Леонид Алексеев
Вирсавия
Картина одиннадцатая
Осень. Сентябрь. Больница, где работает Виолетта – коридор и вход в больничную часовню.
Виолетта, Гедейко, призрак Сергея, Ангел, больные и призраки умерших больных.
По коридору больницы неспешно ходят больные. Между ними снуют призраки. Так же как Сергей носит моток провода через голову, призраки носят при себе причину смерти – сердца, мозги, кости и т.д.
Входит Гедейко и сталкивается в коридоре с Виолеттой.
Сергей встаёт между ними.
БОРИС. Вета!
ВИОЛЕТТА. Боря? Ты зачем здесь?
БОРИС. Вета, послушай!
ВИОЛЕТТА. Боря, я не могу сейчас. Очень много работы. Давай оставим до дома.
БОРИС. Веточка, я решил уйти…
ВИОЛЕТТА. Ты бросаешь меня? Бежишь после всего?..
БОРИС. Да что ты, родная, что ты! Ухожу из военкомата.
ВИОЛЕТТА. Господи! Борис! Нам и так тяжело, зачем этот спектакль? И что будешь делать?
БОРИС. Пойду в школу, военруком.
ВИОЛЕТТА. Ох, Борис… Час от часу, честное слово…
БОРИС. Прости меня. Извёлся я совсем. И быть всё время от тебя на вытянутую руку не могу больше.
ВИОЛЕТТА. Боря, перестань! А мне каково… Всё ты сам знаешь прекрасно. Или домой. Вечером поговорим, если захочешь.
Виолетта разворачивается и идёт в сторону часовни. Борис догоняет её. Сергей держится между ними.
БОРИС. Вета, нет. Идём в твой кабинет. Сей час же! Немедленно!
ВИОЛЕТТА. Борис, не сходи с ума!
БОРИС. Да вот же. Незачем далеко ходить. Идём сюда…
Борис отрывает дверь часовни, хватает Виолетту за руку, вталкивает внутрь, заходит следом и закрывает дверь изнутри. (Тут может измениться освещение.) Сергей пытается войти следом, но его останавливает Ангел.
АНГЕЛ. Не надо тебе туда, ты же знаешь.
СЕРГЕЙ. Я знаю, но они же там… сейчас…
АНГЕЛ. Без тебя есть, кому судить, ты же знаешь.
СЕРГЕЙ. Знаю, но там моя жена со своим новым… Или… Как его? Каким?
АНГЕЛ. Не знаешь, ни кто, ни что, а идёшь. Всем дадут имена и определения, ты же знаешь.
СЕРГЕЙ. Я знаю…
Из часовни слышатся стоны.
АНГЕЛ. Ни тебе, ни мне теперь не надо здесь оставаться, сам знаешь.
СЕРГЕЙ. Да, знаю…
АНГЕЛ. Иди со мной, я покажу тебе пути, и выходы, и входы.
Ангел обнимает Сергея за плечи и уводит его.
Картина двенадцатая
Осень.Октябрь. Саульск. Двор между малоэтажными домами.
Толя, Артём, Полина, Алдун, шпана.
Посередине двора турник. По одну сторону – стол, проводы Артёма в армию. По другую – кучкуется шпана во главе с Алдуном. Около турника стоит Толя. К нему подходит Артём.
АРТЁМ. Привет, Толян!
ТОЛЯ. Привет, Тём!
АРТЁМ. Приехал?
ТОЛЯ. Да, вчера.
АРТЁМ. Я завтра в армию ухожу.
ТОЛЯ. Поздравляю. А меня вот комиссовали.
АРТЁМ. Совсем?
ТОЛЯ. Совсем. Сердечная недостаточность, говорят.
АРТЁМ. Понимаю. Удобно.
ТОЛЯ. Тёмыч, ты чего? Что удобно?
АРТЁМ. Ой, Толян, давай не будем. Твоё дело.
За столом суета. Собирают и уносят посуду.
ОДИН ИЗ ГОСТЕЙ. Артём, иди, стол в дом занесём. Сейчас дождь будет.
