Кэтрин Коултер
Невеста-соперница
Глава 19
После долгих причитаний Анджела наконец отняла руку от прикрытой кружевами груди.
– Господи, Холли, поверь, ты восхитительно выглядишь в этих элегантных бриджах, и уверена, что джентльмены будут того же мнения, как, впрочем, и те мужчины, которые вовсе не считаются джентльменами. А значит, все мужчины Лайонз-Гейт, если не считать дорогого Джейсона, но даже он смотрел на… о, нет, это я оговорилась. Однако у меня возникла идея. Такое бывало и раньше. По крайней мере я об этом слышала. Иди переоденься, а я подумаю, что можно сделать. Да, дорогая, иди. Доверься мне.
Джейсон, в упор глядевший не на бриджи Холли, а в лицо Анджелы, учтиво спросил:
– Не хотите ли позавтракать, прежде чем спокойно подумаете, что тут можно сделать?
– О да, дорогой мальчик. Очень мило с вашей стороны. Пусть моя Гленда принесет поднос мне в комнату. Джейсон, мне очень понравилась расстановка мебели. Так уютно, что кажется, будто я жила в этих покоях добрых двадцать лет. – И она, весело напевая, выпорхнула из комнаты.
– Что бы ни было у нее на уме, – заметил Джейсон, – уверен, что она прекрасно выйдет из положения. Поднимите нижнюю губу с пола, Холли, и верьте, что Анджела сумеет вам помочь.
Но Холли явно сомневалась в способностях компаньонки. И ей ужасно не хотелось отказываться от своего великолепного костюма.
Бедняжка тяжело вздохнула.
– Уж и не знаю, что такого умного сумеет придумать Анджела. Но так и быть, пойду переоденусь в самое древнее платье.
Снова вздохнув, она медленно побрела к выходу: глаза смотрят вниз, плечи опущены, а значит, ее нижняя губа по-прежнему волочится по полу.
Он услышал, как громко охнул Петри, издав нечто вроде клекота. Очевидно, он был крайне расстроен.
Джейсон покачал головой. Спасибо Господу за Анджелу! Что она собирается делать? Впрочем, не важно, лишь бы Холли была счастлива! К тому же теперь Анджела – ближайшая приятельница бабушки. По мнению Джейсона, даже Господь всемогущий не смог бы предсказать такого чуда. Как оказалось, она разъезжали с визитами не менее трех раз в неделю.
Мысленно представив Холли в бриджах, он едва не взвыл. Неужели она не понимает, что и без того вряд ли будет принята в обществе?! Не хватало еще показывать всем окружающим свой прелестный задик!
На следующее утро лорд Бринкли из Таунбридж-Мэнора в Инчбери, графство Суссекс, привел свою кобылу Дилайлу.
Петри в элегантной черной ливрее, торжественно проводил его в гостиную и доложил о госте низким, мелодичным голосом, которого Холли раньше у него не слышала. Вероятно, он лучше управлял своими голосовыми связками, когда рядом не было Марты.
– Мисс Каррик, не так ли? Счастлив познакомиться, – объявил лорд Бринкли, ровесник ее отца, который, судя по виду, мог бы сойти за отца ее отца, и отвесил поклон, весьма грациозный для столь дородного мужчины.
– Здравствуйте, лорд Бринкли. Добро пожаловать в Лайонз-Гейт.
Он улыбнулся, посчитав, что девушка выглядит просто прелестно в широкой юбке, блузке и красивом жилете. Весьма экзотично, ничего не скажешь.
– Я знал старика Ховертона, – продолжал лорд, с трудом отводя взгляд от ее жилета. – Прекрасные конюшни. Правда, я слышал о нечестной игре на ипподроме, но, пока это не касается меня и моей Дилайлы, я смотрю на подобные вещи сквозь пальцы.
