bannerbannerbanner
Звездочеты

Ланиус Андрей
Звездочеты

Полная версия

Храбрость – это есть не что иное, как терпение в минуту опасности.

Тамерлан, «Уложение».

)

ВСТУПЛЕНИЕ

Несколько всадников неторопливо двигались в ряд по большой, пустынной в этот предзакатный час дороге, что вела к югу от столицы.

Судя по частым взрывам громкого смеха, среди них находился ловкий рассказчик, не дававший своим спутникам заскучать.

Но даже приподнятое настроение не отвлекало людей от той мысли, что дорога вот-вот должна привести их к караван-сараю.

Сумерки уже сгущались, и пора было становиться на ночлег.

Внезапно далеко за их спинами послышался быстрый цокот конских копыт.

Не сговариваясь, путники остановились.

Через несколько минут на ближнем пригорке обрисовался силуэт скакавшего во весь опор гонца в темных одеждах, с характерной лентой на шапке.

– Похоже, у этого молодца есть к нам важное дело, – молвил рассказчик, уже не пытаясь продолжить свою веселую историю.

– Это моя смерть скачет за мной, – тихо, так, что не услышали другие, прошептал свергнутый государь…

Глава 1. СТРАННЫЙ ЗВОНОК

Мог ли я догадываться, что телефонный звонок, раздавшийся в моей квартире около полудня в пасмурный августовский день, повлечет за собой целую вереницу непредсказуемых событий!

Честно говоря, поначалу я вообще не собирался снимать трубку, притом, что ее «соловьиная трель» прозвучала сейчас совсем некстати.

Я как раз сидел в одних трусах за компьютером, набирая очередной материал для еженедельника «Диковинный мир». Уже имелась договоренность, что статью поставят в ближайший номер, что автоматически увеличивало мой грядущий гонорар примерно на полторы тысячи рублей.

Деньги, конечно, невеликие, но еще не было случая, чтобы подобная сумма оказалась лишней в моем кармане. Поэтому я был преисполнен решимости добить текст до последней точки в течение ближайшего получаса и отправить его в редакцию по электронной почте.

Благо, работа спорилась.

И тут – этот звонок.

Телефон всё трезвонил, уже не давая сосредоточиться.

Сбоку от монитора, на одной из полок компьютерного стола, у меня покоилось глиняное, но тонкой работы изделие, расписанное белой и коричневой краской, полое внутри.

Эта фигурка, купленная мною много лет назад на Сорочинской ярмарке, изображала казака, который сладко посапывал на пышной подушке, скрестив босые ноги и улыбаясь чему-то в своем здоровом богатырском сне.

Иной раз, когда приходилось допоздна засиживаться за компьютером, и глаза уже начинали слипаться, и хотелось послать все редакции к чертям, я переводил взгляд на этого безмятежного гуляку и ощущал нежданный прилив сил.

Определенно, глиняная безделушка обладала некой магией, снимавшей усталость и стресс.

Я пересчитал цветочки на подушке казака, но испытанный прием не сработал, успокоение не снизошло.

А телефон продолжал трезвонить, будто звонивший точно знал, что абонент находится в квартире.

Чертыхаясь, я вышел в прихожую и выхватил трубку из гнезда.

– Господин Голубев? Краснослав Иванович? – послышался незнакомый мужской голос, словно подстерегавший меня.

– Он самый, – ответил я в третьем лице, тщетно пытаясь угадать, кто бы это мог быть.

– У вас довольно редкое имя, – заметил он.

– Такова была воля моего покойного батюшки! – отрезал я апробированной фразой. – С кем имею честь?

– Надыбин, Михаил Викторович, – представился он.

Это имя, ровным счетом ничего мне не говорившее, тут же вылетело из моей головы.

У меня вообще скверная память на имена и цифры, я способен запоминать лишь те из них, которые чем-то «царапают», но если уж запоминаю, то навсегда.

– Это ваша статья была опубликована недавно в журнальчике «Диковинный мир»? – спросил вдруг он.

