Кэтрин Коултер
Невеста-соперница
Глава 32
Джейсон застал Холли за подслушиванием. Все улики были налицо: она стояла, прижавшись ухом к двери гостиной. И ничуть не смутилась, когда ее поймали. Наоборот, улыбнулась, жестом подозвала его к себе и шепнула:
– Поверить не могу, что он набрался наглости приехать к моему отцу! Что же, может, я недооценила беднягу Элджина?
– Он снова заявился? – удивился Джейсон. – Должно быть, крайне нуждается в деньгах.
– Значит, не верите, что он так храбр, потому что безумно меня любит?
– Не верю.
– По крайней мере хотя бы в этом случае правда не будет горька.
Несколько минут спустя она отскочила от двери.
Еще через три секунды лорд Ренфру, выглядевший бледным и задумчивым, вышел из гостиной в сопровождении барона Шерарда. Увидел Холли, стоявшую позади Шербрука, ублюдка с ангельским лицом, которого он не заслужил, и мускулистой фигурой, которой он не достоин. И за что только Господь к нему так милостив?! При всем этом он бессовестно пользуется своими преимуществами, спекулирует на женском обожании!
Что же до Холли, девушки, которую он второй раз пытался взять в жены… Ренфру передернуло. Подумать только, она щеголяет в этих идиотских сапожках, таких блестящих, что в них видно отражение его потного лба. Волосы растрепаны, на носу грязное пятно. Какая неряшливость!
– Не знаю, почему вы стоите здесь с уздой в руках, – бросил он.
– Она порвалась. Я собираюсь ее починить.
– Вы все же женщина, невзирая ни на какие сапожки. Дамам не к лицу чинить конскую сбрую, к тому же они просто не умеют этого делать! Им еще можно поручить разливать чай, но что до более важного…
– Чай не важен? – удивился Алек, вскинув брови. – Нет ничего более вдохновляющего, чем чашка крепкого чаю с ложечкой молока. И без сахара.
– О нет. Я люблю с лимоном, и тогда чай приобретает особенный аромат. Молоко тут ни при чем. Согласен, он весьма важен, но чтобы леди чинила сбрую?! Да такого просто не бывает.
– Вероятно, это так. Я никоим образом не могу исправить такого, как вы!
– Но вы и не пытались. Никогда не просили меня объясниться, не выказывали ни малейшего сострадания. Просто вышибли меня за дверь. А теперь я узнаю от вашего отца, что вы собираетесь выйти за человека, которому не нужны, человека, скомпрометировавшего вас лишь потому, что вы оказались под рукой и готовы на все, а значит, я по сравнению с ним святой.
– Но как я могу быть хуже этого негодяя? – воскликнул Джейсон.
– Я никогда не пытался обольстить девушку и погубить ее репутацию.
Холли до смерти хотелось раскрутить узду и захлестнуть шею лорда Ренфру.
– Вам и не пришлось этого делать. Я с радостью поплыла в ваши сети.
– Должен признать, так оно и есть, но сейчас это не важно. Важны честь и благородство. Я проделал бы с вами все, что, возможно, успел сделать он, но только после свадьбы, когда все приличия были бы соблюдены. Вы могли получить меня, мою преданность и искусство прославленного любовника.
– Джейсон не компрометировал меня, – отрезала Холли.
– Ха! Он мужчина, не так ли? Очевидно, хотел насладиться вашей красотой без необходимости сидеть напротив вас за обеденным столом до конца своей жизни.
– Поскольку мы партнеры, то мое присутствие за столом – вещь вполне обыденная. Так что тут ничего не изменится.
– Это я хотел сидеть напротив вас, Холли, и кормить вас лакомыми кусочками со своей тарелки. Ему это не нужно. Он попал в ловушку только потому, что ваш отец неожиданно приехал и теперь убьет его, если он не женится.
– Почему же обязательно убью? Вполне можно просто искалечить, – подсказал Алек.
Но лорд Ренфру проигнорировал его.
– Не могу представить себя вашим партнером; абсолютно невыносимая мысль. Терпеть ваше упрямство и своеволие, не имея возможности наслаждаться вашей женственностью по ночам… Нет, будь я на его месте, сбежал быв Балтимор на первом корабле. А если он и женится, то лишь для того, чтобы заполучить ваши денежки, и все это знают. Вы не слишком умны, Холли. Могли бы получить и меня, и мое сердце.
