Лена Гурова
Столетовы. Часть 2. Алёна
– Дети, когда свадьбу планируете, от вас же не отстанут, —чуть ли не с первых слов спросила мама Лена. – И что вы решили с переездом?
– Да сложно всё, пока. Соне надо учиться, у меня разработки на заключительной стадии. Мы и так видимся только по утрам и поздно вечером. И выходной один, в воскресенье. Как только Сонька со мной живёт? – Заулыбался Сергей, засмотревшись на жену.
– Понятно. Надо брать ситуацию в свои руки. Ладно, присмотрюсь, и мы ещё вернёмся к этому разговору.
Чем уж точно хороша Москва, так это возможностью посещения всяческих развлекательных мероприятий. И мама Лена таскала своих внучек по детским представлениям: и в театр, и в кино, и в цирк, и в парки. Её закадычная подруга, Наташа Лебедева, радовалась, как ребёнок, узнав, что Елена поживёт немного у детей, она везде таскалась с ними. Но долго так продолжаться не могло. Алёна требовала привезти дочь. Папа Серёжа тоже проявлял недовольство отсутствием жены, а Константин, босс и соратник, так просто настаивал на её возвращении немедленно.
– Дети, надо что-то решать, – пришлось Елене Ивановне самой опять начать непростой разговор. – Я всё передумала, и другого выхода, пока, не вижу: Летке придётся на время переселиться к нам.
У Соньки мгновенно брызнули слёзы, и она зарылась на груди своего мужа, всхлипывая и рыдая.
– Сонечка, но ведь ты же не бросишь Серёжку, чтобы уехать с дочкой? Ведь так?
Соня подняла полные слёз глаза на Сергея и закачала головой "нет".
– Ты втянешься, Серёжа закончит свои дела, и вы приедете к нам на свою свадьбу. Ну, на вашу. Или просто приедете. – Елена растерялась, не зная, что говорить. – А если не захотите жить у нас, то весной можно будет Леточку отдать в здешний садик. Она уже и сейчас хорошо лопочет.
Решили с этим переспать. Мама Лена всю ночь слышала, как Соня плачет, а её сын уже и не знает, чем успокоить свою любимую жену. Вспомнила, как она сама оставляла маленького Серёжку своим родителям, как тяжело ей было, и как вот так же её Сергей, только несколько дней назад узнавший, что он отец, пытался успокаивать Елену. Удивительная штука – жизнь… Кто будет спорить, что её история развивается по спирали?
Позавтракав, поехали провожать Елену Ивановну в аэропорт. Девчушки, в предвкушении развлечения, забыли и про маму, и про папу, и про дядю с тётей. А обедали уже в Озерках. Причём Летка так радовалась, лезла ко всем на ручки, Егорку целовала и обнимала, и лопотала, очень смешно. Уже перед сном, услышав мамин голос по телефону, разревелась. Причём, плакали с двух сторон. И мама Лена уже начала сердиться и предупредила, что, если Соня не возьмёт себя в руки, она не будет давать девочке телефон. Ну в самом деле, не у чужих же людей её дочь? Как тогда её сын…
Как назло, навалилось много работы. Елена Ивановна теперь чередовались с Алёной неделями. Иначе начатое в начале недели закончить в конце не удавалось. У Зинки и курсантов – последний курс, тоже особенно не разгуляешься. А на кадетов можно было рассчитывать только в выходные. Поэтому подготовку к свадьбе Сергея и Софи взял на себя Костя, Константин Самохвалов, известный дизайнер, руководитель и Елены, и Алёны. Вместе со своей женой, Алисой, они приехали в Озерки за месяц до события, чтобы посоветоваться и уже начать действовать. На этом совещании присутствовали все взрослые и старшие дети. И всем, по задумке Костика, нашлось задание. Намечалось что-то грандиозное. Приедут итальянцы, Лебедевы и Гарины. Серёжка был очень любим всеми этими людьми. Как первенец Столетовых. После его появления уже никто и не сомневался, что Елена и Сергей, наконец-то, вместе. Очень душещипательная эпопея закончилась так, как и должна была закончиться – родился сын. И любовь заняла своё законное место в семье Столетовых-старших.
