Лена Гурова
Столетовы. Часть 2. Алёна
– Ой, а мы тебя и не заметили. Артём, будь другом, посмотри за ними одну минутку, я хочу поплавать немного.
– Да, конечно. Иди ко мне, девочка-припевочка. – И взял Леночку на руки.
– Только ты отвернись, я без купальника, – и бухнулась в воду.
– Папа, вот бы мне такую маму. И такую Леночку! – Голос сына оторвал его от созерцания уплывающей фигурки.
– Алёна живёт в другом городе. И завтра она уезжает. – Не столько Егорке, сколько себе самому, ответил Артём.
На пристань спустилась Зинка. Он передал ей девочку, взял за руку Егорку, помахал купающейся Алёнке и ушёл. У него не было уже никаких сил находиться с ней рядом.
Что-то в этот раз перелёт дался Алёне тяжеловато. Леночка капризничала, зубки лезли сразу по два. Не помогали никакие лекарства. Да и не любила она эту химию. Дома бы пополоскали шалфеем или ромашкой, и полегчало бы немножко. Да и покоя не давал разговор с мамой перед самым отъездом. Она была очень напряжена, как будто не хотела ничего говорить, но надо.
– Я долго думала, может не права. И не стоит ничего говорить. Но лучше выговориться и понять, надо или нет, чем держать в себе. Я уверена, что тебе сейчас уже не будет так комфортно в доме Вересовых. Тайна Вадика дамокловым мечом встанет между вами. И какая бы Люся не была хорошая, это не может ей нравиться. И ещё. Когда я уезжала, Борисов рассказал мне, что Григорий составил завещание. Ты знаешь, у него неважно с сердцем. Так вот, он оставил всё внукам в равной пропорции. Сейчас получается по одной шестой на каждого. Детей трое, внуков шестеро. Он же не знает, что ты ничего не продавала, а просто отдала деньги матери Олега. И, конечно, этот вопрос решился не очень справедливо по отношению к тебе. И это тоже волнует и Люсьену, и, главное, Лариску. Эта ещё та штучка. Вот увидишь, она опять забеременеет. Или ещё чего придумает. Я обещала Игорю, что не скажу тебе ничего. Он поклялся, что будет тебя оберегать. Меня такое положение вещей не устраивает, поэтому, звонишь домой каждый день и, если что, сразу к Борисову. Я первым же рейсом прилечу. И с девчонками будь на одной волне. Моя старая гвардия проверена и временем, и работой, и взаимовыручкой.
Люсьена встретила Алёнку очень хорошо. Дома вкусно накрытый стол, в комнате чисто и всё на своих местах. Леночку затискали, но она от усталости уснула прямо на руках. Мама Люся расспрашивала о новостях, рассказывала о своих. И первым сюрпризом оказалось присутствие в доме на постоянной основе Вадика и Ларисы. Они переехали. Квартиру сдали, а сами заняли левое крыло, в котором и находилась комната Алёнки, ведь эта часть дома была отдана Вадиму. А правое крыло – Владу.
– Мне нужно переехать? Куда?
– Нет, нет. Они занимают угловую, там удобно с ребёнком. Между вами ещё одна комната. Так что, тишина обеспечена.
– Но ванная комната одна. Это не очень удобно. Тем более, что она находится почти в моей комнате. Если Ларисе больше нравится левое крыло, я перееду в правое. Мне без разницы. Да я вообще могу съехать, без проблем. – Алёнка завелась.
Ну, мама, накаркала…
Люсьена вспыхнула. Виноватые глаза наполнились слезами, руки теребили салфетку, стакан с водой бил по зубам.
– Люсьена, случилось что-то ещё? Успокойся, нет никаких причин волноваться. Я же собиралась жить с Вадимом, а не с вами. Или дело не в этом?
– Девочка моя! Я не отпущу тебя никуда. Мы устроим тебе шикарные апартаменты в правом крыле. Прямо завтра поедем покупать новые шторы, покрывала и что там ещё…
– Да не надо ничего покупать. Просто перенесём мои вещи в другую комнату. И всё.
Алёна не стала доводить допрос до конца. Пожалела маму Вадима. Ей было за шестьдесят. Муж, младше её на двенадцать лет, очень серьёзно болел. Да и она не молодела. А уж потеря сына дополнила грустную картину. Но было что-то ещё. И она скоро докопается до сути.