– При этой мысли у меня волосы дыбом становятся. Прощайте, лорд Ренфру. Когда я думаю о том, что могло достаться на мою долю, становится не по себе. И уж несомненно, до конца своей жизни пришлось бы носить траур по утраченным мечтам.
– Ваш отец прав. Вы не сделали бы меня счастливым.
– Это не совсем то, что я утверждал, – вмешался барон Шерард.
– Нет, папа, возможно, нет, – согласилась Холли. – Считайте, что вам повезло, лорд Ренфру. Еще раз прощайте.
Он покачал головой и, надевая шляпу, пробормотал себе под нос:
– Поверить не могу, что позволил Чарлзу Грандисону уговорить себя на столь бессмысленное предприятие.
После его ухода Джейсон мрачно нахмурился. Значит, Чарлз Грандисон пытался заставить этого болвана жениться на Холли?! Чарлз ничего не делает просто так. Значит, должна быть причина, и Джейсону хотелось ее узнать.
– Вот идет мужчина, который обзаведется богатой женой к концу года, а может, даже к осени, – заметил Алек. – Он вполне убедителен, особенно когда ставит перед собой цель. Теперь я понимаю, что ты могла увлечься им, дорогая.
– Все это осталось в прошлом. Не представляю, почему он сюда явился, – задумчиво выговорила Холли, глядя вслед лорду Ренфру.
Тот сел в седло и ускакал, не оглядываясь. Ничего не скажешь, он неплохой наездник: высокий, прямой, с гордой посадкой.
– Неужели воображал, что я прощу ему ту историю? Именно так считал и Чарлз Грандисон?
– Верно, – поддакнула Анджела. – Никак не возьму в толк, почему Чарлз Грандисон так сильно хотел, чтобы Ренфру женился на тебе.
Джейсон смущенно откашлялся.
– Здравствуйте, Анджела. Вы подкрались незаметно. Подслушивали у окна гостиной? Нет, не отрицайте. Лорд Ренфру убрался, и это самое главное. Что же до Чарлза и его роли во всем этом, при следующей же встрече я вытяну из него причину. Холли, думаю, нам самое время прогуляться.
– Зачем? Что-то случилось с одной из кобыл? Отец, почему ты качаешь головой и так смотришь на меня?
– Милая, не делай вид, будто не понимаешь. Смирись с фактами и иди с Джейсоном. У нас полно дел. Ах да, твои дядя и тетя будут гостить в Нортклифф-Холле.
– Отец, мне надоели все эти разговоры! И не смей принуждать Джейсона жениться на мне! Я думала, ты шутишь, просто чтобы помучить лорда Ренфру, и, признаю, тебе это удалось. А ты, оказывается, действительно веришь, что я выйду за Джейсона?! Вздор!
Она повернулась к Джейсону и ткнула пальцем ему в грудь.
– Послушайте, я не выйду за вас. Вам не нужна жена. Вы не станете ей доверять.
– Пойдем, Холли!
– Нет. Вы сами твердили, что никогда не женитесь. Я тоже не желаю выходить замуж, так что в этом мы согласны. Большинство против брака.
– Ты сунула руку в его чертовы бриджи! – зарычал Алек. – И не оторви я тебя от него, повалила бы беднягу на пол и стащила штаны!
– Оторвал? Меня?!
– Нет, сэр, – вступился Джейсон с колотящимся сердцем.
Груз несчастья пригибал его плечи к земле.
– Нет, сэр, я бы ее остановил. Впрочем, возможно, и нет.
– Совершенно верно, – кивнул Алек. – Это называется последствиями, Холли. Возьми себя в руки. Не поверите, Джейсон, однажды она отрицала, что на улице дождь, поскольку хотела устроить пикник. Ей ничего не стоит отрицать давно назревшую необходимость выйти замуж.
– Но…
– Заткнись, Холли, – не выдержал Джейсон и, схватив ее за руку, дернул к двери. – Потолкуем о пикнике под дождем.
– Честно говоря, в моей жизни не было пикника ужаснее… – начала Холли, но Джейсон уже вытащил ее в коридор.
– Меня все это беспокоит, милорд, – заметила Анджела. – Девочка всегда была чересчур упрямой.