– В этом, как вы его назвали, журнальчике я печатаюсь регулярно, практически в каждом номере, – с достоинством ответил я. – Какая из моих публикаций вас заинтересовала?

– Та, где идет речь о поисках пропавшей библиотеки Улугбека.

– Да, это моя работа, – осторожно признался я, уже решив про себя, что звонит какой-то педантичный любитель старины, нашедший в моем материале фактологическую неточность и возжаждавший обвинить автора в некомпетентности и невежестве. – Однако позволю себе уточнить, – добавил я, – что опубликована она была не «недавно», как вы изволили выразиться, а месяца три, даже четыре назад.

– Неважно, – словно бы отмахнулся он. – Я прочитал ее внимательнейшим образом с карандашом в руке, как и несколько других ваших статеек. И понял, что вы именно тот человек, которого я ищу. Удивительно, как точно вы всё угадали! Нам нужно встретиться. Немедленно.

Откровенно говоря, нетерпеливо-агрессивные нотки, прорывавшиеся в его голосе, меня насторожили.

Уж не псих ли он, мой нежданный собеседник?

– Послушайте, э-э, уважаемый, спасибо вам, конечно, за ваши теплые слова и за ваш звонок, – я решил отделаться от него с помощью такого безотказного оружия, как вежливость. – Но должен поставить вас в известность, что я, к сожалению, очень занятый человек. Моя ближайшая неделя расписана по часам…

– Да неужели?! – он выдержал паузу и вдруг коротко хохотнул. – Бросьте надувать мыльные пузыри, господин Голубев. Такого лежебоки, как вы, свет еще не видывал. Я всё о вас знаю.

Нет, бесцеремонность этого типа определенно заслуживала более резкого ответа.

– Что вы можете обо мне знать? Что?!

– Ну, например, знаю, что трубку вы снимаете не сразу. Но если звонить настойчиво, то, в конце концов, ваше терпенье лопнет, и вы откликнетесь. Разве не так?

– Послушайте! – начал заводиться я. – Не знаю, кто снабжал вас этой информацией, но мне уже хочется взглянуть на вашу физиономию в упор и сказать вам с глазу на глаз кое-что ласковое…

– Минут через двадцать у вас появится такая возможность, – с бравадой завзятого дуэлянта заявил он и тут же перешел на любезный тон, впрочем, не лишенный задиристости: – Не огорчайтесь, если я расстроил какие-то ваши планы. Всё это пустяки. Я хочу сделать вам предложение, от которого вы вряд ли откажетесь. Я послал за вами машину. Полагаю, мой водитель уже подъезжает к вашему дому. С минуты на минуту он позвонит в вашу дверь. Давайте не будем терять драгоценного времени на пустые разговоры. Ведь вам, вероятно, еще нужно одеться? Мне рассказывали, что дома вы работаете в одних трусах. Советую одеться как обычно, в том стиле, когда вы идете по редакциям. У нас будет встреча без галстуков. Ах, да! Чуть не забыл. У вас же плохая память на имена. Повторяю по слогам, можете записать: На-ды-бин Ми-ха-ил Вик-то-ро-вич. Теперь запомнили? Учтите, это не избыточная информация. Нам, надеюсь, предстоит долгая, интересная и плодотворная совместная работа. Ну, всё! До скорой встречи!

В трубке послышались гудки.

Я еще не успел толком осмыслить услышанное, как прозвучал новый звонок – на сей раз дверной.

Глава 2. ДРАМЫ ВЕЛИКИХ БИБЛИОТЕК

И вот уже сверкающий лаком «Мерседес» с затемненными стеклами мчит меня по Приморскому шоссе.

На водителе – форменный китель с золочеными пуговицами и фуражка с черным козырьком и белым верхом, а сам он похож на робота, замаскированного под шофера.

Я попытался разговорить его, но он отделывался односложными обтекаемыми ответами, которые ничего не проясняли. При этом его ни в коей мере нельзя было упрекнуть в недостатке вежливости.

Мне оставалось лишь строить догадки.

