Леони Вебер
Идеальные
Наказание
На третьей неделе запоя Даша не вернулась домой. Светлана и Виктор, несмотря на свой разговор, пока ничего не предприняли, наверное, потому что Даша приходила пьяной среди ночи и почти весь день они ее просто не видели. В голове у Кристины появилась мысль, что, может, вспомнить «старые методы» им нелегко, но она быстро ее прогнала. Надеяться на их внутреннюю доброту так же глупо, как и несколько месяцев назад считать, что семья поговорит о смерти Игоря.
Той ночью Кристина проснулась и поняла, что что-то не так. Она вытащила беруши, которыми отгораживалась от звуков пьяной сестры по ночам и прислушалась. Не было признаков присутствия Даши в комнате. Кристина посветила мобильником на соседнюю кровать. Пусто. Она вспомнила кабак, пьяных мужиков и не могла уснуть весь остаток ночи. Под утро Кристина все же задремала, но проснувшись, поняла, что Даша так и не вернулась.
Они с Ариной поплелись в кухню, где семья ставила завтрак на стол.
– Даша не пришла ночевать, – сообщила Кристина.
– Мы поняли, – сухо ответила Светлана. – Будем ждать.
Кристина пожала плечами, удивленная. Насколько она знала, это впервые, когда Даша ушла из дому на ночь. Когда такое сделала Кристина, все было наплевать, но это же Даша. Неужели они уже разлюбили ее? Ей, конечно, восемнадцать, и она может делать, что хочет, но обычно родственников это не волновало.
Позавтракав, родители собрались уходить на работу. У Арины вчера случился приступ острого гастрита, и по этому поводу мама разрешила Кристине не пойти в школу, чтобы следить за самочувствием сестры и кормить ее мерзким киселем, который сама она ни за что не съест.
Они уже были у порога, когда позвонил домашний телефон. Трубку взяла Татьяна.
– Это из больницы, – она передала телефон Светлане.
Люберецкие – младшие застыли, у здоровой Кристины почему-то скрутило в желудке. В квартире резко стало тихо.
Светлана положила трубку.
– Ну, что там с Дашей? – Татьяна все-таки умела скрывать радость.
– Ее нашли на улице. Добрые люди вызвали скорую. Она протрезвела под капельницей и теперь нужно ее забрать.
– Я поеду на метро, а ты бери машину и отправляйся туда, – сказал Виктор.
– Хорошо. Она во взрослой больнице, это недалеко, – супруги вышли из квартиры, Татьяна за ними.
– Повезло ей. Люди не поняли, что она пьяна, подумали, что такой молоденькой и красивой девушке просто плохо. А то так бы и лежала на холодной земле ночью, – сказала она теперь уже с улыбкой. Потом глянула на дочерей с какой-то очень странной нежностью. – Не скучайте, девочки.
Дверь закрылась.
– Мама что, уже по утрам эту водку пьет? Такая счастливая… – Арина повернулась к сестре.
– Да нет, тут дело не в этом, – Кристина почесала голову.
Светлана привезла Дашу через час. Она завела ее в квартиру и тут же ушла. Кристина разогревала кисель и из кухни увидела, как Даша дрожащей рукой пытается открыть дверь ванной. Выглядела она ужасно. Грязные волосы, потрескавшиеся губы, отмороженный взгляд.
Ну и ну.
Вечером Кристина сидела с Ариной в детской. Даша ела в кухне, в гостиной взрослые уткнулись в компьютер и телевизор. Девочки делали уроки. Даша вошла в комнату, села на кровать и включила мобильный.
– Даша, а мама сказала, что ты на дне, – простодушно выпалила Арина.
Даша медленно подняла голову. Кристина кашлянула.
– Арина, ты ошиблась. Мама сказала, что в беде, а не на дне.
– Нет! – Арина хлопнула рукой по бедру. – Я сидела с ними в гостиной перед ужином и спросила у мамы, что такое с Дашей, а она сказала, что Даша на дне. Это даже тетя Света и дядя Витя услышали.
Кристина закрыла глаза. Она прекрасно понимала, что Арина действительно говорит все, как услышала, и что она ребенок, но не могла не разозлиться на нее за эту простоту. Девушка старалась не ловить взгляд Даши и думала, что сказать, но та ушла из комнаты раньше, чем Кристине что-либо пришло в голову.