АРТЁМ. (Толе.) Ладно, Толян, живи, как знаешь. Теперь у нас с тобой разные дорожки. Давай, пока.
ТОЛЯ. Тёмыч… Да…
Артём возвращается к гостям и помогает им нести стол. Гости и Артём уходят.
Со стороны шпаны входит Поля. Шпана оживляется, присвистывает и улюлюкает.
ТОЛЯ. Полина, привет!
ПОЛЯ. Здравствуй, Толя! Ты тоже к Артёму?
ТОЛЯ. Да. Нет. Мы с ним попрощались уже.
ПОЛЯ. Что ж он тебя в дом не позвал?
ТОЛЯ. Ну… Как… Понимаешь…
ПОЛЯ. Понимаю. Его.
ТОЛЯ. Поль, и ты туда же?
ПОЛЯ. А куда же ещё? Чего от тебя ждать? Друг ты или не друг, что у тебя завтра переменится? Кто за тебя примет решение?
ТОЛЯ. Я-то что могу сделать? Меня комиссовали по здоровью. Я что ли хотел этого?
ПОЛЯ. Ты не ты, а представилась возможность и воспользовался.
ТОЛЯ. Поль, нет, вообще… Ты же не знаешь… И Артём не знает…
ПОЛЯ. Конечно, всё шито-крыто.
ТОЛЯ. Да как так можно обвинять человека. Вот кажется вам, что так – и всё! Виноват, казнить!
ПОЛЯ. Ой, прям, казнить. Очень нужно. Твоя жизнь. Кому какое дело.
ТОЛЯ. И на том спасибо! А додумывать надо всегда плохое, да? Допустить, что я не виноват, конечно, нельзя? Что мне сделать, если такой диагноз? Я же сам этого не хотел.
ПОЛЯ. За твой диагноз сын директора хлебзовода в Москве служит.
ТОЛЯ. Чего?
ПОЛЯ. Ничего, Толенька, хорошо всё. Пора мне. Пока.
ТОЛЯ. Но мы ещё увидимся, Поля?
ПОЛЯ. Может. Я в понедельник уезжаю учиться.
Поля уходит. Толю обступает шпана.
АЛДУН. Что, солдатик, не так уж Полюшка-Поля и широка?
ТОЛЯ. Да пошёл ты.
АЛДУН. Сердитый! Ещё бы! С Абэвэгэдейкой-то в паханах можно дерзить.
Толя хочет уйти. Но ему преграждают путь. Толя отталкивает их.
ТОЛЯ. Дайте пройти.
Алдун хватает Толю за рукав и дёргает.
АЛДУН. Нехорошо маленьких обижать.
ТОЛЯ. Алдун, блин, отвяжись. Не обижаю я никого, не до вас мне теперь.
АЛДУН. А когда тебе было до нас? И вообще, кому «до нас»? А я тебя уважал. Думал, ты правильный мужик. Думал, может, вон они (показывает на шпану) за тобой потянутся и добьются чего-нибудь. Но нет… Всё как всегда… Всё куплено, всё продано. И душа идёт по бартеру. Даже морская.
ТОЛЯ. Что тебе надо, Алдун?
АЛДУН. Ты, фуфел тряпочный, тельняшечку-то снимай.
ТОЛЯ. Чего?
АЛДУН. Скидавай-скидавай! Или помочь?
ТОЛЯ. Да я тебе…
Толя бьёт Алдуна, но тот уворачивается и бьёт Толю кулаком в печень. Толя вскрикивает и сгибается.
АЛДУН. Много чести с тобой драться. (Шпане.) Налетай, братва!
Шпана набрасывается на Толю и избивает его. С него снимают куртку и срывают тельняшку.
АЛДУН. Ладно, хорош, не убейте. Он и так инвалид. Пошли отсюда.
Алдун и шпана уходят.
Толя некоторое время лежит, потом встаёт, отвязывает бельевую верёвку и вешается на турнике.
Картина тринадцатая
Весна. Май. Дом Багаевых.
Виолетта, Гедейко.