– Зато я верю в молодого Шербрука. Несколько раз видел его в Балтиморе, окруженного детьми. Они обожали его и беспрекословно слушались. Он сумеет привести Холли в чувство. Кстати, представляете, она узнала, кто тот конюх, который сказал своей кузине, горничной леди Гримсби о происшествии на конюшне.
– О Господи, так парень служит на конюшне? Где лучше спрятать тело?
– О нет, никаких крайних мер. Она сказала, что запрет его в чулане под лестницей и станет держать на хлебе и воде, пока тот не раскается в своей болтливости.
Понимая, что это шутка, Анджела тем не менее опасливо оглянулась на вышеупомянутую лестницу.
Алек рассмеялся и легонько хлопнул ее по плечу.
– Жизнь всегда устраивает сюрпризы, верно, Анджела?
– Зато дети получатся красивыми, – возразила Анджела.
Алек отшатнулся, словно от пощечины, и, покачивая головой, направился к конюшне. Но, увидев, как Джейсон и Холли направляются к кленовой рощице, остановился. Нет, он там не нужен. Если уж у Джейсона не хватит хитрости и ума привести ее в чувство, значит, это под силу одному дьяволу! До чего же странно, что характером она похожа на мачеху: упертая как осел и совсем не напоминает родившую ее женщину. Интересно, что скажет ей Джейсон!
Джейсон пока что не произнес ни слова. Только остановил Холли под низко нависшей веткой клена и зарылся пальцами в ее волосы. Холли закрыла глаза. Почему его прикосновение вызывает в ней желание сорвать с себя чулки и сапожки?
– Это уж точно грех. Слишком хорошо, чтобы не быть грешным.
– О нет, грешно то, что последует за этим.
Она подалась к нему, нежась под пальцами, растиравшими кожу головы. И при этом вовсе не хотела прильнуть к нему. Отныне она вполне способна держать себя в руках и не терять самообладания. Все выдержит, пройдет через все бури, но не поддастся отцовскому давлению.
Стоило Джейсону отпустить ее, как она сорвала лист с клена и принялась вертеть в руках.
– Поймите, Джейсон, я не выйду за вас. Еще раз поговорю с отцом, скажу, что…
Джейсон тихо застонал, схватил ее и безжалостно прижался губами к губам. Холли от неожиданности даже не подумала сопротивляться.
– Успокойся, – велел он, почти не отнимая губ. – Все решено. Ты получила меня. Мы получили друг друга. Я сделаю все, чтобы стать тебе хорошим мужем. Клянусь. И перестань упрямиться.
Он поднял голову, и ей пришлось взглянуть в эти необычайно красивые глаза, несущие гибель любой женщине. А его рот… ну нет, не станет она смотреть в его глаза и на губы. Не такая она дурочка! Уж лучше впечатает его в древесный ствол! Никто, никто не вынудит ее пойти к алтарю!
Вот только почему сердце бьется так сильно и тревожно, до боли ударяясь о ребра? Жаль, что она не может прижать его руку к своему колотящемуся сердцу.
Он снова запустил пальцы в ее волосы, но на этот раз стал вынимать шпильки. Она ощутила прикосновение его губ, и наконец слава доброму Господу на небе, его ладонь легла на ее грудь.
Все благоразумные мысли вылетели у нее из головы. Зато зрение словно прояснилось, и она увидела, что его глаза горят желанием, к которому, похоже, примешалось несколько капель нежности. И этого оказалось довольно. Более чем. Поэтому она, не задумываясь, спрыгнула с обрыва.
– Так и быть. Возможно, замужество и будет самым мудрым решением, – выпалила она.
За ужином Джейсон пригласил всех слуг выпить по бокалу шампанского.
– В чем дело, мастер Джейсон? Неужели привели новую кобылу на случку к нашему могучему Ловкачу?
– Нет, Петри. Мы с мисс Каррик решили пожениться. Очень скоро. Только не говори, будто не слышал сплетен. Но сплетни прекратятся, как только мой дядя Тайсон произнесет священные слова над нашими склоненными головами.
Марта с сияющим видом взяла бокал с шампанским.
– О, мисс Холли, до чего же это волнующе – заполучить мастера Джейсона! Вам ведь это почти удалось на конюшне, верно? Но лучше об этом умолчать.