Утром, взяв Леночку, Алёнка отправилась на пирс. Сидя на лавочке с дочкой на руках, пристально смотрела вдаль. Она уже не рассказывала своему капитану ничего, уверовав в то, что он сам всё оттуда видит. Просто периодически произносила его имя. «Вадим, Вадик, Димыч-Вадимыч…»
Борисов подошёл тихо, присел.
– Привет, девочка моя. Вчера приехала? И я вчера поздно ночью прибыл.
Помолчали.
– Как мама? Дети? Всё в порядке?
– Скажите, Игорь Николаевич, всё ли в порядке у Вересовых? У меня создалось такое впечатление, что Люсьене мой приезд не очень по нутру. Что-то с папой Гришей?
– Ты знаешь, как раз у Григория всё хорошо. Ему сделали операцию почти сразу, как ты уехала. Очень удачно. Через две недели он уже пахал так же, как и раньше, до болезни. А что такое? Я не в курсе.
– Вы не умеете врать. Я всё равно докопаюсь… – И рассказала, как её встретил дом бабушки Леночки.
– Подожди, не горячись. Скажи, ведь мама рассказала тебе о завещании? Ведь да? Ты тоже не умеешь врать. Так вот, Григорий его изменил. Мы тоже узнали вашу страшную тайну о рождении Олежки. Не буду говорить откуда, я поклялся. И об эпопеи с квартирой Вадима. Вот тогда Вересов старший и оставил всё тебе. Дом, часть нашего бизнеса, счёт в банке, немалый. Вернее, даже не тебе, а Елене Вадимовне Вересовой. И перед операцией поставил всех в известность. Причём, ты ничего не сможешь ни отменить, ни изменить. Только Леночка по достижении 21-го года. Лариса стала заложницей обстоятельств, она не знает причину. И просто бесится. А Люсьене нужно сохранить здоровье мужа, поэтому она попала между двух огней. А с твоим приездом, даже трёх. И давай договоримся сразу. Я тебе ничего не говорил. Даже под пытками не признаюсь, что проболтался. И если ты почувствуешь себя совсем уж неуютно, я заберу тебя к себе. Мой дом – моя крепость. Никто тебя даже пальцем не посмеет обидеть. Хорошо?
– Нет, идея с вашим домом отметается сразу, мой папа не поймёт. Ни к чему это. А остальное принимается. Я ничего не знаю, перехожу жить в другую комнату. А там посмотрим.
Алёнка ушла с головой в работу. Люсьена взяла на себя Леночку, предоставив своей замечательной невестке эту возможность. Конечно, она была благодарна ей за то, что та не стала устраивать разборок, а спокойно переехала в другое крыло. С Ларисой они виделись только за ужином, да и то не каждый день. Пока было тепло, Алёна с Леночкой вечером ходили гулять на пирс или просто по набережной. А когда похолодало, на пирс молодая мама отправлялась одна. Люсьена всегда отпускала её, роняя слёзы, заперев за Алёной дверь.
Девочки, работницы дизайнерской студии, сделали уже львиную долю её проекта и ждали новых идей. Кое-что прорисовывалось, что-то делалось для Борисова. Дел хватало. Но Алёнка начала скучать, остро скучать по дому. Ей, действительно, было неуютно в большом доме Вересовых. Она видела старания Люсьены, доброе отношение к ней папы Гриши, но с Ларисой и Владом почти не общалась. А когда эта парочка объявила, что они опять ждут ребёнка, всё встало на свои места. Ей надо уезжать. Как права оказалась мама, судьба её детей для Елены Столетовой во главу угла, всегда и везде. И Алёна начала форсировать окончание работ по проекту.
Леночке исполнился год. Никаких торжеств по этому поводу Алёнка не устраивала. Они посидели в студии, повеселились, глядя на маленькую Вересову, которую полюбили за весёлый нрав и необыкновенную сообразительность. Девочка знала по именам всех девочек-дизайнерш, и каждой определила цвет, очень забавно получилось. Мама – оранжевая, молоденькая Лора – салатовая, а взрослая Аглая – синяя. Почти вся палитра понадобилась для этой «работы». Игорь Николаевич привёз громадный торт, конфеты, фрукты. Подарил Леночке большую куклу с неё ростом, даже выше. Они чудесно провели остаток дня, посмеялись, отпраздновали. Борисов собрал подарки, купил по дороге ещё один торт для домочадцев, и привёз Алёнку к Вересовым. Люсьена с опухшими глазами встретила их у порога.