Виолетта и Борис сидят за столом. Виолетта беременная, с большим животом. Виолетта во всём чёрном, и волосы подвязаны чёрной косынкой.
БОРИС. Как ты себя чувствуешь, Веточка?
ВИОЛЕТТА. Я себя не чувствую. Чувствую только малыша.
БОРИС. Мне пора. Но если надо, я останусь.
ВИОЛЕТТА. Нет, не надо. Иди. Ты сегодня надолго?
БОРИС. Везу старшеклассников в часть, на полигон.
ВИОЛЕТТА. В ту самую?
БОРИС. Да. Постараюсь пораньше вернуться.
ВИОЛЕТТА. Постарайся, пожалуйста.
БОРИС. А если начнётся? Ты мне позвонишь?
ВИОЛЕТТА. Я в скорую позвоню. У нас в родильном уже знают. Ждут.
БОРИС. Хорошо. Давай вещи соберём, хочешь?
ВИОЛЕТТА. Я уже собрала.
БОРИС. Тогда я пойду.
ВИОЛЕТТА. Поцелуй меня.
Борис целует Виолетту.
БОРИС. Пока. Будь умницей. До вечера!
ВИОЛЕТТА. Хорошо. Буду. Пока!
Борис уходит.
Виолетта некоторое время сидит, потом набирает номер.
ВИОЛЕТТА. Алло! Приёмное? Это Гедейко. Да-да, я. Виолетта Аркадьевна. Присылайте машину.
Входят фельдшер и медбрат.
ФЕЛЬДШЕР. Здравствуйте, Виолетта Аркадьевна! Что, время пришло? (Медбрату.) Помоги!
Фельдшер и медбрат под руки уводят Виолетту.
Картина четырнадцатая
Весна. Май. Военная часть под Саульском.
Гедейко, старшеклассники.
Гедейко показывает ученикам, как обращаться с гранатой. Одновременно Виолетту в больнице готовят к родам. Слышны звяканье инструментов и удары сердца Виолетты.
БОРИС. Наступательная граната РГД-5. Учебная.
КТО-ТО ИЗ УЧЕНИКОВ. Интересно на боевую посмотреть.
БОРИС. Учебно-тренировочные – такие, как эта, имитируют боевые гранаты. Размер, форма и вес соответствуют настоящим. С виду отличается только цвет. Учебные – чёрные.
КТО-ТО ИЗ УЧЕНИКОВ. А как они – учебные – взрываются по-учебному?
БОРИС. Есть специальные учебно-имитационные гранаты. Они имитируют взрыв гранаты звуком и дымом. Посмотрим сегодня, если успеем. Итак, как применять. Выдёргиваем чеку. Но не зубами, как в кино. И не кое-как. А вставляем большой палец. Вот так. Раз! Чека снята. Спусковой рычаг не отпускаем. Дальше кидаем. Желательно в сторону противника, а не себе под ноги. Если рычаг отпустили, у вас три и семь десятых секунды плюс минус полсекунды, чтобы кинуть гранату. В боевой гранате вы услышите хлопок, и пойдёт дымок. В тренировочной этого не произойдёт.
Сердцебиение Виолетты учащается.
Борис отпускает рычаг. Раздаётся хлопок и появляется дым.
БОРИС. Ложись!
Борис прижимает гранату к себе, делает два шага в сторону от школьников и падает на землю. Гремит взрыв.
Сердцебиение Виолетты останавливается.
КТО-ТО ИЗ ВРАЧЕЙ. Остановка! Непрямой массаж сердца! Адреналин, один миллиграмм каждые три минуты!
Сердцебиение медленно восстанавливается.
КТО-ТО ИЗ ВРАЧЕЙ. Есть пульс.
Слышится плач новорожденного.
Занавес.
Операция «Бангладеш»
Комедия в двух действиях
Действующие лица
Юсенков Павел Сергеевич, 40 лет, владелец частного зоопарка.
Юсенков Павел, он же в молодости (24, 27, 28) лет.
Хаханян Татьяна Михайловна, 39 лет, риэлтор, жена генерала Большегородского.
Чукаленко Ирина Григорьевна, 39 года, педагог продлёнки в закрытой школе для детей олигархов в и членов правительства.
