Леа Ри
Танго под звуки пианино
VI
На этот раз Алик не пришел будить ее утром, хотя она слышала, как он вышел из квартиры на пробежку. Она не спала, сама не зная почему. Проснулась как раз тогда, когда он выходил, но вставать было еще рано.
Сон пропал совершенно, так что Аня начала заранее собираться на работу.
Алик вернулся через полчаса. Она слышала, как он шумно открыл дверь и, напевая какую-то детскую песенку, вошел в квартиру. Аня уже оделась и позавтракала. Теперь она сидела за столом, перед ней лежала раскрытая книжка, но сама Аня смотрела в окно. Ее сумбурные и летящие мысли прервал телефонный звонок.
– Да? – подняла она трубку.
Раздался знакомый голос сотрудницы:
– Сегодня тебе не надо идти, так что не волнуйся. Можешь выйти завтра.
Аню несколько покоробила такая формулировка, но она, заикаясь, согласилась и в недоумении повесила трубку.
– Хм… ну, ладно. Наверное, опять что-то со светом…
Она была похожа на человека-лунатика, который ходит, все делает автоматически, а перед глазами сознание рисует странные, какие-то независимые друг от друга картины. Как размышления или игра в ассоциации.
Спустя некоторое время сомнамбулизма Аня решила одеться, как вчера, и пойти к Алику позировать.
Он обрадовался ее появлению, место было уже готово, либо он ничего не убирал с вечера.
– Там на работе что-то произошло, и мне сказали, что сегодня приходить…
– Да, я знаю.
– Что?
– Знаю я, – повторил Алик, выдавливая краски на палитру.
– Откуда же?
– Да знаешь, записался на курсы ясновидящих… – улыбнулся он хитрыми глазами. – Как видишь, действует.
Аня сощурилась, заподозрив неладное.
– Это я позвонил им и сказал, что ты заболела, но боишься не прийти и волнуешься, а я, твой друг, решил сделать доброе дело и предупредить их, чтобы они перезвонили тебе и сказали, что все в порядке.
Аня от неожиданности не знала, что сказать.
– Не выпучивай так глаза, некрасиво получится.
– Вы ненормальный?
– Вы же не побежите сейчас на работу все объяснять. Поверьте, ничего не изменится, если вы один день что-то там не посчитаете.
Аня замялась:
– Нет… но…
– Давайте рисовать, а то вы позу изменили, пока ругали меня… Я просто захотел вас порисовать, что тут плохого?
– Мне тоже много чего хочется, но я этого не делаю.
– А зря. Да перестаньте. Вам же скучно весь день сидеть и заниматься ерундой. Вы бы не пришли ко мне вчера, если бы знали, чем заняться. Вам было скучно.
– Нет, просто…
– Просто до вас, наконец, дошло, что есть более интересные вещи, чем бухгалтерские цифры. Иногда надо выйти из привычного однообразно крутящегося круга и увидеть что-то новое. Выйти из своего яйца.
– Я не в яйце.
– Да, вы правы. Вы не в яйце – оно слишком содержательное, вы в скорлупе.
Аня насупилась.
– Не надувайте щеки, это тоже некрасиво, – сказал Алик, по-хулигански смотря на нее.
– Вы не имели права так делать.
– Я дал вам один день провести по-другому.
– Я не просила об этом.
– А я увидел просьбу в ваших глазах.
– Перестаньте, – улыбнулась Аня.
– Вчера вы позировали лучше. Вы как-то не смирно себя ведете.
– Конечно! После такого кто будет спокоен?
– Значит, вы рады?
Аня колебалась.
– Рады?
– Может быть. Немного.
– У вас свободный день, отпуск радости. Или нет… – Алик поднял руку вверх, подбирая подходящие слова. – День в стране желаний!
– Каких желаний?
– Скрытых, конечно. Этот портрет будет закончен даже быстрее, чем я думал.
Он замолчал, и в «мастерской» раздавался только стук подрамника о мольберт.
– Знаете, я даже не думал, что мы так подружимся.
Аня хотела возразить, но все-таки потом согласилась в мыслях с этим «подружимся». Еще несколько минут прошли в тишине со стуком и редким чириканьем за окном.
– А любовь у вас есть? – вдруг спросил Алик.
– Простите?
– Жених есть?
Аню все больше поражала бесцеремонность соседа.
– Вообще-то… – начала читать она нотацию, но Алик прервал ее.
– О нет, не надо только лекций по поводу приличий. Перестаньте, сейчас уже ушло время, когда благородные рыцари выбирали слова и говорили двусмысленными намеками, которые были понятны только им самим. Сейчас все стало намного проще. Если хочешь спросить, просто берешь и спрашиваешь. Если не хотите отвечать, пошлите меня куда подальше, я не обижусь. Вот в чем прелесть нашего времени… И, главное: рисуй, что хочешь… Но это уже больше для меня.
– Тогда я последую вашему совету и отвечать не стану.
– Посылаете?