А уж Костя с Алисой были участниками событий изнутри. И решили провести свадьбу именно как биографию маленького Серёжки. Нашлась роль и для Егорки, и для Андрюшки. А Алёна с Ваней, члены легендарной озёрской троицы, вообще находились в центре всего представления. И в одном из эпизодов Иван должен был изобразить перевоплощение из рыцаря в милиционера. После службы в погранвойсках, он поступил в школу милиции и служил в каком-то подразделении, о котором говорили, как о службе в белых воротничках. Но он так же ходил в наряды по городу, дежурил сутками, стоял в оцеплении, охранял футбольные матчи и, даже, крёстные ходы мирян. Ольга переживала и днём, и ночью. Сначала служба на границе, заносившая наших ребят куда угодно. А потом милиция, с оружием и полной амуницией в наше неспокойное время. Но Иван, названный в честь деда и Ванечки Варавы из фильма "Офицеры", очень жалевший, что не пошёл учиться в военное училище, свою службу воспринимал серьёзно, будучи уже старшим лейтенантом, без пяти минут капитаном. И когда его срочно вызвали на службу, взмолился, упрашивая Зинку его отвезти. Девушка хорошо водила машину и каждый день ездила в академию. И Ваню она привезла из города.
– Зинульчик, я только объясню одному бравому майору что есть что, и назад. Заодно, и в кулинарию заедем за заказом, я детям обещал. И завтра с утра ехать не надо будет.
– Вань, да что ты меня уговариваешь. Я не против. Надо так надо.
Они довольно быстро добрались, суббота к вечеру, все, кому надо, уже проехали. Ванька побежал в своё отделение, а Зинка вышла из машины, потянулась, понакланялась, пошерудила шеей. Она всегда так делала, как папа. Вошло в привычку. И последнее упражнение: вытянувшись, заведя руки сзади в замок, нужно постоять хотя бы минуту. Девушка была уверена, что её никто не видит, и стояла спокойно. Сколько выдержит.
– Здравствуйте, Зинаида Сергеевна.
Она дёрнулась от неожиданности, резко повернулась и поцарапалась щекой обо что-то. Схватилась рукой, подняла глаза и увидела Дмитрия Гордеева, всё так же запакованного во всё чёрное.
– Что это? Обо что это я?
– Ой, простите, это молния на кармане куртки расстёгнута. Неудобно получилось. надо чем-нибудь залить.
– Да уж надо. – И она полезла в машину за аптечкой. – Какие-то наши встречи кровавые. Вы не находите?
– Давайте я вам помогу. Вам же не видно.
– А зеркало на что? – И Зинка залила перекисью совсем маленькую царапинку. – Такая маленькая, а больно, как будто сильный порез. Почему это?
– Потому что глубоко. Вот, посмотрите внимательно. Надо йодом и сверху пластырь, – и вытащив у неё из рук аптечку, прижёг и налепил. – Как живёте, Зиночка?
– До встречи с вами великолепно. А вы?
– Да так же. Вас во сне вижу. Часто. Этим и живу.
Подскочил Иван.
– Вы уже познакомились? Зин, возьмём с собой майора, я ему обещал кондитерскую показать и поделиться для его сыновей вкусняшками.
– Так вы и есть легендарная сестра Ивана Евгеньевича, которую уже сейчас зовут на работу в новороссийскую таможню? Да, мир тесен.
Дмитрия посадили вперёд, он в своей амуниции только в микроавтобус помещался. А бедный Ванька под два метра ростом никак не мог угнездиться на заднем сидении.
– Не, ребят, страшно неудобно. Давай, Зинулька, поменяемся. Я за руль.
– Так кресло под меня заточено.
– А я помещусь? – Предложил свои услуги майор. – У меня метр восемьдесят.
– Ой, не знаю. Попробуйте.
Поместился, немного отодвинув сидение. Зинка сзади, за ним, чтоб не смотрел на неё в зеркало. Ещё и спряталась за подголовник, но не учла рискованную близость, голова к голове. Вдохнув его запах, вмиг улетела в дальние дали… Они не виделись почти год. Несколько раз Ваня упоминал что-то о нём, как о своём сослуживце, но Зинка не слушала. Сразу уходила. Ну что делать, если ей никто не нужен, никто не нравится, кроме него, Димы. Сколько за это время они переговорили с Алёнкой, даже поплакали немного. Только ей Зинка доверила свою тайну. И Алёнка рассказала своей младшей сестричке, что у них с Артёмом была похожая история, только они не признавались в своих чувствах. Алёнка очень жалела любимую таможенницу, понимала, как ей непросто.