Я не переставал спрашивать себя: какого рожна я по доброй воле согласился на эту бессмысленную поездку?! Ведь материал так и остался незавершенным, но, что еще хуже, я потерял к нему интерес, а это означало, что теперь он зависнет в моем компьютере на пару недель. В результате пятого числа я получу на руки двумя приятными банкнотами меньше. Но главное, я нарушил свое обещание редактору, что было совсем не в моих правилах.

А, с другой стороны, меня ожидает встреча со странным и, несомненно, увлеченным некой идеей человеком. Он перечитал «с карандашом в руке» мои статьи, он знает от кого-то о моих привычках и вообще я для чего-то ему нужен позарез.

Этот «Мерседес», этот молчаливый водитель, застегнутый на все свои золоченые пуговицы, наглядно убеждали в том, что неведомый мне пока господин Надыбин располагает определенными, притом немалыми возможностями.

Какое же предложение он собирается мне сделать, и причем здесь моя давняя статья о поисках библиотеки Улугбека?

Мои мысли потекли по другому руслу.

Вообще-то, в редакциях «развлекательно-познавательных» «толстушек» обеих столиц, а также журналов исторической направленности, с которыми я сотрудничаю, меня считают плодовитым автором.

Среди великого множества тем, которые я разрабатываю ради хлеба насущного, у меня есть несколько любимых, к которым тянется душа.

Одна из этих тем – судьба великих библиотек древности и средневековья, судьба роковая, трагическая.

Три самые великие библиотеки античного мира погибли безвозвратно.

Первым кануло в Лету книгохранилище клинописных глиняных табличек древне-ассирийского «царя царей, царя четырех сторон света» Ашшурбанипала, вошедшего в историю почему-то со славой изнеженного, развращенного и бездеятельного восточного деспота.

Не берусь судить о степени его «изнеженности» и «развращенности», но вот «бездеятельным» называть этого правителя, пожалуй, было бы не совсем верно.

Ашшурбанипал провел немало военных кампаний, отстроил свою столицу Ниневию, поражавшую современников неслыханной роскошью, а главное, собрал первую в мире великую библиотеку, составленную из глиняных книг с клинописными текстами.

По некоторым сведениям, в этой библиотеке в период ее наивысшего расцвета хранились десятки тысяч табличек-страниц, в том числе полный текст эпоса о Мардуке – творце мира и богине Иштар, эпос о Гильгамеше, вавилонские гимны и магические заклинания, сборники древних песен, пословиц и поговорок…

 

Но еще дед Ашшурбанипала, царь Синахериб, оскорбил вавилонских жрецов.

Те прокляли его и предрекли гибель Ниневии через семьдесят семь лет.

И вот точно в указанный срок блистательная Ниневия была разрушена до основания войсками того же Вавилона и союзной с ним Мидии. Погибла и библиотека, которую не спасли даже ее магические стражи – каменные львы и быки с их золотыми крыльями.

Лишь в 19-м веке археологи раскопали на территории Ирака, близ города Мосул, холм Куюнджик, где находился когда-то дворец «царя царей». Было собрано 25 тысяч глиняных табличек, точнее, их разрозненных фрагментов разной величины, которые хранятся сейчас в Британском музее и в своей массе по-прежнему остаются не прочитанными.

Похожая судьба постигла выдающиеся собрания древних рукописей, манускриптов и свитков в Пергаме и Александрии.

Именно в Пергаме – столице одноименного царства в северо-западной части Малой Азии, городе, основанном еще во времена Троянской войны, научились изготавливать пергамент, что стало настоящей революцией в книжном деле. Прежде рукописи существовали в виде свитков из папируса. И только с появлением пергамента книги получили форму, близкую к современной.

По всему античному миру шла слава о Пергамской библиотеке, в которой хранилось свыше 200 тысяч рукописных книг. Это уникальное хранилище находилось в самой престижной части города – акрополе, под защитой храма богини Афины. Но даже такого рода заступничество не спасло библиотеку от тотального разграбления.