– Да.
– Хорошо… Значит, нету, – сделал вывод Алик.
– Позвольте, я же не ответила.
– Это очевидно. Если бы у вас кто-то был, вы б не сидели сейчас у меня, а пошли проводить лишние минуты с Ним.
– Тогда какого черта вы спрашивали?
– Поддержать беседу.
– Могли бы поддержать ее чем-то другим.
– О чем еще могут говорить мужчина и женщина в интимной обстановке? Тем более художник и модель. Не о погоде же.
– А вам бы это не помешало.
– Светская беседа, да? нет, это не мое.
– Как же вы участвуете во всяких культурных мероприятиях? Выставках и прочее.
– Представьте себе, отлично.
– С трудом верится.
– Вы обижаете меня. Снова делаете поспешные выводы. Так же как и тогда, когда увидели меня впервые.
– То мое мнение не было поспешным.
– Интересно. И как же вы обо мне подумали? И думаете. Насколько я помню, вы как-то уже меня называли, но вот думаю, совпадет ли это с тем, что вы скажете сейчас…
– Вы действительно хотите это услышать?
– Почему нет? Раз спрашиваю.
– Бесцеремонный нахал.
– Лестно.
– Мне даже уже страшно спрашивать, какой смысл подразумевается под этой интонацией.
– Пятьдесят на пятьдесят.
– Вы поистине странный человек.
– Да, наверное. Но как я вам уже говорил, это неизменное качество творческой личности.
– Не стоит так этим гордиться.
– Почему же? Я тот, кто создает что-то новое. Для людей. Любое творение что-то да привносит. Оно всегда полезно. И желанно. Это совершенствование самого себя…
Аня усмехнулась.
– Вот вы. Что вы создали, сидя за бухгалтерским столом? Я ни в коей мере не хочу вас ущемить, но ведь согласитесь, что я занимаюсь интересным делом.
– Без таких, как я, тоже нельзя обойтись.
– Согласен. Я не говорю, что вы не нужны. Просто наши профессии противоположны. Мы по-своему востребованы.
Аня снова усмехнулась.
– Вы, кстати, не закончили свой ответ про мысли обо мне. Сейчас же наверняка что-то добавилось? «Бесцеремонный нахал», думаю, стал более содержательной натурой.
Аня подумала и стала перечислять:
– Странный, непосредственный… – она запнулась, размышляя, стоит ли говорить следующее качество. – Интересный…
Алик улыбнулся.
– …самоуверенный… Думаю, хватит. Не хочу быть зеркальцем из сказки: «Ты прекрасен, спору нет».
– А я уже приготовился это услышать, – опять улыбнулся Алик. Его улыбка была теплая и даже нежная, а голос настолько бархатным, что Аня поймала себя на мысли, что Алик ей нравится.
«Фантазии», – усмехнулась она про себя, немного поведя плечами.
– Тебе холодно? – тут же отреагировал Алик.
– Нет, все нормально.
– Слушай…
– Давай определимся уже, как мы друг к другу обращаемся, а то мне уже не по себе от этих скачков то на ты, то на вы.
– Хорошо, я не возражаю.
– Будто почву прощупываешь.
– Ты права, именно этим я и занимался.
– Тоже мне разведчик. Нет, чтоб сразу.
– Не умею. Все-таки у меня остались качества тех рыцарей. Хотя… иногда говорю прямо.
Алик еще несколько секунд творил, а потом вдруг пригляделся к картине, вытер руки все той же тряпкой и бросил на мольберт.
– Предлагаю поесть. Тебе, как больной, нужны еда и сон, так что отказ не принимается. Не завтрак, конечно, но обед тоже хорошо.
– Почему тебя так волнует именно завтрак? Все гости, которые к тебе приходят, появляются только утром?
– Нет. Как-то так вышло, что у нас слишком необычное знакомство, так что и твой визит должен ознаменоваться чем-то необычным.
– Завтраком?
– Да, а что?
Аня вздохнула, задержав дыхание, пытаясь вникнуть в логику Алика.
– Не получится. Это понимаю только я, – указал он на голову. – В большинстве случаев. Если, конечно, ты не избранная.
– И опять боюсь спрашивать, что это значит.
– Идем.
Тесно – первое, что бросалось в глаза при входе на кухню. На стенке, над столом, висели маленькие картины в незамысловатых прямых рамках.
– Судя по размерам, это не твои.
– Да, это подарки знакомых художников.
Алик подошел к плите и поставил сковороду на огонь.
– Ты как у нас, не очень привередливая в еде, а то…
– Только не говори снова о костюме.
Алик запнулся, но все же смог закончить фразу.
– …а то… у меня деликатесов нет.
– Нет, я не привередлива. Хотя обычно ем в кафе. Но только потому, что в это время я на работе.
Рядом с холодильником у окна тоже стояла стопка связанных картин.
Аня почувствовала укол совести, Алик это заметил по ее лицу и закушенной губе, но ничего не сказал, а только слегка улыбнулся.
