Лана Эскр
Однажды в гареме
Глава 24.
Джиллиан, раздосадованная тем, как закончился разговор, решила осмотреться, чтобы хоть как-то себя занять и не думать о том чудовище, что обитало внизу. Но, чем больше она думала о Цербере, тем больше его жалела. – «Бедный. Надо спросить – они его выпускают или он тут навечно? Неудивительно, что он чуть не откусил мне руку – одичаешь от такой жизни, – Джиллиан неверно трактовала произошедшее – пёс нес службу и делал то, чему его научили – но она это делала намеренно, чтобы пробудить в себе неприязнь к тем, кто так «жесток» с животными. – Чего еще ждать от таких людей?» Несмотря на обилие ценных вещей, которые стояли, висели и просто лежали на полу в упакованном виде буквально повсюду, помещение было довольно комфортным в плане быта. Джиллиан насчитала условно три «жилые зоны», которые объединялись в одно помещение с помощью мобильных конструкций, наделенных функцией хамелеона – менять цвет, а также становиться прозрачными или непроницаемыми. С этим Джиллиан разобралась сразу – нечто подобное она уже видела в одном из самых дорогих и престижных отелей Норвегии. За счет такого ноухау владельцам гостиницы удалось восполнить недостаток эмоций от довольно однообразного пейзажа за панорамными окнами апартаментов. Здесь, глубоко под пустыней технология «живого пространства» тоже нашла свое применение. Однако, именно это обстоятельство Джиллиан насторожило – она не собиралась провести тут все 13 дней, а то и больше, если сторона «А» вдруг решит продлить контракт в одностороннем виде и «забудет» с ней это согласовать. Такие мысли посещали ее с тех пор, как она поняла – с ней ничего и никто согласовывать не собирается – ее уже усадили на лошадь и отправили в бурю с проводником, который сам едва не остался в песках, как и она. В следующий раз будет верблюд..? Чтобы отвлечь себя, Джиллиан решила заняться планировкой. В итоге получилось довольно уютно – «спальня», «гостиная» и «комната для медитаций», где одну стену занимал огромный аквариум. Потратив на это более двух часов, Джиллиан сумела поднять себе настроение, но «заряда» хватило ненадолго – несмотря на обилие светильников, отсутствие окон действовало на психику угнетающе. – «Ну, «и»? Ты мечтала о приключениях? Теперь получай удовольствие, как тебе советовали. Только вот совета, как расслабиться перед этим, не дали. Прояви креативность, крошка Цахес, если так и не научилась думать прежде, чем что-то делать или подписывать», – «крошкой Цахес» она называла себя, когда попадала в затруднительные ситуации, которых легко можно было избежать. Когда ей в детстве читали сказку Гофмана о нем, она жалела крошку Цахеса и спрашивала: – Почему фея не могла просто дать то, что он хотел? Зачем надо было колдовать и всех обманывать? Взрослые не могли толком ничего ответить потому, что сами не знали – почему фея так поступила – это же Гофман. С тех пор, когда она вдруг обнаруживала, что не заметила в траве очередную «мину», Дина успокаивала себя, что крошке Цахесу было хуже – в его проблемах были виноваты другие, а в ее – она сама. В последний раз Дина так себя назвала, когда узнала, что подписала нечто, из чего удалось выпутаться благодаря чуду. Но цена спасения оказалась такой, что Дина решила – она и есть «крошка Цахес», если в ее жизни случаются такие подарки «феи» по имени Судьба. – «Можно же было как-то иначе…?» – Дина мысленно обращалась к убийцам родителей, предполагая, что они где-то есть и, возможно, тоже интересуются ею, следят, чтобы добраться до нее. До сих пор ответа на этот вопрос она не получила. К этому затаившемуся прошлому добавилась новая «комбинация» нелепостей, которые едва не похоронили ее в пустыне, а потом едва не сделали ее калекой. Чего еще ждать? Резь в веках прошла. – «Хоть что-то позитивное, – подбодрила себя Джиллиан и подошла к зеркалу. – Как все