Полководец Марк Антоний, тот самый, один из наследников Юлия Цезаря, руководствуясь лишь собственной прихотью, подарил практически целиком все это книжные сокровища египетской царице Клеопатре, стремясь задобрить ее после того, как по вине римлян сгорела значительная часть Александрийской библиотеки.

А еще через три столетия погибли оба этих собрания, волей судеб собранные вместе.

Четвертая знаменитая библиотека минувших времен, так называемая либерея Ивана Грозного, считается спрятанной. Предпринимались многочисленные попытки найти ее, но все они так и не дали результата.

По всем этим четырем библиотекам у меня давно уже заведены отдельные папки, куда я систематически вкладываю газетные и журнальные вырезки, ксерокопии страниц научных монографий, распечатки интернетовских материалов…

Другой волнующей меня темой являются события 14-15 веков, связанные с именами грозного «сотрясателя вселенной» Тамерлана, точнее, Тимура, Тимурленга – «Железного Хромца» и его многочисленных потомков.

(Для сведения: Тамерлан, хотя и не по доброй воле, на полвека отсрочил падение Константинополя.)

Эти две темы – «Библиотеки» и «Тимуриды» – долгое время никак не пересекались ни на моем рабочем столе, ни в моем воображении.

Но относительно недавно, кажется, в конце позапрошлого года, я вычитал в одной научной работе, на которую случайно наткнулся в картотеке старых авторефератов, что у правителя-астронома Улугбека была уникальная научная библиотека, собирать которую начал еще его легендарный дед Тимур, привозя в Самарканд редкие книги из всех своих дальних походов. Естественно, что и Улугбек, став государем, а правил он долгих сорок лет, не упускал случая пополнить это замечательное собрание.

В целом же, совокупный период правления Тимура и Улугбека в Самарканде длился 75 лет, а это означает, что речь идет о весьма значительной и ценной коллекции старинных книг, среди которых могли оказаться многие шедевры античного мира, считающиеся навсегда утраченными, в том числе из Пергамской и Александрийской библиотек!

Предчувствуя свою неизбежную гибель и торжество противников просвещения, Улугбек спрятал библиотеку (или же только наиболее ценную ее часть, что вероятнее всего) с помощью единственного человека, которому доверял всецело, – звездочета и математика Али Кушчи.

Затем мне удалось найти еще несколько редких исторических источников, содержавших отрывочную информацию об этой малоизвестной, но поистине великой библиотеке.

Оказалось, что существует несколько версий о местоположении того тайника, в котором она могла храниться. Периодически предпринимались попытки найти это собрание, но все они также заканчивались безрезультатно.

Вообще, вся история этой библиотеки состояла из сплошных белых пятен. Я заполнил их своими предположениями, основываясь, однако, на логической увязке известных мне строгих научных фактов.

Материалу была предпослана рубрика «Гипотезы».

Статья эта увидела свет около четырех месяцев назад в «Диковинном мире», но так и прошла незамеченной широкой публикой, не говоря уже о специалистах. По крайней мере, никто мне не звонил, не интересовался подробностями, не задавал вопросов. Скорее всего, многие посчитали ее выдуманной от начала до конца, своеобразной данью восточной экзотике.

А может, и сама библиотечная тема давно уже никого не интересует.

И вот какой-то Надыбин, ссылаясь на эту мою публикацию, нагло отрывает меня от компьютера и буквально силой тащит на встречу с собственной персоной.

Поистине, ничто не пропадает в этом мире без следа.

Ладно, поглядим, что он за птица, и чем продиктован его интерес к библиотеке, растворившейся без следа более пяти веков назад…

Глава 3. ОБИТЕЛЬ ЗВЕЗДОЧЕТА

Ближе к Сестрорецку, в престижной части Курортного района, автомобиль свернул с трассы на боковую дорогу, ведущую к побережью. С обеих сторон красовались стройные корабельные сосны с упругим хвойным ковром под ними. Вдоль обочин – ни одной выброшенной бумажки, ни единой пластиковой бутылки.