– Она расстроилась? Я же просто хотела помочь, – простонала Арина.
Кристина мягко улыбнулась и начала лекцию о тактичности и вежливости.
Разрешив Арине немного почитать свою взрослую книгу, Кристина выловила момент, когда мама одна в гостиной и вышла к ней.
– Мама, зачем ты сказала на всю семью, что Даша на дне?
– Господи, как ты меня достала! Каждый день зачем да почему! Отвали от меня! Сразу тебе говорю, я не буду обсуждать весь этот бред, – мама в ярости стукнула по пробелу на клавиатуре.
– Мама, это обидно и тупо. Вместо того чтобы узнать, что заставляет Дашу так себя вести, или хотя бы помочь ей выздороветь, вы ее в угол загоняете.
– Я тут причем? Я не ее родитель.
– Это понятно, но ты можешь просто промолчать, а не подливать масла в огонь.
– Знаешь, Кристина, по-моему, ты возомнила себя здесь самой умной. Это не так. Ты не имеешь права мне указывать, потому что ты никто. Я буду смеяться, подливать масла в огонь, а может, и не буду. Это не твое дело. О себе заботься. Пошла вон!
– Блин, да что с вами не так? Почему вы себя так странно ведете? – воскликнула Кристина.
– Не страннее психички.
Неожиданно из спальни вышла Светлана.
Черт возьми. Я думала, она в кухне с дядей Витей. Что, весь наш разговор слышала?
Кристина перевела взгляд на маму и поняла, что ей доставил удовольствие тот факт, что Светлана все слышала, несмотря на то, что она терпеть не могла, когда дочь ей перечила и не покорялась на людях. Татьяна вышла из комнаты.
Светлана угрожающе пошла на Кристину.
– Значит, ты считаешь, что Даша – алкоголик?
– Вообще-то, я ее защищала от маминых нападок, – Кристина с подозрением глянула на женщину.
– Почему она пьет? – Светлана приперла девушку к стенке.
– Я не знаю.
– Да? А мне в процессе единичных обсуждений этой проблемы показалось, что ты намекаешь на то, что у Даши проблемы. И так рьяно ее защищаешь, как будто чувствуешь близость в ваших чувствах. Не поделишься? Я же ее мать.
Кристине очень хотелось поделиться, но она поборола этот приступ доверия, вспомнив диалог супругов после того самого обсуждения проблемы. Она знала, что ничем хорошим все это не кончится.
– Нет, я не знаю. А если бы знала, то не сказала бы. Я слышала, как вы с дядей Витей собирались вспомнить прежнее воспитание. Ваша дочь превращается в алкоголика, а вы даже не задумываетесь, что это может быть результатом того, что вы с ней делали, – Кристина так сильно старалась сохранить тайну Дашиных проблем, что сама не заметила, как сказала то, чего не стоило произносить.
Светлана была в ярости, девушка видела это по ее сжатым губам, искрам в глазах. Она схватила Кристину за руку и сильно сжала.
– Не заходи далеко, дорогая психичка. Или действительно считаешь себя самой умной? Я тебя огорчу, твоя мать права, это не так, ты никто. Никогда при мне не произноси ничего подобного. И не смей называть Дашу алкоголиком, потому что это не так. Твоя радость продлится не долго, она снова станет лучшей, а ты как была ничтожеством, так и останешься.
– Я-то как раз не радуюсь, – сказала Кристина с натиском. Светлана сдавила руку сильнее.
– Следи за языком, иначе синяки от мамы раем покажутся.
Кристина перевела взгляд на руки. Впервые в жизни Светлана дотронулась до нее, до этого она только говорила. Женщина тоже посмотрела вниз и отпустила запястье девушки. Кристине было больно, но она не показывала этого. Светлана усмехнулась и ушла.
Через несколько дней, в воскресенье, Даша ушла с утра, и среди бела дня вернулась в стельку и завалилась спать. Кристина видела, что нервы Светланы на пределе, но решила, что она ничего не сделает Даше, ведь весь вечер все члены семьи будут дома. Они вообще все время были дома, словно Татьяна специально делала все, чтобы своими глазами видеть проблемную Дашу.