Холли, которая сильно сомневалась, что дела на ипподроме когда-нибудь будут вестись честно, дипломатично заметила:
– Дилайла – прекрасная кобылка. Я видела ее прошлой весной на скачках в Сполдинге, чуть ли не единственных, где владельцы договорились не жульничать.
– Так вы там были? Дилайла проиграла самой великолепной кобыле, которую я когда-либо видел. Не помню ее клички.
Холли расплылась в широкой улыбке, показав великолепные белые зубки, которым лорд Бринкли люто позавидовал.
– Ее кличка Пиккола, и она принадлежит мне. Поэтому я и была тогда в Сполдинге.
– Поразительно! Неужели это правда? Не помню, чтобы вы голосовали за честные скачки!
– Я голосовала заочно.
– И это, возможно, к лучшему. Пусть подобными вещами занимаются мужчины. Кстати, мистер Шербрук дома?
– Скорее всего да. Возможно, он сейчас в конюшне, распрягает Дилайлу. Хотите чаю, лорд Бринкли? Или предпочтете сразу идти к Ловкачу?
– Знаете, это лорд Рейвенсуорт, ваш дядя, полагаю, сказал, что самые лучшие жеребята получаются от Ловкача. И добавил, что в Балтиморе мистер Шербрук скакал только на нем и редко проигрывал.
Холли кивнула, не собираясь объяснять, что Ловкач с Джейсоном на спине никогда не побьет Джесси Уиндем.
– Пойдемте со мной, милорд.
– Э… вы хотите меня проводить, мисс Каррик?
– Разумеется. Я партнер мистера Шербрука, как вам известно. Разве дядя ничего не сказал?
– Сказал… конечно… но я думал… он просто гордится вами, и не принял его слова всерьез. Да и как можно!
– Но дядя ничуть не шутил. Следуйте за мной, лорд Бринкли.
Он покорно пошел за ней, бормоча себе под нос, и при этом был так погружен в свои мысли, что Холли слышала каждое слово:
– Черт побери, да как же это… девчонка, всего лишь какая-то девчонка… пусть даже мечта любого мужчины… и в самом деле неотразима… изумительный жилет… но неужели она воображает, будто что-то смыслит в разведении скаковых лошадей? Да, но эта самая ее Пиккола выиграла скачку, не так ли? Может, все, что пришлось для этого сделать мисс Каррик, – помахать ленточками перед носом у кобылы, чтобы подбодрить ее? Но девушке просто неприлично наблюдать за случкой лошадей! Все это так открыто, откровенно, интимно… омерзительно! О Господи!
Холли не знала, то ли смеяться, то ли плакать, и все убыстряла шаг, вынуждая лорда Бринкли почти бежать.
Джейсон, тихо утешавший Дилайлу, поднял глаза и увидел тащившегося за Холли лорда Бринкли. Тот яростно жестикулировал, очевидно, толкуя сам с собой. Неужели она успела поспорить с беднягой? Джейсон ожидал чего-то в этом роде.
Он быстро передал поводья кобылы Генри, их главному конюху, служившему еще у сквайра Ховертона. Генри отступил от Дилайлы и голосом, мягким, как шелк, принялся расписывать, какая она красавица. Постепенно он придвигался ближе, легонько гладил ее по холке, почесывал за ушами и не умолкал ни на секунду. И наконец, преподнес большую свежую морковку, пожертвованную кухаркой.
– Только посмотрите на нее, мистер Шербрук! Кажется, я приобрел друга на всю жизнь! Ну разве она не прекрасна? А уши? Насторожила, девочка моя!
– Да, она явно прислушивается к тебе, – кивнул Джейсон, улыбаясь. Он был крайне благодарен Генри. После смерти Ховертона тот жил в Истборне у овдовевшей сестры и страдал меланхолией, а потому слишком много пил. Джейсон в жизни не видел, чтобы человек, которому предложили работу, так искренне радовался. Генри только что не прыгал, и потирая руки, ухмылялся, как безумный. У него был настоящий талант, а его мягкий голос с деревенским выговором, завораживающе действующий на лошадей. Те покорно ржали и шли на зов. Он сам нашел еще четырех конюхов для Лайонз-Гейт.