Не прошло и минуты, как впереди показался красно-белый шлагбаум, у которого дежурили два добрых молодца с подобием милицейских дубинок на поясах. На свежевыструганном столбе висел большой плакат с категоричной надписью «Проезд для большегрузных автомобилей закрыт!», который, надо полагать, и обосновывал «законное» право держать здесь шлагбаум и охрану.

При виде нашей тачки молодцы так лихо подняли полосатую перекладину, что моему водителю даже не пришлось притормаживать.

Сразу же за шлагбаумом потянулись респектабельные особняки, обнесенные кирпичными оградами в полтора человеческих роста. Дачная идиллия под боком у мегаполиса. Покой, располагающий к созерцанию и размышлениям. О таких комфортных условиях повседневного быта простому человеку, вроде меня, оставалось только мечтать.

«Мерс» свернул в боковую зеленую улочку и через полсотни метров вкатил через автоматически открывшиеся ворота в просторный двор, в глубине которого в окружении голубых елей и цветочных клумб высился миниатюрный дворец в средиземноморском стиле со спутниковой антенной на одной из башенок. Слева от дворца маняще вытянулся облицованный голубой плиткой бассейн немалых размеров, наполненный прозрачной водой.

На заднем плане наливался соками яблоневый сад, обрамленный полосой ягодного кустарника.

Что ж, совсем неплохо устроился этот самый Надыбин.

Тут на мраморное крыльцо из дворца вышел высокий, крепко сбитый мужчина в кожаных шортах и облегающей тенниске кремового цвета. Его хорошо развитые мышцы рук и ног покрывала буйная растительность. В волнистой шевелюре кое-где серебрилась ранняя седина. Отросшие и торчавшие во все стороны волосы на висках, как и полные щеки, которых бритва не касалась, похоже, уже дней пять, говорили о том, что данный субъект не склонен к нарциссизму, и что рядом с ним нет женщины, способной побудить его чаще всматриваться в зеркало.

Меньше всего он был похож на банкира-затворника, привыкшего считать прибыль, предварительно запершись на семь запоров.

Вместе с тем, при всей его стати и несомненной физической силе в нем угадывался некий внутренний надрыв.

Застыв со скрещенными руками у края верхней ступени, он сопровождал каждый мой шаг почти гипнотическим взглядом.

И лишь после того, как я взошел на предпоследнюю ступеньку, он разъял руки и протянул мне правую ладонь:

– Рад приветствовать вас, Краснослав Иванович, в своей обители! Полагаю, вы не сильно взъелись на меня за мою бесцеремонность? Но у меня были сведения, что вашу задницу очень трудно оторвать от компьютера, коли уж вы взялись за работу. Вот и пришлось действовать методами натиска и напора, которые, поверьте, я и сам не всегда одобряю. Но вы мне нужны, очень нужны, притом срочно! – и он сжал мою ладонь до хруста, будто испытывая ее на прочность.

Я едва удержался от того, чтобы не вскрикнуть.

– Послушайте, раз уж я здесь, то давайте перейдем к сути дела.

– Стало быть, с церемониями покончено, – усмехнулся он, демонстрируя крепкие зубы. – Быть может, пройдем в дом? Чашка кофе не помешает, а? – и он подмигнул.

– Кто вам рассказал о моих привычках?

– Я многое о вас знаю, – с важным видом заявил он. – И посвящу вас во все свои тайны, но не в один присест, а постепенно. Если, конечно, вы выдержите экзамен.

– Какой еще экзамен, скажите на милость!

– Да не гоните вы лошадей! Расслабьтесь. Будьте как дома. Мы здесь одни. Я даже садовника отпустил, чтобы нам никто не мешал. Сейчас, пожалуй, и водителя отпущу на час-полтора…

Я понял, что чем скорее приму правила игры этого оригинала, тем быстрее получу интересующие меня ответы.

Через прихожую, где по бокам высились две древнегреческие амфоры, мы вошли в просторный зал с камином. Здесь можно было бы играть в футбол, по крайней мере, типа «парагвай», если бы не добротный дубовый стол на пару десятков персон, занимавший значительную часть помещения. Вдоль стен на высоких колоннах-постаментах стояло несколько мраморных и бронзовых скульптур античных богов и героев вперемежку с бюстами научных деятелей нашей эпохи, а также еще две древние амфоры.