– Что случилось? – Одновременно спросили Алёнка и Игорь Николаевич.
– Проходите. Ничего страшного.
Они зашли. На большой кухне был накрыт стол, стояла коробка с кукольной коляской. У Борисова с Григорием всё было продумано: один дарит куклу, другой коляску для неё. Но за столом никого не было.
– Вы пришли? А то мы уже заждались, – раздался в образовавшейся тишине голос старшего Вересова. – Мы тут с Олежкой придумали кое-что для Леночки.
Он посадил внучку на стульчик, а перед ней положил коробочку с ячейками. И подтолкнул Олежку.
– Маленькую Леночку поздравляем с днём рождения. Пусть не болеет, – и вытащил из коробочки фигурку Айболита. – Пусть будет всегда весёлой, – фигурку клоуна. – И чтобы с ней ничего никогда плохого не случилось, – достал модельку парусника. – И ещё желаем ей быть всегда красивой.
Мальчик достал очень симпатичные украшения из белого золота. И Леночка как истинная женщина, стала пялить кольцо на палец, на два сразу, а цепочку – на шею. Все рассмеялись, стали усаживаться, Люсьена поставила перед девочкой маленький творожный тортик, который она очень любила, со свечкой.
– Ну что же вы нас не дождались?
Лариса с маленькой дочкой и сыном усаживались за стол. Без подарка, без цветов. Просто пришли чайку попить.
– Да мы ещё и не начинали, – засуетилась Люсьена.
– Сядь, мать. У тебя тоже сегодня праздник! – Жёстко приказал папа Гриша. – А если кто не понимает, это его проблемы
Праздник в доме Вересовых явно не удался.
– Мы с тобой договорились. Если что, я рядом, – напомнил Алёне, уходя, Борисов.
Утром младшая невестка Вересовых вызвала на разговор свекровь.
– У нас никогда не было секретов. И поэтому, можно сделать вывод: ты не хочешь ничего объяснять, потому что тебе или больно, или нелепость положения, в которое ты попала, просто не даёт говорить. Дорогая моя мамочка! Мне ничего не надо ни от вас, ни, тем более от Влада с Ларисой. Пусть живут и процветают. Вадима нет и никогда не будет. Теперь я это точно знаю. И верю, что он меня поддержал бы. Я уезжаю домой. Билеты заказаны, собирать мне, особенно нечего. Парадную форму Вадима торжественно дарю его брату. Может быть, надев её, ему добавится хоть немного порядочности и честности Вадима.
Уезжала Алёнка прямо перед новым годом. Народу в аэропорту была тьма, но Игорь Николаевич провёл их через вип зал. Они сидели за маленьким столиком, где недавно он вытирал слёзы её матери. Борисов так привязался к этой чистой и такой настоящей, что ли, девчонке, что самому было в пору разрыдаться. Он жил один. Нет, к нему приходила какая-то женщина. Но только приходила. Всех своих баб он обеспечил, совесть его была чиста. Ему так хотелось помочь и девочкам Столетовым. Но они обе, и мать, и дочь, отказывались. Но когда вчера Алёнка пришла на пирс прощаться со своим капитаном, он её уже ждал. Дав возможность побыть одной, подошёл. Девушка горько плакала. Он не видел её слёз всё это время. Сердце так сжалось от жалости, что стало невозможно дышать. Владелец заводов, портов, пароходов даже растерялся. Ну что в таких случаях нужно делать? Как утешить? Да никак, не придумали ещё таких слов и никаких действий. И Борисов просто обнял девочку, прижал к себе, защищая от ветра. Так они и стояли. И почти все работники порта, прилипнув к окнам, тоже прощались с этой молодой женщиной, такой стойкой, такой преданной и верной.
– Алёнка, надо жить дальше. Ты такая молодая, красивая, умная. Тебе доченьку поднимать. Я открыл в вашем городе ещё одну студию для молодых дизайнеров под патронажем Константина Самохвалова и твоей матери. Она твоя. Не ерепенься, отработаешь. Уже есть заказы. Так что работы полно. За девочек не волнуйся. Будешь их контролировать. Теперь это просто, имея компьютерные технологии.