– За союз партнеров, – громко провозгласил барон Шерард.
И все, кроме Петри, который, казалось, вот-вот заплачет, разразились приветственными криками и выпили довольно приличное шампанское.
– Успокойся, Петри, – посоветовал Джейсон, – и пей шампанское. Оно поможет тебе смириться с неизбежным.
– Вот в кого вы превратились, мой бедный хозяин! В пьяницу!
– Довольно, Петри, – велела Анджела. – Доверьтесь мне, и все будет хорошо.
Петри отнюдь не был глуп и, увидев предостерегающий взгляд хозяина, понял, что тот не шутит. И поэтому залпом проглотил шампанское.
– Только не позволяйте ей переставлять мебель в гостиной, мастер Джейсон.
– О Господи, об этом я и не подумала, – ахнула Холли.
– Пожалуйста, не нужно, мисс, – взмолился Петри.
– Не о мебели, болван вы этакий. Не подумала, что буду делить с ним спальню. Моя мне нравится больше. Почему бы тебе не перебраться в мою? И почему бы по-прежнему не сохранить обе спальни?
– Сейчас не стоит волноваться об этом, – посоветовал Джейсон, погладив ее по руке.
Приняв еще один бокал шампанского от лорда Шерарда, Анджела спокойно заметила:
– Возможно, мне стоит переехать в твою комнату, Холли, и тогда можно сломать стену между спальнями, моей и Джейсона. У вас будет достаточно места, а Джейсон сможет расставить мебель. Что вы об этом думаете?
Холли насторожилась, готовая каждую минуту вылететь из комнаты. Джейсону очень хотелось последовать ее примеру, но он кивнул:
– Еще будет время поразмыслить над этим. А пока что мне хотелось бы услышать тосты и добрые пожелания.
Петри громко, беззастенчиво застонал. Марта немедленно набросилась на него и, взмахнув бокалом перед самым его носом, объявила:
– Вы мне не нравитесь, мистер Петри. Взгляните на мою хозяйку: настоящая красавица, ничем не хуже мастера Джейсона. А вы… Вы раните ее чувства, наносите, можно сказать, смертельные оскорбления, и все потому, что какая-то женщина разбила вам сердце, что, возможно, случилось давным-давно и много лет назад!
– Ну, не так уж давно, – улыбнулась Анджела. – Не настолько Петри стар.
– Интересно, так ли это на самом деле? – шепнула Холли отцу. – Петри действительно возненавидел всех женщин, потому что какая-то одна разбила его сердце?
– Нет, – заверил Джейсон. – Это врожденная неприязнь к прекрасному полу. Его мать в жизни не упрекнула сына. Ни разу не шлепнула. И всегда его обожала.
– Но не любила по-настоящему, всей душой, а только такая любовь и считается истинной, – вскинулся Петри.
– В жизни не слышала ничего глупее! Неужели вы так и сказали своей матушке?
– Разумеется, нет. Это расстроило бы ее, а выведенная из себя женщина способна на все.
Джейсон поднял глаза к небу.
– Вот увидишь, я обязательно все расскажу твоей матери, чтобы все проклятия посыпались на мою, а не на твою голову.
– По-моему, вы избалованный, капризный тип, – фыркнула Марта ему в лицо.
Петри уже открыл рот, чтобы отчитать ее, но тут вмешалась Анджела:
– Господи, от всей этой суматохи я ужасно проголодалась. Почему бы вам не принести бланманже?
– Но я… – начал Петри.
Марта снова взвилась, и на этот раз было видно, как она разъярена:
– Еще одно слово, и я засуну бланманже в ваш наглый нос!
– Марта, ты обязана выказывать мне подобающее уважение…
– Не стоит зря тратить такое чудесное бланманже на нос Петри, – посоветовала Анджела.
Все это время кухарка стояла в дверях и время от времени переводила взгляд с Джейсона на Алека. И очевидно, была так поражена, что даже не спела ни одной арии. Правда, услышав про бланманже, оживилась:
– Нос Петри? Мое бланманже, мисс Анджела? О Господи, да ведь это же еда! Как я могла забыть? И два таких прекрасных джентльмена! Но сначала я должна освежить пересохшие внутренности.