изыскано, аквариум размером с бассейн, стены «хамелеон», даже зеркало старинное. Стоило так заморачиваться? Или деньги некуда девать? Восточные понты…» Она еще некоторое время рассматривала себя в отражении и вдруг заметила, что на нее тоже смотрят – позади кто-то стоял. Джиллиан вздрогнула от неожиданности, но не обернулась и тоже стала рассматривала мужчину, который появился ниоткуда – кабина лифта не открывалась, она бы это услышала. Или просто не заметила, погруженная в свои раздумья? Лицо незнакомца прикрывал то ли платок, то ли маска в пол лица. Он был одет в соответствии с местными обычаями, как она уже заметила – мужчины предпочитали именно такую одежду свободного кроя. – «Не поймешь, то ли слуга, то ли принц так нарядился перед тем, как собрался спать», – Джиллиан старалась скрыть волнение и не показывать, что такое бесцеремонное вторжение на ее территорию, уж коли на то пошло, её напрягало. Мужчина не двигался с места и молча наблюдал за ней. Когда «игра в молчанку» затянулась, в его глазах промелькнуло что-то, похожее на улыбку. Джиллиан, которая уже устала от всех нелепостей, произошедших с ней за последние часы, решила: – «Как же вы меня достали… но есть средство вывести из себя кого угодно, уверена, такого ты точно не ждешь. Пожалуешься на меня хозяину или решишь, что я тут сбесилась от одиночества?» Она уставилась на незнакомца, собираясь повторять его движения – «зеркалить» – так поступают, чтобы уйти от неудобных вопросов и дать понять, что «игры в одни ворота» точно не будет. Для удобства Джиллиан присела на банкетку. – «А ты стой. О, вижу по глазам, ты в недоумении. Так-то…» Только «зеркалить» было нечего – «гость» стоял без движения. Менялось выражение глаз, но «зеркалить» это было довольно непросто и Джиллиан просто смотрела ему в глаза. Ей показалось, что она уже видела этот взгляд, но где именно, так и не вспомнила. Постояв так минут пять-шесть незнакомец молча повернулся и направился к дверям лифта, которые тут же открылись, хотя Джиллиан не заметила, чтобы он на что-нибудь нажимал. – «Датчик движения. А на меня среагирует?» – Джиллиан постаралась запомнить место, где мужчина стоял перед тем, как дверь открылась. Когда двери закрылись, она подбежала и прислушалась, хотела понять, куда пошел лифт – наверх или вниз? Но лифт двигался бесшумно. Джиллиан с досадой ударила ладонью по закрытым дверям, некоторое время подождала – не откроются ли двери потому, что она стоит примерно в том же месте. Но ничего не произошло. Если бы Джиллиан могла хоть одним глазком увидеть то, что происходило ярусом ниже, где хозяйничал Цербер, она бы застала интересное собрание. Главным в этой компании был принц Джафар, так и не узнанный ею. Он был одет в свободную рубаху и штаны – такие же, как те, что были на ее «госте». Он снял платок, который закрывал лицо и встал перед диваном, на котором уже нахально развалился Цербер. Принц не стал его сгонять, покачал головой, с трудом подвинул и устроился рядом. Потрепав пса за холку, засмеялся. – Обнаглел… Хитрец, чувствует, что хозяин в хорошем настроении и пользуется – как мои женщины в гареме. Скучаешь без меня? – Рука Джафара утонула в густом подшерстке. Пес слушал, но глаз не открывал, делал вид, что спит. – Она тебе тоже понравилась? Ты поэтому не откусил ей руку? Тот, кто заботился о Джиллиан с момента, как ее с лошадью засекла система слежения и кого Джиллиан перепутала с принцем, тоже был здесь, он стоял, опустив голову. – Господин, я допустил оплошность, – чувствовалось, что он торопился оправдаться, но, похоже, с этим он уже опоздал – Джафар обо всем знал и так. – Не волнуйся, получилось неплохо, Бадави. Твоя часть была почти провалена, но на последнем акте нашего небольшого спектакля ты был великолепен. Она так на тебя смотрела! Могла бы – убила бы взглядом! Как ты себя, кстати, чувствуешь, флюиды ее ненависти