– Зинуль, вот ты уверена, что он никогда не бросит своих сыновей. Но ведь он будет не первый, и не последний. И даже, если не бросит, ты же не перестанешь его любить, зная, что и он к тебе неравнодушен. Может, плюнуть на все предрассудки и встречаться, как многие женщины, не лишая себя удовольствия. Ой, что я говорю, – перепугалась Алёнка. – Ты ещё молоденькая, у тебя всё впереди. Там, в вашей таможне полно мужиков.
– Алёночка, ты сама мне рассказывала, что в один совсем непрекрасный момент поняла, что не нужна Артёму. Как же мне убедить себя, что я Дмитрию не нужна? Я заставляю себя думать, что так оно и есть, ведь прошло столько времени, а он не появляется. Но как только память выносит на поверхность тот день, и слова, и поцелуи, всё опять возвращается, и тоска, и душевная боль. Понимаешь, я люблю его. И выход один, мне надо уехать.
– Не уедешь ты от себя, систер. вот в чём корень зла. Ты знаешь, мне мама рассказывала, что, когда она жила со своим первым мужем, к которому очень хорошо относилась, она всё равно любила папу, только гнала от себя эти мысли. Она же была уверена, что у него семья. Так вот, в гостиной висел портрет мамы в 17 лет, сделанный папой и попавший в руки Борисова от Люды Гариной. Представляешь, мама разговаривала со своим любимым Серёжкой через этот снимок. Когда ей было плохо, она опять шла к нему. И при этом постоянно вспоминала тот замечательный день, когда эта фотография была сделана. Никуда от любви не денешься, Зинка. Тем более, взаимной.
И вот теперь, находясь в сантиметре от него, Дмитрия, Зинке становилось всё хуже и хуже: дышать нечем, в груди ком, в руках и ногах бегают мурашки, во рту пересохло. "Сейчас же возьми себя в руки. Дыши. Носом вдох, ртом выдох"…
– Зинуль, ты чего? Укачало, что ли? Остановись, Дима.
Ваня выскочил, открыл дверь, вытащил Зинку на улицу, расстегнул молнию куртки и стал махать на неё какой-то папкой.
– Ты её простудишь, Иван. Вода есть? —Спросил подоспевший Дмитрий.
Ванька полез в машину, передав Зинку на руки майора.
– Зиночка, что-то болит? – Заглядывая ей в глаза, тусклые и беспомощные, спросил он.
– Всё. – Ответила она. – Зачем ты опять появился в моей жизни, Дима?
– Вода, вода. Я нашёл воду. Зинуль, ну-ка.
– Она живая или мёртвая? Мне бы мёртвой уже.
– Тебе так плохо, Зинка? – Запереживал Иван – Может, скорую? Или сами можем домчать. Давай, садись, поехали.
– Да нет, мне уже лучше. Сейчас немного подышу и поедем. По плану.
Она боялась посмотреть в сторону Гордеева. Вдох-выдох, влево-вправо.
– Ребят, тут аптека за углом, я сгоняю за водой, – как будто что-то учуяв, объявил Ваня.
– Зина, родная моя, я не хотел появляться, не хотел тебя тревожить. Я знал, что ты сестра Ивана, но не знал, что ты с ним приехала. А увидел, и не смог… Не знал, как… Да что там, знал-не знал… Что тут знать? Что мир расцвечивается всеми красками мира, когда в нём появляешься ты? Не скрою, я не мог совсем не видеть свою Зинку. И подглядывал за тобой. Опыт есть. Посмотрю, насмотрюсь, как глоток чистой воды выпью, и опять в бой. Можно обнять тебя?
– Ой, нет, потом поцеловать, а потом я буду умирать. Я и так чуть не сдохла только от одной близости к тебе. Дима, что нам делать? – Спросила и тут же сама себе. – Всё, Зинок, смирно. Ваня идёт.
– Нам надо поговорить. Просто поговорить. Позвони мне. У Вани есть мой телефон.
– У меня тоже есть. Но звонить я не буду. Вань, ну, где вода?
Они добрались до кондитерской. Зинка попросила сладкого крепкого чая, а Дима купил ей обалденную фруктовую корзиночку. И как угадал?
– Да просто Зинка-корзинка. – Ответил на незаданный вопрос майор Гордеев.