Она залпом выпила шампанское, осторожно поставила бокал на буфет и направилась к кухне, повторяя снова и снова:
– Как заставить этих двух красавчиков остаться здесь, чтобы накормить их до отвала, пока оба не потеряют сознание на моем кухонном полу?
– Я выпью за это! – объявила Холли. – Отец, я в жизни не видела, чтобы ты падал в обморок.
Взгляды Алека и будущего зятя встретились.
– Такое бывает, – кивнул Алек. – Поверь мне, такое бывает.
Петри застонал.
Глава 33
Джейсон и Холли Шербрук провели брачную ночь под резными свесами крыши, венчающими карниз Дансмор-Хауса, дома георгианского по настроению, пусть и не по стилю, уютно расположившегося на широком, поросшем деревьями мысу, протянувшемся от Вентнора на юго-восточном побережье острова Уайт, летней резиденции герцога Портсмута. После двухчасового плавания на пароходике, перевозившем пассажиров с материка, они прибыли в Дансмор-Хаус, улыбаясь во весь рот экономке, миссис Спунер, растрепанные, загорелые и умиравшие от желания сорвать одежду друг с друга.
Когда-то и миссис Спунер были знакомы похоть и терзания плоти, доказательством чему являлись ее пятеро детей, не говоря уже о полудюжине внуков. Поэтому она без труда распознала эти чувства в представших перед ней новобрачных, хотя не совсем понимала, кто кого желает больше. Одна красота этой пары согрела бы самое холодное сердце, а уж холодным сердцем она не отличалась.
– Недаром его светлость сказал, что вы необыкновенные молодые люди, и так оно и есть. Заходите, заходите! Я велела приготовить большую спальню, окна которой выходят на гавань. Оттуда видны рыбачьи лодки и корабли. Это любимая спальня его светлости, и я велела постелить новые простыни. Какой прекрасный день для начата супружеской жизни!
Но прежде всего миссис Спунер едва ли не насильно отвела их в комнату для завтраков, маленькую и более уютную, чем большая столовая, и поспешно подала теплый хлеб и холодных цыплят с зеленым горошком из собственного огорода в Вентноре.
– Из всех слуг осталась одна я, – объяснила она, передавая мистеру Шербруку блюдо с цыплятами. – Больше вас никто не потревожит.
Ставя перед Холли небольшой каравай теплого хлеба, она прошептала:
– Ешьте побольше, дорогая. С таким мужем вам понадобится много сил.
Холли ответила ослепительной улыбкой.
– Надеюсь, что так.
Миссис Спунер погладила ее по руке.
– Герцог и его семья любят одиночество, так что и вам мешать не будут. Правда, горничные будут приходить днем, но вы их даже не увидите.
– Спасибо, миссис Спунер. Раньше обо мне никто так не заботился. Что же до одиночества… у меня три брата и сестра, и… – Холли моргнула и, пожав плечами, уставилась на Джейсона. – Забыла, что хотела сказать…
– Но ведь это ваш медовый месяц, миссис Шербрук? Сейчас не до здравого смысла.
– Миссис Шербрук, – медленно повторила Холли. – Ну разве не странно? За один день я потеряла свое имя.
– Новое имя достаточно благозвучно, хотя я уверена, что ваш отец предпочитает Каррик, в точности как мистер Спунер предпочитает свое имя моему, которое, нужно сказать, было необыкновенным.
– А каково же было ваше девичье имя, миссис Спунер?
– Аделаида Блик[3], абсолютно пессимистический оттенок, нужно сказать. Ну а теперь, думаю, вам совершенно не хочется пить чай в гостиной, поэтому желаю вам спокойной ночи.
Холли и Джейсон переглянулись. Жуя намазанный маслом кусочек хлеба и жмурясь от удовольствия, она пробормотала:
– Подумать только, мы женаты уже семь часов.
– Именно.
– Миссис Спунер очень милая.
– Да. Ты все доела, Холли?
Она, как утка, заглотила оставшийся хлеб целиком.