На дальней стене, над камином, так, что сразу бросалось в глаза, висел большой портрет маслом, изображавший некоего господина в тройке, с галстуком-бабочкой в горошек, в круглых старомодных очках, лысоватого и гладко выбритого, с ухоженными усами. Персонаж был запечатлен на фоне моря и какого-то странного замка, объятого пламенем.

Очень знакомое лицо… Где-то я его видел, причем совсем недавно.

При всей моей скверной памяти на имена и цифры, я почти фотографически запоминал характерные лица, и живо мог вспомнить иные человеческие черты, выхваченные мною из толпы случайным взглядом еще лет двадцать назад.

У господина на портрете было очень характерное лицо.

Но вспомнить его «носителя» я так и не смог.

– Это Генрих Шлиман, человек, раскопавший Трою и Микены, доказавший подлинность гомеровских эпосов, – разрешил мои затруднения Надыбин.

Шлиман…

Ну, конечно же! Ведь не так давно я готовил «проходной» материал о петербургском периоде его жизни.

– Это мой кумир! – патетически воскликнул между тем Надыбин. – К фактам его биографии мы еще вернемся. И не раз. А сейчас я предлагаю вам расположиться вот здесь, за журнальным столиком, и взбодриться чашечкой только что заваренного кофе. Впрочем, может, вы не откажетесь перекусить плотнее?

На какую-то секунду мне захотелось послать его вместе с его гостеприимством к черту и уйти, хлопнув дверью, но тут я взглянул на портрет Шлимана, вспомнил, что и тот был склонен к эпатажу, и решил, что как-нибудь перетерплю. Хлопнуть дверью я смогу в любой момент. Сначала выслушаю этого типа, бесцеремонно оторвавшего меня от плодотворной и оплачиваемой, хотя и не по высшей ставке, работы.

Я плюхнулся в глубокое кресло и еще раз, уже с новой точки, обозрел этот роскошный каминный зал. Две двери вели из него, надо полагать, куда-то во внутренние покои особняка. А наверх, на нависающие над частью зала антресоли, соединенные, очевидно, с помещениями второго этажа, вела винтовая деревянная лесенка, весьма крутая.

– Ваши родные в отъезде? – спросил я для полной ясности всей картины.

– Вообще-то, я живу один, – неохотно пояснил он и добавил: – Днем приходит горничная, а, попросту говоря, уборщица. Есть еще садовник, но он в дом практически не заходит. Водителя я только что отпустил. Кухарку вообще не держу. Еду обычно заказываю в ресторане соседнего мотеля, иногда готовлю сам. Но в принципе я неприхотлив по части быта.

– Вам не скучно одному в таком большом доме?

– Некогда скучать, мой дорогой! Притом, время от времени здесь собираются гости. Бывают коллекционеры, антиквары, археологи, путешественники, историки, литературоведы, музейные и архивные работники… Однажды у меня две недели жил немецкий профессор, известный специалист по Шлиману. Ах, как славно мы с ним пообщались! Я ведь, знаете ли, в свое время специально изучил немецкий язык, подобно тому, как когда-то Шлиман выучил русский.

Хозяин явно ожидал развития темы с моей стороны, но я, честно говоря, все еще пребывал не в своей тарелке.

– Ладно, – сказал я, сделав глоток кофе. – Так что там у вас?

 

Кофе, надо признать, был превосходный.

– Позвольте мне начать всё же с Генриха Шлимана, – поерзал в своем кресле Надыбин.

– Сделайте милость.

– Вы, господин Голубев, человек эрудированный и, наверняка, хорошо знаете биографию этой замечательной личности. Еще мальчиком он услышал предание о Трое и решил, что обязательно найдет этот исчезнувший город, когда вырастет. Поначалу казалось, что мечта так и останется мечтой. Ведь Шлиман был беден, как церковная мышь.