Всю ночь Алёнка успокаивала и вытирала слёзы своей сестрёнке. А Дмитрий, лёжа в супружеской кровати, не мог отделаться от мысли, что он – гад и предатель, запутавший жизнь такой замечательной девушки. Как он мог, майор госбезопасности, призванный защищать и спасать, стать несчастьем её жизни? Какое имел право влюбиться? Нет, но о праве он, конечно, загнул, с этим чувством бороться бесполезно. Но вот ей об этом говорить не надо было. Сколько раз он корил себя за это, взял с себя слово, что не появится в её жизни никогда. Разрешал только наблюдать, смотреть издалека. И жена что-то почувствовала, в последнее время она очень изменилась. Стала следить за собой, выбросила все халаты, в доме чистота и порядок. Мальчишек отдала в секцию борьбы, сама в это время занимается чем-то там. Ластится к нему в любую свободную минуту. Раньше он так желал этого, но жена отмахивалась, то голова, то попа. И он пошёл по бабам. Да он ещё тот ходок. Был когда-то. А теперь, занимаясь любовью, он не получает и малой толики того кайфа, который поймал, просто прикасаясь к губам Зинки… А уж когда целовал по-настоящему, и она отвечала ему… Господи, спаси и помоги…
Утром Елена Ивановна посадила свою мудрейшую из мудрейших мамулю Зинулю перед камином, который уже горел вовсю, и на столике был приготовлен завтрак. Сама села рядом. Это место отличалось тем, что разговоры отсюда можно было услышать в разных частях дома очень даже отчётливо. Такая странная акустика.
– Мама, мне надо поговорить с тобой. Серьёзно. Без свидетелей.
– О Зинке? – Сразу поняла Зинаида Васильевна. – Давно пора.
– Поедем к Ольге, заодно и кровь сдашь. Здесь слишком много ушей.
В кафешке на первом этаже ольгиной больницы шёл совет в Филях. Сама главная докторша, Елена, баба Зина и Наташа, специально приехавшая из Москвы. Слушали её.
– Так, Дмитрий Гордеев. Майор, 32 года. Уроженец Алтая, как и наша мама Зина. Даже посёлки расположены рядом. Там живёт его мать, отца уже нет. И старшая сестра, очень успешный фермер. Вот её старший сын, мой студент, и пролил свет на эту историю. Случайно. Поражаюсь тесноте этого мира! У нас в институте собралось дружное небольшое землячество, мы общаемся, передаём подарки для своих в наш город, просто помогаем в сложных ситуациях. Я для Зинки отправляла книжки, существующие почти в единственном экземпляре. Она должна была их просмотреть и вернуть назад. Поэтому студенту, ехавшему к своему дядьке, и была показана её фотка. Когда он вернулся, вызвал меня на разговор.
– Наталья Егоровна, вы же давно знаете Зину Столетову?
– Да. Что-то случилось?
– Всё хорошо. Все живы-здоровы. А имя Дмитрия Гордеева, моего дядьки, вам ничего не говорит?
– Нет.
– Я так и думал. Знаете, мне ещё в школе говорили, что я наметил не свой путь, что мне надо на психолога учиться или на адвоката. Но это неинтересно. И то, что я могу по настроению, выражению глаз, вскользь брошенным словам, да даже по молчанию и взгляду понять, что происходит с человеком, это просто дар. Я его даже не развиваю. Пользуюсь. А когда это касается родного человека… Но вы понимаете.
– Да ничего я не понимаю.
– Мой дядька не просто узнал вашу Зину на фотографии. Он её знал. И она ему небезразлична. Можете не верить, но я понял это сразу. А когда попал к нему домой, где уже и не пахло никакой семьёй, а тем более любовью, сложил два плюс два. Моя мама говорила, что очень переживает за брата. Что женился по залёту, уж извините, слов из песни не выкинешь. Что не везёт ему в любви. У него была и первая жена, которая не смогла разделить с ним тяготы и сложности службы. Не дождалась, так сказать. Ещё мальчишкой я восхищался и гордился дядей Димой, все пацаны завидовали мне, ходили следом, чтобы увидеть героя. Ну а уж бабы, так просто штабелями укладывались. Конечно, я тогда не понимал, как это ему не везёт в любви. Вон же их сколько, бери – не хочу. И когда он женился и появились близнецы, все немного успокоились, если можно сказать это при его профессии. Бабушка каждый день молится за своего Димитрия. Через несколько дней я вызвал его на разговор, якобы посоветоваться. И слово за слово, вытянул всю информацию. Я не могу не рассказать вам, Наталья Егоровна, потому что жизнь двух людей идёт под откос. Не сразу пришёл, уж извините. Но я очень доверяю вам и считаю, что решение, принятое моим дядей, ошибочно.