нигде не жгут? – О, нет, господин, я доволен тем, что вы сочли мои слова достойными похвалы, – все это доверенный слуга принца, который присматривал за Касль-аль-Фарид, произносил учтивым голосом, а про себя думал совсем другое: – «Ее флюиды будут жечь тебя, подожди еще, она и до тебя доберется, уже вижу, как ты на нее смотришь. С другими ты так не старался». Принц не стал слушать, прервал извинения взмахом руки. – Кажется, я понял, почему на нее запал Керкмаль. Передайте ему – все идет лучше, чем надо – охота еще не началась, а я уже получил удовольствие. Эта женщина способна на многое. Вот и узнаем, на что, а потом посмотрим, как ее наградить. Джафар смотрел на Джиллиан, как на очередное приобретение – её не обманывали. Для принца было не важно, что контракт подписан сроком на 13 дней. Надо будет, контракт продлят настолько насколько будет нужно ему. Видимость свободы при заключении таких документов была необходима, чтобы претендентки соглашались. Прозрение наступало после. Несмотря на жестокость «испытания» для Джиллиан, сам факт его организации «в её честь» говорил о том, что отношение к этой девушке особенное. – Ты хорошо притворялся, она подумала, что принц – это ты! А меня не узнала ни в своем спутнике, ни сейчас. Я стоял перед ней, а она сидела, забавно. У неё есть выдержка. Она сердится потому, что уже начинает понимать, что поторопилась с контрактом. Не стоило европейской девушке доверять красивой истории о восточном принце. Одно могу сказать, Бадави, это приключение она запомнит на всю жизнь. Но с Цербером все же будь осторожен – он ее не знает. Я устал. Расскажешь все потом. А сейчас иди. Цербер будет со мной. Я по нему соскучился тоже. Ты его выпускал? – Ежедневно, мой господин. Неделю назад он привел с собой раненного аддакса (разновидность антилопы, живущей в пустыне). – Ты мне не рассказывал! – Не хотел беспокоить ваше высочество. – И где же она? Что с ней случилось? – Судя по ее ранам, это гепард. Его спугнул Цербер. Я ее немного подлечил и передал местным крестьянам, чтобы они о ней позаботились и выпустили. – Проверь. Или нет, я придумал кое-что получше. Скажи мне, где они, я сам проверю. – Так и сделаю, мой господин. Джафару захотелось остаться одному. Он отпустил Бадави, сбросил часть подушек, вытянулся на диване, положив голову Церберу на живот и вспоминал о том, как прошла его встреча с Джиллиан. – «Не спросила кто я. Интересно, почему? Решила, что я не похож на принца? А почтенный Бадави похож? Она думает, что я старик? Какие у нее представления о принцах? Я и без одежды буду принцем, а она в любом наряде и без него – моей наложницей. Наше положение делает нас особенными. Она тоже не простая девушка, многого добилась, хотя ее красота от природы – это лотерея, в которой она выиграла. Но успех – тоже лотерея! Выходит, что ей повезло дважды. А я родился с «серебряной ложкой во рту», – Джафар повторил расхожую фразу, принятую в отношение тех, кто появился на свет в именитых, богатых и просто богатых «домах», которые закрепили свое влияние в мире благодаря предприимчивости предков. Ничего нового в этих рассуждениях не было – Джафар таким образом «медитировал», пытаясь выстроить события в логическую цепочку и понять, что они значат, заодно, спланировать дальнейшее. «Испытание» для Джиллиан он придумал затем, чтобы лучше ее узнать. Была и другая причина: Джафару наскучило то, что происходило в гареме и не только, вся его жизнь, налаженная и благополучная, как, впрочем, и у Джиллиан, начала раздражать тем, что в ней не было адреналина. Тот, который можно было получить за штурвалом самолета, уже не устраивал. Как и для Джиллиан – выходы на подиум напоминали одно непрерывное дефиле – менялась только одежда, которая чаще всего её ужасала своей несуразностью. Кризис идей и отсутствие истинной радости в жизни стали всеобщей проблемой.