Мелкова Валентина Александровна, 36 лет, юрист. Ведёт дела крупных криминализированных бизнесменов.
Кирсанова Олеся Антоновна, 30 лет, зоотехник, влюблена в Юсенкова.
Марк Бедаш, 38 лет, капитан ФСБ, «Марик».
Георгий Сотников, 38 лет, капитан ФСБ, «Жорик».
Попец Антонина Макаровна, 54 года, проводница.
Кассир, девушка лет 25-и.
Красавчик, молодой человек лет 35-и.
Генерал ФСБ, 58 лет.
Большегородский Николай Иванович, 51 год, генерал-лейтенант, муж Татьяны Хаханян.
Газизов Фердинанд Гаязович, 45-50, начальник таможни.
Шпейло Евгений Петрович, 26 лет, секретарь комсомольской организации вуза.
Провожающие и люди в поезде, мальчик на перроне, два солдата/лейтенанта, собака, обезьяна.
Место действия: поезд «Москва – Самара».
Время действия: 2005 год, флэшбэки в 1989, 1993, 1994 и 2004 годы.
Действие первое
Картина первая
2005 год. Москва. Утро. Касса Казанского вокзала.
Павел, Олеся, Красавчик, Кассир.
Входят Павел и Олеся. Павел несёт дорожную сумку.
ПАВЕЛ. И не надо плакать. Мы с тобой не первые.
ОЛЕСЯ. Я не плачу.
ПАВЕЛ. Мы же понимаем. Ну, не срослось! Чему удивляться?
ОЛЕСЯ . Я не удивляюсь.
ПАВЕЛ. И не звони мне каждые пять минут. Чувствую себя подростком, честное слово.
ОЛЕСЯ. Я не звоню.
ПАВЕЛ. (Кассиру.) Один до Самары, будьте любезны. Купе. На сегодня.
КАССИР. Кончилась Самара.
ПАВЕЛ. Что ж такое?.. Посмотрите, девушка, может, завалялся билетик, а?
КАССИР. Где завалялся, в компьютере?
ПАВЕЛ. (Олесе.) Видишь, вот… Ну что ты смотришь?
ОЛЕСЯ. Я не смотрю.
ПАВЕЛ. И никто, конечно, не виноват.
ОЛЕСЯ. Я не виновата. Пойдём домой!
Входит Красавчик. Высокий, элегантный молодой человек. Двигается неспешно и грациозно.
КРАСАВЧИК. Простите, господа, могу я сдать билет.
ПАВЕЛ. А у вас до куда?
КРАСАВЧИК. Разве не по всем направлениям есть возврат?
ПАВЕЛ. Да нет… Вот касса…
КРАСАВЧИК. «Да нет». Обожаю этот язык. (Кассирше.) Мадемуазель, могу ли я сдать билет до Самары?
КАССИР. (Смущается и улыбается.) Ой… Конечно. Передумали ехать?
КРАСАВЧИК. Трудно расставаться со столицей, знаете ли. Пьянит дух свободы.
КАССИР. Понимаю. Можно ваш паспорт. (Павлу. Строго.) Мужчина! Вот тут… Сдаёт господин… Билет до Самары будете брать?
ПАВЕЛ. Буду-буду! Обязательно! Вот паспорт.
Красавчик забирает паспорт и откланивается.
КРАСАВЧИК. (Павлу.) Счастливого пути!
ПАВЕЛ. Да-да, спасибо! И вам… Счастливо оставаться! На свободе…
Красавчик выходит.
ПАВЕЛ. Прошу тебя, Лесенька, не надо прощаться…
ОЛЕСЯ. Я не прощаюсь.
ПАВЕЛ. … так мучительно долго! Леся, прости меня, прости! Иди домой, пожалуйста. Прощай! Прощай!
Павел выходит.
Картина вторая
2005 год. Москва. Утро. Перрон Казанского вокзала. Поезд «Москва – Самара».
Павел, Попец, Хаханян, Мелкова, Чукаленко, Марик, Жорик.