– Да не тяни ты. Точно надо было в адвокаты.
– Вот и вы туда же.
– Так ты воды уже сколько нагнал, а конкретного ничего. Так в чём же дело?
– Они любят друг друга. Но мой дядька считает, что не должен ломать жизнь вашей Зинки. И мучаются оба. Как страдает мой дядечка, я прочувствовал прямо на физическом уровне. А Зинаиде специально представился Гордеевым, и её реакция, хотя она и старалась скрыть, только подтвердила мои догадки. Особенно, когда она узнала, кто мой родственник. Зинка – открытая книга, честная, чистая, многогранная. Я бы и сам в неё влюбился. Вот так. Решайте сами, что делать с этой информацией.
Тётки молчали. О чём-то подобном Елена Ивановна догадывалась. Зинка с Алёной очень сблизились, у них появились секреты, они шушукались и переглядывались. И это не могло не радовать. Но опухшие глаза средней дочери, грустные, часто задумчивые, остановившиеся, не заметить было невозможно. И она решилась поговорить с мамой Зиной, лучшей подружкой Зинки с малых лет. Последнее время дочери старались оградить своих родителей от всяких стрессов и волнений, возраст у них немаленький. Но в данном случае, Елена понимала, что Зинаида Васильевна тоже не могла не заметить перемену в своей любимице. А тут ещё и Наташка со своим "расследованием".
– Мы ничем не сможем помочь. Если Зинка обо всём этом узнает, нам конец. Она умотает в Гондурас, как минимум, – изрекла Ольга.
– Ей уже предложили место в Новороссийске, скоро она уедет туда на практику, – у Елены сорвался голос. – Мама, ну почему у твоих дочерей, а теперь и внучек всё так сложно с этой чёртовой любовью? Вот вы с папой, неделю знакомы были, и уже золотая свадьба за плечами. А у нас?
– Чёртовой любовью, как и не чёртовой, не разбрасываются? Забыла, сколько сама натворила? И живёшь столько лет в этой любви, до сих пор глаза светятся, когда на Серёжку своего смотришь. Чем же Зинка хуже? Ей не чёртова любовь нужна, а человеческая. Господи, ну кому, как не ей! Но Ольга права, влезать нельзя. Учитывая ваш опыт, Зинка сделает по-своему. Но понаблюдать, подсмотреть, подслушать придётся. Очень осторожно. Тут ещё и свадьба Серёжки. И работы у вас полно. И Костик завалил своими заданиями. Так, девки, надо поднапрячься. Ты, Оля, у Вани невзначай пораспрашивай, он с ним знаком. Ты, Наташа, со своим студентом не теряй связь, может что ещё прояснится. Ну а мы с тобой, Елена, включаем шпионские способности. Нам не привыкать. И молчок. Никто ничего не знает. – Заключила Зинаида Васильевна.
У них так часто бывает: какой-то секрет рассказывается конкретному человеку с обещанием «никому». Тот другому и тоже никому. Цепочка замыкается. Но все молчат. Знают и молчат. И когда уже можно не скрывать, выясняется, что тайна была у всех на языке. Сколько раз хохотали по этому поводу, но только не сейчас.
Зинка целыми днями пропадала в академии, а потом в студии у Костика. Они с Ваней оказались самыми востребованными. Иван занимался компьютеризацией задумок Костика, а Зинке доверили вести свадебный вечер. Тамада будет распоряжаться за столом, а Зинка на сцене. У неё ничего не получалось, Костик нервничал. Но Елена упросила его любыми способами вовлечь девушку, научить, подсказать, да чтобы и ей самой она понравилась в этой роли. И Зинаида поймала кураж, нашла изюминку. Дело пошло, поехало. Она приходила домой уставшая, но довольная. Опять загорались глазки, когда девушка рассказывала, чем ей сегодня пришлось заниматься. Мама Лена и бабушка переглядывались, многозначительно покачивая головами. Новостей с поля боя не было.