– Спасибо вам, Игорь Николаевич за всё. Если бы не вы, мне было бы гораздо сложнее здесь находиться. Я уезжаю с тяжёлым сердцем. Душа болит за Люсьену, но помочь ей мне нечем. И прошу вас, иногда, приходите сюда и передавайте весточку моему капитану.
Увидит ли ещё совсем немолодой Игорь Борисов эту девушку и её мать, любовь всей его жизни? Кто знает…
Алёнка возвращалась в свой любимый город. С каждым километром, приближающим её к нему, она, как будто, наполнялась кислородом всё больше и больше. Конечно, в этом городе тоже много мест, напоминающих о её счастливых днях с Вадимом. Но дома и стены помогают. И она очень надеялась на это.
Чудесный Новый год у них получился в Озерках. С фейерверками, катанием на коньках и санках, с большой украшенной ёлкой во дворе и всякими зимними вкусностями. Собрались все родные, приехала мамина Наташа с мужем и дочкой, Лебедевы. Столетовы очень любили бывать у них на даче, расположенной в воронежском заповеднике. Вот и сейчас, после новогодних торжеств, решили отдохнуть там пару дней. Микроавтобус и несколько машин растянулись по дороге. Всем было весело, шутили, пели песни, пили глинтвейн из термосов, лимонад, и лопали имбирные пряники. Особенно продолжение праздника чувствовалось в автобусе, где ехали младшие дети, родители Столетовы, Ольга со своими и Наташа с семьёй. Маленький Серёжка, которому доверяли вождение с 16-ти лет, забрал в свою машину Ваню, близнецов и Кольку Грекова, с которым они подружились давно и крепко. У них собралась чисто мужская компания, чему пацаны были очень рады. А в машине Лебедевых за рулём сидел Артём. Сергей Андреевич давно общался с ним, как с сыном. Тёмка всегда приходил на помощь и очень любил это делать. Он вообще любил Столетовых, всех. И любые просьбы выполнял на раз. Вот и сейчас заменил немного перепившего и маявшегося головой Евгения, мужа Наташи. Рядом на переднем сидении, как и полагается жене, сидела Вика. А сзади Алёнка с Леночкой и Егорка. Причём, Алёна сама напросилась в эту машину, чтобы немного вздремнуть вместе с дочкой, уж очень суматошные были последние дни. Да и смена поясов имела место быть. И они почти сразу уснули, причём Егорка тоже подвалился и засопел.
Подъезжая к повороту на дачи, попали в пробку. Впереди была небольшая авария и ждали эвакуатор. Алёнка решила пересесть в автобус, и Егорка попросился с ней. Но Вика властным голосом запретила.
– Но почему? Там же все дети? – Не понял мальчик.
– Я не буду повторять. Сиди здесь. Не мешай людям.
– Он совершенно не мешает. Никогда. – Попыталась защитить мальчишку Алёна.
– А вас, уважаемая, вообще не спрашивают. Выспались? Идите, куда хотите. А Егор останется со своими родителями! – Слово «родители» жена Артёма, или кто она ему там, подчеркнула своим низким голосом, переходя почти на бас.
Алёнка ещё в Озерках, садясь в машину, ощутила на себе недобрый взгляд этой женщины. Но усталость взяла своё, и она выкинула дурные мысли из головы. Но сейчас поняла, что ей не показалось. Засыпая, до неё долетела тихо сказанная фраза: «Мы что, обязаны её возить?» – Брошенная Викой. Что ответил Артём, она не услышала.
– Ладно, Егорка. Тут немного осталось. Мы с Леночкой не пойдем никуда, будем с тобой до конца! – Слово «до конца» Алёнка тоже подчеркнула. – И с твоими родителями. Только пить хочется.
Она увидела в зеркале улыбающуюся физиономию Артёма, и ей тоже стало смешно. Какой-то детский сад, перебранка на уровне старшей группы яслей. Приняв от папы Грекова бутылку с водой и ещё раз заглянув в его весёлые глаза, Алёнка тут же обо всём забыла, даже о грубости Виктории.