Поклонившись лорду Бринкли, Генри попросил его не волноваться и снова повернулся к Дилайле:
– Ну же, моя красавица, пойдем с Генри. Он тебя покормит и даст еще пару морковок. Ну не милашка ли? Тебе понравится старина Ловкач. Он будет хорошим папой для твоего малыша…
– Лорд Бринкли! – окликнул Джейсон, протягивая руку. – Я Джейсон Шербрук. Вижу, вы уже познакомились с мисс Холли Каррик. Генри устроил Дилайлу. Завтра мы сведем ее с Ловкачом.
– Можно мне посмотреть конюшни и Ловкача?
– Разумеется. Немного погодя Генри выпустит кобылку в малый загон, и вы сами убедитесь, как ей понравится временный дом.
Холли позволила Джейсону водить лорда Бринкли по конюшне. Что же, она только что вышла из первого поединка с джентльменом без ущерба… то есть почти. И теперь невольно рассмеялась, вспоминая его монолог. Все не так уж плохо. Интересно, какая сторона характера лорда Бринкли выиграла спор? Возможно, победило возмущение. Будет ли он присутствовать на завтрашней случке, если находит зрелище таким уж отвратительным? Если он и придет, будет крайне сконфужен ее появлением.
Мужчины появились как раз в тот момент, когда Генри выпустил Дилайлу, породистую кобылку идеальных размеров и пропорций, с изящной головой, длинной изогнутой шеей, покатыми плечами и крепкой грудью. Единственным ее недостатком были слабоватые, слишком тонкие ноги. Именно поэтому Пиккола и обогнала ее: Дилайле не хватило выносливости. Но Холли, разумеется, и не подумала объяснять все это лорду Бринкли. И тут, к ее немалому удивлению, Джейсон заметил:
– Вы видели, что Ловкач невероятно силен. Его родословная восходит к Турку Байерли. Его выносливость стала легендой в Америке. И его основные характеристики проявляются во всем потомстве. Для жеребенка Дилайлы самыми важными будут мускулистый круп и сильные ноги. Ловкач резв и смел, и ничто не сравнится с его волей к победе.
– Но в Англии он еще не выигрывал скачек, – возразил лорд Бринкли, – а поэтому и плата за случку дешевле, что тоже неплохо.
– Верно, – кивнула Холли. – Вам повезло, сэр. Как только Ловкач начнет выигрывать скачку за скачкой, плата значительно повысится.
– Но ее ноги кажутся мне достаточно крепкими, – объявил немного опомнившийся Бринкли.
Ни Джейсон, ни Холли ничего на это не ответили, и Бринкли, жалостно вздохнув, признался:
– Я слышал, как кто-то сказал, что у Дилайлы слишком тощие ноги, но списал это на зависть и невежество. Ее мать свели с Султаном, но не все вышло, как было задумано. И все же я считал ее ноги достаточно элегантными.
– Вы совершенно правы, сэр, – согласился Джейсон, – но они все-таки чересчур худы. Впрочем, она крепкая кобылка: стоит только взглянуть на короткую сильную спину. Жеребенок от Ловкача получит необходимую выносливость. Только взгляните на нее. Она готова.
Дилайла перебирала передними ногами и тихо ржала, высоко подняв голову, насторожив уши и задрав хвост.
Лорд Бринкли довольно улыбался.
– Посмотрите, сколько в ней гордости, милорд, – заметила Холли. – И как грациозна линия ее шеи. До чего же умные глаза. Нет, у нее будет прекрасный жеребенок!
Лорд Бринкли надулся от тщеславия и уже хотел что-то сказать, как случайно глянул вниз и ахнул:
– Господи Боже, молодая леди, да на вас мужские сапоги!