Приехали москвичи с итальянцами. И опять чета Дази прибыла с царским подарком, привезли свадебное платье Софи. Это было что-то. Девочки, собравшиеся для этого в отдельной комнате, охали и ахали, восторгу не было конца. Даже переделывать ничего не пришлось. Витторио, конечно, виртуоз своего дела. И когда ему об этом сказали сразу столько разновозрастных женщин, он зарделся и пустил слезу. Как интересно бывает в жизни: этот человек, кутюрье от бога, слышал в свой адрес столько слов благодарности, его короновали лучшим модельером, возносили до небес известные женщины, а Витторио прослезился от поцелуйчика маленькой Леночки и её слов: "Какой ты красивый плательщик (шьющий платья, видимо). И мне надо сошить (видимо, сшить)." И за оставшиеся два дня он с девочками-белошвеечками студии Костика соорудил две красоты для Леточки и Леночки. И опять фотография работы Алиции появилась у них на стене.
Всё было готово. Костик уехал отдыхать. Алиса и Елена подгоняли Зинке брючный костюмчик на замену уже готового платья. Ей придётся переодеваться в процессе. Мама Лена заметила маленький шрамик на щеке своей дочери. Раньше не было. Как капелька. Зинка, проследив за глазами матери, вспыхнула.
– Ты чего, Зинуль? Где-то зацепилась? Надо же, как будто слеза сбежала, – осеклась Елена Ивановна, её дочь оседала на пол. – Зина, ты устала? Всё, домой, отдыхать. Алиса, доделай пожалуйста, там на пять минут осталось.
И, подхватив Зинку, потащила её в машину. К вечеру похолодало, перед студией насыпало снега, и они в накинутых шубках, держась друг за друга, так и полетели по припорошенному льду к проезжей части. Как их не вынесло под проходящие машины, просто чудо. Какой-то мужчина в чёрной куртке подскочил к ним, помогая встать.
– Дима, ты? – Выдохнула Зинка.
Елена Ивановна сразу поняла, что за Дима. Она специально не искала способ его увидеть, чтобы не составить неправильное впечатление. Узнав, что он существует, мама Лена сразу не взлюбила «предмет воздыхания» своей дочери, но визуализировать не стала. И вот теперь ей протягивал руку большой человек, внешне ну точно Лель, с добрыми глазами и растерянной улыбкой.
– Извините, немного не успел. Вы уж больно быстро летаете, – и поставил Елену рядом с Зинкой, отряхнул от снега и напялил им шубки.
– Ой, добрый вечер! Меня зовут Дмитрий Гордеев. Я вас охранял, помните?
Неимоверно, но агентурная сеть не сработала, такой факт профукали. А ведь он им очень понравился тогда, скромный, спокойный, славный мужик.
– Добрый вечер, – повторили мама Лена. – А я вас и не узнала в цивильном.
Дмитрий был в костюме, бабочка торчала из-под расстёгнутой на половину куртки.
– Был на детском празднике у сыновей. Надо было соответствовать. Давайте я вас подвезу, у меня еще есть немного времени перед дежурством.
Да, конечно, если учесть, что все детские праздники закончились минимум три часа назад. И что же вы тут делаете, Дмитрий Гордеев?
Елена Ивановна посмотрела на Зинку. Две звёздочки вместо глаз, глупая улыбочка, растерянный вид. Сердце съёжилось, жалость заволокла мозги в одну секунду.
– Нет, спасибо. Вы и так нам помогли. Благодарствуем ещё раз. Перед Новым годом у всех дел полно. Мы не будем отнимать у вас время. – Взяла за руку свою, ставшую очень послушной, доченьку и довела до машины.
– Зиночка, ты ничего не хочешь мне сказать?
– Нет, мама. Тебе не понравится. – И села в машину.
– Мне не может не понравиться. Я же всё поняла, Зинуль! Ты влюбилась. Это же прекрасно! Поверь мне, всё уладится. Этот серьёзный, взрослый мужчина найдёт выход из создавшегося положения. Он не потеряет тебя, девочка моя. Вот увидишь! – И нажала на газ.
И всю дорогу, поглядывая на свою красивую, задумчивую дочь, Елена Ивановна убеждала себя, что так оно и будет! «Прошу тебя, господи, сотвори доброе деяние, отмерь счастья моим детям…»