Павел подходит к проводнице и протягивает ей билет.
ПАВЕЛ. Здрасьте!
ПОПЕЦ. (Смотрит его билет.) Четвёртое купе. Шестнадцатое. Верх.
Павел заходит в вагон, находит купе, закидывает сумку на багажную полку, стелет постель и ложится.
К вагону подходит Татьяна Хаханян с чемоданом на колёсиках и сумкой через плечо.
ХАХАНЯН. Граждане, да Боже ж мой! Дайте женщине уехать!
Отдаёт билет Попец и обращается к мальчику – ребёнку кого-то из провожающих.
Мальчик, отойди от края! Свалишься под поезд, не дай Бог, отправление задержат.
ПОПЕЦ. Пятнадцатое. Низ. Четвёртое купе.
ХАХАНЯН. У вас бельё хоть сухое сегодня?
ПОПЕЦ. У меня сухое. Всегда. Спасибо за беспокойство!
ХАХАНЯН. Проверим!
Мальчик целится в Хаханян из водяного пистолета, стреляет, но попадает в Попец.
Хаханян заходит в купе и поднимает нижнюю полку. Придерживая её, поворачивается и недовольно смотрит на Павла. Потом берёт чемодан и пытается затолкнуть его в рундук.
ХАХАНЯН. Вот же ж мужик нынче! Пришёл, завалился – носки наружу, а ты хоть убейся!
Чемодан встаёт на место. Хаханян нарочно хлопает полкой. Павел вздрагивает, смотрит на Татьяну вполоборота, опять вздрагивает и ударяется головой.
ХАХАНЯН. Да я же не буквально…
Павел отворачивается и затихает.
К вагону подходит Валентина Мелкова, протягивает проводнице билет и читает её имя на бейдже.
МЕЛКОВА. Добрый день, Антонина Макаровна!
Проводница вопросительно смотрит на Валентину.
ПОПЕЦ. День добрый! Часто ездите?
МЕЛКОВА. Бывает. А поменяться можно будет, если что? Я доплачу.
ПОПЕЦ. Я узнаю, если хотите, есть ли свободные места, но…
МЕЛКОВА. Ой, а купе не у туалета? Если да, то я не буду меняться.
ПОПЕЦ. Четвёртое купе. Тринадцатое место, низ. Проходите, всё решим, и с туалетом, и с обменом.
МЕЛКОВА. Ой, спасибо вам, Антонина Макаровна. (Мальчику.) Мальчик, где твои родители? Детям запрещено находиться на перроне без присмотра.
Мелкова проходит в вагон и заходит в купе.
МЕЛКОВА. Салют попутчикам!
ХАХАНЯН. Храпите?
МЕЛКОВА. Только если надо.
ХАХАНЯН. (Кивает на Павла.) Хватит с нас солиста.
МЕЛКОВА. А что?.. (Показывает на Павла и утвердительно кивает.)
ХАХАНЯН. А что, нет? Все одинаковые.
К вагону подходит Ирина Чукаленко. Ставит сумки. Мельком читает имя на бейджике Попец.
ЧУКАЛЕНКО. Ой, Тонечка, испачкались. Доброе утро!
Принимается отряхивать юбку проводницы и размазывает грязь.
ПОПЕЦ. Женщина, билет давайте.
ЧУКАЛЕНКО. Да-да, вот.
Останавливает мальчика с водяным пистолетом и вытирает ему нос платком.
ПОПЕЦ. Четырнадцатое, верхнее место. Четвёртое купе.
Чукаленко входит в купе, застенчиво улыбаясь.
ЧУКАЛЕНКО. Доброе утро, соседи!
ХАХАНЯН. (Глядя на сумки Ирины.) Да уж, знатная коммуналочка подобралась.
МЕЛКОВА. Добрый день! Ставьте под мою полку, у меня нет вещей.
В одной из сумок Ирины лежит цветок. Ирина перекладывает его на стол.
ЧУКАЛЕНКО. Ой, спасибо! Меня Ира зовут.
МЕЛКОВА. Валя, очень приятно!
ХАХАНЯН. Татьяна.