Вечером протрезвевшая Даша ходила в халате по детской в поисках более-менее чистой одежды, чтобы через час опять уйти. Тут в комнату тихо вошли родители. Они заперли дверь.
– Что? – Даша с ужасом глянула на них.
– Даша, так больше не может продолжаться, – лицемерно мягко сказала мама.
– Ты не понимаешь слов, а значит, у нас нет другого выхода, – вторил ей папа.
– Нет! – Даша вскочила со стула, но мама с проворностью юной спортсменки бросилась на нее и повалила на кровать.
– Зажми ей рот! – скомандовала она мужу, и тот послушался прежде, чем Даша успела что-то крикнуть.
– Ты считаешь, что мы не проучим тебя, пока дома Люберецкие, но лучше потерпеть этот позор один раз сейчас, чем каждый день твои выходки. Они нам больше не помеха. Тем более что все пройдет тихо. Мы тут просто разговариваем, – мама сняла с зеркала первое, что попалось под руку – фен.
– Позор того, что вы меня бьете? – Виктор на секунду отнял руку ото рта, пока Светлана переворачивала дочь, и Даша успела это произнести.
– Позор того, во что ты превратилась. В отродье хуже Таниной Кристины, – произнесла мама.
Виктор снова зажал Даше рот, а другой рукой удерживал ее. Даша принялась дергаться, но мама нанесла первый удар проводом от фена. Потом второй, третий. Она быстро разошлась и била без паузы по ногам, спине, ягодицам, попадала по животу, если дочь все же пыталась перевернуться. Она била спокойно, размеренно, не истерично, как Татьяна, а так, словно сам процесс для нее сплошное удовольствие. Халат задрался, провод хлестал по живому. От боли Даша быстро перестала сопротивляться. Она лежала и беззвучно кричала в папину руку.
Через пять минут Даша перестала вообще что-либо чувствовать.
– Света, я думаю, она уже поняла, – спокойно сказал папа.
Мама наклонилась к Даше и прошептала:
– Тихо, так, чтобы не на всю квартиру, скажи.
Папа разжал ей рот.
– Я поняла, – голос почти сел. – Я не буду пить и вас позорить.
– А университет? Ты что, считаешь, что мы тебе тут мозги вставляем только на счет выпивки? Половина этих пяти минут за твою идею бросить учебу.
– Мама, но я ненавижу экономику. И никогда не любила. Вы меня заставили. Я хочу быть поваром, – с каждой фразой голос Даши креп.
Папа снова закрыл рот, а мама нанесла еще с десяток ударов шнуром.
– Ты не посмеешь его бросить! Никогда не посмеешь что-то такое сделать! Мы не простим тебе этого. Это сломает мне жизнь. Сволочь.
– Но ты же хотела знать, что со мной такое, почему я пью? Теперь знаешь. Почему бы не оставить меня в покое и не дать мне право самой выбрать? – прошептала Даша, когда папа отнял руку ото рта.
– Потому что так надо! Надо и все! Ты не проживешь без нас, без наших денег и поддержки, чтобы там себе не выдумала. Ты никогда не могла ничего, это мы сделали тебя нормальной. Ты должна нам. И все, что от тебя требуется – просто не позорить нас. Посмотри на Кристину, как страдает ее бедная мать, ты хочешь того же нам? Хочешь, чтобы нам было стыдно смотреть в глаза Тане, у которой даже ее дочь на фоне тебя лучше выглядит?
Даша не ответила, а потому процедура с зажатием рта и ударами прошла еще две минуты. Потом мама снова наклонилась к дочери:
– Скажи!
И Даша покорилась.
– Ладно. Простите меня, мне жаль. Я все исправлю, снова пойду на учебу, закрою сессию на отлично. Я немного пропустила. Я все исправлю, не надо больше, прошу. Хватит. Простите.
– Хорошо, поверим тебе на слово, – мама бросила фен в сторону. – Но помни: еще один промах и мы никогда тебя не простим. Скотина такая.
Супруги вышли из детской. Татьяна и девочки смотрели телевизор. Увидев Светлану и Виктора, женщина встала и пошла в кухню. Разболтанная дверь детской приоткрылась, и Татьяна заглянула туда по пути.