– Вы нашли весьма точное сравнение, учитывая личность его папаши-пастора, – заметил я.

– Но как же мудро он распорядился своей жизнью! – воскликнул Надыбин с ноткой глубокой почтительности. – Другой на его месте выучился бы на археолога, а затем годами обивал бы чужие пороги, выпрашивая у денежных мешков деньги на экспедицию. Шлиман поступил иначе. Он вник в тонкости торговых отношений, стал своим среди купеческой прослойки, овладел, помимо прочего, искусством извлекать прибыль из воздуха и очень скоро сколотил свой первый миллион, то есть, сам сделался денежным мешком!

– Кстати говоря, дело было в Петербурге, – напомнил я.

– Да! И первая его жена, Екатерина Ивановна, тоже была петербурженкой, русской дворянкой.

– Но брак оказался неудачным, несмотря на рождение трех детей…

– К черту брак! – вдруг вспыхнул он. – Я говорю о творческом методе. До определенного возраста Шлиман успешно делал деньги и объездил весь мир. Он содержал всех своих многочисленных родственников, и при этом, заметьте, хранил верность своей детской мечте. Более того, активно готовиться к ее осуществлению. Он изучил двадцать языков, в том числе древнегреческий, проштудировал курс археологии, выезжал на раскопки с научными экспедициями, чтобы освоить технику профессии, и вот, наконец, почувствовал, что созрел для подвига, да-да, я настаиваю именно на этом слове – подвиг! Заметьте, к этому времени он не нуждался в спонсорах. Он был избавлен от необходимости унижаться и выпрашивать что-либо у состоятельных акул. Он сам был достаточно богат и опытен, чтобы, повинуясь только своей воле, только зову души и сердца запустить механизм достижения истинной цели своей жизни. В тот счастливый час, когда он смог, наконец, принять решение, круто менявшее весь уклад его жизни, ему было сорок шесть лет, возраст расцвета творческой личности.

По пляшущим искоркам в глазах моего собеседника я понял, что он оседлал любимого конька.

– Что ж, дело ясное, – констатировал я, смакуя бодрящий напиток. – Ваша краткая лекция, пронизанная токами патетики, наводит меня на мысль, что вы горите желанием совершить некое открытие в духе вашего кумира.

– Да! – горделиво выпалил он. – Мне тоже сорок шесть лет. Точнее, уже сорок семь. И даже с хвостиком. И я тоже не нуждаюсь сейчас в средствах. Правда, в отличие от Шлимана, я своих денег не зарабатывал, нет во мне предпринимательского таланта. Я просто получил наследство от своего отца. Не стану также утверждать, что мне с детства являлась в мечтах моя Троя. Но вот с некоторых пор мне страстно захотелось оставить после себя след, открыть для человечества какую-нибудь древнюю тайну. Я перечитал гору исторических трудов, несколько сезонов подряд выезжал с археологами на раскопки в различные уголки планеты, проехал и прошел пешком по большинству маршрутов Шлимана. Но своей цели найти пока не мог. Я метался, собирая материалы то по одной исторической загадке, то по другой, но видел, что все они ведут в тупик, не дают надежды на озарение. Мне не к чему было приложить переполнявшую меня энергию и мой азарт исследователя. Вот что еще крайне важно, – он как бы погрозил мне пальцем. – Я равнодушен к поискам затонувших либо закопанных пиратских сокровищ. Меня не интересуют клады ни Черной, ни Синей, ни Рыжей Бороды. Я не собираюсь искать ни нацистское золото, ни так называемое золото партии. Мне всегда хотелось найти нечто, имеющее отношение к духовным ценностям. Вот в чем проблема. Вот что не давало мне покоя. И вдруг случилось чудо. Я обрел цель!

Некоторое время я молча смотрел на него.

– Чего уставился? – грубовато спросил он. – Думаешь, я сумасшедший?!