–«Я мог бы прийти к ней прямо сейчас и получить то, на что она подписалась. Но, нет. Если она оставит на моей спине следы от своих ноготков, мне этого будет мало…»
Глава 25.
Джафар не хотел признаться себе, что Джиллиан покорила его сердце с первого взгляда. Такого понятия для него не существовало в принципе.
В Англии, где он изучал в университете западную литературу, Джафар читал Шекспира в подлиннике, буквально прорывался сквозь свои «почему». Одним из таких было неприятие момента, когда Ромео увидел Джульетту. К том, что девушка понравилась с первого взгляда, претензий у Джафара не было. Но вот то, что она понравилась ему ТАК, он понять не мог.
– «Она «околдовала» его? Но любое «колдовство» со временем утрачивает свою силу. Может быть Ромео стоило подождать, чтобы убедиться в этом?»
Размышляя о том, «что же там увидел Ромео», Джафар пришел к выводу, что юношу возбудила не сама «охота», а желание «поохотиться» там, где было нельзя. Но вот прошло не так много времени после его возвращения из Европы и он столкнулся с похожей загадкой – Джафар сам не понимал – почему так себя ведет с Джиллиан.
Ему вдруг стало не все равно, что она о нем думает. Формально, он навязывал ей свою волю, а на самом деле следовал за ней тенью, из которой не решался выйти потому, что не был уверен, что она не оттолкнет его, не оценит или оценит не так, ошибется.
Джафар подсознательно жаждал общения и искал того, кто мог увидеть его настоящего, принять и полюбить. Он не верил в искренность Ромео, считал историю надуманной, и сам при этом мечтал о таком же бушующем пламени внутри себя. Чего уж там, во время молитв он давно уже просил не стабильного благополучия для правящей династии, а – послать ему ту, кто разбудил бы в нем такое чудо любви. Он бы отдал все, чтобы Джиллиан оказалась ею, потому и придумывал эти возможно нелепые «испытания». Наблюдая за Джиллиан, он все больше убеждал себя в том, что его молитвы услышаны, но не решался выйти из тени – только обозначал себя, действуя через своих верных помощников, Бадави и Керкмаля.
Эпизод с официантом тронул Джафара. В дополнение к подарку Джиллиан, он захотел присовокупить кое-что от себя – невесте и всем женщинам в семьях жениха и невесты, там набралось порядка шести разного возраста, распорядился подарить по роскошной шубе. Керкмаль выбор подарка не одобрил. Джафар даже обиделся.
– Какой еще чемодан с подарками? Ты думаешь, это достойно подарка принца? Шуба или украшения.
– Господин, если вы не хотите, чтобы Джиллиан потом открестилась от вашего участия в этом мероприятии, замените натуральные меха на что-то другое. Вы не заметили, что ни на одном показе она не демонстрировала их. В своих интервью она об этом говорила. Могу процитировать на память: «Шубы, на законных основаниях, носят только животные – их одела в это природа. Все остальные – презренные воры».
Джафар покраснел:
– У нее есть шуба.
– Вы правы. Её шуба выглядит, как натуральная, но она была подарена ей в качестве рекламы известного французского бренда изделий из экомеха «Sheridan». Джиллиан Кистель ее носит и тем самым участвует во всемирной акции защиты дикой природы.