– Да, о да, Джейсон. Знаешь, моя тетя Эриел советовала мне сдержаться самой и дать тебе волю, предоставить научить меня всему. И ни в коем случае не пытаться повалить тебя на пол. Заверила, что хотя мужчинам это нравится, но не в первые часы после свадьбы. Говоря это, она краснела до корней волос, что очень меня озадачило. Еще она добавила, что во время первой романтической встречи мужчины любят командовать женами, поскольку они лучше разбираются в подобных делах… и снова покраснела. Я передала отцу ее слова, а он ужасно развеселился, стал хохотать, уверил, что ты не будешь возражать против моих нападений и попыток свалить тебя на пол, причем в любое время и в любом месте: на корабле, на суше или в столовой. И почему-то посоветовал особое внимание обратить на обеденный стол. Хм… Похоже, он прав. Этот стол просто чудесный: длинный, крепкий и…
Он не помнил, как избавился от сапог. Руки тряслись крупной дрожью. Говорить было трудно: язык почти не ворочался, но он все же выдавил:
– Никакого стола сегодня. Твой отец прав. И я даю тебе разрешение набрасываться на меня, как только в голову придет. Я не стану возражать.
Джейсон глубоко вздохнул, и Холли могла бы поклясться, что он передернулся.
– Боюсь, нам нелегко придется.
Дурой Холли не была. И знала, что означает этот взгляд, поистине восхитительный: от него сердце билось чаще, а спину покалывало иголками.
Она выскочила из комнаты, взлетела по широким ступенькам, промчалась по коридору в большую угловую спальню. Здесь было светло и просторно, что ее, впрочем, ничуть не занимало. Да и мебель была расставлена на редкость удачно… вот только эти два больших кресла лучше составить вместе и придвинуть к изножью кровати на случай, если кто-то из них так устанет, что не сможет добраться до…
Она уже хотела спросить Джейсона, что тот думает насчет кресел, но поспешно прикусила язык.
В этот момент в спальню вошел Джейсон закрыл и запер дверь и прислонился к ней.
– Все это время я убегал из дома, потому что так сильно тебя хотел.
– Что?!
– Я навещал других дам, они заботились обо мне, вытягивали все силы, после чего отпускали домой, и самообладание снова возвращалось ко мне… по крайней мере на несколько дней.
– Никогда не слышала ничего более странного. И я ничего не имела бы против твоих поцелуев, Джейсон, будь на тебе в ту минуту рубашка или нет. Ты говоришь, что ездил к другим женщинам тайком, думая, что мне это не понравится?
– Вовсе не так. Ты молодая леди, Холли, девственница, а джентльмены не соблазняют невинных юных леди. Но теперь с этим покончено. И никогда не считай меня вторым лордом Ренфру. Отныне я твой муж и буду тебе верен.
– А эти другие леди с радостью тебя принимали? И при этом были так же взволнованы, как я – в конюшне?
– Да, почему бы нет? Я знал их едва ли не с детства.
– Но ты не настолько взрослый, Джейсон.
– Мужчина начинает… э… встречаться с женщинами, как только почувствует себя мужчиной. Все эти дамы старше меня, но особого значения это не имеет.
– А я еще и не начала.
– Знаю.
Он оттолкнулся от двери, стянул жилет и галстук и, шагнув к ней, бросил их на кресло.
Так вот для чего они стоят именно здесь!
Немного помедлив, Джейсон стащил сапоги и носки. И при этом не отрывал от нее взгляда.
– Вижу, теперь, когда мы достигли поворотного пункта, ты колеблешься. Ничего страшного. Доверься мне. Я позабочусь обо всем.
Он избавился от рубашки, бросив ее на ковер и оставшись голым до пояса, как в то утро, когда отец нанес неожиданный визит в конюшню.
– О Господи, – прошептала Холли.
Осеклась, откашлялась и попыталась снова:
– Знаешь, ты мне нравишься вспотевший и растрепанный.
– Сегодняшняя ночь выдалась теплой. Может, я еще не раз вспотею, пока настанет утро. Да и ты тоже.
Он широко раскинул руки:
– Сбей меня с ног, Холли.
Длиннее прыжка она еще не делала. Но он шагнул ей навстречу, поймал и обвил ее ногами свою талию. Она сжала ладонями его лицо и стала целовать. Наконец он, смеясь, прижал ее к стене и сжал подбородок.
– Не шевелись, – приказал он и поцеловал.
По-настоящему поцеловал, не чмокнул небрежно, не обвел языком губы. Глубокий, крепкий поцелуй, от которого перед глазами все поплыло, а сознание помутилось. Прежде чем она успела упасть, он сжал ее попку и понес на кровать.