Холли быстро сняла обутую в сапожок ногу с перекладины загона и мягко пояснила:
– Знаете, милорд, туфли не годятся для конюшни. Повсюду грязь, навоз и острые камешки. Эти сапожки сшил сам Дж. Бейтсон, ученик великого Хоуби!
– Неужели! Меня всегда раздражало, что Хоуби имел дерзость умереть, держа в руке незаконченный сапог! Упал лицом в стопку кож! Да, а ведь я заказывал обузь у него, до того скорбного дня. Взять хотя бы ваши сапоги! Я вижу в них свое отражение. Только не говорите, что ваша горничная умеет чистить мужские сапоги!
Джейсон выразительно закатил глаза, но Холли с сияющими не хуже сапог глазами пояснила:
– Собственно говоря, милорд, вы только что доставили мне огромную радость, потому что я сама чищу свои сапоги и горжусь этим. Работа занимает полчаса, иногда больше, пока я не увижу свое отражение.
– Я должен попросить у вас рецепт, дорогая, чтобы передать своему камердинеру.
– Все дело в размере руки, отмеряющей уксус и в моем изобретении, анисовом семени. У вашего лакея большие руки?
– О да, больше, чем у моей тещи, упокой Господи ее душу, умерла бедняжка два месяца назад, аминь. Выступал на ринге, то есть не теща, а старина Фаддс, разумеется. О Господи, что мне делать? Изумительный блеск! Анисовое семя, кто бы мог подумать, что оно годится на что-то? Правда, многие считают, что оно освежает дыхание. Но только не я. Уж очень странный, резкий запах. Чудеса! Я вижу ясно, будто в зеркале, как дергается мой глаз. Он дергается вот уже двенадцать лет, что крайне выводит из себя мою жену, особенно на людях. Она воображает, будто я подмигиваю другим леди.
– А что думают другие леди, милорд? – с невинным видом осведомилась Холли.
– Они тоже так считают, – ухмыльнулся Бринкли, – и ужасно этим довольны.
– В таком случае тик идет вам на пользу, верно?
– Э… лорд Бринкли, – вмешался Джейсон, – не хотите посмотреть, как Ловкача выводят из стойла?
– Что? Ах да, разумеется, – пробормотал Бринкли.
И, с нескрываемой завистью поглядев на сапоги Холли в последний раз, побрел за Джейсоном.
– Я дам вам точные пропорции, милорд, специально для старины Фаддса! – крикнула Холли вслед. Лорд Бринкли остановился и отвесил ей очаровательный поклон. И если она не ошиблась, даже подмигнул. Холли ни на секунду не поверила, что это тик!
До нее донесся голос Бринкли:
– Милая девушка, мистер Шербрук. Интересно, разбирается ли она в лошадях или только и годна на то, чтобы чистить сапоги?
– Она сама объезжала Пикколу, милорд.
– Вот как? Этого вполне хватит, чтобы насмерть перепугать любого мужчину. И кроме того, терпеть не могу книги, которые так и норовят перерасти переплет.
– Иногда такие книги неожиданно оказываются самыми интересными, не находите?
Глава 20
Наутро полил такой дождь, что никому, включая лошадей, не хотелось и носа высовывать наружу. Лорд Бринкли прислал слугу, который едва не утонул к тому времени, как добрался до кухонной двери.
Джейсон прочитал короткую записку и обратился к Холли:
– Лорд Бринкли уезжает в Инчбери. Не хочет дожидаться, пока дождь пройдет. Посылает вам свой адрес, чтобы вы написали рецепт сапожной ваксы. И особенно просит не забыть точной меры анисового семени для старины Фаддса. Не знал, что вы настоящий дипломат, Холли. Хорошая работа!
– Если он смирится с моим присутствием благодаря ваксе, с меня и этого вполне достаточно. Полагаю, Дилайла или Ловкач вряд ли собираются приступить сегодня к делу?