Керкмалю пришлось пережить несколько неприятных минут, пока его господин переварил сказанное и не стал примерять к себе «обвинение» в «презренном воровстве». Джафар принял объяснение, хотя это было не просто – он решил, что Керкмаль таким образом хотел его задеть. Но помощник оказался прав и Джафар был благодарен ему за настойчивость – не каждый посмел бы ему возразить.
Откладывая на неопределенное время свое знакомство с Джиллиан, Джафар не отдавал себе отчета в том, что уже влюблён. Он, как и Керкмаль, чувствовал необычность происходящего, но признаться в том. что речь шла о любви, было равнозначно тому, как отказаться от титула. От короны он уже отказался. От титула его могла избавить только могила или официальное признание, что он больше не является членом семьи. Оснований для таких заявлений у Джафара не было и быть не могло – перестав быть принцем, он стал бы нищим, да еще изгоем, которому никогда бы не простили такого неуважения. Вот почему признание в своих чувствах Джафар считал чем-то абсурдным, как и сами чувства. Но Джиллиан была реальна, и он всем сердцем стремился к ней.
***
Оставшись после ухода «гостя» в одиночестве, Джиллиан убедилась, что вызвать лифт по своему желанию не сможет – датчик на нее не реагировал.
– Понятно. Все же тюрьма… Что дальше?
Джиллиан топнула ногой – недовольство собой и раздражение требовали выхода.
– Стоп. На кого ты злишься? – спросила она сама себя и собственный голос в этом помещении среди ковров прозвучал нелепо и даже жалко. Джиллиан снова топнула ногой, еще раз и еще, а потом упала на пушистый ковер, который начинался сразу от дверей, которые ей не повиновались, уткнулась в него и разрыдалась. Приступ длился недолго. Она села, подобрала под себя ноги и начала раскачиваться, как маленький будда.
– Почему я такая глупая, – ругала она себя вслух, забыв о том, что помещение скорее всего прослушивается, впрочем, ей уже было все равно – пусть знают, что она о них думает. – Заблудилась в пустыне, выжила, не ослепла, меня не сожрало это чудовище, а я еще расстраиваюсь. На что я обиделась? Что этот козел назвал меня собственностью принца? Сама же подписала этот дурацкий контракт! Конечно, мне неприятно такая трактовка, но суть того, что предлагалось, просматривалась, пусть и не явно. Признайся, Дина, ты сама этого хотела. Теперь получай удовольствие, – новый приступ рыданий прервали этот самоуничижительный монолог.
После трагедии, которая завершила «российский» этап ее жизни, Джиллиан так называла период детства и юности вплоть до своего отъезда из России, казалось бы – началась светлая полоса. Деньги обеспечили и долгожданную стабильность. Джиллиан, которая купалась в роскоши, внимании, уже не различала тона окружающего мира – все поглощал блеск драгоценностей и сверкание фотовспышек. Если другой мог такому только радоваться, её стало скучно. Если бы период благополучия продлился еще год-два, она могла бы бросить подиум и вернуться назад в Россию – если там ее поджидала беда, то она устала от нее прятаться. Если ей суждено умереть от рук тех же бандитов, то пусть это произойдет и все кончится. Предложение Керкмаля внесло свои коррективы в эти опасные планы, которые, как и многое в ее жизни, было следствием импульсивных решений.
Джиллиан глубоко вздохнула, смахнула последние слезы, закрыла глаза.
– Поскорее бы уже познакомиться с принцем. Какой смысл торчать тут в одиночестве? Кто же он, как выглядит? Хорошо бы помоложе…, – было последнее, о чем она подумала перед тем, как заснуть.
Принц Джафар, который внимательно слушал и наблюдал за Джиллиан через монитор, хотел последовать её примеру, но не смог. Сон убегал, а мысли, как он не старался их отогнать, возвращались к ней, к Джиллиан.