– Я велел тебе не шевелиться, – усмехнулся он. – Сейчас сброшу остатки одежды и примусь за твою.
– Нет, позволь мне.
Она упала перед ним на колени, не спуская глаз с проклятых пуговиц. Джейсон задохнулся. Женщина, ставшая его женой только сегодня, стояла перед ним на коленях, пытаясь расстегнуть ширинку и одновременно целуя живот.
– Холли! Проклятые пуговицы. Необходимо расстегнуть проклятые пуговицы.
Она молча смотрела на него сквозь вуаль волос. В глазах светилось столько возбуждения, страха и похоти, что ему захотелось смеяться. Но потом стало не до этого, потому что она сумела расстегнуть сразу три пуговицы и целовала его живот, спускаясь все ниже. Кончики пальцев коснулись его, погладили, сжали… и он ощутил ее теплое дыхание.
– О Боже, – пробормотал он, стараясь собраться с силами. – Отпусти меня, Холли. Нет, не целуй, не сейчас, я этого не вынесу. Убери руку.
Он не хотел, Господь знал, как он не хотел, чтобы она убирала руку… Но Джейсон схватил ее под мышки и поднял, благодарный хотя бы за то, что она не стала спорить.
– Это чудесно, не пойми меня неправильно, мужчина любит, когда женщина касается его руками и ртом, трется щекой о его живот: волосы растрепаны, дыхание жаркое, и тому подобное, но именно в этот момент я ничего такого не вынесу. Лучше займемся чем-то другим. – Он вздрогнул, шумно втянул в себя воздух. – Твоя очередь.
– Хочешь сказать, в таких делах имеется определенный порядок?
– Не совсем, но мужчина не должен спешить… ладно, об этом потом. Доверься мне.
– Но я хочу снова дотронуться до тебя и попробовать на вкус, иначе…
– Тише. У меня слишком живое воображение, а это до добра не доведет. Закрой рот и молчи. Я знаю, что следует делать.
Пока он освобождал ее от одежды, она пыталась дотронуться до него и поцеловать.
– Встань, – прошептал он, когда она осталась обнаженной, и поспешно отступил.
Джейсон знал, что она красива, нисколько в этом не сомневался. Но осознание той простой реальности, что теперь они женаты и вместе, что она принадлежит ему, сейчас и навсегда, заставило его взглянуть на Холли по-иному.
– Я постараюсь сделать тебя счастливой, – пообещал он, и ему тут же стало не до слов.
Он сбросил бриджи, подхватил Холли, уложил на спину, лег на нее и прижался губами к губам, ощущая нежность ее мягкого тела.
– Ни о чем не волнуйся, – шепнул он ей в рот. – Только делай все, как я скажу.
– Но что я должна сделать?
Он содрогнулся, словно в приступе падучей.
– Раздвинь для меня ноги.
Она слегка развела ноги.
– Правильно, именно это я и просил тебя сделать. Только, может, чуть пошире. Вот так.
Боже, какой мужчина способен это вынести? Наслаждение, пьянящее наслаждение. Но она девственна, не понимает, как все должно происходить, даже если и наблюдала, что происходит между Ловкачом и кобылами. Он не может вот так просто взять ее. Нужно, чтобы все делалось правильно. Джеймс признался, что напрочь испортил свою брачную ночь, а проснувшись, до смерти перепугался, что Корри оставила его.
«Это было ужасное чувство, – вспоминал он с дрожью. – Будь у меня шпага, пронзил бы себя насквозь. Нужно действовать как можно медленнее. Не падай на нее с размаху. Не вопи, как дикарь».
Джейсон отстранился и встал на колени между ее раздвинутыми ногами. Сжал ее щиколотки и медленно развел ноги еще шире.
– Ты так чертовски красива…
Он смотрел на нее. На то самое место… и Холли была так смущена и возбуждена, что совершенно потеряла голову.
– Скажи мне, что делать, – взмолилась она.
Не поднимая глаз, он медленно покачал головой:
– Совсем ничего. Предоставь все мне.
– А чего хочешь ты?
– Сначала взять тебя ртом. Если не знаешь, о чем я, не волнуйся, только знай, что я заставлю тебя кричать. Да-да, я заставлю тебя кричать на весь дом.