Кристину насторожил странный вид семьи. Светлана была спокойна внешне, но изнутри будто светилась энергией, ее губы расползлись в той жуткой улыбке, с которой она говорила что-то обидное племяннице. Виктор шел рядом как всегда без эмоций, пассивный. Кристина пошла вслед за мамой. За ней на цыпочках побежала Арина. Они остановились у своей комнаты и осторожно заглянули внутрь.
Даша лежала на животе на кровати. Глаза у нее были закрыты, и Кристине подумалось, не спит ли она. Но потом сестры заметили задравшийся халат. Вся спина и ноги были красными, с кровью от лопнувшей в некоторых местах кожи. Кристина резко откинулась назад и прижалась к стене. Она взглянула на Арину. Та зажала рот рукой и побежала в ванную.
Кристина зашла на кухню. Мама пила чай.
– Арину опять тошнит? – спросила она.
– Да.
– Надо все-таки сделать эту гастроскопию. Есть клиника, где за деньги делают под наркозом. Запишу Арину на неделе. Вдруг у нее гастрит или того хуже.
Кристина не отвечала, исподлобья глядя на маму. Она была такой веселой, такой радостной, но девушка могла поклясться, что мама не пила сегодня. Она вообще перестала это делать с начала запоя Даши. Девушка заметила, что тяжело дышит через приоткрытый рот. Она облизнула пересохшие губы, кивнула и ушла.
Два дня Даша провела в постели, притворяясь больной. Татьяна все эти дни была невероятно энергичной, а Светлана и Виктор пропадали на работе.
На третий день Кристина вернулась домой со школы. Она кинула сумку в прихожей и зашла в детскую. Тут же ее сбил с ног сильный удар.
Даша схватила ее за плечи и прижала к стене.
– Я тебя ненавижу, сволочь!
– Даша, успокойся! Что такое? – Кристина никогда не боялась сестры, хотя они и часто дрались. Но теперь ей было страшно смотреть Даше в глаза. Они опустели, в них не было ничего.
– Ты рассказала им про университет! Я знаю, не отрицай. Я списывалась с Асей, и она мне призналась в вашей встрече.
– Ладно, хорошо, – Кристина подняла руки. – Я действительно увиделась с Асей и все узнала. Но я ничего не говорила тете Свете, клянусь. Да, она спрашивала, но я не сказала. А больше никто не знает.
– Знала только Ася. И только тебе она рассказала. Я тебе не верю. Тварь. Сука. Ненавижу тебя.
– Даш, я не тупая. Я знаю, что значит универ для твоих родителей, знаю, как они к этому отнесутся. Я не сказала бы.
– Ненавижу тебя! – Даша уже перестала слушать сестру. Она хотела найти виноватого, и она его нашла. – Знаешь, что они со мной сделали? Знаешь, все знают, как бы они не старались скрыть. Сначала она била меня за выпивку. А за универ била сильнее, я чувствовала. У меня будут шрамы на спине. Ненавижу тебя! Я заставлю тебя почувствовать то, что чувствовала я. Потому что это твоя вина!
– Даша, клянусь, это не я! – закричала Кристина, но Даша уже замахнулась проводом от плойки. – Не надо! Мама бьет меня все время, я знаю, что ты чувствуешь!
Кристина вытерпела несколько ударов. Она не дала сестре сдачи, потому что знала, что попадет по больному, в прямом смысле, месту. Даша швырнула в нее плойку и ушла. Кристина видела, что она все еще двигается с трудом. Девушка стукнула кулаком по полу.
Когда Арина вернулась с рисования, Кристина усадила ее перед собой.
– Это ты рассказала тете Свете про Дашу и университет?
– Нет! – Арина замотала головой, то ли отрицательно отвечая, то ли не веря, что ее раскрыли.
– Арина, скажи правду. Даша подумала, что это я.
Арина свела брови домиком и потерла глаз.
– Это было перед тем, как тетя Света сделала Даше кровавую спину. Дядя Витя пришел ко мне, сказал, что хочет помочь Даше, что она в беде. Он всегда такой добрый.
– Ты ему рассказала?
– Да. Но он не смог помочь. Я плохо поступила? Из-за меня они побили Дашу? Я думала, дяде Вите можно верить.