– И думать не думают, по крайней мере судя по тому, что я видел раньше. Несколько минут назад Генри подходил к задней двери и сказал, что Ловкач спит и, судя по всему, будет спать долго. Дело в том, что, когда идет дождь, Ловкач теряет интерес к дамам в отличие от джентльменов, которых дамы интересуют, даже когда снежные сугробы доходят до их носов и… ну ладно, не стоит. О чем это я? Да, так вот, Генри прикрыл Ловкача попоной, которую нагрел на собственной печке, и поцеловал его в лоб.
– То, что вы сказали, Джейсон… нет, я даже и думать не могу о снежных сугробах, доходящих до… – Она неожиданно рассмеялась. – О Господи, представляю, как Генри с любовью укрывает попоной спину Ловкача и целует в лобик. Как насчет Дилайлы?
– Когда я заглянул к Дилайле перед завтраком, она ела. Генри сказал, что сегодня позволит ей есть, сколько та захочет. Бедняжка угнетена, раздражена, а еда поможет ей, как и всем женщинам, пережить трудное время.
– Генри считает, что она много ест, потому что Ловкач ее не захотел?
– О да. Генри объяснил также, почему леди, которым не досталось хороших мужчин, или те, которым пришлось долгое время пребывать э… скажем, в пустыне желания, чаще всего бывают пухленькими.
– Лично мне никогда не приходилось бывать ни в какой пустыне, и к тому же я понятия не имею, о чем это вы. Да и хорошего мужчины, если такая редкость возможна, у меня не имеется, и все же я совсем не толстая.
– Вы молоды и невинны, поэтому речь не о вас. А вот Анджела – полная.
– Не слишком, и ее муж умер так давно, что… нет, это абсурдно! Вы все это сочиняете.
– Ни в малейшей степени. Что же до Пикколы, если верить Джеймсу Уиндему, она жеребая: трется брюхом о дверцу стойла. Вроде бы верный признак. Впрочем, мне никогда не приходилось наблюдать, как кобыла трется брюхом о дверцу стойла. А вам?
– Нет, ни разу. Что говорит Джесси?
– Утверждает, что в начале беременности всегда трется животом о двери. Джеймс говорит, что это очень приятно наблюдать и обычно ведет к новым играм… но подобные вещи не для ваших ушей.
Холли шутливо ударила его по плечу.
– Говорю же, вы все это придумываете, – начала она и, оглядев свой плоский живот, пробормотала: – Представляю, как буду тереть живот о двери, когда… – начала она, но, осекшись, залилась краской.
– То же самое будет и с вами, причем в ближайшем будущем, – предрек Джейсон.
Она долго молча смотрела на него, прежде чем опомниться.
– Что-то я не видела, как вы входили.
– Я сразу поднялся к себе.
– Значит, вы промокли насквозь, пока добрались до конюшни?
Джейсон пожал плечами и отступил.
– Разумеется. Но кто-то должен был это сделать. Считайте, что жребий пал на меня. Если кто-то перекинется от воспаления легких, это буду я. Вы в безопасности.
– Вижу, теперь вы успели обсохнуть и упражняетесь в остроумии. Да вам повезло куда больше! Занимались любимым делом, а мне пришлось умирать от скуки, сидя здесь в чертовом платье и умопомрачительно изящных зеленых атласных туфельках.
– Изящных? Вы действительно так считаете, мисс Каррик? А мне кажется, ноги у вас чуть меньше моих.
Она бросила в него пустую чашку и снова засмеялась, когда он поймал ее в дюйме от своего левого уха.
– Вы очень ловкий! Но что мы будем сегодня делать?
– Займемся счетными книгами. Я поговорил с Джеймсом и его управителем Макадди. Внедрим кое-какие их методы, изменим другие, что поможет нам усовершенствовать нашу бухгалтерию. Пойдемте, я вам покажу.