Джафару надоело это самоистязание, он поднялся с дивана. Цербер приоткрыл глаза и вопросительно посмотрел на хозяина. Джафар приказал жестом «лежать», а сам подошел к лифту. Двери открылись. Он стоял и не решался войти, потом все же зашел внутрь и прикоснулся к светящемуся обозначению этажа, который он не так давно покинул. Джафар наконец решил познакомиться с Джиллиан.
***
Двери распахнулись бесшумно. Джафар неслышно подошел к Джиллиан, опустился на ковер рядом и стал ее рассматривать.
– «Ну и выдержка! Я заснуть не смог…», – в груди кольнуло – эта девушка, мысли о ней стали причиной его бессонницы. Сейчас она спала, видимо, потому, что ее никакие мысли не тревожили. Эгоистичное и нелогичное объяснение Джафара было одним из проявлений его специфического состояния влюбленности, которую он в себе отрицал.
Девушка спала и видела во сне принца, таким, каким себе представляла.
Сон Джиллиан.
Она шла, шла по темному подземелью и заблудилась. Вместо коридоров, увешанных гобеленами, ее окружали стены, поросшие густым бурым мхом. Повсюду из щелей высовывались змеиные мордочки или мелькали их хвосты – они охотились за ящерицами. Джиллиан захотела пить. Она подошла к стене и хотела припасть к ней губами.
– Нет, не делай этого, – раздался за спиной голос. Она обернулась и увидела принца Джафара. Она была уверена, что это он, хотя на нем были обычные джинсы и майка.
– Почему? – спросила она. – Я хочу пить.
– Надо потерпеть и пройти еще немного, там воды много.
– Мне не надо много, – возразила она потому, что ей показалось, что ею командовали. – Хочу сейчас!
– А я сказал, что эту воду пить нельзя. Если вы не понимаете моих слов, придется вам объяснить иначе.
– Как? – с вызовом спросила Джиллиан.
– Очень просто, – в руке мужчины оказалась плеть. Короткий взмах. Раздался щелчок. Плеть коснулась стены и в том месте показалась глубокая борозда. Капли воды со всех сторон устремились к ней. Она Ручеёк на глазах превращался в поток воды, которая была уже повсюду.
– Бежим! – принц схватил её за руку, – Видите, что вы наделали своими капризами?
– Причем тут я? Это вы свей плетью! – возмутилась она, но принц сдавил ей руку и потащил за собой.
Джиллиан услышала голос:
– Ты его вынудила так поступить.
Она посмотрела на принца, но не поняла – он слышал это или ей показалось и это была ее мысль?
Они бежали по подземному коридору, но вода наполняла его быстрее. Потом поток подхватил их и понес в темноту. Впереди слышался гул.
– Подземный водопад, – принц кричал Джиллиан в ухо, – Когда мы будем падать, затаи дыхание! Ничего не бойся!
Джиллиан растерялась, хотела переспросить, но едва открыла рот, как вода заполнила его и ее швырнуло вниз. Она начала захлебываться. Джиллиан не понимала, где верх, а где низ. Она чувствовала только, как чья-то рука крепко ее держит. Сознание уплывало, но страха при этом почему-то не было. Она чувствовала, как принц обхватил ее обеими руками, прижал к себе и зашептал – она ничего не слышала, но видела его губы и читала по ним.
– Дыши. Ты не умрешь. Я тебя спасу.
Все звуки вдруг исчезли. Тело Джиллиан стало безвольным, она уже не боролась. Сделав попытку вздохнуть, она поняла, что все напрасно – это смерть. Она увидела перед собой лицо принца. Он смотрел ей в глаза. Последнее, что она помнила, это его поцелуй, легкий, как прикосновение ветра.
– Как жаль, – подумала она, – встретила принца, а уже надо умирать.
Сознание отключилось и она проснулась.
Джиллиан снова плакала. Мысль о том, что кошмар ей приснился и она жива, пробивалась с трудом.