– Ну, нет, они побили Дашу из-за другого. Даже если бы ты ничего не сказала, они бы все равно так сделали. Но в следующий раз не верь ему. Лучше молчи.
– Хорошо. Но кому тогда можно верить?
– Никому. То есть мне можно, – неуверенно сказала Кристина.
– Жаль, что никому больше нельзя. Это как-то неправильно. Мне такое не нравится. А тебе Даша что-то сделала?
– Нет, просто сказала, что очень зла на меня.
Арина грустно кивнула.
В ванной Кристина глянула на несколько синяков на спине и ребрах. Ерунда, мама сильнее била. Но на душе было паршиво.
В три часа ночи под дверью в подъезд Даша допила остатки водки из литровой бутылки.
Истина
Этим утром Щербак – Люберецкие проснулись и осознали, что уже скоро месяц, как Даша пьет без остановки. Последнюю неделю она почти не появлялась дома, забегая только по ночам, или когда родители на работе. Никто не знал, где она проводит время, но когда она появлялась, было понятно, что не в хороших местах. Она почти не мылась и не меняла одежду, от нее все время пахло спиртным. Урок Светланы и Виктора, к их удивлению, не помог.
Кристина сидела в детской и слушала тиканье часов. Она специально притворилась, что у нее опять болит горло, чтобы мама повела Арину на рисование сама и оставила ее наедине с Виктором. Светлана теперь работала даже по выходным. Можно было бы подумать, что так она заглушает тревогу о дочери, но все понимали, что ей стыдно перед Татьяной и другими за такой позор Даши.
Часы пробили четыре, и Кристина пошла в спальню, где Виктор что-то читал.
Самой интересно, зачем я это делаю. Я же знаю, какой он. Он мучил Дашу вместе с тетей Светой, он обманом выведал у Арины Дашину тайну. Почему я надеюсь на его помощь, когда он уже подвел?
– Дядя Витя, нам надо поговорить, – Кристина решительно вошла в комнату и стала над кроватью.
– Хорошо, – Виктор напрягся. Он никогда не говорил с племянницей, они просто жили рядом.
– Я знаю, что уже поздновато, но ты должен помочь Даше.
– Нет, – Виктор встал. – Кристина, давай не будем, пожалуйста.
– Ты же ее отец! Ты что, не понимаешь, в какой она дыре?
– Понимаю. Но я ничего не могу сделать.
– Ты старше ее, ты ее родитель, у тебя деньги, возможности, еще что-то, я не знаю. Как ты не можешь ничего сделать? Просто не хочешь, да?
– Кристина, я не хочу говорить об этом. Пожалуйста, уходи, мне надо работать, – Виктор отвернулся.
– Но твои родители были алкоголиками! Неужели тебе не больно видеть свою дочь такой? Ты же алкоголь на дух не переносишь, – Кристина выпалила решающий аргумент, тот, который и подстегнул ее пойти к дяде.
– Кристина, ты ничего не понимаешь!
– Конечно, я же тупая, как сказала бы тетя Света. Да, ты прав, я не понимаю, почему тебе плевать.
– Потому что я ничего не чувствую! – Виктор повернулся к ней и закричал. – Все свое детство я пытался помочь родителям, но у меня ничего не выходило. Я обращался за помощью к друзьям семьи, к другим взрослым, но каждый раз слышал одно и то же: они старше, они мудрее, у них сложная жизнь, не мешай им отдыхать и справляться, эгоист ты маленький. Никто не знал, что у нас на самом деле происходит. Не рюмочка в неделю, как все считали. Мне никто не верил. Меня били, на меня плевали. В двенадцать лет они сказали мне, что я мешаю им пить, и отдали в интернат. Через четыре года я вернулся, и мне уже было все равно. Я устал. Я будто одичал.
– Поэтому ты женился на женщине, которая всем командует? – спросила Кристина.
– Я хотел, чтобы было равноправие. Ну, не мужчина глава семьи, а все равны, – промямлил Виктор. – Когда они напивались, мой отец бил мать, кричал, что он тут всем заправляет, он имеет право всех бить. Я такого не хотел.