– Напротив, теперь я вижу, что вы человек, достойный всяческого уважения. Поэтому с моей стороны было бы некрасиво внушать вам ложные иллюзии. Я скажу вам правду: я не специалист по тимуридам. А ведь вы, как я догадываюсь, собираетесь искать библиотеку Улугбека, верно? Я всего лишь профессиональный журналист, работающий с историческим материалом и умеющий выстраивать на основе известных фактов парадоксальные гипотезы и версии. Это мой хлеб, понимаете? Я умею делать такие тексты. Моя статья про библиотеку Улугбека это тоже только гипотеза, чего я, собственно, и не скрывал. Но реальная тайна запрятана очень, очень глубоко. Я перелопатил несколько десятков научных трудов и понял это. Тайна утеряна пять с половиной веков назад. Вы только представьте себе, ведь это больше, чем полтысячелетия! Да, есть разные версии, но все они, все без исключения, туманны и субъективны. Никто даже приблизительно не знает, где ее искать. Ученые умывают руки. А я, как журналист и литератор, просто констатирую этот факт.

– Не гоните лошадей, приятель, – поморщился он. – Пейте лучше кофе. Я и не рассчитываю получить от вас какой-либо конкретной подсказки. Вы мне нужны совсем для другого дела. Что же касается местоположения спрятанной библиотеки Улугбека, то информация на этот счет, причем самая достоверная, окажется в моих руках в ближайшее время, быть может, уже в конце этой недели. Речь идет не о коте в мешке и не об иголке в стоге сена. Это подлинный документ 15-го века, с личной печатью Мирзы, найденный около семидесяти лет назад.

– Так-так-так, доктор! У меня сразу же появилось много вопросов. И первый из них такой: зачем я вам тогда нужен?

Он поерзал в кресле, крякнул, и я вдруг понял, что он ожидал этого вопроса, который, тем не менее, его смущает.

– Ладно, не буду ходить вокруг да около… Дело в том, что я рассчитываю получить от реализации моей мечты определенные дивиденды. Речь идет, конечно же, не о распродаже старинных фолиантов. Я совершенно бескорыстно хочу вернуть их человечеству, а взамен получить немножечко славы. Той славы, которую имел при жизни Шлиман за свои открытия. Той славы, благодаря которой он создал легенду из собственной жизни. Нет, мне столько и не нужно. Но пусть все знают, что это именно я, Надыбин Михаил Викторович, благодаря исключительно собственной инициативе и собственным средствам, разыскал библиотеку Улугбека, скрытую от людских глаз на протяжении почти шести веков. Короче, мне нужен штатный летописец, хроникер, литератор, который был бы постоянно рядом со мной и в художественной форме записал бы весь процесс поиска, понимаете? Так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений. Правда, Шлиман писал сам. Но у меня, к сожалению, нет литературной жилки. Не дал Бог умения владеть живым, звонким слогом. Поэтому я давно уже решил про себя: как только вопрос об организации экспедиции перейдет в практическую плоскость, я сразу же приглашу опытного литератора, способного описать ход событий объективно, красочно, и в то же время, не забывая о моей личной роли. Только и всего. Это ведь справедливо? Или вы считаете меня презренным честолюбцем? Говорите прямо, не юлите!

– Минуточку, сейчас меня больше занимает другой вопрос: почему всё-таки именно я?!

– Я прочитал ряд ваших очерков и понял, что вам тоже небезразлична эта тема. То есть, мы в некотором роде единомышленники. Это первое. Во-вторых, мне симпатичен ваш слог. Кроме того, я по разным каналам собрал сведения о вас, и оказалось, что вы тот самый человек, который идеально вписывается в мой замысел. Вы одиноки, то есть, как и я, не связаны семьей, вы физически здоровы и выносливы, вы умеете держать слово и хранить чужие тайны. Ну, а отдельные ваши недостатки, вроде склонности, скажем так, к созерцательности, сопровождаемой принятием горячительных напитков, всё же не мешают вам периодически браться за ум и энергично наверстывать упущенное.

– Вы мне льстите, – заметил я. – Но, вообще-то, хотелось бы узнать, из каких источников вы почерпнули всю эту удивительную информацию обо мне?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru