как полено.
– Не хотите ли вы поставить эту опасную вещь и заменить ее на пунш? Я случайно лично познакомился с хозяйкой этого дома, и ее пунш просто отменный, – сказал он с такой гордостью, словно приготовил его сам. Я только крепче сжала бокал.
– Это очень мило, – выдавила я сквозь зубы. – Но нет. У меня нет возможности спать завтра допоздна.
– Почему же? – удивленно воскликнул господин, и я с удовольствием обругала себя за то, что сейчас подкинула ему тему для разговора, хотя так отчаянно хотела от него избавиться. – Чем же занята такая молодая красивая дама, как вы, ранним утром? – тут же поинтересовался он, и я решила сменить тактику.
У меня не получится избавиться от него с помощью намеков, потому что он был слишком глупым, чтобы их заметить. Так что я пошла по пути беспощадной честности.
У мистера Рида, в конце концов, это получалось. Достаточно только вспомнить о том, что он избавился от двадцати четырех помощников за четыре месяца.
– Я работаю. – Я сказала это. Я женщина, которая работала.
Глаза мужчины заметно расширились от изумления.
– Это… ох. Но, мисс… – пробормотал он и, казалось, не в силах был придумать ответ.
Я надеялась, что он так сильно смутится, что попрощается и пойдет дальше. Но недооценила упорство мужчин, не благословленных божественной красотой и элегантностью. Он глубоко вдохнул, снова взял себя в руки и улыбнулся маленькой поросячьей улыбкой.
– Как грубо с моей стороны. Я даже не представился. Меня зовут… – начал он спокойным голосом, и мне очень хотелось, чтобы меня кто-нибудь спас. Конечно, я была самостоятельной молодой женщиной, остроумной и могла использовать слова как нож, но против наглости все же оставалась бессильной.
Мистер Рид тоже сначала застал меня врасплох, и этот господин действовал мне на нервы так сильно, что из-за громких мыслей я не могла придумать, как от него избавиться.
– Вы не против, если я похищу у вас эту молодую даму? – Шалтай-Болтай прервался прежде, чем успел представиться, и тонкая рука просунулась под мою.
– Ох, – удивленно произнес господин, я удивилась не меньше и повернула голову к своему спасителю.
Это была девушка ненамного старше меня. С темно-каштановыми волосами, бледной кожей и выше меня примерно на полголовы, хотя я входила в число более высоких дам. Бросающаяся в глаза худощавая фигура, овальное лицо и заостренный, как у мыши, нос. Ее глаза весело смотрели на лорда, которого она только что сбила с мысли, и на ее узких губах заиграла дерзкая улыбка.
Она быстро потащила меня за собой, и я чуть не разлила содовую, а мужчина отстал от нас на два шага.
– Позвольте вас сопроводить, – сказал он, несмотря на шум в комнате, и молодая женщина рядом со мной повернула голову, словно пьяная.
– Боже правый, нет! – воскликнула она и весело покосилась в мою сторону, пока мы убегали.
Я не сопротивлялась, и она отвела меня в соседнюю комнату, где собралось меньше народу, потому что было открыто окно, через которое поступал зимний воздух.
– Так лучше, не находишь? – Ее ледяные голубые глаза обрушились на меня, как ведро с холодной водой.
Она показала на два бордовых мягких стула, и я с облегчением села, аккуратно вытянув ноги, хотя из-за кринолина этого все равно никто не увидел бы. Я уже настоялась за сегодня.
– Это было поистине… – начала я, но была прервана женщиной, которая смотрела на меня, лукаво улыбаясь.
– Невероятно? Фантастически? Захватывающе? – предложила она ряд прилагательных, и ее уверенность в себе рассмешила меня.
– Вообще-то я хотела сказать «отвратительно», – пояснила я, и девушка мне так приторно улыбнулась, словно ей сделали комплимент.
– О-ох, – сказала она, – всегда пожалуйста.
И я снова засмеялась. Хотя девушка была грубой, непорядочной и противной, все же скрывалось что-то за злобным фасадом, что привлекало меня и делало ее очаровательной.
Моя мама бы ее возненавидела. И это была еще одна причина, по которой она мне понравилась.
– Элиза Хэммильтон. Всегда к вашим услугам, когда за бедной девушкой ухаживает толстый, лысый холостяк, – сказала она мне, и я прикрыла рот, словно сама сказала это. – Не удивляйся так, дорогая. Они все так думают. Я просто единственная, кто произносит это вслух, – бросила она, и я кивнула. Потому что тоже думала именно так.
– Анимант Крамб, – представилась я, чтобы не вдаваться в подробности, и Элиза Хэммильтон с радостью схватила меня за руку, свободную от стакана. Сэндвич я потеряла где-то по дороге.
– Какое необычное имя. Мне нравится, – призналась она, заставив меня покраснеть. Она снова отпустила мою руку и очень неэлегантно заправила прядь волос за ухо. – Должна признаться, я не совсем бескорыстно спасла тебя от мистера Свиное лицо, – сказала она, и я удивленно моргнула, потому что не понимала, чего она от меня хотела. – Я стояла неподалеку, когда ты сказала, что работаешь. И это, бесспорно, самое интересное, что кто-то мог сказать этим вечером в этой куче выряженных, богатых наглецов, – закончила она, и мне пришлось взять себя в руки, чтобы не покраснеть от такого грубого выражения.
– Спасибо, – вырвалось из меня и прозвучало гораздо спокойнее, чем я думала.
– Ты работаешь, чтобы заработать на жизнь? – спросила Элиза Хэммильтон, на что я скептически подняла брови.
– Нет, – призналась я, уже ожидая, что она будет разочарована, но ее глаза, напротив, засветились еще ярче.
– Значит, у твоего отца состояние, – это было утверждение, а не вопрос. Я предположила, что у Элизы дела обстоят совершенно иначе. Возможно, у ее отца немного денег. Мне стало интересно, как она тогда смогла получить приглашение на этот званый вечер.
– И почему же ты работаешь? – поинтересовалась она, и я почувствовала, что это поворотная точка в нашем разговоре, и что Элиза Хэммильтон хочет разгадать эту тайну.
– Потому что моя мама не выдала меня замуж, – не думая, ответила я, и глаза Элизы расширились, прежде чем она начала смеяться.
Несколько джентльменов и три леди возмущенно посмотрели на нас, и я была рада, что здесь меня никто не знал.
– Я знала. Мы похожи, – сказала Элиза и пальцами смахнула слезу с уголка глаза.
– Ты тоже работаешь? – спросила я, использовав вслед за ней более доверительную форму обращения, которую она мне предложила, но, похоже, считала само собой разумеющейся.
– Нет, – ответила она и ухмыльнулась. – Я учусь.
Это очень удивило меня. Я не встречала еще ни одной студентки, но, возможно, она будет такой же самоуверенной, как Элиза.
Женский университет существовал всего несколько лет, и он все еще боролся за государственное признание. Его средства были ограничены, предметы – немногочисленными, а репутации женщины-студентки уже было бы достаточно, чтобы меня отпугнуть.
– Это просто невероятно, – вырвалось у меня, и я восхитилась ею самой и ее смелостью.
– Вряд ли, – отмахнулась Элиза, делая вид, что в этом нет ничего особенного. Но крошечная улыбка в уголках ее рта выдала ее. – Университет маленький, и я даже не уверена, что, когда окончу его, получу настоящую степень.
– Тогда почему ты это делаешь? – настала моя очередь задавать вопросы, и Элиза весело рассмеялась.
– По той же причине, что и ты. Чтобы не стать женой сына торговца рыбой, – ответила она, чем подтвердила мою догадку: у ее родителей не было большого состояния. Моя мама никогда бы не выдала меня за сына торговца рыбой. По крайней мере, до тех пор, пока у нее был выбор, или я не представила его как любовь всей моей жизни.
Это вызвало у меня улыбку. Элиза оказалась достаточно разговорчива, чтобы многое мне рассказать, и я не чувствовала себя наглой, расспрашивая ее обо всем.
– Мне повезло, у меня есть покровительница, которая платит за мое обучение, – рассказала она, и я кивнула. – Но, к сожалению, она настаивает, чтобы я сопровождала ее на подобных мероприятиях. Я делаю это, но ненавижу. Особенно эти украшения. – Она слегка потянула за шляпку, которая крепилась к ее прическе, и щелкнула по длинным, ярким перьям. – Зачем они? Я что, попугай? – шутливо спросила она, и мы одновременно расхохотались, потому что это звучало просто абсурдно.
– Не знаю. Я отказываюсь надевать что-то подобное. Если бы моя тетя уговаривала меня на это, меня бы здесь не было, – сказала я более откровенно, чем обычно, но Элиза, похоже, не возражала.
Она усмехнулась и заинтересованно наклонилась ко мне.
– И что бы ты сейчас делала, будь у тебя выбор? – поинтересовалась она, и мне не потребовалось много времени на раздумья.
– Я бы сидела в своем кресле и читала.
– Так вот кто ты: домоседка, – отреагировала она, и, хотя это было прямолинейно, я не восприняла ее слова как оскорбление.
– А что бы сделала ты? – спросила я, и она приложила указательный палец к губам, чтобы немного подумать.
– Хм. Возможно, я бы пошла в паб, села бы со своими кузенами и рассказала, насколько я неженственна и что никогда не выйду замуж, – поделилась она.
– Так вот кто ты: пьянчужка, – прокомментировала я, скрывая улыбку, и Элиза хихикнула.
– Туше, – созналась она, делая глупое выражение лица. – Мне кажется, я сразу влюбилась в тебя, Анимант, – сказала она, очаровательно взглянув на меня и не воспринимая свои слова всерьез, и я внезапно обрадовалась, что не осталась одна дома.