– Знаешь, мне кажется, равноправие – это что-то нормальное, а не позволять и самому принимать участие в издевательствах над дочерью, а теперь смотреть, как она себя губит. Послушай, я пришла к тебе, потому что на фоне тети Светы и мамы ты выглядел адекватнее, но теперь понимаю, что ты такой же, как и они, – Кристина глянула на него с болью и презрением.
– Ты права. Мне плевать. Я не смог выздороветь, понимаешь? Я так устал тогда, в детстве, что не смог поправиться. Я ничего не чувствую уже много лет. Разве что когда родители умерли, мне было больно. Больно, что так и не смог их спасти, что их таки погубила пьянка. Честно говоря, я не понимаю, зачем я женился. Я не знаю, как это – испытывать любовь. Ни к Свете, ни к Даше. Да детей я в принципе не хотел. Так сложилось, что она родилась.
– Все, достаточно, – Кристина вдохнула, чтобы не дать слезам появится на глазах. Она понимала, что Виктор впервые кому-то рассказывает об этом, но больше не могла слушать. Это не было просто «выговориться, чтобы стало легче», потому что он говорил страшные вещи. Вещи, которых не должно быть, которые она не хотела бы знать.
– Я не смогу ей помочь, потому что не хочу. Потому что не знаю, как.
– Все, ясно, хватит. Зря я это сделала. Что с вами не так? Почему мама и тетя Света такие? С тобой теперь хоть что-то понятно, а ними нет, – заговорила девушка сама с собой.
– На самом деле, я кое-что знаю, – Виктор задумался. – Наверное, я не должен тебе этого рассказывать, это неправильно, но Света иногда пыталась объяснить, что такое с ними.
– И что? – Кристина оживилась. Она чувствовала, что он прав, хватит откровений на сегодня, лучше ей этого не знать, но ей хотелось понять. Может, она сможет почувствовать в маме что-то другое, кроме злости и обиды, если узнает о ее жизни?
– Что-то произошло у них в детстве. Кажется, что-то не так было с их родителями.
– Ну да, бабушка с дедушкой очень странные. Но я все равно не понимаю.
– Кристин, из тех обрывков фраз, которые бросала Света, я сам мало что понял. Я просто пытаюсь объяснить, что услышал. Так вот, дело в их детстве. Света не говорила, что конкретно произошло, но они и до этого события были не особо дружны, а после него она Таню чуть ли не возненавидела. А потом и Таня к ней стала хуже относиться. Им зачем-то нужно было доказать друг другу, что одна другой лучше. Понимаешь, к чему я?
– Нет.
– То как они себя ведут со своими детьми… Дело не в тебе, не в Арине, не в Даше. Дело в них. Они не вас хотят обидеть, они хотят унизить друг друга.
– То есть, – Кристина сглотнула. – Типа, мы для них игрушки? Я была права, когда говорила маме, что ей нужно выпендриться мной, как тетя Света выпендривается Дашей. Мы – их проект, еще одна вещь, чтобы они соревновались?
– Ну, если я все правильно понял, то да. Я же говорю, дело не в вас. Они добились всего в учебе, в карьере, в этих областях они на равных. И тогда они взялись за еще одну часть жизни – семью. Удачное замужество, идеальные дети. И…
– И тетя Света победила маму, – Кристине стало все понятно. Все насмешки, все побои, все странности, то, почему мама так долго не уходила от папы, заставляла ее врать о счастье в семье. Развод стал первым шагом вниз.
– Ты заметила, что когда запила Даша, Таня перестала?
– Да. У нее появилась радость в жизни. Наконец-то плохая Даша, ваша семья не идеальна. На фоне этого она выглядит лучше. И чувствует себя лучше.
– И заступалась Света за выпивавшую Таню не потому, что волнуется за ее проблемы. Она не умеет этого делать, не умеет во все эти человеческие чувства, как и я. Наверное, поэтому мы и притянулись.
Они притянулись, а последствия должна терпеть Даша. Тетя Света хотела показать, как у сестры все плохо, а у нее хорошо, потому и втирала мне, что пить маме нормально.
Кристина закрыла лицо руками. Перед глазами плыли последние недели, последние два года, вся ее жизнь с сознательного возраста. Сколько она теперь смогла для себя объяснить.
– Если это правда, то это просто бред. Я не понимаю, что нужно было сделать или сказать в детстве, чтобы так изуродовать людей. Это просто безумие. Я не могу даже поверить, – но она понимала, что рассказанное Виктором объясняет многое буквально до мелочей.
Каждое слово оставляет след. Когда-то эту фразу я услышала по телику и подумала, что звучит очень пафосно. Если бы я такое сказала маме в ответ на ее оскорбления, она бы меня высмеяла.
– Я просто передал то, что сам знаю. Мне незачем выдумывать драмы, своих хватает.
Да уж, он был прав. Не стоило мне это рассказывать. Я не знаю, что делать с этой информацией.
– Но ты должен что-то сделать!
– Кристина, я прошу тебя никому, даже Арине, не рассказывать эту историю. И не проси меня помочь Даше. Я не смогу. Во мне никогда ничего не шевелилось, даже когда Света ее избивала, я просто стоял и помогал.
– То есть ты даже не попытаешься? Не пересилишь себя? – Кристина подняла голову и впервые увидела в глазах Виктора не просто пассивность, а равнодушие. Это было так же страшно, как и жестокость тети Светы.
– Надеюсь только, что все как-то само разрешиться.
Он ушел из спальни. Кристина села на кровать.
Я помню, как пару месяцев назад, когда мама уже начала выпивать, я была на ее дне рождения. Как-то незаметно у ее подруг тема зашла про алкоголь, и я сказала, что мне неприятно и страшно, когда родители немного выпившие. Это была провокация, да, я надеялась, что заставлю маму прислушаться к моим чувствам. Но она глянула мне в глаза и с улыбкой сказала, что это страшно всем детям, она это прекрасно знает. Домой она пришла уже пьяная, но я все равно спросила у нее, правда ли это. Она ответила, что да, а потом дала мне пощечину и пошла спать. Я помню, как меня это покоробило. Она знает, что я чувствую, и ей плевать. Она испытывала такой же страх в детстве, но не стремиться сделать так, чтобы никто больше такого не пережил. И так же поступает дядя Витя. Почему они так равнодушны, хотя должно быть наоборот? Почему так? Почему нельзя относится к людям так, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе?
Даша села у черного входа в кабак. Она не чувствовала холода из-за выпитого спиртного. Девушка потрясла головой и крепко зажмурилась.
Черт, черт, черт. Ну что со мной такое? Я пью, я не могу остановиться. Без спиртного мне так плохо, а с ним так легко. Да, тогда казалось, что выход есть, что моя проблема не так уж и страшна, но я поняла, что не могу справиться. Я ничего не могу, я ничтожество. А после той истории с родителями и шнуром от фена… Такое чувство, что это забрало у меня остатки сил. Я уже ничего не хочу, кроме как пить, потому что только так я забываю, не чувствую боль. Каждый день я просыпаюсь в новом месте и не помню, как в нем оказалась. Вокруг куча пьяных мужиков, я понятия не имею, как до сих пор не попала в какую-то передрягу. Нужно что-то сделать. Так дальше нельзя. Я должна найти выход. Иначе уже ничего не будет.
Даша встала, выкинула бутылку в мусорник, и побрела по улице.
После разговора с Виктором Кристина чувствовала себя плохо. И дело было не только в том, что он ей рассказал. Она всегда будто заболевала после редких моментов общения с дядей. Словно он высасывал из нее энергию.
Наверное, так и есть. Сам-то он здоров, что странно при его психологическом состоянии. Точно нами питается.
Несмотря на это, Кристина пошла на встречу с Юлей. Теперь они медленно шли по берегу реки, как всегда во время их прогулок.
Вообще-то, Кристина общалась с Юлей давно. После той истории с Юрой, который притворялся призраком, Юля съехала, но начала переписываться с соседкой в интернете. А потом они стали гулять на выходных. Кристина не назвала бы ее своей подругой, во-первых, потому что разница в возрасте у них была целых восемь лет, а она не считала, что между взрослыми и подростками могут быть дружественные отношения. Либо они дети и родители, либо тот, кто старше сделает что-то плохое младшему. Ну, или будет относиться к нему не как к равному. Юля, конечно, убеждала ее, что это все ерунда, главное, чтобы вместе было хорошо, и так и есть, им хорошо. Во-вторых, Кристина не верила, что такая, как она интересна такой классной Юле. Наверняка бывшая соседка заведет себе новых друзей и сразу забудет о ней. В конце концов, Кристина просто боялась сглазить. Женю и Аню с Альбиной она тоже подругами называла, и что с того вышло? Впрочем, все это было неважно, потому что Кристина доверяла Юле, пока что ей хотя бы было кому рассказать о том, что твориться в ее семейке.