Он готовил самое простое – хлеб, залитый яйцом. От того, что Аня давно такой «экзотики» не ела, казалось, пахнет вкуснее, чем на самом деле.
– Знаешь, я тут подумала… Может, ты перенесешь пару стопок картин в мою квартиру? Места много.
Алик обернулся и пристально посмотрел на Аню.
– Ты серьезно?
Аня на секунду задержала дыхание, как при смущении, и как-то виновато сказала «да».
– Это здорово! Тогда мы можем после обеда выбрать те холсты, которые тебе понравятся, а некоторые даже можем повесить.
– А почему у тебя ничего не висит?
– Не люблю хвастать. Тем более, если я повешу одни, а для других естественно не хватит стен, то буду все время перевешивать и менять их, а это надоедает.
– Да, наверное. А у меня? Ты тоже будешь перевешивать?
– Это ж не моя квартира. Так выберешь, что тебе понравится?
– Хорошо.
Алик дожарил хлеб и, расставив тарелки, положил Ане и себе по порции. Беспокоясь о том, все ли нравится, Алик несколько раз предлагал достать то кетчуп, то горчицу, то еще какие-нибудь приправы, но Аня, улыбаясь, отказывалась.
Когда с трапезой было покончено, Алик помыл посуду и вместе с Аней пошел выбирать картины. Они присели на корточки рядом с мольбертом, Алик вытащил три связанных стопки и поднес к Ане, развязав веревки.
Впервые Аня увидела, что Алик любил рисовать женщин. Большинство картин изображали именно их, притом многие были обнаженными. Алик любил писать сочными глубокими цветами, часто клал такие краски, которые вместе смотрятся странно, но у него это получалось красиво, некая изюминка. Характер картин был смесью Климта с Моне и Дега. Алик хулиганил с цветом на женском животе и бедрах, смешивая больше красок. В верхних, чаще правых, углах частенько красовались рельефные горизонтальные линии и масляные «бусинки» – тоже своеобразный почерк. В волосы, если у модели они были густые и длинные, он вплетал такие же выпуклые неровные линии и будто нанизывал на пряди бисер.
Ане больше всего понравились два портрета. На одном из них была изображена женщина. Она лежала на боку и кокетливо опиралась на локоть; у нее были большие глубокие темные глаза и черные волосы, живописно тянущиеся до бедер. Фигура ее была несколько полновата, на что Алик сказал:
– Аппетитная, да?
Аня согласилась – той женщине действительно это очень шло.
Второй портрет представлял собой сидящую девочку в светлой панамке, очень густо написанную. Художник рисовал, смотря чуть сверху. Картина была меньше размером, чем все остальные, а по гамме цветов – самая светлая. «Солнце» – первое, что пришло в голову, как описание портрета.
– Это заказ, – прокомментировал Алик. – Но его так и не купили. Уехали куда-то.
– Жаль.
– Отнюдь. Мне нравится эта картина, так что я рад, что она осталась у меня.
– Мне тоже очень нравится.
Алик ставил перед Аней все больше и больше картин, отставляя те, что были ей по душе. Он не расстался только с этой женщиной с черными волосами – картина была действительно потрясающая, он не мог с ней проститься, хотя бы даже и на несколько шагов от его квартиры.
– А вот здесь? Как вот здесь получилось? Ничего, кажется… Красиво, – показал он на очередные рельефные части другого полотна. Он говорил приятным тихим голосом, будто боясь разбудить картину, которая может из-за этого измениться.
Аня слегка повернула голову и посмотрела на Алика. Она глядела на него нежно, изучая каждый миллиметр его напряженного лица. Он заметил, что она смотрит на него, и тоже повернулся:
– Что?
Она отрицательно покачала головой и отвела взгляд.
– Посмотрела на меня по-другому?
Аня резко впилась взглядом в его уверенные глаза. Она хотела что-то возразить, одними чертами лица, но усмешка получилась слабой, так как необыкновенный пронизывающий засасывающий взгляд не давал думать нормально. Он чуть подался вперед, неуверенный в своих действиях, и, не увидев никакого сопротивления, коснулся губами ее губ.
Аня никак не думала, что она так долго ждала этого поцелуя. Едва губы Алика коснулись ее, она обняла его и пылко ответила на поцелуй, будто они были давно вместе и долго не виделись.
– И что это было? – спросил Алик после поцелуя.
Аня растерялась.
– Минутная слабость? – спросил Алик, не дождавшись ответа.
Аня сняла руки с его шеи и повернулась к картинам, молча смотря в одну точку. Она не хотела ничего больше говорить.
– Ты чего?
Она обиженно посмотрела на него.
– Всегда хочешь оставаться ни при чем? Всегда прав?
Алик впервые отвел взгляд. Теперь на картину уставился он. В тишине Аня смотрела на Алика, который так больше и не взглянул на нее. Постепенно взгляд Ани смягчился, затем она поднялась и вышла из квартиры.