В вагон заходят Марик и Жорик. Марик уверенно входит в купе Павла.
МАРИК. Приветы-приветы! Девчонки, какой приятный сюрприз! Вы из какого модельного агентства?
ХАХАНЯН. Всё равно хамство, пусть и прикрытое.
ЖОРИК. Марк, это не наше купе.
МАРИК. Я догадывался, Жора. Оно чересчур роскошно, чтобы стать нашим.
ЖОРИК (Ирине.) Георгий. (Марику.) Идём, наше следующее.
МАРИК. Дамы, ваше счастье живёт по соседству. Скоро увидимся.
Разворачивается, и перед его лицом оказывается носок Павла.
Опа! Как всегда, у кого есть, тому не надо.
Марик и Жорик заходят в соседнее купе.
Хаханян берёт со стола цветок, потом пластиковую вазочку и тычет ею Павла в ягодицу.
ХАХАНЯН. Молодой человек! Помогите уже дамам! Сходите за водой!
Павел молча спускается, стараясь держаться спиной к женщинам, и выходит из купе.
Картина третья
2005 года. Поезд.
Марик, Жорик, Хаханян, Чукаленко, Мелкова, Павел.
Марик выглядывает из купе в коридор, выходит и жестом велит Жорику следовать за ним.
МАРИК. (Женщинам.) А что, девчонки, ехать ещё долго. Так и будем скучать?
ХАХАНЯН. Мы с мальчишками по поездам не знакомимся.
МАРИК. Чудесно! Мы останемся безымянными столько, сколько вам будет угодно. Прекрасные незнакомки, тайны, интриги – такая романтика не может не волновать.
ХАХАНЯН. (С трудом сдерживает улыбку.) Нахал какой…
МАРИК. Но, просто чтобы было проще обращаться к незнакомцам, я – Марик, он (показывает на Жорика…)
ЧУКАЛЕНКО. Георгий. Я помню. Я – Ирина. (Встречает грозный взгляд Хаханян). Григорьевна.
МАРИК. Точно! Можно Жорик.
ЖОРИК. Марик, ну что ты, какой Жорик?
Марик видит Павла, стоящего за спиной Жорика, и понимает, что Павел и есть мужчина из купе, где едут женщины.
МАРИК. Простите, сэр!
Павел хочет протиснуться мимо Жорика.
ЖОРИК. Любезный, ну… Тут очередь.
МЕЛКОВА. Если что, меня зовут Валентина. Мальчики плохо себя вести не будут?
МАРИК. После первой коньячку всё станет ясно.
МЕЛКОВА. Я юрист. И не без связей. Так что быстро управу найдём…
МАРИК. Уверяю вас, ваша честь, после второй никто не уйдёт от ответственности.
ЧУКАЛЕНКО. Ой, у меня же курочка есть и котлетки, и пирожки. (Опять встречает грозный взгляд Хаханян.) С картошкой… и грибами… Без яиц.
МАРИК. Вот и сложился пасьянс, девочки. Я мухой в ресторан…
ХАХАНЯН. Мухой! У нас один вон за водой ушёл и… как в воду канул.
ПАВЕЛ. Я здесь! Здесь. Вот ваша вода.
Женщины одновременно настораживаются и поворачиваются на голос Павла.
МАРИК. (Наклоняется к Хаханян и берёт её руку.) Мадам… А…
ХАХАНЯН. (Убирает руку.) Татьяна мы.
МАРИК. Мадам Татьяна, не успеете цветок поставить в вазу, как я вновь у ваших ног.
Марик останавливается лицом к лицу с Павлом.
А вас как величать, сэр?
ПАВЕЛ. Что ещё за «сэр»? (Видит, что Жорик смотрит на него с пренебрежением.) Павлом меня зовут.
МАРИК. Меня Марком звать.
ЖОРИК. Я по-прежнему Жора.
МАРИК. Павел, давай тут… по-хозяйски… организуй. Жорик тебе в помощь. А я туда-сюда слетаю. Посидим, отметим… Девчонки – класс.
ПАВЕЛ. Не люблю я эти дорожные посиделки с незнакомцами.