Они усердно трудились всю первую половину дня, пока к двери не подошла Анджела. Услышав спор, смех, после которого воцарилось абсолютное молчание, она нахмурилась, постучала, но не открыла дверь, пока Джейсон не попросил ее войти.
– Дети, – обратилась она к ним вполне намеренно.
Они сидели слишком близко друг к другу, но не выглядели при этом ни виноватыми, ни сконфуженными, что само по себе было большим облегчением.
– Да, кузина Анджела?
– Нет, мальчик мой, вы можете называть меня просто Анджелой. Я пришла предупредить, что пора бы и переодеться к ужину. Джейсон, по-моему, Петри стонет и жалуется на состояние вашей одежды. Марта велела ему держать себя в руках, поскольку нытье плохо действует на прислугу. И что тогда скажет наша новая экономка, миссис Грей?
– Что же Петри на это ответил? – поинтересовалась Холли.
– Я не слышала, но, бьюсь об заклад, он прикусил язык и немедленно расправил плечи. Вы уже видели миссис Грей? Она бы не постеснялась муштровать самого Господа Бога.
Джейсон на секунду нахмурился и бросил взгляд на окно, затянутое красивыми бледно-золотистыми шторами. Дождь по-прежнему не утихал. Порывы ветра словно бросали горсти воды в стекла.
Он быстро поднялся и улыбнулся Анджеле:
– Уже почти пять часов. Я и понятия не имел, что так поздно. Зато мы сумели закончить почти все, что намечали. Спасибо, что пришли за нами, Анджела. Но сегодня я не буду ужинать. Холли, уберите наши счетные книги. Мы неплохо поработали сегодня.
– Правда, – кивнула Холли, складывая руки на коленях. – Вы очень сильны в математике, Джейсон. Даже более чем. Я всегда лучше разбиралась в музыке.
– Зато почерк у тебя куда аккуратнее, дорогая, – возразила Анджела. – И записи можно переложить на модную мелодию. А Джейсону такое не удастся.
– Гувернантка била меня по пальцам линейкой, стоило вывести букву не слишком тщательно. Однако я разберусь и в бухгалтерии. Джейсон, куда вы едете? В Нортклифф-Холл?
– Нет, – буркнул он, не глядя на нее. – У меня свидание в… впрочем, какая разница? Дамы, увидимся утром.
– Но взгляните, Джейсон, дождь по-прежнему льет как из ведра.
Джейсон кивнул и вышел.
– Как странно, – прошептала Холли. – Он почему-то вдруг стал таким рассеянным. Интересно, почему? И кто согласится на свидание в такую гнусную погоду? И где оно назначено?
– Полагаю, ты могла бы проследить за ним, – предложила Анджела.
– Может быть… Но на этот раз, пожалуй, не стоит. С моей-то удачливостью? Он непременно заметит меня…
– И утопит в ближайшей канаве.
– Я подумала о другом. Но какая разница! Зато я просто умираю с голоду! Что приготовила на ужин кухарка?
– Чудесную запеченную камбалу со свежими зелеными бобами на гарнир. Жаль, что Джейсона не будет. В его присутствии кухарка стремится превзойти себя.
– Потому что он к ней подлизывается.
– Нет, – покачала головой Анджела. – Он просто вежлив. И искренне ей улыбается, вот и все. Она сказала, что стоит увидеть Джейсона, как у нее вырастают крылья.
– Я слышала, что все кухарки в Балтиморе стремились получше накормить его, – медленно кивнула Холли. – Между ними даже было нечто вроде состязания. Поистине смехотворно! Впрочем, они так же старались и для моего отца. По словам Дженни, крайне странно, что он не разжирел, как поросенок. Но знаете, он никогда не толстеет. Надеюсь, что пошла в него.
– Ты точная его копия, только в женском обличье. Ах, какие красавчики! На свете редко найдешь таких, как твой отец и Джейсон Шербрук!