Но у него не оказалось ни малейшего шанса. Холли встрепенулась, толкнула его на кровать и прижалась всем телом. Он засмеялся так безудержно, что, слава Богу, немного пришел в себя.
– О Боже, поскорее скажи, что мне делать. Только поскорее, – выдохнула она.
Он усадил ее прямее, велел не двигаться и смотреть, как его руки ласкают каждый дюйм ее тела.
– Знай, Холли, что это мои руки. Они будут ласкать тебя до конца нашей жизни. Ах, это ощущение гладкости твоей кожи…
Улыбаясь, он снова притянул ее к себе, проник языком в рот. Поцелуй длился долго.
– Вот так и я буду в тебе, как мой язык, но сначала…
Когда он наконец стал ласкать ее языком, она едва не лишилась чувств. Джейсон предупреждал, что так будет, она и не подозревала, что ее ждет в действительности, что она испытает. Он знал, что так будет, но не остановился. Когда она на миг оцепенела, а потом выгнула спину и вцепилась ему в волосы, он ощутил себя королем. Ее крик, содрогания, пальцы, сжимавшие его плечи, жаркое дыхание, в свою очередь, довели его до безумия. В следующее мгновение он врезался в нее, прорвав тонкую преграду девственности и почувствовав, как она дернулась от боли. Но он вошел до конца и коснулся ее лба своим.
– Знаю, это не очень приятно, так что прости меня. Лежи тихо и привыкай ко мне.
– Это трудно.
– Что ж, верно. Понимаю, но все же попытайся. Сейчас станет лучше.
Она словно оледенела и напряглась, но он лежал неподвижно, и скованные мышцы постепенно стали расслабляться. Когда она немного успокоилась, он стал медленно двигаться.
Она снова дернулась и слепо уставилась на него.
– О господи, о господи, о господи! Опять, опять начинается! Это слишком, это уже слишком, и мы точно умрем оба. Пожалуйста, только не останавливайся!
И когда Джейсон наконец вскрикнул, подняв голову к потолку, сознавая, что ее нежное тело извивается и выгибается под ним, светлая радость затопила его. Он ничего не испортил! И Холли его не покинет! Мало того, он подарил ей наслаждение дважды! Дважды за одну ночь! И они оба мокры от пота. Так что он просто молодец!
Холли лежала в темноте, поглотившей летние сумерки всего минут десять назад, и прислушивалась к глубокому ровному дыханию Джейсона. Он упал на нее, глупо улыбнулся и мгновенно заснул.
Она вспомнила, как в детстве спала рядом с отцом. Вспомнила, как тот тщательно укрывал ее одеялами!
Какое поразительное ощущение – спать с мужчиной, прижиматься к нему обнаженным телом, ощущать исходящее от него тепло!
Интересно, видит ли Джейсон сны, и если это так, что ему сейчас снится? Она?
Возможно, и нет.
Перед глазами встала леди Лидия, теперь и ее бабушка: прошитая венами старая рука легонько гладит Холли по плечу, глаза взволнованно блестят. От нее пахнет наглаженными кружевами и свежим лимонным воском, которым она натирала набалдашник трости.
– Джейсон – прекрасный человек. Дай ему то, в чем он нуждается.
– В чем, по-вашему, он нуждается, бабушка?
– Нужно вновь зажечь огонь в его погасшем сердце.
Огонь в погасшем сердце? И что это означает? Он нуждается в ее любви?
Но испытывает ли она к нему те же чувства, которые испытывала когда-то к лорду Ренфру? Сомнительно. На этот раз все глубже, искреннее, сильнее.
Любит ли она Джейсона? Что же, даже если это и так и истинная любовь действительно посетила ее, она не собирается признаваться ему.
«Нет-нет, – мысленно повторила она, легонько кладя руку на его живот и чувствуя, как мышцы бессознательно сокращаются, – прежде всего необходимо, чтобы он вновь обрел доверие к женщине. И может, тогда угасшее сердце снова запылает».
Свекор ее одобрял. Недаром на свадебном завтраке шепнул, коснувшись кончиками пальцев ее щеки:
– Доверие – это драгоценный дар, хрупкий, но надежно соединяющий людей, когда принято и сердцем, и умом и укоренится в душах. Оставайтесь сами собой, Холли, и все будет хорошо. Мой сын не болван и не олух. Он все поймет.