МАРИК. Ещё один! Вон Татьяна то же самое говорит. У вас с ней много общего. А? Я бы на твоем месте присмотрелся.
ЖОРИК. Марк, иди, раз вызвался.
МАРИК. Вообще, надо было тебя послать.
ЖОРИК. Хватит уже… Остановись.
МАРИК. Веселье только начинается, Жора. Давай! За старшего.
Марик уходит.
ПАВЕЛ. (Строго.) Посторонитесь! Жора!
Павел входит в купе.
ХАХАНЯН. Павел?
ЧУКАЛЕНКО. Паша?
МЕЛКОВА. Павлик?
ХАХАНЯН. Жорик, вы идите пока в своё купе.
ЧУКАЛЕНКО. Да, Жорочка, мы всё приготовим и позовём вас.
Жорик мнётся и уходит в своё купе. Садится у двери и то и дело выглядывает в проход.
ХАХАНЯН. Знакомьтесь! Павел Юсенков.
ЧУКАЛЕНКО. Да мы уж знакомы.
МЕЛКОВА. И, к несчастью, довольно близко.
ХАХАНЯН. Подождите, так вы что, девочки, тоже пострадали от этого чудища?
Хаханян, Чукаленко и Мелкова встают и идут на Павла. Павел отступает и они все выходят на авансцену. (Занавес за ними закрывается.)
ПАВЕЛ. Я всё понимаю… Хотел избежать этих разговоров, но…
ХАХАНЯН. Опять, Павел, ты хотел чего-то избежать. Ты от себя-то ещё не сбежал?
ПАВЕЛ. Таня… Послушайте!
ЧУКАЛЕНКО. Паша, ты напуган? Что случилось?
ПАВЕЛ. Ира, я и хочу рассказать.
МЕЛКОВА. Признавайся, Павлик, что ты натворил. Не прячься и не отпирайся. Чистосердечное – сам знаешь.
ПАВЕЛ. Валя, эти парни что-то замышляют против одной из вас. И против меня заодно.
ХАХАНЯН. С чего ты взял? Приснилось?
ПАВЕЛ. Я слышал разговор этого… Марика. Я воду набирал, а он искал, где лучше связь, и встал прямо перед дверью… ну… в туалет.
ЧУКАЛЕНКО. И о чём он говорил?
ПАВЕЛ. Говорил, что, мол, ОНА едет в соседнем купе и, если что, мы её скинем с поезда.
ЧУКАЛЕНКО. Господи! Надо же!
МЕЛКОВА. Уголовники.
ХАХАНЯН. Так про кого говорил-то?
ПАВЕЛ. Вот я и не знаю.
ХАХАНЯН. А ты при чём? Про тебя, что сказал?
ПАВЕЛ. Да там… Что едет тоже… Какой-то…
МЕЛКОВА. Точнее, Паш. Какой-то кто?
ХАХАНЯН. Замямлил. Колись давай!
МЕЛКОВА. О, ничего лексикон!
ПАВЕЛ. Ну, лохом меня назвал. Довольны?
ХАХАНЯН. Хм, быстра они тебя раскусили.
МЕЛКОВА. И чего же они хотят?
ПАВЕЛ. Больше ничего я не понял.
ХАХАНЯН. Ладно, влипли. Сейчас придут, будем раскручивать их на правду.
ЧУКАЛЕНКО. Да, накормим, напоим, мужчины в тепле долго не сопротивляются.
ПАВЕЛ. Не знаю, от меня-то им что нужно. Бизнес у меня небольшой, не криминальный.
ХАХАНЯН. Значит, Пашка, ты заделался-таки купцом?
Картина четвёртая
1989 год. Вузовский комитет комсомола.
Секретарь комсомольской организации вуза, молодые Павел и Татьяна, современные Юсенков, Хаханян, Чукаленко, Мелкова.
На стене портрет М.С.Горбачёва. Секретарь стоит у шкафа, держит на вытянутой руке плечики и рассматривает джинсовый костюм. Вбегает Татьяна.
ТАТЬЯНА. Евгений Петрович, давайте в этом году строй отряд соберём.