Дом Лебедевых, деревянный, старый сруб, вместил всех. Сразу забегали, засуетились, дел хватило всем. Растапливали большую печь с полатями, камин в большой комнате. Дров нужно было много, молотили в несколько топоров. Разбирали пакеты с едой, таскали из машин припасы. Лебедев руководил растягиванием лампочек, гирлянд. Сам он никак не мог прийти в себя, попробовав в новогоднее утро настойки папы Вани. Непьющий человек, по жизни, не посмел отказать генералу, и вот… Дети быстро нарядили ёлку, всё-таки праздник. Их накормили, и они довольные и весёлые, устроили танцы под этой ёлкой. Леночка была в восторге, Егорка кружил её и выделывал пяточки-носочки, от чего девчушка заходилась ещё большим смехом. И все вокруг тоже хохотали, настроение было прекрасным.
Егор с первой минуты, как увидел Леночку, не отходил от неё. Он даже помогал ей кушать, подсказывая, как правильно держать ложку. Снимал с неё варежки, шубку, шапочку. Выбирал самые красивые мандарины, поил соком и угощал самыми вкусными конфетами и печеньками, как ему казалось. Настоящий рыцарь появился у девчонки.
– Ну надо же, – удивлялась мама Лена, – настоящий мужичок с ноготок. Ох, и повезло тебе, Ленок! Таких уже не делают, – и хохотала, глядя на их приватный танец.
– Артём! Вам с Викой пора подумать о девочке. Вон какой усатый нянь вырос. – Это Ольга обращалась к входившему с дровами мужчине, за плечами которого маячила Виктория.
Она, как только вышла из машины, прилепилась к Артёму, только что в туалет с ним не ходила.
– Да, да. Я готова, – смотря в сторону Алёны с вызовом ответила Вика.
«Что ей надо от меня?» – Подумала Алёнка, не зацикливаясь, и припустилась в пляс с детьми. Потом они ходили в лес, кормили белок, которых хватило всем. Алёна отошла немного в сторону, надеясь показать дочке снегирей. Она присела около неё, и указывая, куда надо смотреть, оказалась вместе с девочкой под сугробом, свалившемся им на голову. Их «откопали». Леночка не успела испугаться. Но пришлось идти домой. И Егорка опять пошёл с ними. Мальчику не хотелось оставаться с родителями, и это уже совсем не понравилось Алёне.
Поздно вечером, когда все уже спали, а у Алёнки, наоборот, только начиналась жизнь по расписанию Дальнего востока, она спустилась на кухню, нагрела себе чайку и устроилась перед камином, подбросив туда полешек. Тепло, уютно, расслабляет… В последнее время она гнала от себя утверждения «вот был бы рядом Вадим…» Какой смысл, ведь и так понятно, что это было бы замечательно. Но не будет. В такие ночные минуты тишины память и так уносила её к нему… Послышался шорох, на кухню кто-то пробирался. Попить, наверное. Алёна даже не повернулась. И услышала голос каркающего ворона, Вики. Именно, ворона, грубый и хриплый.
– Артём, ты где?
– Да на кухне, пить хочу. Потише, сейчас иду.
Она, видимо, спустилась, потому что совсем рядом послышались звуки поцелуев. Алёна влипла в кресло вместе с ногами и кружкой горячего чая.
– Ты чего, сдурела? Полный дом людей. И детей.
– Так все же спят. И потом, мы так давно не были вместе. А сейчас, когда Егорка спит с дочкой этой молодой вдовы…
– Я же просил тебя, Вика! Ты же женщина, должна понимать. А если тебе это не дано, вообще не говори об Алёне ничего. Моё терпение небезгранично!
– Ну, хорошо, хорошо. Пойдём, здесь налево банька, там точно никого нет. – И опять поцелуйчики, шёпот…
И тишина. Ужасно неприятно. Как будто Алёна подсмотрела в замочную скважину что-то запрещённое. А «дочка молодой вдовы» – это её Леночка. Какой кошмар. Ну вот, расслабилась… Опять послышались шаги, но Алёна не стала прятаться.
– Я никогда не говорил, что люблю тебя. И замуж не звал, – голос Артёма шипел, как змея. – Это ты со мной живёшь, а не я с тобой. Иди спать. Завтра поговорим. – И вышел на улицу.
«Что же происходит в жизни этого мужчины?» – думала Алёна.
Она не понимала, зачем жить без любви, тем более эта Вика не стала для Егорки не то, что матерью, но и просто другом. А сын для Артёма всё.