Но сейчас Юля не дала ей заговорить первой.
– Слушай, у меня к тебе предложение. Нет, не так. Ты не имеешь права отказаться, – Юля улыбнулась во все тридцать два зуба.
– Мне уже страшно, – ответила Кристина.
– Ты же знаешь, что я работаю в редакции газеты.
– Ага, той, которая одна из немногих популярных в стране.
– Все газеты популярны, просто теперь их предпочитают читать в интернете, вот и падают продажи в киосках. Но дело не в этом. У нас есть место для стажера, от пятнадцати лет, со способностями к такой работе. Сначала бесплатно, потом посмотрят. Но это отличный шанс. И… – казалось, шире улыбнуться нельзя, но Юля смогла.
– И?.. – Кристина приподняла бровь.
– Я предложила тебя.
– Что? Нет, подожди, это опять какой-то бред.
– Почему? Тебе как раз две недели назад стукнуло пятнадцать. Ты отлично пишешь, данные есть. Если все пойдет как надо, а так и пойдет, то у тебя будет работа. Ты сможешь меньше времени проводить дома.
– Просто мне кажется, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Все официально. Ты, конечно, немного права. В том плане, что такую возможность предоставляют не по огромному желанию, а чтобы быть как за рубежом. Там многие подростки работают, пробуют себя, вот и у нас решили такую систему попробовать.
– Как Стивен Кинг, который в старших классах работал репортером?
– Ну да. Главный редактор спросил, нет ли подходящих кандидатур у нас на примете. Тем более, что работы много, помощь нужна. И я предложила тебя.
– Ладно, я верю, что это не подвох. Юль, но я не справлюсь. Я тупая, неталантливая, еще и странная. Меня если не выгонят через два дня, то коллектив возненавидит. Или засмеет.
– Знаешь, не все люди такие, как твоя тетя. Ты отличный человек, и у тебя все получиться.
– Не знаю, – Кристина вздохнула. – Вдруг тетя Света и мама правы, и я реально такая.
– Главный редактор пригласил тебя в четверг побеседовать, все осмотреть. Принеси свои работы, те, которые крутые, но ты пишешь их в стол, и свидетельство о рождении. Или паспорт, что у тебя есть. Пообещай, что хотя бы на это ты придешь? – взмолилась Юля.
– Хорошо. Но большего я не обещаю.
Юля опять улыбнулась, хотя была немного расстроена. Она так старалась, чтобы Кристина получила эту возможность, а теперь оказывается, что самое сложное – уговорить ее.
Кристина ходила туда-сюда по комнате, вертя в руке карандаш и думая о Юлином предложении. Потом швырнула карандаш на стол и отправилась мыть голову, решив, что там ей будет легче размышлять.
Она вошла в ванную, но не успела запереться, потому что за ней влетела Даша, которая пришла домой более-менее трезвая пару часов назад.
– А…
– Тихо, я просто хочу поговорить. Включи душ, – прошептала Даша, закрывая щеколду.
Кристина послушалась. Зашумела вода.
– Слушай, я поняла, что дальше так продолжаться не может.
– Я рада за тебя, – ответила Кристина без всякого выражения.
– Я это осознала сегодня утром. Я нашла выход, понимаешь. Я его таки нашла, – у Даши лихорадочно блестели глаза. Кристина подумала, не сходит ли она часом с ума.
– А я тут причем?
– У меня есть давняя подруга, еще со школы. Она учиться в другом городе, очень далеко отсюда. У нее съемная квартира. Я с ней связалась, рассказала все и попросила только об одном: приютить меня. И она согласилась. Я заберу документы из вуза и уеду. Там я буду далеко от родителей, смогу их не боятся, понять, чего я хочу, брошу пить, пойду работать. Может быть, поступлю на повара.