Секретарь вешает костюм в шкаф.
СЕКРЕТАРЬ. И тебе, Татьяна, доброго дня.
ТАТЬЯНА. Здрасьте-здрасьте, Евгений Петрович!
СЕКРЕТАРЬ. А зачем?
ТАТЬЯНА. Что зачем?
СЕКРЕТАРЬ. Зачем отряд? Он кому-то нужен?
ТАТЬЯНА. А что, нет?
СЕКРЕТАРЬ. Так, вопросов задано предостаточно, пора перейти к ответам.
ТАТЬЯНА. Почему в этом году опять не будет стройотряда? Я не понимаю!
СЕКРЕТАРЬ. Опять вопрос. Хорошо. Ты что строить собралась? Всё разваливается кругом.
ТАТЬЯНА. Так и надо сейчас строить. Остановить развал. По-моему, логично.
СЕКРЕТАРЬ. По-твоему, да. Не поспоришь.
ТАТЬЯНА. А что? Разве не наша задача помогать стране в трудное время?
СЕКРЕТАРЬ. Наша. И зарплата – тоже наша задача. Ты бойцам платить будешь?
ТАТЬЯНА. Зарплату? Ну…
СЕКРЕТАРЬ. Да, есть такой архаизм. Забыла?
ТАТЬЯНА. А как же во время войны? Родину же идут спасать не потому, что зарплата…
СЕКРЕТАРЬ. Сильная аргументация. И сколько вас таких?
ТАТЬЯНА. Ды… Я не спрашивала пока.
СЕКРЕТАРЬ. Ясно. Цели у нас, Таня, теперь не такие высокие. Народ всё ближе к земле держится. Орлы мутируют в хомячков. Основная задача – найти, чего погрызть. Заработай сначала, после и спасай Родину, если она позволит.
Входит Павел с сумкой «мечта оккупанта».
А отряд мы собрали. Вот – Павел. Ты ж его знаешь. Комсомольский челночный отряд. Прям как у американцев. Шаттл. Только у них «спейс», а у нас – «рейс». Но принцип тот же – туда-сюда.
ПАВЕЛ. Танюшка, привет. Я приехал.
ТАТЬЯНА. Привет. Я волновалась, между прочим.
ПАВЕЛ. Нормально сгоняли. Потрясли нас маленько на границе, но ничего, мы уже привычные.
ТАТЬЯНА. Это-то и страшно.
СЕКРЕТАРЬ. Татьяна предлагает стройотряд организовать летом.
ПАВЕЛ. Да? Свежая мысль. А строить чего?
СЕКРЕТАРЬ. Этого она ещё не придумала. Что можно построить за лето в одиночку.
ТАТЬЯНА. Почему в одиночку-то? Наверняка найдутся ещё сознательные комсомольцы. И у нас на потоке, и у Павла в аспирантуре.
ПАВЕЛ. Ой, днём с огнём не сыщешь этих аспирантов. Зачем тебе это вообще надо? У тебя диплом в этом году. Закончишь, отец тебе с работой поможет…
ТАТЬЯНА. При чём тут папа?! Диплом я и на следующий год могу… Сейчас такое время, каждый должен поддержать страну по мере сил.
СЕКРЕТАРЬ. Таня, хорошо целишься, только не в ту сторону стреляешь. Нам сейчас вполне по силам коммерческий ларёк открыть.
ТАТЬЯНА. Что?!
СЕКРЕТАРЬ. Да, четвёртый. Как раз ищу бойкую продавщицу, пойдёшь?
ТАТЬЯНА. Так, всё…
ПАВЕЛ. Танюш…
ТАТЬЯНА. Дома поговорим, Павлик!
Татьяна уходит.
МЕЛКОВА. Наивная идейная девушка.
ХАХАНЯН. Сейчас любая идея, кроме пожрать, считается наивностью.
ЧУКАЛЕНКО. Характерище!
ЮСЕНКОВ. Это-то и пугало. Из рассказа и половины не видно.
ХАХАНЯН. (Пренебрежительно.) Ой, какой пужливый.