Размышляя, не заметила, как уснула. И как пришёл Тёмка, тоже не заметила. А он сел перед ней и долго всматривался в её лицо, такое родное, такое любимое, такое сейчас беззаботное, спокойное.
Она вернулась. Насовсем. Радоваться или сдохнуть уже? Видеть её, слышать звонкий голосок, ощущать Алёнку рядом – и сердце работает на разрыв, душа рвётся, наполняясь счастьем и радостью… Артём почти смирился с тем, что в его жизни есть только Вика, у них много общего и, вообще, надо же с кем-то жить. Но стоило Алёнке просто улыбнуться ему, и он про себя всё понял, который уже раз. Всё, что он делал, чем старался отвлечь себя, в конечном итоге приводило к ней. А что бы она сказала? Что бы сделала, чем бы могла помочь? Но он заставил себя не влезать в жизнь столетовской дочки, с её стороны не было никаких движений в его сторону, всё чинно, благородно. Артём забывался в постели с черноволосой красавицей, занимался сексом довольно жёстко, испытывая только похоть и получая конечное наслаждение, используя Вику как инструмент для этого. Но там, в деревянной баньке под Воронежем, когда он одним махом вышиб из своей головы и сердца даже малейшие поползновения и надежденки в сторону Алёнки, не смей даже мечтать, в момент уже поднявшегося сексуального желания перед глазами поплыло её лицо, улыбка, нежные руки, длинные ножки, силуэты груди и бёдер. И он, закрыв глаза, сотворил со своей партнёршей что-то необыкновенное, она никогда не получала такого наслаждения от самого процесса, а уж от конечного действа и подавно. И всё неправильно поняла, очередной раз заведя разговор о замужестве. Её можно было понять! А сам любовник-искуситель признал факт срыва крыши и её дальнейшего отъезда…
Они вернулись домой, уставшие, но довольные. Бабушка с дедом наготовили пир на весь мир. После нового года осталось много неиспользованных продуктов, и чтобы не пропали, пришлось готовить. Всех усадили за стол почти с порога. Перемыли руки, всё организовали, расселись. И праздник продолжился. Праздник живота. И опять все хохотали, когда Егорка объяснял Леночке, что девочкам нельзя есть много мяса, потому что у них тогда будут мышцы. А девочкам они не нужны. Потом вытирал ей рот, как Винни Пух Пяточку. А когда они поели, повёл её смотреть мультики. Маленькие, любименькие, уморительные детишки. Цветы жизни.
Алёнка ловила взгляд Артёма, улыбающийся. Ему тоже очень импонировала эта неожиданная дружба между Леночкой и Егором. Чего не скажешь про Вику. Алёна старалась не смотреть в её сторону. И вообще не смотреть на неё. Эта чёрная голубоглазка ей не нравилась. Совсем. И больше всех было жалко Егорку.
Всё хорошее когда-нибудь заканчивается, закончились и зимние каникулы. Алёнка вышла на работу. Решили по очереди с мамой Леной оставаться с Леночкой. Бабушке Зине уже было сложно, да и кухни хватало. Начинать новое дело всегда хлопотно, голова забита и день, и ночь. Первый проект не прошёл совсем. Его закинули на полку. Зато второй, обустройство детской площадки на вновь построенной парковой зоне, прошёл на ура. Причём и 23-й день рождения Алёны, и вторая годовщина ухода Вадима, и другие события этих месяцев просто проскочили. Но когда проект сдали, Алёна собралась в монастырь, отстоять службу. Туда добралась спокойно, целый день провела в чудесном месте, завершила поминальные обряды и обнаружила, что осталась без кошелька и телефона. День шёл к концу, деваться ей было некуда. Монастырские поохали, поахали, дали телефон позвонить и выперли её за ограду. Правда, охрана пустила Алёнку в сторожку, и она стала ждать того, кто за ней приедет. Начало осени, темнеет быстро, и ночи уже холодные. Проехало несколько машин, но не за ней. И Алёнка уже пожалела, что не пошла на вокзал. Ну как-нибудь объяснила бы водителю, что с ней произошло. Мир не без добрых людей. И этот охранник посматривает на неё своими сальными глазками. Господи, богомольное место. Уже совсем поздно Алёна ещё раз попросила телефон, который, якобы, был на зарядке. И этот боров уже недвусмысленно дал ей понять, что даст телефон только через постель. Закрыл дверь на засов, выключил свет!.. Когда-то Алёнка получила от Люсьены несколько уроков обороны в таких случаях. Для смеха. Вот и посмеялись. На ногах кроссовки, вместо туфель на шпильке, никаких пилочек, палочек или чего-то подобного в сумочке нет, а для приёмчиков очень маленькое, заставленное мебелью, помещение. Придётся импровизировать. Она вспомнила, у неё есть дезодорант, но его ещё нужно достать. Послышался звук расстёгиваемой молнии. Алёна заорала, одновременно открывая сумку. Но этот гад уже повалил её на вонючий диван. Последним усилием она выхватила баллончик и прыснула ему в харю. Подскочила к двери, дёрнула засов и вылетела на улицу. Куда бежать? Вдалеке показалась машина. Алёна рванула наперерез, боров уже догонял её. Уж лучше под колёса… Её подтолкнуло и отбросило в сторону. Вторая машина сбила охранника с ног, из неё выскочил Артём.