Холли пренебрежительно фыркнула.
– Пожалуй, не буду предупреждать кухарку, – решила Анджела. – Может, она не узнает, что Джейсона нет дома, и мы устроим настоящий пир. Насладимся плодами его поразительной внешности. Да, совсем забыла. Петри заявил Марте, что ее английский вовсе не подобает горничной леди и поэтому она должна держать рот на замке, пока не научится говорить, как следует.
– Надеюсь, Марта дала ему оплеуху? – засмеялась Холли.
– Едва удержалась. Но нашлась с ответом и пояснила, что сможет совершенствоваться, если только будет постоянно практиковаться, и, будь он умен, сам пришел бы к такому заключению. А если будет нудить и привязываться к ней, она специально позабудет все уроки. А потом повернулась и гордо поплыла прочь, оставив Петри кипеть бессильной яростью. По-моему, бедняга даже дар речи потерял! Несчастный Петри всю свою жизнь был женоненавистником, хотя он вовсе не стар!
– Конечно, не стар. Просто Марта права, он настоящий зануда.
Поднимаясь наверх, чтобы переодеться, хотя к чему было трудиться, раз за столом не сидят мужчины, – она снова гадала, куда отправился Джейсон. Должно быть, это очень важное свидание, если он осмелился выйти из дома в такую погоду. Может, лучше спросить Петри? Она успела поднатореть в хитрости и уловках. У него нет ни единого шанса устоять.
Холли заметила свою добычу на пороге столовой. Петри как раз выходил из гостиной, напевая себе под нос, не подозревая о своей неминуемой капитуляции.
– Петри! – с невинным видом окликнула она. – Мне нужно срочно повидать мистера Шербрука. Не знаете, когда он вернется?
Веселая мелодия замерла на губах Петри. Лицо окаменело. Слегка приподняв подбородок, он отрезал:
– Мистер Шербрук не откровенничает со мной, мисс Каррик.
Но он все знал, черт его побери! Петри просто не позволил бы Джейсону выйти из дома, не знай он, где и с кем тот встречается. Что скрывает дворецкий? И как вывести его на чистую воду?
– Это касается кобылы Даунтри, которую приведут завтра. Дело не терпит отлагательства. Нужно все обсудить с мистером Шербруком, и как можно скорее. Он наверняка сказал что-то.
– Только пожаловался на проклятый дождь, мисс Каррик. Ах да, и еще велел вам завтра утром почистить ему сапоги.
– Но вы, разумеется, с этим не согласились, не так ли, Петри? Чтобы женщина чистила сапоги вашему хозяину?
– Раньше я никогда не брал в расчет анисовое семя, – неожиданно признался Петри. – Посмотрим, как это будет. Кстати, миссис Грей прислала записку, в которой пишет, что не приедет завтра. Как оказалось, ее брат сломал ногу, и ей придется ухаживать за ним. Она обещает приступить к работе в начале следующей недели.
Холли поняла, что побеждена. О чем еще ей осталось спросить? Уж лучше с достоинством удалиться с поля битвы.
– Ладно, все это не так уж и важно. Спасибо, Петри.
– Разумеется, мисс Каррик. Я к вашим услугам, мадам, причем в любое время.
Его коварство ударило в самое сердце. Негодяй! Дождется он от нее точной меры анисового семени!
– О нет, вы не оказали мне никаких услуг, – откликнулась она и без особенного достоинства промаршировала в столовую.
Кухарка сожгла рыбу, переварила бобы и недопекла булочки. Обещанное бланманже так и не появилось, что, возможно, было к лучшему. Анджела заметила, что кухарка поет погребальные гимны, и, спрашивается, какой же нормальный человек знает погребальные гимны?! Интересно, кто проговорился ей о бегстве Джейсона? Холли решила, что следовало бы пустить в ход немного лести. Может, это сработало бы так же хорошо, как мужская красота и улыбка Джейсона.
А может, и нет.