Как кадры немого кино, меньше минуты ушло на спасение, а показалось – вечность…
– Алёна, девочка моя. Ты жива? – Он осматривал её руки, ноги, голову. – Надо скорую. Вызовите скорую. Пожалуйста. – А сам подхватил девушку и положил на лавочку, принёс воды, прыскал ей в лицо и пытался напоить.
Из монастыря выбежали люди. Какой-то мужик поднял борова и потащил в сторожку. Водитель первой машины, дозвонившись до скорой, тоже крутился вокруг лавочки, не зная, чем помочь. Алёнка открыла глаза.
– Он пытался меня изнасиловать…
И только сейчас Артём понял, что одежда на ней порвана, сквозь нижнее бельё просвечивает грудь и живот. Он снял с себя рубашку и надел на Алёнку, которая уже сидела.
– Присмотри, друг, – обратился он к водителю по несчастью.
От сторожки уже вели гада с расстёгнутыми штанами. Здоровый, розовый, пузатый, настоящий хряк. Господи, что бы он сделал с худенькой Алёнкой? Страшно подумать. И Артём со всего маху врезал ему по ухмыляющейся роже и между ног. Тот свалился, изогнувшись пополам, ухмылочка быстро превратилась в гримасу боли, сопровождающуюся визжащим подвыванием. Жидок на расправу, мразь! Никто ему не помогал, он ковырялся на песке, никак не мог встать. Какой-то монах начал что-то о законе божьем, укорительно посматривая на Артёма.… Послышалась сирена, скорая и милиция приехали одновременно. У Алёнки ничего страшного не нашли, кроме содранных коленок и локтей и небольшого вывиха лодыжки. Взяв с неё показания на насильника, опросив Артёма и другого водителя, их отпустили.
– Давай купим какую-нибудь одежду. И придумаем что-нибудь для моих, – попросила Алёнка, усевшись кое-как на заднее сидение, на переднее она не захотела, считая, что это место для жены. – Только у меня нет денег. Но я тебе всё отдам. Купим что-нибудь дешёвенькое.
– Купим то, что надо. Что-нибудь дешёвенькое наведёт твоих на нехорошие догадки. Надо прикрыть твои синяки и ссадины. Брючный костюм, я думаю.
Так и сделали. Уговорив продавщиц ночного магазинчика, Артём вынес симпатичный костюмчик Алёнке в машину. Ну не идти же в магазин в рванье. Размер он угадал, а вот одеть его девушка не смогла, ноги не гнулись, локти тоже. Да ещё и добавилась опухшая рука.
– Придётся тебя одевать, как маленькую. Ну а что? Ты можешь предложить что-нибудь другое? Может позвать какую-нибудь тётю?
Отбросив все предрассудки, Алёнка кое-как натянула на себя брючки, а пиджачок одевал уже Артём. Застёгивая последнюю пуговичку, он прижал её к себе, ощутив биение девичьего сердца. А она мужского, впрыгивающего со своего места.
– Как же я испугался, Алёнушка. Белый свет померк, когда я увидел тебя на дороге. Слава богу, всё хорошо. А ссадины твои я залечу в два счёта, у меня большой опыт. Спасибо Егорке.
Они стояли, прижавшись друг к другу, и стало понятно, что он действительно очень перепугался, а ей ну очень нужно его крепкое плечо. Но вспомнив про Вику, девушка опять уселась на заднее сидение.
– Поехали уже. Нам ещё басню сочинять.
Про сломанную машину поверили все, кроме Сергея Андреевича и Вики. И то, что Алёнка упала, спускаясь с лестницы в монастыре, тоже. Но если первому пришлось всё рассказать, и он очередной раз удостоверился, что этому парню можно доверить даже свою жизнь, то вторая перевела басню совсем в другое русло.
Она встретила Алёну после работы и устроила ей допрос с пристрастием. При этом не давала пройти, постоянно вставая перед ней, вытягивала в стороны руки.
– Да что такое? Чего надо? Я же всё рассказала.
– Я не отдам тебе Артёма. Я хочу, чтобы ты это знала, молодая вдова. Буду драться в прямом и переносном смысле до последней капли крови. Это мой мужчина, поняла? Я могу объяснить и по-другому.
Вика была выше Алёнки и сильнее. Они с Артёмом в обязательном порядке посещали тренажёрные залы, им это было нужно для поддержания физической формы. Гонки – дело серьёзное. Выносливость и сила – залог длительного пребывания в экстренных условиях. А Алёнка раз в неделю ходила в бассейн и занималась танцами, но нерегулярно. Справиться с гонщицей она бы не смогла.
– Мало тебя побили? Ведь побили? Ты не упала с лестницы, тебя отбуцкали. Не знаю за что, но, наверное, поделом. Приехала, Фарья Ивановна, мужиков отбивать. А вот тебе! – И она сунула Алёнке под нос фигу.
– У вас, уважаемая, с головой всё в порядке? Я вашего мужа вижу раз в полгода, а то и в год раз. Возможностей оставить его при себе у вас куда больше, чем у меня. Да хотя бы наладьте отношения с мальчиком. Неужели за несколько лет вы не поняли, что Артём очень дорожит своим сыном. И я понимаю, что гораздо больше, чем вами. Так сделайте так, чтобы вы тоже были для него дороги, и всё у вас наладится. И дайте мне пройти, наконец.
Этот разговор отбил у Алёны всякое желание видеть и слышать Артёма. Он не любит Вику, но пользуется её навыками не только в гонках: постель, готовка, уборка, все обязанности жены выполняются по расписанию. Как-то всё это нечестно. Да и мальчик страдает рядом с этой тёткой. Вот ему в общении Алёна не могла отказать. И выпросила у Артёма возможность иногда забирать Егорку из садика с ночёвкой, а утром отводить назад. А уж когда Греков и К* отлучались на свои гонялки, мальчик жил у Столетовых на полном основании.
В один из таких отъездов всё и случилось. Где-то в африканской пустыне экипаж Грекова перевернулся на ровном месте. Никто ничего не понял. Машину сто раз проверяли, всё было нормально. И вдруг такое… Вику Артём вытолкнуть успел, а сам закрутился вместе с болидом. Поломался сильно, особенно нога. Сделали операцию в одной из частных клиник этой африканской страны, привезли в Москву, а потом к Ольге в больницу.
– Испоганили парню ногу. Надо переделывать, иначе будет хромать. – Ольга разговаривала со своей матерью, держа на руках Егорку, который очень внимательно её слушал. – Завтра консилиум, и вперёд.
Алёнка стояла в проходе, вспоминая, что им пришлось пережить. Эта дура, Вика, позвонила папе Серёже и сказала, что Артём разбился. При этом рыдала, как сто плакальщиц одновременно. Что можно было подумать? Алёна и подумала… Мама еле отпоила её, сначала сунув под нос нашатырь. Одна мысль, что она потеряла ещё и Артёма, пусть как друга, перекрыла Алёне оставшийся кислород. И только, когда отец довёл до её сознания, что он живой, просто поломался немного, девушка поняла, что такая реакция с её стороны явно не дружеская, в душе произошла революция, которая вынесла на поверхность истинные чувства. Он когда-то очень нравился ей, Артём Греков, и только появление Вадима вывело из этого состояния. И вот теперь опять. Он ей очень «приходится по сердцу», как говорили раньше. Ну что это такое? Зачем? Она достаточно поиграла в безответную любовь к нему. Ничего хорошего из этого не получилось…
